Серебряные нити

психологический и психоаналитический форум
Прямой эфир. Youtube
Чат переехал на ютуб

Текущее время: 28 мар 2024, 17:13

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 42 ]  1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 дек 2012, 16:50 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ
ДИАЛОГ У НОВОГОДНЕЙ ЕЛКИ

— Что происходит на свете?— А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы?— Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.

— Что же за всем этим будет?— А будет январь.
— Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

— Чем же все это окончится?— Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует?— Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю, что все это следует шить.

— Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны ее кабала и опала.
— Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!

— Месяц — серебряный шар со свечою внутри,
и карнавальные маски — по кругу, по кругу!
— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и — раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..


Наши разговоры – это основное средство коммуникации между людьми.
Интересно, что наибольшую информацию о внешнем мире мы получаем через глаза, а вот о внутреннем мире через уши. Нет, конечно, и мимика, и жесты, и движения тела все это тоже важно и значимо. Но насколько же богато и волшебно-значимо при этом слово. Слова подтверждают, усиливают, расцвечивают жесты и мимику. Нет, не наоборот. Можно ведь загадочно молчать и затем одной фразой разрушить загадку. Жесты и мимика – это преддверие слова. Это еще не сформулированное и неоформленное предчувствие, предощущение. Чувства и ощущения уже обретают словесное пространство. Пусть даже невысказанные и невыпущенные наружу, но внутри они уже осмысливаются, они уже вместе с мыслью, рядом со словом, неотделимы от него. Чувство – суть слова, слово – форма чувства. Именно их, свои внутренние чувства-ощущения, мы передаем собеседнику при разговоре. Если это конечно не официальный разговор, а разговор-беседа двух душ.
Для этого нам и нужны праздники, отпуска, выходные, чтобы всласть и неторопливо поговорить по душам, с детьми, с родными, с любимыми, с друзьями.

Так о чем же эти наши праздничные беседы? Они чем-то отличаются от обычных повседневных, от официальных, от привычного общения на бегу?
Я не имею в виду конечно разговоры, приуроченные к празднику, я имею в виду разговоры, как праздник для души. Они не зависят от праздничных календарей, но когда они случаются, непременно возникает чувство праздника. Впрочем,… возможно не у всех такое бывает…
Тогда просто…
О чём вам хочется говорить с детьми и между собой?
Что хотелось бы сказать другому?

_________________
Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 дек 2012, 18:52 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 17 авг 2012, 18:07
Сообщения: 5118
наверное прошло уже пару лет, ...а может даже чуть больше..
Один из моих интернет-знакомых:) поделился этим рассказом,..думаю, и этот форум для него подходящее место. (рассказ короткий, не займёт много времени при прочтении)


Ангелочек.
Леонид Андреев.

I

Временами Сашке хотелось перестать делать то, что называется жизнью: не
умываться по утрам холодной водой, в которой плавают тоненькие пластинки
льда, не ходить в гимназию, не слушать там, как все его ругают, и не
испытывать боли в пояснице и во всем теле, когда мать ставит его на целый
вечер на колени. Но так как ему было тринадцать лет и он не знал всех
способов, какими люди перестают жить, когда захотят этого, то он продолжал
ходить в гимназию и стоять на коленках, и ему показалось, что жизнь никогда
не кончится. Пройдет год, и еще год, и еще год, а он будет ходить в гимназию
и стоять дома на коленках. И так как Сашка обладал непокорной и смелой
душой, то он не мог спокойно отнестись ко злу и мстил жизни. Для этой цели
он бил товарищей, грубил начальству, рвал учебники и целый день лгал то
учителям, то матери, не лгал он только одному отцу. Когда в драке ему
расшибали нос, он нарочно расковыривал его еще больше и орал без слез, но
так громко, что все испытывали неприятное ощущение, морщились и затыкали
уши. Проорав сколько нужно, он сразу умолкал, показывал язык и рисовал в
черновой тетрадке карикатуру на себя, как орет, на надзирателя, заткнувшего
уши, и на дрожащего от страха победителя. Вся тетрадка заполнена была
карикатурами, и чаще всех повторялась такая: толстая и низенькая женщина
била скалкой тонкого, как спичка, мальчика. Внизу крупными и неровными
буквами чернела подпись: "Проси прощенья, щенок", - и ответ: "Не попрошу,
хоть тресни". Перед рождеством Сашку выгнали из гимназии, и, когда мать
стала бить его, он укусил ее за палец. Это дало ему свободу, и он бросил
умываться по утрам, бегал целый день с ребятами и бил их, и боялся одного
голода, так как мать перестала совсем кормить его, и только отец прятал для
него хлеб и картошку. При этих условиях Сашка находил существование
возможным.
В пятницу, накануне рождества, Сашка играл с ребятами, пока они не
разошлись по домам и не проскрипела ржавым, морозным скрипом калитка за
последним из них. Уже темнело, и с поля, куда выходил одним концом глухой
переулок, надвигалась серая снежная мгла; в низеньком черном строении,
стоявшем поперек улицы, на выезде, зажегся красноватый, немигающий огонек.
Мороз усилился, и, когда Сашка проходил в светлом круге, который образовался
от зажженного фонаря, он видел медленно реявшие в воздухе маленькие сухие
снежинки. Приходилось идти домой.
- Где полуночничаешь, щенок? - крикнула на него мать, замахнулась
кулаком, но не ударила. Рукава у нее были засучены, обнажая белые, толстые
руки, и на безбровом, плоском лице выступали капли пота. Когда Сашка
проходил мимо нее, он почувствовал знакомый запах водки. Мать почесала в
голове толстым указательным пальцем с коротким и грязным ногтем и, так как
браниться было некогда, только плюнула и крикнула:
- Статистики, одно слово!
Сашка презрительно шморгнул носом и прошел за перегородку, где
слышалось тяжелое дыханье отца, Ивана Саввича. Ему всегда было холодно, и он
старался согреться, сидя на раскаленной лежанке и подкладывая под себя руки
ладонями книзу.
- Сашка! А тебя Свечниковы на елку звали. Горничная приходила, -
прошептал он.
- Врешь? - спросил с недоверием Сашка.
- Ей-богу. Эта ведьма нарочно ничего не говорит, а уж и куртку
приготовила.
- Врешь? - все больше удивлялся Сашка.
Богачи Свечниковы, определившие его в гимназию, не велели после его
исключения показываться к ним. Отец еще раз побожился, и Сашка задумался.
- Ну-ка подвинься, расселся! - сказал он отцу, прыгая на коротенькую
лежанку, и добавил: - А к этим чертям я не пойду. Жирны больно станут, если
еще я к ним пойду. "Испорченный мальчик", - протянул Сашка в нос. - Сами
хороши, антипы толсторожие.
- Ах, Сашка, Сашка! - поежился от холода отец. - Не сносить тебе
головы.
- А ты-то сносил? - грубо возразил Сашка. - Молчал бы уж: бабы боится.
Эх, тюря!
Отец сидел молча и ежился. Слабый свет проникал через широкую щель
вверху, где перегородка на четверть не доходила до потолка, и светлым пятном
ложился на его высокий лоб, под которым чернели глубокие глазные впадины.
Когда-то Иван Саввич сильно пил водку, и тогда жена боялась и ненавидела
его. Но когда он начал харкать кровью и не мог больше пить, стала пить она,
постепенно привыкая к водке. И тогда она выместила все, что ей пришлось
выстрадать от высокого узкогрудого человека, который говорил непонятные
слова, выгонялся за строптивость и пьянство со службы и наводил к себе таких
же длинноволосых безобразников и гордецов, как и он сам. В противоположность
мужу она здоровела по мере того, как пила, и кулаки ее все тяжелели. Теперь
она говорила, что хотела, теперь она водила к себе мужчин и женщин, каких
хотела, и громко пела с ними веселые песни. А он лежал за перегородкой,
молчаливый, съежившийся от постоянного озноба, и думал о несправедливости и
ужасе человеческой жизни. И всем, с кем ни приходилось говорить жене Ивана
Саввича, она жаловалась, что нет у нее на свете таких врагов, как муж и сын:
оба гордецы и статистики.
Через час мать говорила Сашке:
- А я тебе говорю, что ты пойдешь! - И при каждом слове Феоктиста
Петровна ударяла кулаком по столу, на котором вымытые стаканы прыгали и
звякали друг о друга.
- А я тебе говорю, что не пойду, - хладнокровно отвечал Сашка, и углы
губ его подергивались от желания оскалить зубы. В гимназии за эту привычку
его звали волчонком.
- Изобью я тебя, ох как изобью! - кричала мать.
- Что же, избей!
Феоктиста Петровна знала, что бить сына, который стал кусаться, она уже
не может, а если выгнать на улицу, то он отправится шататься и скорей
замерзнет, чем пойдет к Свечниковым; поэтому она прибегала к авторитету
мужа.
- А еще отец называется: не может мать от оскорблений оберечь.
- Правда, Сашка, ступай, что ломаешься? - отозвался тот с лежанки. -
Они, может быть, опять тебя устроят. Они люди добрые.
Сашка оскорбительно усмехнулся. Отец давно, до Сашкина еще рождения,
был учителем у Свечниковых и с тех пор думал, что они самые хорошие люди.
Тогда он еще служил в земской статистике и ничего не пил. Разошелся он с
ними после того, как женился на забеременевшей от него дочери квартирной
хозяйки, стал пить и опустился до такой степени, что его пьяного поднимали
на улице и отвозили в участок. Но Свечниковы продолжали помогать ему
деньгами, и Феоктиста Петровна, хотя ненавидела их, как книги и все, что
связывалось с прошлым ее мужа, дорожила знакомством и хвалилась им.
- Может быть, и мне что-нибудь с елки принесешь, - продолжал отец.
Он хитрил - Сашка понимал это и презирал отца за слабость и ложь, но
ему действительно захотелось чтонибудь принести больному и жалкому человеку.
Он давно уже сидит без хорошего табаку.
- Ну, ладно! - буркнул он. - Давай, что ли, куртку. Пуговицы пришила? А
то ведь я тебя знаю!

