Блеск и нищета бихевиоризма

Слово «бихевиоризм» в буквальном переводе означает «наука о поведении» (от английского behaviour — «поведение»). В этой модели энергия психики возникает как результат потребности любого живого организма реагировать на внешнюю среду, а сознание человека представляет собой лишь сложный комплекс адаптивно – приспособительных реакций.

В сущности, вся советская, а следом за ней и российская научная психология представляют собой лишь несколько вариантов бихевиоризма. В Америке и Европе классическая (религиозная) и глубинная психология постоянно конкурировали с представлениями бихевиористов.

Конкуренция порождала не только противостояние, но и синтез.
Своеобразными компромиссами глубинной психологии и бихевиоризма можно назвать когнитивную психологию, трансактный анализ, гештальт-терапию и многие другие направления психологической мысли. В нашей стране конкурентов у бихевиоризма не было. Поэтому, видимо, он так и остался для нас «психологией вообще», — самым привычным и естественным способом понимания души человека.

Мне думается, что бихевиоризм возник в начале XX века, как своеобразная реакция научной мысли на классическую психологию.

В статье о «Психосинтезе» Р. Ассаджиоли мы говорили о том, что центром сознания для классической психологии была «Божественная искра» (у Ассаджиоли — отражение «Высшего Я»).
Главное, что мы знаем о Боге – это то, что Он не познаваем. Присутствие Его искры в глубине человеческого сознания делает психику не познаваемой «объективными методами», не контролируемой и не предсказуемой. Мы не знаем истоков собственного сознания и это… оставляет человека свободным; пусть даже речь идет о внутренней – духовной, а не о внешней (социальной) свободе.
«Бессознательное» Фрейда и Шопенгауэра… и есть бессознательное. Как бы не трактовали это понятие – оно набрасывает на человеческую душу покров непостижимой до конца (не осознаваемой) тайны.

Непознаваемость и свобода души закономерно, с середины XVI столетия раздражали науку – способ мышления, противопоставляющий себя любым религиозным системам. Наука, с самого своего возникновения занималась сбором и систематизацией фактов, которые она считала «объективными».

«Объективное» это то, что не искажено призмой «субъективности» — то есть тем самым человеческим сознанием. Своей целью наука всегда считала контроль над природой и прогнозирование происходящих в ней событий на основе собранных фактов.
Не по злому умыслу, но согласно природе самой науки, ученые во все времена стремились к контролю над человеческой душой и прогнозированию нашего поведения.

Основатель бихевиоризма Джон Бродес Уотсон (1878 – 1958) был отнюдь не исключением. Он «бросил» только нарождающейся психологической науке «лакомый кусочек» (или «стимул», в его собственных терминах) и получил в ответ бурную реакцию своих последователей – до середины XX века бихевиоризм оставался самым популярным психологическим направлением во всем мире.

Все, что связано с сознанием или душой – по мнению Уотсона «интроспективная» (то есть субъективная, «смотрящая внутрь» психология). «Интроспекции» (самопознание, взгляд, направленный в себя) с его точки зрения, не более чем «буйные фантазии гуманитариев», от которых «науке следует немедленно избавиться».
«С точки зрения бихевиориста психология есть чисто объективная отрасль естественной науки. Ее теоретической целью является предсказание поведения и контроль за ним. Для бихевиориста интроспекция не составляет существенной части методов психологии, а ее данные не представляют научной ценности, поскольку они зависят от подготовленности исследователей в интерпретации этих данных в терминах сознания.

Пытаясь получить универсальную схему ответа животного, бихевиорист не признает демаркационной линии между человеком и животными. Поведение человека со всеми его совершенствами и сложностью образует лишь часть схемы исследования бихевиориста», — этими словами начинается знаменитая лекция – манифест Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста», впервые прочитанная в феврале 1913 года.

Строя психологию человека ,Уотсон опирался на свои эксперименты с крысами, во время которых предположение о существовании у крысы сознания – посредника между стимулом и реакцией оказалось не продуктивным для прогнозирования поведения животного.
Вот, что сказано в середине манифеста: «Психология, которую я пытаюсь построить, возьмет в качестве отправной точки, во-первых, тот наблюдаемый факт, что организм, как человека, так и животного приспосабливается к своему окружению посредством врожденного и приобретенного набора актов. Эти приспособления могут быть адекватными или они могут быть настолько неадекватными, что с их помощью организм лишь едва поддерживает своё существование. Во-вторых, также очевидно, что некоторые стимулы вызывают реакции организма. В системе психологии полностью разработано, что если дан ответ, может быть предсказан стимул, и если дан стимул, может быть предсказан ответ. Такое утверждение является крайним обобщением, каким и должно быть обобщение такого рода. Однако оно является едва ли более крайним и менее реальным, чем другие, которые ежедневно появляются в психологии».

