“Сандро из Чегема”. 32 небольших провести или больших рассказа, связанных между собой кровным родством большого чегемского рода. Большой Дом на вершине холма - невидимый центр всех рассказов этого цикла, патриархальный центр, основанный старым Хабугом. Древние, как мир, законы чести, благородства, справедливости, нравственной чистоты надо было все время подтверждать трудом, силой и отчаянной смелостью. Кровь, как рубиновое вино Изабелла, бурлит и играет в жилах, ищет выхода своей бурлящей энергии в дерзких и наглых выходках, делах, поступках. Украсть девушку, оскорбить князя, гордо говорить с принцем, дерзко отзываться о власти… все это как необходимые условия самоопределения, самоутверждения, самоидентификации. В патриархальной культуре индивидуальность складывается из оценочных характеристик членов рода, авторитет старших велик необыкновенно.
Дядя Сандро приглашает своего отца посмотреть дом, который ему продает горсовет. Старый Хабуг без особого желания едет в Мухус. Ему не нравится новая власть. Не нравится и то, что сын зарабатывает на жизнь, танцуя в ансамбле. Он уверен, что сын будет просить денег на покупку дома и поэтому едет, чтобы хозяйским взглядом оценить такую важную покупку. Однако все оказывается гораздо сложнее. Сандро что-то беспокоит, что-то, что чувствует мул Хабуга, но пока еще не чувствует сам старик. Ему нравится новый дом и он начинает расспрашивать: где его прежние хозяева. Хозяева репрессированы новой властью, дом продает горсовет, задешево. Продает Сандро, как лучшему танцору национального ансамбля. -- Сын мой, -- начал он тихим и страшным голосом, -- раньше, если кровник убивал своего врага, он, не тронув и пуговицы на его одежде, доставлял труп к его дому, клал его на землю и кричал его домашним, чтобы они взяли своего мертвеца в чистом виде, не оскверненным прикосновением животного. Вот как было. Эти же убивают безвинных людей, и, содрав с них одежду, по дешевке продают ее своим холуям. Можешь покупать этот дом, но -- ни я в него ни ногой, ни ты никогда не переступишь порога моего дома! С этими словами мой старик подошел ко мне, вдвинул мне в рот удила с такой силой, что чуть зубы мне не выбил (я при чем?!), сгреб девчушку с седла, чтобы сесть на меня и уехать из города. Нравственное чутье старого Хабуга велико. Кровная месть - справедливый закон патриархальной жизни, однако, убийство ради грабежа – это оскорбление и осквернение все тех же древних родовых законов. За то, что его сын готов переступить через них, он предупреждает, что выгонит его из своего дома и из своей души. -- Отец! -- закричал он. -- Не горячись, прошу тебя! Я ведь для этого тебя и вызвал, чтобы посоветоваться. Я и сам чувствовал, что тут что-то нечисто. Что я, две тысячи рублей не мог достать? Мне бы друзья одолжили! Дядя Сандро все еще хранит в себе верность законам рода. Однако и к новой жизни он приспосабливается с невероятной быстротой, благодаря легкой изящной и очень своевременной иронии. Он умеет и к себе относится с юмором, и сложную ситуацию разрядить шуткой. Он тамада на свадебных пирах, дружеских застольях, поминальных трапезах. Он нужен другим в самые важные моменты их жизни. И он умеет достойно эти самые моменты организовать. Наверное этого нам всем нам сейчас катастрофически не хватает. И думается мне, что именно это и есть связующая основа патриархальной родовой нравственности. Однако патриархальное родовое устройство распадается. Нет уже прежнего Большого Дома. Из горного Чегема многие уехали или умерли. Еще сохранилась лестница, но… -- Глупость подымается по нашим ступеням, -- тихо сказал мне дядя Сандро, кивая на лестницу.
Все уходит, эндурцы медленно завоевывают абхазцев, впрочем не только их. Эта выдуманная нация, по-моему, совершенно замечательная притчевая идея Фазиля Абдуловича. В одном из интервью он сказал… "И теперь (только заткните кляпом рот психопату-психоаналитику) я скажу: эндурцами могут быть представители любой нации. Эндурцы – это и наш предрассудок (чужие), и образ дурной цивилизации, делающий нас чужими самим себе. Однажды мы можем проснуться, а кругом одни эндурцы, из чего не следует, что мы не должны просыпаться, а следует, что просыпаться надо вовремя. Впрочем, поиски и выявление эндурцев и есть первый признак самих эндурцев. Позднейший лозунг «Эндурское – значит отлично!» – ко мне никакого отношения не имеет." Эндурцы – дурная часть нас самих, все время пытающаяся встать у власти, малярийным туманом поднимающаяся из гиблой долины к верховьям горного холма. И очень часто это нашим внутренним эндурцам удается. Вообще о них можно говорить долго и основательно. Их напрямую в романе нет, но они упоминаются практически во всех главах романа. По этим косвенным упоминаниям можно построить психологический портрет этой нации, который на деле окажется архетипом Тени в человеческой душе. И искандеровский юмор помогает ее легализовать и рассмотреть. Смешная она уже не страшна и не опасна. Думаю в этом великая сила его творчества -- Но иногда мне кажется, -- сказал Кязым, как бы смягчившись после пения, -- что я тоже эндурец. -- Почему? -- сочувственно спросил у него Бахут. -- Потому что не у кого спросить, -- сказал Кязым, -- эндурец я или нет. Кругом одни эндурцы, а они правду тебе никогда не скажут. А чтобы узнать, превратился я в эндурца или нет, нужен хотя бы еще один неэндурец, который скажет тебе правду. Но второго неэндурца нет, потому я иногда думаю, что я тоже стал эндурцем.
Вот так. Все мы одновременно эти самые эндурцы и неэндурцы, смотрим на себя глазами других, через призму великих романов. Что затронуло душу?... что заставило смеяться?... что вызвало отвращение, недоумением, неприязнь?... что тоской сжало сердце?... что нежностью обволокло душу?... мимо чего прошла равнодушно?... почему не задумалась?... не остановилась?... Где осталась высокая свобода Духа Большого Дома?... и где скопился малярийный туман эндурской долины? Отвечая на эти вопросы, и отыскиваю эндурскую и неэндурскую часть себя самой.
И еще… из тех роликов, которые выложила Евгения, запомнилось следующее… Юмор в прозе – это след, который оставляет человек, заглянувший в пропасть и отползающий обратно. Ф.Искандер. Юмор – это часть божественного взгляда на себя. А.Мень. Рассмотреть пропасть в своей душе и не упасть туда и помогает творчество Фазиля Искандера.
_________________ Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!
|