II

Детей еще не пускали в залу, где находилась елка, и они сидели в
детской и болтали. Сашка с презрительным высокомерием прислушивался к их
наивным речам и ощупывал в кармане брюк уже переломавшиеся папиросы, которые
удалось ему стащить из кабинета хозяина. Тут подошел к нему самый маленький
Свечников, Коля, и остановился неподвижно и с видом изумления, составив ноги
носками внутрь и положив палец на угол пухлых губ. Месяцев шесть тому назад
он бросил, по настоянию родственников, скверную привычку класть палец в рот,
но совершенно отказаться от этого жеста еще не мог. У него были белые
волосы, подрезанные на лбу и завитками спадавшие на плечи, и голубые
удивленные глаза, и по всему своему виду он принадлежал к мальчикам, которых
особенно преследовал Сашка.
- Ты неблагодалный мальчик? - спросил он Сашку. - Мне мисс сказала. А я
холосой.
- Уж на что же лучше! - ответил тот, осматривая коротенькие бархатные
штанишки и большой откладной воротничок.
- Хочешь лузье? На! - протянул мальчик ружье с привязанной к нему
пробкой.
Волчонок взвел пружину и, прицелившись в нос ничего не подозревавшего
Коли, дернул собачку. Пробка ударилась по носу и отскочила, болтаясь на
нитке. Голубые глаза Коли раскрылись еще шире, и в них показались слезы.
Передвинув палец от губ к покрасневшему носику, Коля часто заморгал длинными
ресницами и зашептал:
- Злой... Злой мальчик.
В детскую вошла молодая, красивая женщина с гладко зачесанными
волосами, скрывавшими часть ушей. Это была сестра хозяйки, та самая, с
которой занимался когда-то Сашкин отец.
- Вот этот, - сказала она, показывая на Сашку сопровождавшему ее лысому
господину. - Поклонись же, Саша, нехорошо быть таким невежливым.
Но Сашка не поклонился ни ей, ни лысому господину. Красивая дама не
подозревала, что он знает многое. Знает, что жалкий отец его любил ее, а она
вышла за другого, и хотя это случилось после того, как он женился сам, Сашка
не мог простить измены.
- Дурная кровь, - вздохнула Софья Дмитриевна. - Вот не можете ли,
Платон Михайлович, устроить его? Муж говорит, что ремесленное ему больше
подходит, чем гимназия. Саша, хочешь в ремесленное?
- Не хочу, - коротко ответил Сашка, слышавший слово "муж".
- Что же, братец, в пастухи хочешь? - спросил господин.
- Нет, не в пастухи, - обиделся Сашка.
- Так куда же?
Сашка не знал, куда он хочет.
- Мне все равно, - ответил он, подумав, - хоть и в пастухи.
Лысый господин с недоумением рассматривал странного мальчика. Когда с
заплатанных сапог он перевел глаза на лицо Сашки, последний высунул язык и
опять спрятал его так быстро, что Софья Дмитриевна ничего не заметила, а
пожилой господин пришел в непонятное ей раздражительное состояние.
- Я хочу и в ремесленное, - скромно сказал Сашка.
Красивая дама обрадовалась и подумала, вздохнув, о той силе, какую
имеет над людьми старая любовь.
- Но едва ли вакансия найдется, - сухо заметил пожилой господин,
избегая смотреть на Сашку и поглаживая поднявшиеся на затылке волосики. -
Впрочем, мы еще посмотрим.
Дети волновались и шумели, нетерпеливо ожидая елки. Опыт с ружьем,
проделанный мальчиком, внушавшим к себе уважение ростом и репутацией
испорченного, нашел себе подражателей, и несколько кругленьких носиков уже
покраснело. Девочки смеялись, прижимая обе руки к груди и перегибаясь, когда
их рыцари, с презрением к страху и боли, но морщась от ожидания, получали
удары пробкой. Но вот открылись двери и чей-то голос сказал:
- Дети, идите! Тише, тише!
Заранее вытаращив глазенки и затаив дыхание, дети чинно, по паре,
входили в ярко освещенную залу и тихо обходили сверкающую елку. Она бросала
сильный свет, без теней, на их лица с округлившимися глазами и губками.
Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором
восторженных восклицаний. Одна из девочек не в силах была овладеть
охватившим ее восторгом и упорно и молча прыгала на одном месте; маленькая
косичка со вплетенной голубой ленточкой хлопала по ее плечам. Сашка был
угрюм и печален - что-то нехорошее творилось в его маленьком изъязвленном
сердце. Елка ослепляла его своей красотой и крикливым, наглым блеском
бесчисленных свечей, но она была чуждой ему, враждебной, как и столпившиеся
вокруг нее чистенькие, красивые дети, и ему хотелось толкнуть ее так, чтобы
она повалилась на эти светлые головки. Казалось, что чьи-то железные руки
взяли его сердце и выжимают из него последнюю каплю крови. Забившись за
рояль, Сашка сел там в углу, бессознательно доламывал в кармане последние
папиросы и думал, что у него есть отец, мать, свой дом, а выходит так, как
будто ничего этого нет и ему некуда идти. Он пытался представить себе
перочинный ножичек, который он недавно выменял и очень сильно любил, но
ножичек стал очень плохой, с тоненьким сточенным лезвием и только с
половиной желтой костяшки. Завтра он сломает ножичек, и тогда у него уже
ничего не останется.
Но вдруг узенькие глаза Сашки блеснули изумлением, и лицо мгновенно
приняло обычное выражение дерзости и самоуверенности. На обращенной к нему
стороне елки, которая была освещена слабее других и составляла ее изнанку,
он увидел то, чего не хватало в картине его жизни и без чего кругом было так
пусто, точно окружающие люди неживые. То был восковой ангелочек, небрежно
повешенный в гуще темных ветвей и словно реявший по воздуху. Его прозрачные
стрекозиные крылышки трепетали от падавшего на них света, и весь он казался
живым и готовым улететь. Розовые ручки с изящно сделанными пальцами
протягивались кверху, и за ними тянулась головка с такими же волосами, как у
Коли. Но было в ней другое, чего лишено было лицо Коли и все другие лица и
вещи. Лицо ангелочка не блистало радостью, не туманилось печалью, но лежала,
на нем печать иного чувства, не передаваемого словами, неопределяемого
мыслью и доступного для понимания лишь такому же чувству. Сашка не сознавал,
какая тайная сила влекла его к ангелочку, но чувствовал, что он всегда знал
его и всегда любил, любил больше, чем перочинный ножичек, больше, чем отца,
чем все остальное. Полный недоумения, тревоги, непонятного восторга, Сашка
сложил руки у груди и шептал:
- Милый... милый ангелочек!
И чем внимательнее он смотрел, тем значительнее, важнее становилось
выражение ангелочка. Он был бесконечно далек и непохож на все, что его здесь
окружало. Другие игрушки как будто гордились тем, что они висят, нарядные,
красивые, на этой сверкающей елке, а он был грустен и боялся яркого
назойливого света, и нарочно скрылся в темной зелени, чтобы никто не видел
его. Было бы безумной жестокостью прикоснуться к его нежным крылышкам.
- Милый... милый! - шептал Сашка.
Голова Сашкина горела. Он заложил руки за спину и в полной готовности к
смертельному бою за ангелочка прохаживался осторожными и крадущимися шагами;
он не смотрел на ангелочка, чтобы не привлечь на него внимания других, но
чувствовал, что он еще здесь, не улетел. В дверях показалась хозяйка -
важная высокая дама с светлым ореолом седых, высоко зачесанных волос. Дети
окружили ее с выражением своего восторга, а маленькая девочка, та, что
прыгала, утомленно повисла у нее на руке и тяжело моргала сонными глазками.
Подошел и Сашка. Горло его перехватывало.
- Тетя, а тетя, - сказал он, стараясь говорить ласково, но выходило еще
более грубо, чем всегда. - Те... Тетечка.
Она не слыхала, и Сашка нетерпеливо дернул ее за платье.
- Чего тебе? Зачем ты дергаешь меня за платье? удивилась седая дама. -
Это невежливо.
- Те... тетечка. Дай мне одну штуку с елки - ангелочка.
- Нельзя, - равнодушно ответила хозяйка. - Елку будем на Новый год
разбирать. И ты уже не маленький и можешь звать меня по имени, Марией
Дмитриевной.
Сашка чувствовал, что он падает в пропасть, и ухватился за последнее
средство.
- Я раскаиваюсь. Я буду учиться, - отрывисто говорил он.
Но эта формула, оказывавшая благотворное влияние на учителей, на седую
даму не произвела впечатления.
- И хорошо сделаешь, мой друг, - ответила она так же равнодушно.
Сашка грубо сказал:
- Дай ангелочка.
- Да нельзя же! - говорила хозяйка. - Как ты этого не понимаешь?
Но Сашка не понимал, и когда дама повернулась к выходу, Сашка
последовал за ней, бессмысленно глядя на ее черное, шелестящее платье. В его
горячечно работавшем мозгу мелькнуло воспоминание, как один гимназист его
класса просил учителя поставить тройку, а когда получил отказ, стал перед
учителем на колени, сложил руки ладонь к ладони, как на молитве, и заплакал.
Тогда учитель рассердился, но тройку все-таки поставил. Своевременно Сашка
увековечил эпизод в карикатуре, но теперь иного средства не оставалось.
Сашка дернул тетку за платье и, когда она обернулась, упал со стуком на
колени и сложил руки вышеупомянутым способом. Но заплакать не мог.
- Да ты с ума сошел! - воскликнула седая дама и оглянулась; по счастью,
в кабинете никого не было. - Что с тобой?
Стоя на коленях, со сложенными руками, Сашка с ненавистью посмотрел на
нее и грубо потребовал:
- Дай ангелочка!
Глаза Сашкины, впившиеся в седую даму и ловившие на ее губах первое
слово, которое они произнесут, были очень нехороши, и хозяйка поспешила
ответить:
- Ну, дам, дам. Ах, какой ты глупый! Конечно, я дам тебе, что ты
просишь, но почему ты не хочешь подождать до Нового года? Да вставай же! И
никогда, - поучительно добавила седая дама, - не становись на колени: это
унижает человека. На колени можно становиться только перед богом.
"Толкуй там", - думал Сашка, стараясь опередить тетку и наступая ей на
платье.
Когда она сняла игрушку, Сашка впился в нее глазами, болезненно сморщил
нос и растопырил пальцы. Ему казалось, что высокая дама сломает ангелочка.
- Красивая вещь, - сказала дама, которой стало жаль изящной и,
по-видимому, дорогой игрушки. - Кто это повесил ее сюда? Ну, послушай, зачем
эта игрушка тебе? Ведь ты такой большой, что будешь ты с ним делать?.. Вон
там книги есть, с рисунками. А это я обещала Коле отдать, он так просил, -
солгала она.
Терзания Сашки становились невыносимыми. Он судорожно стиснул зубы и,
показалось, даже скрипнул ими. Седая дама больше всего боялась сцен и потому
медленно протянула к Сашке ангелочка.
- Ну, на уж, на, - с неудовольствием сказала она. - Какой настойчивый!
Обе руки Сашки, которыми он взял ангелочка, казались цепкими и
напряженными, как две стальные пружины, но такими мягкими и осторожными, что
ангелочек мог вообразить себя летящим по воздуху.
- А-ах! - вырвался продолжительный, замирающий вздох из груди Сашки, и
на глазах его сверкнули две маленькие слезинки и остановились там,
непривычные к свету. Медленно приближая ангелочка к своей груди, он не
сводил сияющих глаз с хозяйки и улыбался тихой и кроткой улыбкой, замирая в
чувстве неземной радости. Казалось, что когда нежные крылышки ангелочка
прикоснутся к впалой груди Сашки, то случится что-то такое радостное, такое
светлое, какого никогда еще не происходило на печальной, грешной и
страдающей земле.
- А-ах! - пронесся тот же замирающий стон, когда крылышки ангелочка
коснулись Сашки. И перед сиянием его лица словно потухла сама нелепо
разукрашенная, нагло горящая елка, - и радостно улыбнулась седая, важная
дама, и дрогнул сухим лицом лысый господин, и замерли в живом молчании дети,
которых коснулось веяние человеческого счастья. И в этот короткий момент все
заметили загадочное сходство между неуклюжим, выросшим из своего платья
гимназистом и одухотворенным рукой неведомого художника личиком ангелочка.
Но в следующую минуту картина резко изменилась. Съежившись, как
готовящаяся к прыжку пантера, Сашка мрачным взглядом обводил окружающих, ища
того, кто осмелится отнять у него ангелочка.
- Я домой пойду, - глухо сказал Сашка, намечая путь в толпе. - К отцу.