Именно связь между стимулом и реакцией (S -> R) и считается в бихевиоризме основным механизмом поведения и главным предметом изучения.
«То, что необходимо сделать сейчас, — это начать разрабатывать психологию, делающую поведение, а не сознание объективным предметом исследования. Несомненно, есть достаточное количество проблем по управлению поведением, чтобы мы занимались только ими и совсем не думали о сознании самом по себе», — так заканчивается знаменитая лекция Уотсона.
«Призму» сознания: самопознание, свободу выбора, субъективную мотивацию… все эти сложности можно не учитывать! — Вот «лакомый кусочек», брошенный Уотсоном мировой психологии. В отличие от «интроспекций» и стимул и реакция измеримы (вполне познаваемы), следовательно, их может изучать наука.

Первичные реакции человека обусловлены биологическими инстинктами. Проводя свои исследования поведения младенцев (вызвавшие бурное возмущение коллег), Уотсон пришел к выводу, что существуют три первоначальных инстинктивных реакции — любовь, гнев и страх. Все остальные реакции человека представляют собой взаимодействие и наслоение первичных реакций, в результате которого и возникает «поток поведения» или «энергия действия».

Правда, объяснить, как возникают сложные формы поведения взрослого человека Уотсон так и не смог. Он лишь указывал на то, что для прогнозирования поведения нужно точно определить стимул, на который человек отвечает «сложносоставной» поведенческой реакцией. Обнаружить «ведущий стимул» сложно и, часто не удается совсем
Каждый человек, закончивший российскую школу, понял, наверное, что описанные выше идеи первоначально высказаны вовсе не Уотсоном.
На десять лет раньше – в 1903 году Иван Петрович Павлов прочел свой доклад – манифест на XIV Международном медицинском конгрессе в Мадриде. В докладе были впервые сформулированы принципы физиологии высшей нервной деятельности, которой он посвятит всю оставшуюся жизнь. В 1904 году И.П. Павлов, первым из россиян, получил Нобелевскую премию. С той поры и по сегодняшний день его понятия «условного» и «безусловного» рефлексов и «подкрепления» останутся основными понятиями науки о поведении.
Проводя свои эксперименты на животных Павлов доказал, обнаружил, что на основе безусловных рефлексов (инстинктов) складывается, то, что он назвал «первичным реактивным поведением». С помощью подкреплений из внешней среды можно выработать новые – «условные рефлексы», которые будут менять формы проявления рефлексов безусловных, вызывая новые модели поведения.
Похоже на манифест Уотсона, не правда ли?

В 1907—1910 годах Владимир Михайлович Бехтерев выпустил три тома своей книги «Объективная психология», практически одновременно изданные на немецком языке. В этом огромном труде Бехтерев доказывал, что все и любые психические процессы сопровождаются рефлекторными двигательными и вегетативными реакциями, доступными научному наблюдению, регистрации и контролю.
Почему же именно Уотсон считается «отцом» бихевиоризма?
— Возможно потому, что бихевиоризм – направление психологической мысли. Уотсон был профессиональным психологом решившим двигаться навстречу физиологии высшей нервной деятельности и медицине (Павлов был физиологом, а Бехтерев – неврологом).

Возможно, во все времена, ученые не очень любили цитировать друг друга. Реакция Уотсона на стимул Павлова была искажена той самой «призмой» личных интересов, которую и тот и другой отказывались изучать.
Что все это значит с точки зрения практического подхода?
— В случае мизофобии, например, пациент жалуется на страх заражения микробами или загрязнения. Что будут делать психологи, работающие в описанных нами моделях психического мира?
— Классический психоаналитик будет, вместе с пациентом, разыскивать и осознавать детские воспоминания пациента о том, как его приучали к ночному горшку. Юнгианский аналитик будет разыскивать в сновидениях древние образы целостности и… колдовства — «магического проникновения» неведомых сил в глубину тела. Специалист по психосинтезу предложит пациенту выделить свой страх в форме субличности и научиться разговаривать с ним, контролируя тем самым свои взаимоотношения со страхом. Что-то похожее сделает и специалист по Индивидуальной психологии Адлера: он выделит страх проникновения, как форму комплекса неполноценности, предложит описать характеристики конкретного страха в специальной анкете и поможет преодолеть не весь «страшный страх», но каждую, из перечисленных в анкете характеристик по одной – так куда проще.

Психолог-бихевиорист, в подобном случае, начнет стандартную процедуру «десенсибилизации» — по сути, начнет вырабатывать на месте «первоначальной инстинктивной реакции страха» условный рефлекс покоя и расслабления.
Самое интересное заключается в том, что все эти методы имеют примерно одинаковую эффективность. Эффект зависит от того, какая психологическая модель окажется внутренне близкой самому пациенту. Эффект зависит не столько от образования терапевта, сколько… от устройства той самой «призмы» сознания и личности, которую не хотел учитывать Уотсон… как, впрочем и многие из нас.
Конечно, эта небольшая статья посвящена лишь классическому бихевиоризму. В последующие десятилетия конкуренция с глубинной психологией привела к формированию личностно – поведенческих подходов в психотерапии и практической психологии. В подобных моделях учитываются не только внешние стимулы (стимулы среды), но стимулы внутренние — те самые «личные интересы» и это… снова привело к сближению бихевиоризма с глубинной психологией. Реакцией на теорию «внутренних стимулов» стал возникший в шестидесятых годах «Радикальный бихевиоризм» Береса Фредерика Скиннера…