III

Мать спала, обессилев от целого дня работы и выпитой водки. В маленькой
комнатке, за перегородкой, горела на столе кухонная лампочка, и слабый
желтоватый свет ее с трудом проникал через закопченное стекло, бросая
странные тени на лицо Сашки и его отца.
- Хорош? - спрашивал шепотом Сашка.
Он держал ангелочка в отдалении и не позволял отцу дотрагиваться.
- Да, в нем есть что-то особенное, - шептал отец, задумчиво
всматриваясь в игрушку.
Его лицо выражало то же сосредоточенное внимание и радость, как и лицо
Сашки.
- Ты погляди, - продолжал отец, - он сейчас полетит.
- Видел уже, - торжествующе ответил Сашка. - Думаешь, слепой? А ты на
крылышки глянь. Цыц, не трогай!
Отец отдернул руку и темными глазами изучал подробности ангелочка, пока
Саша наставительно шептал:
- Экая, братец, у тебя привычка скверная за все руками хвататься. Ведь
сломать можешь!
На стене вырезывались уродливые и неподвижные тени двух склонившихся
голов: одной большой и лохматой, другой маленькой и круглой. В большой
голове происходила странная, мучительная, но в то же время радостная работа.
Глаза, не мигая, смотрели на ангелочка, и под этим пристальным взглядом он
становился больше и светлее, и крылышки его начинали трепетать бесшумным
трепетаньем, а все окружающее - бревенчатая, покрытая копотью стена, грязный
стол, Сашка, - все это сливалось в одну ровную серую массу, без теней, без
света. И чудилось погибшему человеку, что он услышал жалеющий голос из того
чудного мира, где он жил когда-то и откуда был навеки изгнан. Там не знают о
грязи и унылой брани, о тоскливой, слепо-жестокой борьбе эгоизмов; там не
знают о муках человека, поднимаемого со смехом на улице, избиваемого грубыми
руками сторожей. Там чисто, радостно и светло, и все это чистое нашло приют
в душе ее, той, которую он любил больше жизни и потерял, сохранив ненужную
жизнь. К запаху воска, шедшему от игрушки, примешивался неуловимый аромат, и
чудилось погибшему человеку, как прикасались к ангелочку ее дорогие пальцы,
которые он хотел бы целовать по одному и так долго, пока смерть не сомкнет
его уста навсегда. Оттого и была так красива эта игрушечка, оттого и было в
ней что-то особенное, влекущее к себе, не передаваемое словами. Ангелочек
спустился с неба, на котором была ее душа, и внес луч света в сырую,
пропитанную чадом комнату и в черную душу человека, у которого было отнято
все: и любовь, и счастье, и жизнь.
И рядом с глазами отжившего человека - сверкали глаза начинающего жить
и ласкали ангелочка. И для них исчезало настоящее и будущее: и вечно
печальный и жалкий отец, и грубая, невыносимая мать, и черный мрак обид,
жестокостей, унижений и злобствующей тоски. Бесформенны, туманны были мечты
Сашки, но тем глубже волновали они его смятенную душу. Все добро, сияющее
над миром, все глубокое горе и надежду тоскующей о боге души впитал в себя
ангелочек, и оттого он горел таким мягким божественным светом, оттого
трепетали бесшумным трепетаньем его прозрачные стрекозиные крылышки.
Отец и сын не видели друг друга; по-разному тосковали, плакали и
радовались их больные сердца, но было что-то в их чувстве, что сливало
воедино сердца и уничтожало бездонную пропасть, которая отделяет человека от
человека и делает его таким одиноким, несчастными слабым. Отец
несознательным движением положил руки на шею сына, и голова последнего так
же невольно прижалась к чахоточной груди.
- Это она тебе дала? - прошептал отец, не отводя глаз от ангелочка.
В другое время Сашка ответил бы грубым отрицанием, но теперь в душе его
сам собой прозвучал ответ, и уста спокойно произнесли заведомую ложь.
- А то кто же? Конечно, она.
Отец молчал; замолк и Сашка. Что-то захрипело в соседней комнате,
затрещало, на миг стихло, и часы бойко н торопливо отчеканили: час, два,
три.
- Сашка, ты видишь когда-нибудь сны? - задумчиво спросил отец.
- Нет, - сознался Сашка. - А, нет, раз видел: с крыши упал. За голубями
лазили, я и сорвался.
- А я постоянно вижу. Чудные бывают сны. Видишь все, что было, любишь и
страдаешь, как наяву...
Он снова замолк, и Сашка почувствовал, как задрожала рука, лежавшая на
его шее. Все сильнее дрожала и дергалась она, и чуткое безмолвие ночи
внезапно нарушилось всхлипывающим, жалким звуком сдерживаемого плача. Сашка
сурово задвигал бровями и осторожно, чтобы не потревожить тяжелую, дрожащую
руку, сковырнул с глаза слезинку. Так странно было видеть, как плачет
большой и старый человек.
- Ах, Саша, Саша! - всхлипывал отец. - Зачем все это?
- Ну, что еще? - сурово прошептал Сашка. - Совсем, ну совсем как
маленький.
- Не буду... не буду, - с жалкой улыбкой извинился отец. - Что уж...
зачем?
Заворочалась на своей постели Феоктиста Петровна. Она вздохнула и
забормотала громко и странно-настойчиво: "Дерюжку держи... держи, держи,
держи". Нужно было ложиться спать, но до этого устроить на ночь ангелочка.
На земле оставлять его было невозможно; он был повешен на ниточке,
прикрепленной к отдушине печки, и отчетливо рисовался на белом фоне кафелей.
Так его могли видеть оба - и Сашка и отец. Поспешно набросав в угол всякого
тряпья, на котором он спал, отец так же быстро разделся и лег на спину,
чтобы поскорее начать смотреть на ангелочка.
- Что же ты не раздеваешься? - спросил отец, зябко кутаясь в прорванное
одеяло я поправляя наброшенное на ноги пальто.
- Не к чему. Скоро встану.
Сашка хотел добавить, что ему совсем не хочется спать, но не успел, так
как заснул с такой быстротой, что точно шел ко дну глубокой и быстрой реки.
Скоро заснул и отец. Кроткий покой и безмятежность легли на истомленное лицо
человека, который отжил, и смелое личико человека, который еще только
начинал жить.
А ангелочек, повешенный у горячей печки, начал таять. Лампа,
оставленная гореть по настоянию Сашки, наполняла комнату запахом керосина и
сквозь закопченное стекло бросала печальный свет на картину медленного
разрушения. Ангелочек как будто шевелился. По розовым ножкам его скатывались
густые капли и падали на лежанку. К запаху керосина присоединился тяжелый
запах топленого воска. Вот ангелочек встрепенулся, словно для полета, и упал
с мягким стуком на горячие плиты. Любопытный прусак пробежал, обжигаясь,
вокруг бесформенного слитка, взобрался на стрекозиное крылышко и, дернув
усиками, побежал дальше.
В завешенное окно пробивался синеватый свет начинающегося дня, и на
дворе уже застучал железным черпаком зазябший водовоз.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 дек 2012, 23:24 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 17 авг 2012, 18:07
Сообщения: 5118
спешу уточнить (сорри!, тема более чем обширна!).., если кто-то поделится своими рождественскими- литературными подарками, глубокий реверанс:)


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 05:49 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 23 мар 2011, 09:56
Сообщения: 1725
Откуда: Курган
Очень люблю этот рассказ, спасибо, Molli ! Вот еще один, из любимых, не такой грустный:
Тэффи. "Валя".
Мне шел двадцать первый год.
Ей, моей дочери, четвертый.
Мы не вполне сходились характерами.
Я была в то время какая-то испуганная, неровная, либо плакала, либо смеялась.
Она, Валя, очень уравновешенная, спокойная и с утра до вечера занималась коммерцией — выторговывала у меня шоколадки.
Утром она не желала вставать, пока ей не дадут шоколадку. Не желала идти гулять, не желала возвращаться с прогулки, не желала завтракать, обедать, пить молоко, идти в ванну, вылезать из ванны, спать, причесываться, — за все полагалась плата — шоколадки. Без шоколадки прекращалась всякая жизнь и деятельность, а затем следовал оглушительный систематический рев. И тогда я чувствовала себя извергом и детоубийцей и уступала.
Она презирала меня за мою бестолочь — это так чувствовалось, но обращалась со много не очень плохо. Иногда даже ласкала мягкой, теплой, всегда липкой от конфет рукой.
— Ты моя миленькая, — говорила она, — у тебя, как у слоника, носик.
В словах этих, конечно, ничего не было лестного, но я знала, что красоту своего резинового слоненка она ставила выше Венеры Милосской. У каждого свои идеалы. И я радовалась, только старалась при посторонних не вызывать ее на нежность.
Кроме конфет, она мало чем интересовалась. Раз только, пририсовывая усы старым теткам в альбоме, спросила вскользь:
— А где сейчас Иисус Христос?
И, не дожидаясь ответа, стала просить шоколадку.
Насчет приличий была строга и требовала, чтобы все с ней первой здоровались. Раз пришла ко мне очень взволнованная и возмущенная:
— Кухаркина Мотька вышла на балкон в одной юбке, а там гуси ходят.
Да, она была строга.
Рождество в тот год подходило грустное и заботное. Я кое-как смеялась, потому что очень хотела жить на Божьем свете, и еще больше плакала, потому что жить-то и не удавалось.
Валя со слоненком толковала целые дни про елку. Надо было, значит, непременно елку схлопотать.
Выписала, по секрету, от Мюра и Мерелиза картонажи. Разбирала ночью.
Картонажи оказались прямо чудесные: попугаи в золотых клеточках, домики, фонарики, но лучше всего был маленький ангел, с радужными слюдяными крылышками, весь в золотых блестках. Он висел на резинке, крылышки шевелились. Из чего он был, — не понять. Вроде воска. Щечки румяные и в руках роза. Я такого чуда никогда не видала.
И сразу подумалось — лучше его на елку не вешать. Валя все равно не поймет всей его прелести, а только сломает. Оставлю его себе. Так и решила.
А утром Валя чихнула, — значит, насморк. Я испугалась.
— Это ничего, что она на вид такая толстуха, она, может быть, хрупкая. А я не забочусь о ней. Я плохая мать. Вот ангела припрятала. Что получше-то, значит, себе. «Она не поймет»!.. Оттого и не поймет, что я не развиваю в ней любви к прекрасному.
Под сочельник, ночью, убирая елку, достала и ангела. Долго рассматривала. Ну, до чего был мил! В коротенькой, толстой ручке — роза. Сам веселый, румяный и вместе нежный. Такого бы ангела спрятать в коробочку, а в дурные дни, когда почтальон приносит злые письма и лампы горят тускло, и ветер стучит железом на крыше, — вот тогда только позволить себе вынуть его и тихонько подержать за резиночку и полюбоваться, как сверкают золотые блестки и переливаются слюдяные крылышки. Может быть, бедно все это и жалко, но ведь лучше-то ничего нет...
Я повесила ангела высоко. Он был самый красивый из всех вещиц, значит, и надо его на почетное место. Но была еще одна мысль тайная, подлая: высоко, не так заметно для людей «маленького роста».
Вечером елку зажгли. Пригласили кухаркину Мотьку и прачкиного Лешеньку. Валя вела себя так мило и ласково, что черствое сердце мое оттаяло. Я подняла ее на руки и сама показала ей ангела.
— Ангел? — деловито спросила она. — Давай его мне.
Я дала.
Она долго рассматривала его, гладила пальцем крылышки.
Я видела, что он ей нравился, и почувствовала, что горжусь своей дочерью. Вот ведь на идиотского паяца не обратила никакого внимания, а уж на что яркий.
Валя вдруг, быстро нагнув голову, поцеловала ангела... Милая!..
Тут как раз явилась соседка Нюшенька с граммофоном и начались танцы.
Надо бы все-таки ангела пока что спрятать, а то сломают они его... Где же Валя?
Валя стояла в углу за книжным шкафом. Рот и обе щеки ее были вымазаны во что-то ярко-малиновое и вид ее был смущенный.
— Что это? Валя? Что с тобой? Что у тебя в руке? В руке ее были слюдяные крылышки, сломанные и смятые.
— Он был немножко сладкий.
Нужно скорее вымыть ее, вытереть ей язык. Может быть, краска ядовитая. Вот о чем надо думать. Это главное, Кажется, слава Богу, все обойдется благополучно. Но отчего же я плачу, выбрасывая в камин сломанные слюдяные крылышки? Ну, не глупо ли? Плачу!..
Валя снисходительно гладит меня по щеке своей мягкой рукой, теплой и липкой, и утешает:
— Не плачь, глупенькая. Я тебе денег куплю.



_________________
То, что сейчас происходит во мне,
Тоже является частью Вселенной!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 06:29 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 23 мар 2011, 09:56
Сообщения: 1725
Откуда: Курган
Или вот, очень по теме следущей передачи. Отец передает сыну дорогие воспоминания о безвозвратно ушедшем, навсегда потеряном: о своем детстве, о покинутой Родине, об ушедшем времени. Но ушедшее не исчезает бесследно, когда ты можешь, умеешь рассказать о своих чувствах ребенку или близкому человеку. Рассказать так, чтобы слушающему было понятно. Всегда существует страх, что слушателю будет непонятно, дорогое, милое и понятное тебе самому. Но сердце есть у всех, как пишет в своем посте NatalyaS viewtopic.php?f=12&t=1413&start=45
Иван Шмелев. "Рождество".
Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество. Ну, что же... Не поймешь чего - подскажет сердце.

Как будто я такой, как ты. Снежок ты знаешь? Здесь он - редко, выпадет - и стаял. А у нас повалит, - свету, бывало, не видать, дня на три! Все завалит. На улицах - сугробы, все бело. На крышах, на заборах, на фонарях - вот сколько снегу! С крыш свисает. Висит - и рухнет мягко, как мука. Ну, за ворот засыплет. Дворники сгребают в кучи, свозят. А не сгребай - увязнешь. Тихо у нас зимой и глухо. Несутся санки, а не слышно. Только в мороз, визжат полозья. Зато весной, услышишь первые колеса... - вот радость!..

Наше Рождество подходит издалека, тихо. Глубокие снега, морозы крепче. Увидишь, что мороженых свиней подвозят, - скоро и Рождество. Шесть недель постились, ели рыбу. Кто побогаче - белугу, осетрину, судачка, наважку; победней - селедку, сомовину, леща... У нас, в России, всякой рыбы много. Зато на Рождество - свинину, все. В мясных, бывало, до потолка навалят, словно бревна, - мороженые свиньи. Окорока обрублены, к засолу. Так и лежат, рядами, - разводы розовые видно, снежком запорошило.

А мороз такой, что воздух мерзнет. Инеем стоит, туманно, дымно. И тянутся обозы - к Рождеству. Обоз? Ну будто поезд... только не вагоны, а сани, по снежку, широкие, из дальних мест. Гусем, друг за дружкой, тянут. Лошади степные, на продажу. А мужики здоровые, тамбовцы, с Волги, из-под Самары. Везут свинину, поросят, индюшек, - "пылкого морозу". Рябчик идет, сибирский, тетерев-глухарь... Знаешь - рябчик? Пестренький такой, рябой... ну, рябчик! С голубя, пожалуй, будет. Называется - дичь, лесная птица. Питается рябиной, клюквой, можжевелкой. А на вкус, брат!.. Здесь редко видишь, а у нас - обозами тянули. Все распродадут, и сани, и лошадей, закупят красного товару, ситцу - и домой, чугункой. Чугунка? А железная дорога. Выгодней в Москву обозом: свой овес-то, и лошади к продаже, своих заводов, с косяков степных.

Перед Рождеством, на Конной площади, в Москве, - там лошадями торговали, - стон стоит. А площадь эта... - как бы тебе сказать?.. - да попросторней будет, чем... знаешь, Эйфелева-то башня где? И вся - в санях. Тысячи саней, рядами. Мороженые свиньи - как дрова лежат на версту. Завалит снегом, а из-под снега рыла да зады. А то чаны, огромные, да... с комнату, пожалуй! А это солонина. И такой мороз, что и рассол-то замерзает... - розовый ледок на солонине. Мясник, бывало, рубит топором свинину, кусок отскочит, хоть с полфунта, - наплевать! Нищий подберет. Эту свиную "крошку" охапками бросали нищим: на, разговейся! Перед свининой - поросячий ряд, на версту. А там - гусиный, куриный, утка, глухари-тетерьки, рябчик... Прямо из саней торговля. И без весов, поштучно больше. Широка Россия, - без весов, на глаз. Бывало, фабричные впрягутся в розвальни, - большие сани, - везут-смеются. Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины... Богато жили.

Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях, - лес елок. А какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, - тычинки. У нашей елки... как отогреется, расправит лапы, - чаща. На Театральной площади, бывало, - лес. Стоят, в снегу. А снег повалит, - потерял дорогу! Мужики, в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в елках - будто волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбом. Сбитенщики ходят, аукаются в елках: "Эй, сла-дкий сбитень! калачики горя-чи!.." В самоварах, на долгих дужках, - сбитень. Сбитень? А такой горячий, лучше чая. С медом, с имбирем, - душисто, сладко. Стакан - копейка. Калачик мерзлый, стаканчик сбитню, толстенький такой, граненый, - пальцы жжет. На снежку, в лесу... приятно! Потягиваешь понемножку, а пар - клубами, как из паровоза. Калачик - льдышка. Ну, помакаешь, помягчеет. До ночи прогуляешь в елках. А мороз крепчает. Небо - в дыму - лиловое, в огне. На елках иней. Мерзлая ворона попадется, наступишь - хрустнет, как стекляшка. Морозная Россия, а... тепло!..

В Сочельник, под Рождество, - бывало, до звезды не ели. Кутью варили, из пшеницы, с медом; взвар - из чернослива, груши, шепталы... Ставили под образа, на сено. Почему?.. А будто - дар Христу. Ну... будто Он на сене, в яслях. Бывало, ждешь звезды, протрешь все стекла. На стеклах лед, с мороза. Вот, брат, красота-то!.. Елочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрешь - звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон - другая... Стекла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звезд все больше. А какие звезды!.. Форточку откроешь - резанет, ожжет морозом. А звезды!.. На черном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звезды!.. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мерзлость, через нее-то звезды больше, разными огнями блещут, - голубой хрусталь, и синий, и зеленый, - в стрелках. И звон услышишь. И будто это звезды - звон-то! Морозный, гулкий, - прямо, серебро. Такого не услышишь, нет. В Кремле ударят, - древний звон, степенный, с глухотцой. А то - тугое серебро, как бархат звонный. И все запело, тысяча церквей играет. Такого не услышишь, нет. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала... - гул и гул.

Ко всенощной. Валенки наденешь, тулупчик из барана, шапку, башлычок, - мороз и не щиплет. Выйдешь - певучий звон. И звезды. Калитку тронешь, - так и осыплет треском. Мороз! Снег синий, крепкий, попискивает тонко-тонко. По улице - сугробы, горы. В окошках розовые огоньки лампадок. А воздух... - синий, серебрится пылью, дымный, звездный. Сады дымятся. Березы - белые виденья. Спят в них галки. Огнистые дымы столбами, высоко, до звезд. Звездный звон, певучий, - плывет, не молкнет; сонный, звон-чудо, звон-виденье, славит Бога в вышних, - Рождество.

Идешь и думаешь: сейчас услышу ласковый напев-молитву, простой, особенный какой-то, детский, теплый... - и почему-то видится кроватка, звезды.

Рождество Твое, Христе Боже наш,
Возсия мирови Свет Разума...

И почему-то кажется, что давний-давний тот напев священный... был всегда. И будет.

На уголке лавчонка, без дверей. Торгует старичок в тулупе, жмется. За мерзлым стеклышком - знакомый Ангел с золотым цветочком, мерзнет. Осыпан блеском. Я его держал недавно, трогал пальцем. Бумажный Ангел. Ну, карточка... осыпан блеском, снежком как будто. Бедный, мерзнет. Никто его не покупает: дорогой. Прижался к стеклышку и мерзнет.

Идешь из церкви. Все - другое. Снег - святой. И звезды - святые, новые, рождественские звезды. Рождество! Посмотришь в небо. Где же она, та давняя звезда, которая волхвам явилась? Воя она: над Барминихиным двором, над садом! Каждый год - над этим садом, низко. Она голубоватая, Святая. Бывало, думал: "Если к ней идти - придешь туда. Вот, прийти бы... и поклониться вместе с пастухами Рождеству! Он - в яслях, в маленькой кормушке, как в конюшне... Только не дойдешь, мороз, замерзнешь!" Смотришь, смотришь - и думаешь: "Волсви же со звездою путеше-эствуют!.."

Волсви?.. Значит - мудрецы, волхвы. А, маленький, я думал - волки. Тебе смешно? Да, добрые такие волки, - думал. Звезда ведет их, а они идут, притихли. Маленький Христос родился, и даже волки добрые теперь. Даже и волки рады. Правда, хорошо ведь? Хвосты у них опущены. Идут, поглядывают на звезду. А та ведет их. Вот и привела. Ты видишь, Ивушка? А ты зажмурься.. Видишь - кормушка, с сеном, светлый-светлый мальчик, ручкой манит? Да, и волков... всех манит. Как я хотел увидеть!.. Овцы там, коровы, голуби взлетают по стропилам... и пастухи, склонились... и цари, волхвы... И вот, подходят волки. Их у нас в России мно-го!.. Смотрят, а войти боятся. Почему боятся? А стыдно им... злые такие были. Ты спрашиваешь - впустят? Ну конечно, впустят. Скажут: ну, и вы входите, нынче Рождество! И звезды... все звезды там, у входа, толпятся, светят... Кто, волки? Ну, конечно, рады.

Бывало, гляжу и думаю: прощай, до будущего Рождества! Ресницы смерзлись, а от звезды все стрелки, стрелки...

Зайдешь к Бушую. Это у нас была собака, лохматая, большая, в конуре жила. Сено там у ней, тепло ей. Хочется сказать Бушую, что Рождество, что даже волки добрые теперь и ходят со звездой... Крикнешь в конуру: "Бушуйка!" Цепью загремит, проснется, фыркнет, посунет мордой, добрый, мягкий. Полижет руку, будто скажет: да. Рождество. И - на душе тепло, от счастья.

Мечтаешь: Святки, елка, в театр поедем... Народу сколько завтра будет! Плотник Семен кирпичиков мне принесет и чурбачков, чудесно они пахнут елкой!.. Придет и моя кормилка Настя, сунет апельсинчик и будет целовать и плакать, скажет: "Выкормочек мой... растешь"... Подбитый Барин придет еще, такой смешной. Ему дадут стаканчик водки. Будет махать бумажкой, так смешно. С длинными усами, в красном картузе, а под глазами "фонари". И будет говорить стихи. Я помню:

И пусть ничто-с за этот Праздник
Не омрачает торжества!
Поднес почтительно-с проказник
В сей день Христова Рождества!

В кухне на полу рогожи, пылает печь. Теплится лампадка. На лавке, в окоренке оттаивает поросенок, весь в морщинках, индюшка серебрится от морозца. И непременно загляну за печку, где плита: стоит?.. Только под Рождество бывает. Огромная, во всю плиту, - свинья! Ноги у ней подрублены, стоит на четырех култышках, рылом в кухню. Только сейчас втащили, - блестит морозцем, уши не обвисли. Мне радостно и жутко: в глазах намерзло, сквозь беловатые ресницы смотрит... Кучер говорил: "Велено их есть на Рождество, за наказание! Не давала спать Младенцу, все хрюкала. Потому и называется - свинья! Он ее хотел погладить, а она, свинья, щетинкой Ему ручку уколола!" Смотрю я долго. В черном рыле - оскаленные зубки, "пятак", как плошка. А вдруг соскочит и загрызет?.. Как-то она загромыхала ночью, напугала.

И в доме - Рождество. Пахнет натертыми полами, мастикой, елкой. Лампы не горят, а все лампадки. Печки трещат-пылают. Тихий свет, святой. В холодном зале таинственно темнеет елка, еще пустая, - другая, чем на рынке. За ней чуть брезжит алый огонек лампадки, - звездочки, в лесу как будто... А завтра!..

А вот и - завтра. Такой мороз, что все дымится. На стеклах наросло буграми. Солнце над Барминихиным двором - в дыму, висит пунцовым шаром. Будто и оно дымится. От него столбы в зеленом небе. Водовоз подъехал в скрипе. Бочка вся в хрустале и треске. И она дымится, и лошадь, вся седая. Вот мо-роз!..

Топотом шумят в передней. Мальчишки, славить... Все мои друзья: сапожниковы, скорнячата. Впереди Зола, тощий, кривой сапожник, очень злой, выщипывает за вихры мальчишек. Но сегодня добрый. Всегда Он водит "славить". Мишка Драп несет звезду на палке - картонный домик: светятся окошки из бумажек, пунцовые и золотые, - свечка там. Мальчишки шмыгают носами, пахнут снегом.

- "Волхи же со Звездою питушествуют!" - весело говорит Зола.

Волхов приючайте,
Святое стречайте,
Пришло Рождество,
Начинаем торжество!
С нами Звезда идет,
Молитву поет...

Он взмахивает черным пальцем, и начинают хором:

Рождество Твое. Христе Бо-же наш...
Совсем не похоже на Звезду, но все равно. Мишка Драп машет домиком, показывает, как Звезда кланяется Солнцу Правды. Васька, мой друг, сапожник, несет огромную розу из бумаги и все на нее смотрит. Мальчишка портного Плешкин в золотой короне, с картонным мечом серебряным.

- Это у нас будет царь Кастинкин, который царю Ироду голову отсекает! - говорит Зола. - Сейчас будет святое приставление! - Он схватывает Драпа за голову и устанавливает, как стул. - А кузнечонок у нас царь Ирод будет!

Зола схватывает вымазанного сажей кузнечонка и ставит на другую сторону. Под губой кузнечонка привешен красный язык из кожи, на голове зеленый колпак со звездами.

- Подымай меч выше! - кричит Зола. - А ты, Степка, зубы оскаль страшней! Это я от бабушки еще знаю, от старины!

Плешкин взмахивает мечом. Кузнечонок страшно ворочает глазами и скалит зубы. И все начинают хором:

Приходили вол-хи,
Приносили бол-хи,
Приходили вол-хари,
Приносили бол-хари.
Ирод ты Ирод,
Чего ты родился,
Чего не хрестился,
Я царь Ка-стинкин,
Маладенца люблю,
Тебе голову срублю!


Плешкин хватает черного Ирода за горло, ударяет мечом по шее, и Ирод падает, как мешок. Драп машет над ним домиком. Васька подает царю Кастинкину розу. Зола говорит скороговоркой:

- Издох царь Ирод поганой смертью, а мы Христа славим-носим, у хозяев ничего не просим, а чего накладут - не бросим!

Им дают желтый бумажный рублик и по пирогу с ливером, а Золе подносят и зеленый стаканчик водки. Он утирается седой бородкой и обещает зайти вечерком спеть про Ирода "подлинней", но никогда почему-то не приходит.

Позванивает в парадном колокольчик, и будет звонить до ночи. Приходит много людей поздравить. Перед иконой поют священники, и огромный дьякон вскрикивает так страшно, что у меня вздрагивает в груди. И вздрагивает все на елке, до серебряной звездочки наверху.

Приходят-уходят люди с красными лицами, в белых воротничках, пьют у стола и крякают.

Гремят трубы в сенях. Сени деревянные, промерзшие. Такой там грохот, словно разбивают стекла. Это - "последние люди", музыканты, пришли поздравить.

- Береги шубы! - кричат в передней.

Впереди выступает длинный, с красным шарфом на шее. Он с громадной медной трубой, и так в нее дует, что делается страшно, как бы не выскочили и не разбились его глаза. За ним толстенький, маленький, с огромным прорванным барабаном. Он так колотит в него култышкой, словно хочет его разбить. Все затыкают уши, но музыканты играют и играют.

Вот уже и проходит день. Вот уж и елка горит - и догорает. В черные окна блестит мороз. Я дремлю. Где-то гармоника играет, топотанье... - должно быть, в кухне.

В детской горит лампадка. Красные языки из печки прыгают на замерзших окнах. За ними - звезды. Светит большая звезда над Барминихиным садом, но это совсем другая. А та, Святая, ушла. До будущего года.

_________________
То, что сейчас происходит во мне,
Тоже является частью Вселенной!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 13:30 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 08 фев 2012, 05:05
Сообщения: 532
Откуда: Москва
О разговоре. Не так давно поняла, что я не только не знаю о чём говорить с ребёнком, но и техникой разговора не владею. Отвожу я свою воспитанницу в музыкальную школу, а она любит со мной делиться всякими неприятностями, произошедшими с ней, не чета моей дочери, из которой ничего не вытянишь. Да, там и вытягивать нечего, другое восприятие происходящего. А та девочка - очень артистичная, она во всех подробностях может почувствовать и передать интриги, которые происходят между девочками. И вот рассказывает она очередную интригу, где она разумеется - правая. А что ответить или посоветовать ей, я не знаю, потому что знаю, что она сама может хитрить, у неё настолько хорошее воображение, что она может выдумать нужный ей сценарий происходящего, моя дочка с которой они вместе учатся, рассказывает мне ту же ситуацию в другом свете, причём, я своей больше верю, она сторонний наблюдатель и никогда в этих разборках не участвует, может поэтому она себя чувствует белой вороной в классе. Короче, я в раздумьях. А на следующий день у нас психологический тренинг в школе. К нам в школу пришёл замечательный психолог, который устраивает занятия с родителями. Причём у неё упор не на теорию, как у другой моей знакомой из психологического центра, а упор на практику. Тема тренинга; как общаться с ребёнком. Она нам показывает таблички с картинками, правильного и не правильного общения. Главное правило то, что нам не нужно давать оценок и советов, нам нужно поддержать чувство ребёнка и тогда он сам сможет найти выход из сложившейся ситуации. В конце нам раздали листочки с примерами, где мы должны были определить чувство, и сказать верную фразу. Вот этот листочек, можете себя проверить, на мои ответы не смотрите, они не очень удачные, на втором листке "правильные" ответы:
Изображение
Изображение

_________________
Катя Сафонова.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 15:33 
Не в сети
Стенографист!)
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 03 окт 2010, 20:11
Сообщения: 808
Откуда: Челябинская область
Праздничные разговоры… да уж… Слишком часто «Диалог у новогодней ёлки», приведённый Селеной, превращается в «Диалог у телевизора» Высоцкого…

Molli писал(а):
если кто-то поделится своими рождественскими- литературными подарками, глубокий реверанс:)


У Астрид Линдгрен во многих книгах есть описания Рождества и Нового года.
Ну вот, например, из книги «Мадикен».
РОЖДЕСТВО В ЮНИБАККЕНЕ
- Ну вот! Как будто со всем управились! - говорит Альва в последний вечер перед сочельником. - Ой, как же я устала, но зато все готово!
- Все, кроме елки! - говорит Лисабет. - А елку украсят мама и папа, когда мы ляжем спать.
Мадикен не говорит ничего, она только поеживается, как от озноба. Это у нее всегда бывает, когда должно случиться что-нибудь такое замечательное, что просто уже невозможно вытерпеть.
Да, теперь уж пускай приходит Рождество, в Юнибаккене все готово к встрече. Полы намыты, из всех углов выметена пыль, на окнах висят белые крахмальные занавески, во все подсвечники вставлены свечи, кухня устлана свежими половиками, медная посуда так и сверкает по стенам, а под печным колпаком красуется в уборе из красных и зеленых бумажных фестонов жениховский жезл, один вид которого напоминает о Рождестве.
В гостиной сплошное благоухание. Тут пахнет белыми гиацинтами, которые мама подгадала вырастить так, чтобы они распустились к Рождеству. А главное - пахнет елкой, она уже стоит посередине комнаты, свежая и зеленая, и ждет, чтобы ее нарядили.
- А уж угощенья наготовлено столько, что хватит, наверно, до следующего Рождества, - говорит Альва.
Мадикен и Лисабет тоже так думают, они уже побывали в подвале и сами видели. На длинном откидном столе наставлены блюда и миски: там и окорок, и зельц, и горшочки с печеночным паштетом, и селедочный салат, и котлеты. С потолка свисают гирлянды разных сосисок и колбас, в большом кувшине стоит напиток из можжевельника, рядом - блюдо с вяленой треской, миска с сырной запеканкой, - все готово. В хлебном ларе сложены горкой домашние караваи, солодовый хлеб, лежат груды пряников и миндальных ракушек, стоят полные жестянки овсяного печенья и хвороста, - есть чем встретить Рождество.
Где-то в мире идет война, о которой на сон грядущий Мадикен рассказывает Лисабет, но Юнибаккен она не затронула, здесь даже воробьи не знают голода. Папа с вечера развесил в саду на яблонях рождественские снопы, чтобы утром, когда воробьи проснутся, у них бы тоже был праздник.
Альва заранее натаскала побольше дров, чтобы жарче горел в печи рождественский огонь. В саду она расчистила от снега дорожки и проложила удобные тропинки к калитке и дровяному сараю и, самое главное, к реке, потому что Юльтомте приедет по льду и увидит, что для него приготовлена дорожка. В прошлое воскресенье, когда Карлссоны отвозили Мадикен и Лисабет домой, Туре дважды проехал по реке со снегочисткой. То-то Юльтомте обрадуется завтра, когда поедет сюда на санях!
Вообще это очень красиво, что Туре расчистил лед. Аббе устроил на реке ледяную карусель с салазками, и Мадикен с Лисабет очень весело на ней катаются, в особенности когда ее крутит Аббе: салазки летают так быстро, что даже голова кружится.
Но Аббе не часто может оторваться от плиты. Перед Рождеством крендельки быстро расходятся. Тетя Нильссон каждый день торгует на рынке. Чем занят дядя Нильссон, не знает никто; по крайней мере, дома он почти не бывает.
Сегодня, в канун сочельника, Мадикен попросилась сбегать в Люгнет, поглядеть, что поделывает Аббе. Ого! Подумать только - Аббе моет пол на кухне! Правда, когда прибежала Мадикен, он сразу же бросил тряпку.
- Вот, плеснул нечаянно на пол, пришлось подтереть, - объясняет Аббе.
А вымыта уже половина кухни. Можно отчетливо различить, до какого места он домыл, вымытая часть совсем уже не такая черная, как немытая. Мадикен посмотрела вокруг... Все остальное не сверкало рождественской красотой. Занавески и вышитые подзоры на полках не стираны. Все, как обычно, не так, как полагается накануне сочельника, решает Мадикен.
- А что, вы еще не наводили порядок? - спрашивает она.
Аббе глядит на нее с изумлением:
- Это где же... не наводили порядок?
Мадикен смущается, не зная, что сказать.
- Так ведь завтра же... сочельник.
- Конечно, мы навели порядок, - говорит Аббе. - Пойдем, сама погляди.
Он ведет Мадикен в комнату напротив кухни. Там на стене висит перевернутый бумажный колпачок, из которого высовываются маленькие бородатые Юльтомте.
- Ну, что ты теперь скажешь? - спрашивает он с торжеством. - Маманя с папаней этого еще не видели. Когда увидят, они рты разинут от удивления, помяни мое слово!
Но Мадикен все еще недовольна.
- А разве у вас нет елки?
- Пока живешь - надейся! - говорит Аббе. - Может быть, папаня к вечеру еще притащит, когда вернется домой. Если, конечно, не забудет. Ну а тогда я пойду утром в лес и сам срублю. Уж елочка-то у меня обязательно будет.
Тут Мадикен вспомнила свою елку, которая стоит у нее дома в Юнибаккене, и даже вздрогнула от радостного чувства.
- Ведь правда же, Рождество - это так замечательно! Да, Аббе?
- Ну да, - отвечает Аббе. - Приятно, когда в доме празднично и нарядно. Этот колпачок мне очень нравится.
Мадикен тоже понравился колпачок с бородатыми Юльтомте, но он украсил только один уголок, а надо, чтобы во всем доме было празднично. Однако Аббе не так привередлив, как Мадикен.
- А как ты думаешь, тебе подарят много подарков? - спрашивает Мадикен.
Пока живешь - надейся! - говорит Аббе. - Вопрос в том, вспомнят ли об этом папаня с маманей. А вот хочешь, я тебе сейчас покажу, что я для них купил? Только поклянись, что никому не разболтаешь!
Мадикен дает обещание. Тогда Аббе осторожно открывает гардероб. А там стоит новая керосиновая лампа с белым колпаком, должно быть, очень дорогая и красивая.
- Вот это вещь! Не то что наша старая лампочка, - говорит Аббе.
- Это рождественский подарок? - удивляется Мадикен.
- А что? Мое дело - отдать ее папке с мамкой. Пускай они сами решают - рождественский это подарок или нет, - говорит Аббе. - Цену за нее заломили такую, что закачаешься, но я все заплатил из своих заработков.
Мадикен уходит домой в задумчивости. Конечно, и лампа, и колпачок с Юльтомте - это все здорово, а все-таки ее почему-то потянуло домой. У Аббе в доме как-то не чувствуется, что завтра будет Рождество. На душе у Мадикен стало тоскливо. Вечером в постели она рассуждает об этом с Лисабет:
- Представляешь себе, если бы мы завтра проснулись, и вдруг оказывается, что это не сочельник, а, скажем, пятница?
- Тогда бы я сразу в воду, и конец! - отвечает Лисабет. Так часто говорит Альва, а Лисабет любит повторять все, что услышит.
Однако Лисабет не пришлось кидаться в воду, потому что, когда девочки проснулись, был уже сочельник. За окном стояла черная тьма, но папа пришел в детскую со свечой, а снизу уже доносились звуки пианино, там мама играла "Вот Рождество пришло".
- Ну, вот и пришло Рождество, - говорит папа. - Счастливого Рождества, золотые мои лохматки!
- Счастливого Рождества, папочка! - закричали Мадикен и Лисабет.
Они повскакали с кроваток и побежали вниз, в гостиную. А там - елка, она вся сверкает зажженными свечами и так хороша, что Мадикен, кажется, никогда еще и не видала такой красавицы. В комнате топится печка и дивно пахнет елкой, гиацинтами и горящими дровами. Рождество и впрямь настало!
В первую минуту девочки молча замерли на пороге, но сразу ожили и ну давай на радостях скакать и плясать! Они пели и прыгали, а Сассо громко лаял. Наконец-то настало Рождество!
Потом пришла Альва и принесла кофе, и все сидели в честь Рождества у печки - мама, папа, и Альва, и Мадикен, и Лисабет - и пили кофе. Для Мадикен и Лисабет это большое событие - не каждый день можно распивать кофе, сидя у огня в ночных сорочках!
- Это потому, что сегодня Рождество, - говорит Лисабет.
- Да, - говорит Мама. - Потому что сегодня Рождество.
Мадикен опасливо поглядывает, не устала ли мама. Но все благополучно - у мамы веселый и совсем не усталый вид. Мадикен хочет, чтобы всем было весело, чтобы все радовались Рождеству, иначе не получится настоящего праздника. Поэтому, пока мама не покладая рук трудилась во время рождественской уборки, Мадикен ей напоминала:
- Только, пожалуйста, не утомись, а то будешь усталой, когда настанет Рождество! Обещаешь, мамочка?
- Ну что ты! Как это можно - быть усталой на Рождество, - говорит мама.
И вот она сидит рядом с папой и Альвой, и все трое рады Рождеству так же, как Мадикен и Лисабет. Вот хорошо-то!
Скоро за окном начинает светать. Проснулись воробьи и слетелись к рождественским снопам. Мадикен и Лисабет смотрят на них из окна столовой.
- Папа, а воробьи тоже понимают, что сегодня Рождество? - спрашивает Лисабет.
- Может быть, и нет, - говорит папа. - Зато понимают, что такое рождественские снопы.
- А вот я понимаю... Я все-все понимаю, - говорит Лисабет.
Но есть одна вещь, которой не понимают ни Лисабет, ни Мадикен: отчего это сочельник всегда такой долгий, почему он тянется вдвое дольше, чем все остальные дни? И кто это выдумал? Мама старается сделать все, что возможно, чтобы долгие часы проходили побыстрее. Сначала она, как у них принято, отправляет Мадикен и Лисабет с рождественской корзинкой к Линус Иде, чтобы Линус Ида тоже угостилась рождественским окороком, и зельцем, и рыбным пирогом. Линус Иде надо отнести и колбасы, и паштета, и хлеба, и печенья, и яблок, и свеч. Когда мама все собрала и уложила в красную корзинку, Мадикен и Лисабет отправились по морозцу в путь.
Линус Ида живет в своем домишке одна-одинешенька, ее дочери далеко, они уехали в Америку. И вот Мадикен стоит на крыльце и заранее волнуется – вдруг окажется, что Линус Ида совсем не любит Рождества, что оно ей не в радость? Но Мадикен напрасно тревожилась. Линус Ида сидит в плетеном кресле перед очагом, она парит ноги в тазу с горячей водой, и настроение у нее прекрасное.
- Право слово, сегодня-то уж и я почувствовала, что настало Рождество! И ноженьки мои рады, что можно три дня подряд отдыхать и ровным счетом ничегошеньки не делать!
Рождественской корзине Линус Ида тоже обрадовалась. Она не утерпела и сразу попробовала немного паштета и зельца, а потом весело похлопала ладонью по гладкой толстой колбаске:
- Что же это делается-то, а? Вы надрываетесь, тащите мне целую корзинищу еды, а я тут рассиживаюсь, точно графиня, парю ноги и только ем за обе щеки.
Но сегодня девочкам некогда задерживаться у Линус Иды, пора бежать домой, котелок уже, наверное, вскипел, пора макать хлеб (один из рождественских обычаев - макать хлеб в бульон, в котором варился окорок).
- Счастливого Рождества, Линус Ида! - говорят девочки на прощание и уходят. Линус Ида с куском зельца в руке остается парить ноги. Как видно, это Рождество для нее и впрямь счастливое.
На дворе разгребают снег Мия и Маттис.
- Ну что, соплячки, еще захотели получить по мордасам? - закричала Маттис, едва завидев Мадикен и Лисабет. Но Мия сразу дает ей тычка:
- Заткнись хоть сегодня. Ведь Рождество же!
Мия с улыбкой оборачивается к Мадикен и Лисабет, показывая, что она знает, как надо вести себя в сочельник, и желает обеим счастливого Рождества.
- Счастливого Рождества! - говорят Мадикен и Лисабет.
- Счастливого Рождества, соплячки! - говорит Маттис. - А нам с Мией выдали новые красные штаны от благотворительного общества, а вам-то и не дали. Что, выкусили?
Но тут она получила от Мии такого тычка, что так и села на снег, а Мия еще прикрикнула:
- Заткни ты наконец глотку-то, хотя бы ради сочельника!
Мадикен и Лисабет уходят, но долго еще слышат, как позади ревет Маттис.
Время ползет, как улитка. Мадикен и Лисабет макают в котел с бульоном кусочки хлеба, не потому что вкусно, а потому что весело, собравшись всем у котла, макать в него по очереди свой кусок.
- Макать надо, потому что это тоже праздник, - говорит Мадикен.
Потом они запечатывают сургучом пакетики с подарками. На каждом они ставят большую красную печать, папа им помогает. Уже без папиной помощи Лисабет припечатала заодно собственный палец и подняла крик на всю усадьбу.
- На что этот сургуч? Лучше бы его совсем не было, - говорит она, накричавшись.
- Нет, пускай сургуч будет, - говорит Мадикен. - Без него не пахнет Рождеством.
И Мадикен объяснила сестренке, как было бы хорошо, если бы можно было собрать в банку немного сургучного запаха и сохранить вместе с другими рождественскими запахами. Потом можно было бы ее иногда открывать и целый год нюхать, пока не придет новое Рождество.
Среди пакетиков с подарками, которые приготовила Мадикен, есть один для Аббе, в нем спрятана губная гармошка. Мадикен купила ее на деньги, которые ей достались от привидения после ночного похода на пивоварню Нильссонов.
Раньше Мадикен и Аббе никогда не дарили друг другу рождественских подарков, но Мадикен очень боится, что Аббе получит мало подарков и будет огорчаться. Поэтому она и купила для него губную гармошку и, едва начало смеркаться, побежала к Нильссонам. Следом увязалась и Лисабет.
Нильссоны, как всегда, сидят на кухне, и, как всегда, дядя Нильссон лежит на диване. Но вся кухня озарена непривычным светом. На столе стоит и светится новая лампа, а еще ярче светятся глаза Аббе, когда он на нее взглядывает. Он то и дело посматривает на лампу, а на Мадикен и Лисабет даже не обращает внимания. Зато дядюшка Нильссон встретил их приветливым кивком:
- А вот и Мадикен из Юнибаккена!
Он с гордым видом показывает на лампу:
- Ну, как вам это? Как вам понравится великолепное приобретение моего сына? Сколько света! Какой уют?
- Да, шикарная лампа, - говорит Мадикен.
- А загляните-ка в спальню! Как вам понравятся забавные Юльтомте, которых мой сын подвесил на стенке? А елка, которую он достал, чтобы только порадовать старика отца? Что вы о ней скажете? Аббе, Аббе! Хороший ты у меня сын!
Тетя Нильссон попивает кофе, примостившись у самой лампы. При последних словах дяди Нильссона она ставит чашку на стол и гладит сына по голове.
- Как будто он обо мне не подумал! Ведь он и ради мамочки это сделал. Да уж, правда, хороший ты у нас мальчик, Аббе!
Аббе совсем смутился от стольких похвал. Он оборачивается к Мадикен и Лисабет и говорит:
- А вы зачем пришли-то?
Мадикен вынимает руку из-за спины и протягивает ему пакет:
- Я только пришла отдать тебе рождественский подарок, Аббе!
- Мне? - спрашивает Аббе. - Подарок? Чего это ты вдруг?
Но тетя Нильссон от растерянности даже всплеснула руками:
- Рождественский подарок для Аббе! А мы-то и забыли!
Она с укором смотрит на дядю Нильссона, который возлежит на диване:
- Послушай-ка, Нильссон, что же ты не вспомнил про подарок для Аббе?
Дядя Нильссон молчит и недовольно глядит на тетю Нильссон. Наконец он обиженно говорит:
- Я, конечно же, домовладелец и хозяин усадьбы, однако сейчас у меня временные затруднения с финансами. Короче говоря, для Аббе подарка не получилось. Тебя это огорчило, Аббе?
На лице Аббе не заметно огорчения:
- Да ну, что там! У нас же есть лампа!
- И подарок от Мадикен, - напоминает Лисабет.
- Действительно, что же это я! Вот у меня и подарок от Мадикен! - говорит Аббе.
Он открывает сверток и вынимает губную гармошку. Дядя Нильссон громко восхищается:
- Губная гармошка! Вот это да! Вот это ты меня уважила! А ну-ка, Аббе, сыграй что-нибудь хорошенькое, порадуй своего старенького папочку!
Гармошка не из дорогих и шикарных, но Аббе такой умелец, что у него она заиграла разные мелодии. Подсев к лампе, он почти без ошибок сыграл "Вот настало Рождество". Видно, как он доволен. Потом он заиграл "Дом, родной дом", а дядя Нильссон прослезился, потому что для него эта песня - самая лучшая на свете.
Мадикен и Лисабет ушли от них довольные.
- Как они веселятся и радуются! - говорит Лисабет.
- Как же им не веселиться, - говорит Мадикен, - вон какая у них замечательная лампа, нам бы тоже такую!
Между тем настал вечер - наконец-то настал, и Юнибаккен заблистал всеми рождественскими огнями.
- Это чтобы Юльтомте не заблудился в потемках, - решила Лисабет.
Юльтомте можно ждать только после семи часов вечера, так он сам сказал по телефону, рассказывает девочкам папа. Если бы он пришел сейчас, его тоже позвали бы на кухню. На широком кухонном столе Альва выставила все богатства, какие только есть в Юнибаккене: тут тебе и окорок, и рисовая каша, и вяленая треска, и колбасы, и котлеты, и селедочный салат, и много чего еще.
Мадикен и Лисабет насчитали целых двадцать мисок и блюд. Обе девочки до того возбуждены, что им никак не усидеть на месте. Жар от многих свечей разрумянил им щечки, они трещат без умолку, хохочут, резвятся, как жеребята, и к еде почти не притрагиваются.
Но вот папа зажег елку, мама села за пианино, и девочки сразу перестали шалить. Сейчас они споют все рождественские песни, вот это и есть самое настоящее Рождество.
Ты нам свети, звезда,
На суше и на море.
У Мадикен от нестерпимого счастья даже сердце заныло. Ей кажется, что, когда поешь, свечи горят ярче, и сама она становится добрее и лучше, ей хочется просить прощения у Лисабет за все, только вот за что, она никак не может вспомнить.
Не успела Мадикен об этом подумать, как вдруг папа уже зовет:
- А ну-ка, живо пошли одеваться, Юльтомте вот-вот приедет! (Юльтомте - сказочный рождественский гость вроде Деда Мороза или Санта-Клауса, который приносит всем подарки).
Все вместе - и мама, и папа, и Альва, и Мадикен, и Лисабет - гурьбой выбегают на крыльцо.
На дворе совсем темно, только белеет снег под ногами и на деревьях, а над крышами Юнибаккена светят в небесах яркие звезды.
Мадикен и Лисабет, взявшись за руки, побежали по тропинке к реке. Кругом стоит тишина, но издали доносится звон бубенчиков - едет, едет Юльтомте! Девочки стоят среди снегов и ночного мрака и слушают, как приближается звон бубенцов, от напряженного ожидания их немного познабливает, и они крепко прижимаются к маме. Вот вспыхнул за излучиной отблеск горящего факела, сполохи света пробежали по снегу, показались лошадка и сани - приехал Юльтомте! Лошадка весело трусит к мосткам, а в санях сидит он сам - с белой бородой, в красной островерхой шапке.
- Тпрру! - говорит Юльтомте и останавливается перед Мадикен и Лисабет.
Девочки от волнения молчат и не могут сказать ни слова. Обе восхищенно глядят на гостя круглыми глазами. И на лошадку тоже глядят: она так себе, совсем неказистая лошаденка, и в точности похожа на Конке из Аппелькюллена. Как странно, что нашлась на свете другая такая же желтенькая и некрасивая лошаденка... только что у Конке нет черной кисточки на лбу.
- Есть ли у вас тут хорошие дети? - спрашивает гость с таким добродушным и застенчивым выражением, какое всегда бывает у Туре из Аппелькюллена.
- Есть ли у нас хорошие дети? - повторяет папа. - А как же! У нас тут есть Мадикен и Лисабет - очень хорошие и добрые девочки!
- Ну, тогда вот вам - получайте! - говорит Юльтомте и достает из саней мешок. - Желаю счастливого Рождества! - говорит Юльтомте на прощание голосом, в котором сквозит как будто смущение.
- Счастливого Рождества! - кричат ему Мадикен, и Лисабет, и мама, и папа, и Альва.
- Счастливого Рождества вам еще раз! - отвечает им Юльтомте.
Он хлопает кнутом, сани поворачивают и едут в обратную сторону той дорогой, которая ведет к Аппелькюллену.
Обитатели Юнибаккена постояли на мостках, глядя им вслед, пока не смолкли вдали бубенчики. Затем папа и Альва подхватили вдвоем мешок и понесли в дом.
Сочельник - очень долгий день, но все-таки и он когда-то кончается. Догорели свечи, все разобрали свои подарки, вволю нащелкались орехов, наелись яблок и леденцов и наплясались вокруг елки так, что уже больше и не хочется. И тут вдруг Мадикен закрывает лицо руками и разражается душераздирающими рыданиями:
- Ах, мамочка! Уже все кончилось! Ну как же так! Кончилось - и все!
Но потом, лежа в постели и разложив рядом рождественские подарки, Мадикен радостно вспоминает, что скоро опять будет утро и новый день, и она будет читать рождественские книжки, и покатается на новых лыжах, и поиграет с новой куклой в матросском платьице, которую зовут Кайса.
Лисабет тоже получила в подарок новую куклу, маленького матросика, и назвала его Аббе. Сейчас Аббе лежит с ней в постели.
- Ты, Аббе, у нас хороший мальчик, - говорит Лисабет и гладит его по головке. Некоторое время Лисабет лежит молча и размышляет, наконец она задумчиво говорит: - Верно, что я домовладелец и хозяин усадьбы, и поэтому для Аббе не получилось подарка. Но уж на следующий год, - говорит Лисабет, поглаживая Аббе по головке, - на следующий год ты каттегоритчески получишь целый мешок. Во всяком случае, если у меня все будет хорошо с финансами.
Свернуть


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 18:43 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 01 мар 2010, 11:50
Сообщения: 1117
Откуда: Великий Новгород
Molli писал(а):
спешу уточнить (сорри!, тема более чем обширна!).., если кто-то поделится своими рождественскими- литературными подарками, глубокий реверанс:)


На здоровье @->--
Индейцев не хотите ли?
Форрест Картер "Образование Маленького Дерева"
часть главы "Звезда Собаки" (краткое содержание событий. После смерти родителей Маленькое Дерево попадает на воспитание к деду с бабушкой. Однако, через некоторое время его изымают органы опеки и передают в приют. Изложение ведётся от первого лица. Маленькому дереву около 5-6 лет, Уилберну - лет 11-12)

Цитата:
Седоголовая леди сказала, что приближается Рождество. Она сказала, что мы все должны быть радостными и петь. Уилберн сказал, что в часовне они только и делают, что поют. Он сказал, что им теперь приходится разучивать слова, а любимчики толпятся вокруг Преподобия, как цыплята вокруг наседки, и ревут песни, завернувшись в белые простыни. Я слышал, как они поют.
Седоголовая леди сказала, что скоро придет Санди Кляуз. Уилберн сказал, что это дерьмо собачье.
Два каких-то типа принесли дерево. На них были костюмы, как у политиков. Они смеялись, ухмылялись и говорили:
— Смотрите-ка, ребята, что мы вам принесли! Разве это не чудесно? Ну разве не чудесно? Теперь у вас есть своя собственная рождественская елка!
Седоголовая леди подтвердила, что это вполне чудесно, и велела нам всем сказать двум политикам, что это вполне чудесно, и поблагодарить их. Что все и сделали.
Я промолчал. Совсем незачем было рубить это дерево. Это была сосна мужского пола, и теперь она медленно умирала в этом зале.
Политики поглядели на часы и сказали, что долго оставаться не могут, но хотят, чтобы все мы были радостными. Они сказали, что хотят, чтобы каждый взял ленту из красной бумаги и повесил на дерево. Все, кроме меня и Уилберна, так и сделали.
Политики ушли, завопив в дверях:
— Счастливого Рождества!

Некоторое время мы все стояли вокруг дерева и смотрели на него.
Седая леди сказала, что завтра будет рождественский вечер, поэтому около полудня придет Санди Кляуз и принесет подарки. Уилберн сказал:
— Разве не странно, что Санди Кляуз придет на рождественский вечер в полдень?
Седоголовая леди посмотрела на Уилберна и нахмурилась. Она сказала:
— Уилберн, ты это говоришь каждый год. Ты же сам прекрасно знаешь, сколько разных мест должен обойти Санди Кляуз. Ты также знаешь, что он и его помощники сами имеют право в рождественский вечер быть дома, со своими семьями. Ты должен быть благодарен, что они вообще нашли время — какое-то время, — чтобы прийти и принести вам Рождество.
Уилберн сказал:
— Дерьмо собачье.

И действительно, на следующий день к дверям подъехали четыре или пять машин. Из них вышли мужчины и леди, и у них в руках были свертки. На них были смешные маленькие шапочки, а у некоторых в руках были колокольчики. Они звонили в колокольчики и вопили:
— Счастливого Рождества!
Они вопили и вопили без конца. Они сказали, что они помощники Санди Кляуза. Санди Кляуз вошел последним.
Он был одет в красный костюм, под которым были набиты подушки, перевязанные ремнем. Борода у него была не настоящая, как у мистера Вайна; она была привязана к голове и болталась у подбородка. Когда он говорил, она не двигалась. Он вопил: «Хо-хо-хо!» — и никак не мог остановиться.
Седоголовая леди сказала, что все мы должны радостно вопить им в ответ: «Счастливого Рождества!»
Что мы все и делали.
Одна леди дала мне апельсин, за который я ее поблагодарил. Но она никак не отходила от меня и все повторяла:
— Разве тебе не хочется съесть хорошенький апельсин?
И я его съел, пока она на меня смотрела. Апельсин был вкусный. Я еще ее поблагодарил. Я сказал, что апельсин был вкусный. Она спросила, не хочу ли я еще один апельсин. Я сказал, что не возражаю. Она куда-то ушла, но апельсин так и не принесла. Уилберну досталось яблоко. Оно было не такое большое, как те, которые всегда забывал в кармане мистер Вайн.
Теперь я жалел, что не сохранил половину апельсина, как сделал бы, если бы эта леди не стояла у меня над душой. Я выменял бы на нее часть уилберновского яблока. Яблоки я любил куда больше.
Тут все леди зазвонили в колокольчики и завизжали:
— Сейчас Санди Кляуз будет раздавать подарки! Соберитесь в круг! У Санди Кляуза кое-что для вас припасено!
Мы собрались в круг.
Санди Кляуз по очереди вызывал всех по имени, и каждый должен был выйти вперед и получить у него подарок, а потом постоять, пока он трепал его по голове и растирал волосы. Потом нужно было его поблагодарить.
Тут та или другая леди набрасывалась на получившего подарок с криками:
— Открой же подарок! Ну разве тебе не хочется открыть хорошенький подарок?
Что вносило в раздачу подарков сумятицу, потому что леди метались и носились как угорелые, преследуя каждого по пятам.
Я получил подарок и поблагодарил Санди Кляуза. Он растер мне голову и сказал:
— Хо-хо-хо!
Леди тут же завизжала, чтобы я его распечатал. Что я и так пытался сделать. Наконец мне удалось снять упаковку.
Внутри оказалась картонная коробка с изображением какого-то зверя. Уилберн сказал, что это лев. В коробке была дырочка. Нужно дернуть за веревочку, сказал Уилберн, и коробка будет рычать как лев.
Веревочка была порвана, но я ее починил. Я завязал узелок. Узелок плохо проходил в дырочку, отчего рычанье у льва получалось неважное. Я сказал Уилберну, что, по-моему, выходит больше похоже на лягушку.
Уилберну достался водяной пистолет. Он протекал. Уилберн пытался из него стрелять, но вода лилась почему-то в основном на пол. Уилберн сказал, что может пописать гораздо дальше. Я сказал Уилберну, что, скорее всего, пистолет можно будет починить, если раздобыть сладкой камеди; вот только я не знал, есть ли поблизости камедное дерево.
Мимо прошла еще одна леди, раздавая леденцы. Я получил свой. Потом она опять набрела на меня и дала мне еще один. Я разделил излишек с Уилберном.
Санди Кляуз завопил:
— До свиданья, ребята! До следующего года! Счастливого Рождества!
Все леди и мужчины завопили то же самое и зазвонили в колокольчики.
Они вышли в парадное, расселись по машинам и уехали. После этого показалось, что стало очень тихо. Мы с Уилберном сидели на полу у своих кроватей.
Уилберн сказал, что леди и мужчины приехали из городской ратуши или из деревенского клуба. Он сказал, что они являются в приют каждый год, чтобы потом можно было со спокойной совестью напиться. Уилберн сказал, что ему все это надоело. Он сказал, что когда он вырастет и выберется из приюта на волю, то ни за что на свете не будет обращать на Рождество ни капли внимания.

Перед самыми сумерками все ушли в часовню на рождественскую службу. Я остался один, и когда стало темнеть, до меня донеслось пение. Я стоял у окна. Воздух был прозрачен, и ветер стих. Они пели о звезде, но это была не звезда Собаки, я специально прислушался. Я смотрел, как звезда Собаки восходит и разгорается ярче.
Все оставались в часовне и пели очень долго, и я получил возможность смотреть на звезду Собаки, пока она не взошла высоко. Я сказал бабушке и дедушке и Джону Иве, что хочу домой.
На Рождество у нас был праздничный ужин. Каждый получил по куриной ножке и шейке. Уилберн сказал, так каждый год. Он сказал, очень похоже, где-то выращивают специальных цыплят, у которых нет ничего, кроме ног и шеи. Цыпленок мне понравился, и я съел все.
После ужина мы могли делать, что хотим. На улице было холодно, и все остались внутри, кроме меня. Я взял с собой коробку, прошел через весь двор и сел под дубом. Я сидел очень долго.
Было уже темно, и мне нужно было возвращаться. Я повернулся к главному зданию.
И увидел дедушку! Он вышел из приемной и приближался ко мне. Я выронил коробку и со всех ног побежал к нему. Дедушка стал на колени, и мы обнялись. Мы не разговаривали.
Стало темно, и я не видел дедушкиного лица под шляпой. Он сказал, что пришел меня проведать, но должен возвращаться домой. Он сказал, что бабушка не смогла приехать.
Мне хотелось уйти с дедушкой — больше всего на свете, — но я боялся причинить ему неприятности. Поэтому я не сказал, что хочу домой. Я подошел с ним к воротам. Мы снова обнялись, и дедушка пошел прочь. Он шел медленно.
С минуту я стоял и смотрел, как он уходит в темноту. Мне пришла в голову мысль, что, скорее всего, дедушке будет трудно найти станцию. Я пошел за ним следом, хотя сам не знал, где находится эта станция. Я решил, что, может быть, все равно смогу помочь.
Мы прошли немного по дороге — дедушка впереди, я на некотором расстоянии, — потом пошли по каким-то улицам. Я увидел, что дедушка переходит улицу и входит на станцию. Я остановился, где был, на углу.
Было тихо. В рождественский вечер на улице почти никого не было. Я немного обождал, потом крикнул:
— Дедушка! Скорее всего, я могу тебе помочь прочитать буквы на автобусе.
Дедушка ни капли не выглядел потрясенным. Он подозвал меня знаком. Я подбежал. Мы долго стояли на краю станции, но я никак не мог разобраться в надписях.
Прошло совсем немного времени, и громкоговоритель сам объявил дедушке, какой ему нужен автобус. Я подошел вместе с ним к дверям. Двери были открыты, и с минуту мы постояли. Дедушка смотрел куда-то в сторону. Я потянул его за штанину. Не схватился за него, как после похорон мамы, но все равно потянул. Дедушка посмотрел на меня. Я сказал:
— Дедушка. Я хочу домой.
Дедушка долго смотрел на меня. Потом он нагнулся, схватил меня на руки и посадил на верхнюю ступеньку автобуса. Он встал на нижнюю ступеньку и вытащил кошелек с застежкой.
— За меня и моего ребенка, — сказал дедушка. Он сказал очень твердо. Водитель поглядел на него, но не засмеялся.
В автобусе мы с дедушкой прошли в самый конец. Мне хотелось, чтобы водитель поскорее закрыл двери. Наконец двери закрылись, и мы поехали. Станция осталась позади.
Дедушка обнял меня обеими руками и посадил на колени. Я положил голову ему на грудь, но не заснул. Я смотрел в окно. Оно было покрыто изморозью. В задней части автобуса не топили, но нам было все равно.

Мы с дедушкой ехали домой.

Смотри! — вот до самого неба вздымаются горы,
Окаймляя рождение дня, заграждая солнце;
Собирая в складки туман у ее колен.
А она звенит на ветру переборами
пальцев-ветвей,
Потирая спину о небосвод.
Вот, видишь, катятся валы облаков,
лаская ей бедра,
Роняя шепот и вздох, как капли, с ветвей;
Вот, слышишь, в долах ее чрева
шевелится жизнь;
Ты знаешь тепло ее тела; и сладость ее дыхания;
И крик, и грохот, и гром — ритм ее любви.
В ее животе пульсируют вены воды,
И кормят соками корни, сосущие жизнь,
И струятся потоком из грудей, дающие жизнь
Ее детям, спящим, как в колыбели, в ее любви.
А она добавляет Свой голос, музыку духа,
Песню без слов, песню бегущей воды.


Мы с дедушкой едем домой.

_________________
с утра не с той ноги встала… не на ту метлу села… еще и полетела не в ту сторону…


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 18:56 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 01 мар 2010, 11:50
Сообщения: 1117
Откуда: Великий Новгород
Чарльз Диккенс "Рождественские песни" слишком длинно, чтобы можно было тут вывесить.
http://lib.ru/INPROZ/DIKKENS/d12.txt
А "Девочку со спичками" Ганса Христиана Андерсена знают все
http://az.lib.ru/a/andersen_g_h/text_0390.shtml

_________________
с утра не с той ноги встала… не на ту метлу села… еще и полетела не в ту сторону…


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 дек 2012, 21:33 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
ЕЛЕНА КАМБУРОВА . Песня "Не поговорили".
http://www.youtube.com/watch?v=pekjikVC-6E

"Год прошел - как не было... Не поговорили!"
Вполне - музыкальная заставка темы.
А слова все того же процитированного уже Селеной Ю. Левитанского :
Собирались наскоро, обнимались ласково,

Пели, балагурили, пили и курили.

День прошел — как не было.

Не поговорили.

Виделись, не виделись, ни за что обиделись,

Помирились, встретились, шуму натворили.

Год прошел — как не было.

Не поговорили.

Так и жили — наскоро, и дружили наскоро,

Не жалея тратили, не скупясь, дарили.

Жизнь прошла — как не было.

Не поговорили…


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 дек 2012, 11:48 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 мар 2010, 16:49
Сообщения: 690
Откуда: Челябинск
Если вам холодно, ведите себя теплее...

* * *

«ДЕТЯМ НУЖНА ЛЮБОВЬ»

Внук любил бесконечно слушать сказки перед сном, которые читал его дедушка. А поскольку это были одни и те же сказки, изобретательный дед однажды записал их на магнитофон, чтобы внук сам нажимал на кнопку и слушал.
Но на следующий вечер внук снова пришел к деду с той же самой книгой сказок, забрался, как всегда, к нему на колени и попросил почитать сказки.

Детям нужны не сами сказки, а любовь !





Так и всем людям - нужны не слова и не разговоры , а любовь ( искренность, милосердие, добродушие ) !


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 дек 2012, 15:17 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 25 июн 2010, 09:25
Сообщения: 328
Откуда: Благовещенск
quagga, Molli, Селена, спасибо за рассказы и стихи! Захрустело и растаяло что-то в глубине души, там на са-а-а-мом втором дне :-):
В связи с вышеупомянутыми ангелами, мне лично вспомнился Блоковский:
СУСАЛЬНЫЙ АНГЕЛ

На разукрашенную елку
И на играющих детей
Сусальный ангел смотрит в щелку
Закрытых наглухо дверей.

А няня топит печку в детской,
Огонь трещит, горит светло...
Но ангел тает. Он - немецкий.
Ему не больно и тепло.

Сначала тают крылья крошки,
Головка падает назад,
Сломались сахарные ножки
И в сладкой лужице лежат...

Потом и лужица засохла.
Хозяйка ищет - нет его...
А няня старая оглохла,
Ворчит, не помнит ничего...

Ломайтесь, тайте и умрите,
Созданья хрупкие мечты,
Под ярким пламенем событий,
Под гул житейской суеты!

Так! Погибайте! Что' в вас толку?
Пускай лишь раз, былым дыша,
О вас поплачет втихомолку
Шалунья девочка - душа...

Разговор для меня означает вербально оформленное усилие к пониманию не важно чего: людей, сути вещей, поступков, явлений. Ну не говорим мы о том, что нас по-настоящему не интересует. И самое интересное, что только (sic!) разговором мы можем вызвать ответный интерес к тому, что интересует нас самих.
Кроме того, я считаю, что не поймешь ты ничего в человеке не поговорив с ним. Более того, для меня важно спорить, потому что в пылу спора самоконтроль человека если не исключен, то сведен к минимуму, а это самое главное – видеть человека настоящим, почти "вывернутым наизнанку" и понять каков он и можно ли ему доверять.
А с детьми нужно быть максимально честными потому как они-то «обнажены» всегда, а пребывать «одетым» в обществе голых малышей - нечестно и низко... Так что, дорогие господа, говорить с детьми нужно обо всем, что их интересует, но... говорить предельно честно и открыто, а так же выбирать выражения, доступные пониманию ребенка...
Можно даже привирать, типа "у меня конечно тоже так было, но как видишь, все обошлось...".
Знаете, у меня есть племянник - мальчику 17 лет, из которых мы, по причине разрыва отношений с сестрой (его матерью), не виделись и не говорили 6 последних лет. Я наверное хотела бы поговорить с ним о мечтах и фантазиях. Лет в 10 он заявлял мне: "Знаешь кем хочу стать, когда выасту? - Фантазеом!" и приосанивался, а иногда говорил, чтобы шокировать публику: "- Тъактаистом!". Просто лень было человеку говорить "Р")))), пока в 11 лет нас не посетила "роковая любовь" - вот тогда-то треклятая "Р" зазвучала на все лады - логопеды умылись!
Я как-то делала миниатюру на него 8-9 летнего - народ покатывался от смеха - они-то ведь не знали как мы все (окружавшие его тогда взрослые) были перед ним виноваты и как сковывал меня во время показа страх, который очевидно так же сковывал и его.
Теперь я хотела бы попросить прощения, только не обливаясь дешевыми слезами из-за которых он возможно чувствовал бы себя виноватым, а спокойно и ровно, точно припоминая за что, а еще объясняя причины поступков. Так, наверное, в представлении ребенка мир перестал бы быть враждебным ровно на одного взрослого.
А еще, я бы читала и пела весь вечер только для него. Когда он родился, мне было 12 и на подрастающем мальчике я "проверяла" степень искренности того, что делала. Если он плакал расчувствовавшись - значит все прекрасно, если засыпал - "не дотянула" - вот такая "некультяпистая" тетка у него случилась.
Но быть может он ничего не помнит и ему интересны совершенно другие вещи... Ведь он другой и уверена особенный. Вот и все.

_________________
Легкий огонь над кудрями пляшущий: дуновение, вдохновение!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 дек 2012, 17:53 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Люблю разговоры, но разговор особенные, разговоры-беседы. Как-то совсем-совсем, мне кажется, мы забыли о них.
Мы говорим друг другу: мне надо с тобой поговорить, посоветоваться, пообщаться… И совсем почти забыто нами выражение: давай побеседуем.
Разговоры-беседы – это всегда разговоры о душе и про душу. И не важно при этом какая тема беседы, абсолютно неважно. Столько лет слушая программу СН, убедилась: нет тем, которые бы не касались наших душ, есть поверхностное неумение спуститься от внешней канвы разговора к его внутренним глубинам.
— Что происходит на свете?— А просто зима.
За окном сумеречно и морозно. Почти полная луна висит над крышей соседнего дома и заглядывает мне в душу. "Месяц — серебряный шар со свечою внутри". И кажется такие длинные зимние вечера созданы для душевных бесед.
Круглый стол, лампа под абажуром или свечи, чай, кофе, вкусные пирожки на огромной тарелке, шоколадные конфеты в красивой вазе.
— Что же за всем этим будет?— А будет январь.
— Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю.

Вопросы, ответы, обмен мнениями. Беседа – это не спор, беседа – это не сплетни, беседа – это не болтовня,… это не пересказ событий, это не суд людей и явлений. Беседа – это рассказ о том, что происходит в душе.
А в душе зима. Какая она?... она у всех разная. И можно просто рассказать какая у тебя бывает в душе зима и послушать другого: а у него какая?... чем похожа на мою?... чем отличается?... Раз это зима, значит непременно она будет чем-то похожа. И раз нам вдруг понадобился разговор о зиме, значит что-то важное мы можем рассказать через нее другому о себе и услышать в ответ рассказ другого о себе через нее, через зиму.
— Чем же все это окончится?— Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен.

В чем уверен человек, на что он опирается, чем живет. Внешние события и факты для беседы не главное, главное отношение к ним,… но не судящее отношение, не оценивающее, а отношение чувствующее. Я это чувствую так, а кто-то по-другому. И это не плохо, и не хорошо. Это нормально. Мы рассказываем друг другу о разных чувствах к одному событию и о разных событиях одного чувства. Рассказываем, принимая другого и надеясь, что примут и нас. В этом суть и назначение беседы… В ней, как цветок, раскрывается душа.
О чем бы я хотела поговорить?... что бы хотела сказать другому?... я не знаю. Я хотела бы просто побеседовать по душам. Для таких разговоров тема всего лишь предлог, начало, зачин,… а дальше…

Приходи в мою жизнь

Приходи в мою жизнь…просто так…
Хоть обмолвиться словом,
Поболтать о серьёзных делах
Или так…обо всём…
Другом лучшим моим
Или просто хорошим знакомым,
Поделиться теплом,
Настроением или стихом.

Приходи рассказать..
Как закат опускается в море,
Как с рассветом душа
Устремляется птицею ввысь,
Или просто послушать
Мелодию сердца love story,
Размышляя в молчаньи
Над чудом с названием «жизнь».

Приходи почитать…
Что тут я без тебя сотворила,
Заплетая венок
Из эмоций и чувственных фраз,
Ну а если в строке
Снова что – то слегка начудила,
Не суди очень строго,
Но правду скажи без прикрас.

Приходи помечтать…
На луну посмотреть из окошка,
Погулять по тропинкам
Галактик и мостикам звёзд,
Пересыплем созвездья с тобой
Из ладошек в ладошки
И поймаем комету
За длинный причудливый хвост.

Приходи просто так…
И не надо звонков или стука,
Ну не стой у порога …
Всегда тебе рада - привет!
С появленьем твоим
Исчезает в мгновение скука,
Зажигая в душе
Неожиданный солнечный свет.

Приходи в мою жизнь…


Окрыленная
http://www.stihi.ru/2011/05/17/1912

“Приходи в мою жизнь”. Беседа, разговор по душам – это пропуск в мою жизнь другого, других. Вот так откликнулось в моей душе найденное в недрах интернета стихотворение Окрыленной-Мечтателя.
Спасибо ей (им?).

_________________
Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 дек 2012, 19:41 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 мар 2010, 16:49
Сообщения: 690
Откуда: Челябинск
Борис Заходер “Приятная Встреча”

Встретились Бяка и Бука.
Никто не издал ни звука.
Никто не подал и знака -
Молчали Бука и Бяка.
И Бука
Думал со скукой:
“Чего он так смотрит - букой?”
А Бяка думал:
“Однако
Какой он ужасный
Бяка...”

Совсем недавно по воле случая оказалась в другой стране среди людей совершенно не знающих русского языка и сама не владеющая языком той страны. Я просто хочу заметить что слова составляют только 5% коммуникации ... С людьми мы общаемся чувствами ... И самые главные слова живут в сердце! Несколько дней я училась слушать ту страну. И я молчала и впитывала всё в себя. Я была гостем в некоторых домах и были вечера в обществе людей из той страны и они разговаривали между собой и я не понимала не одного слова из сказанного но мои чувства переводили мне о чём они могли говорить. Многое из традиций той страны показалось мне не таким тёплым как это бывает тут в России но видя это - я понимала что и это не важно для того чтобы дружить. Я при всей своей открытости и желании поделиться чем-то во время беседы могла только слушать этих людей и выручало в тот момент творчество и чувство юмора. Кто-то принёс небольшие листки бумаги и мы рисовали друг другу то, что не могли сказать словами и озвучивать кто- что нарисовал ! Например когда зашёл разговор, что нам на ужин было подано мясо чёрного кабана и они пытались это донести до меня это, то они рисовали чёрную голову с пятачком и в этот момент громко хрюкали по -своему и получалось очень весело и забавно. Были вечера и встречи где они просто вели разговоры о политике и о жизни : я видела много эмоций, споры и не совсем приветливые лица и училась видеть во всём этом так-же общение ... Я училась болеть за их любимую футбольную команду, хотя по- жизни я очень далека от футбола. И самое главное вот что я поняла ... В те моменты я полностью переключалась со своего " эго" и своей значимости и училась чувствовать других людей. Я училась забывать о себе и пыталась концентрироваться не на моментах которые нас разъединяют, а на моментах которые нас объединяют ! Мы все едины - люди на Земле и все мы летим в одном самолёте. И от того насколько я смогу ощутить общность с людьми, которые думают и чувствуют по- другому, говорят на другом языке и имеют отличные от наших культурные традиции настолько я хочу быть любящим и тёплым человеком и понимать что наше различие только внешнее, а внутри мы все Божественны !


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: О разговоре
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 дек 2012, 20:01 
Не в сети

Зарегистрирован: 01 дек 2011, 11:45
Сообщения: 618
Какой тёплой оказалась тема и беседа…
Спасибо всем за литературные подарки и каждому за каждый его пост! :cry_ing:
Даже не знаю, что добавить.
Может, лишь поделиться опытом.
Бывает, что когда хочется сказать очень многое, почему-то сказать это сразу не получается. Не знаешь, с чего начать, как сказать первое слово. Но если всё же скажешь его, это первое слово, то бывает, что дальше разговор происходит сам собой, как будто он становится уже чем-то самостоятельным, не только моим, и в то же время очень родным, как и собеседник, с кем его ведёшь. Бывает, что темы для разговоров приходят сами собой, они черпаются, словно из бездонного колодца, и будто омывают собеседников своими свежими брызгами, а собеседники радуются простым и важным вещам и своему единству.
Обыденные, простые темы естественным образом оборачиваются темами вечными и трогательными.

Но, к сожалению, бывает, что людям кажется, что им не о чем поговорить. А было о чём - ещё вчера. Иногда люди вдруг становятся отдельными планетами. И даже если пытаются вести беседы, как раньше, то это почему-то не всегда получается. Понимания больше не происходит. Иногда эти разговоры приводят к ещё большему упрочнению вкрадчиво заползшей в души «распланетарности».
Когда разговор не складывается? Может быть, в том числе тогда, когда каждый его участник воспринимает мнение собеседника как претензию на разрушение своей собственной устоявшейся отдельной непоколебимости. И всё. Душа, не колеблясь, не затрагивается. Нет стремления навстречу другому. Нет стремления его услышать и понять. Есть только забота о себе.
Кажется, люди ещё порой просто боятся задавать друг другу нужные вопросы (хотя, думаю, и наоборот, есть такие вопросы, которые задавать нельзя). Особенно если предполагают услышать в ответ, в качестве одного из его вариантов, то, что они слышать не хотят или боятся. И в результате бывает, что могут не спросить, не сказать, не сделать или не услышать главного.
Ещё может быть, иногда люди просто боятся быть смешными в глазах других. И очень нетерпеливы друг к другу.
Заняты только собой, своей безопасностью и желанием только своего признания в глазах другого.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 42 ]  1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 69


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
POWERED_BY
Русская поддержка phpBB
[ Time : 0.117s | 21 Queries | GZIP : On ]