Когда я училась в школе (90-е гг)., психолога, как отдельной единицы штатного расписания, как консультанта, конфликтолога, у нас ещё не было.
Но я помню нашу учительницу рисования. Я училась во 2-ом классе, когда она появилась в школе. И не сказала бы, что очень уж научилась рисовать на её занятиях
(причина этому, конечно, во мне, а не в педагоге), но занятия эти постепенно стали становиться ключиками к маленьким детским открытиям (наверное, это громко сказано, но тогда именно так это мной и ощущалось). Например, однажды открытием стало то, что если смешать жёлтый и синий цвет, то получится зелёный, или то, что цветы - помню, конкретно, речь шла о тюльпанах - по утрам поднимают головки навстречу солнцу, а по вечерам опускают их, когда солнышко скрывается за горизонтом. Как-то удивительно и невероятно тепло было обратить на это внимание.
А ещё однажды, в один из весенних дней, она спросила нас: «А что такое апрель»? – «Ну как, месяц года», - отвечали мы. – «А какой месяц? Что в нём есть? Что в нём
слышится?» - спросила у нас учительница
рисования. Помню, что не знала, что ответить. И она, помучив нас немного, с улыбкой поделилась вот чем: «Апрель, а-п
рель. Ещё не слышимые песенки-
трели уже прилетающих птичек. А-
прель:
прелесть весны». И правда, солнышко за школьным окном стало ярче, ручейки стали веселее и живее, и стал слышнее и ощутимее полёт весеннего ветра. И что-то такое объединилось внутри, почти как те цвета, синий и жёлтый, может быть, в то самое общее, весенее ощущение прелести. Конечно, тогда это абсолютно не осознавалось, но, по крайней мере, мне хочется думать, что это было так.
Учиться вообще стало интересней. Да и, что очень важно, общаться со сверстниками постепенно стало как-то проще и веселее.
Учительница рисования (Наталья Алексеевна) на самом деле, помимо художественного, имела и профессиональное психологическое образование, и нередко присутствовала на родительских собраниях (она работала в школе около 3-х лет), где, в том числе, происходили беседы с родителями о детях в психологическом ключе (в т.ч. и индивидуальные беседы о каждом ребёнке). Родители сами звали её на собрания, так как она, видимо, была им нужна, также как и нам, ученикам (мне – точно), причём администрация школы, как я понимаю, ничего против этого не имела. О нас, детях, наверное, рассказывали и наши рисунки, и многое другое, что подмечалось за нами Натальей Алексеевной в процессе наших уроков, - может быть, даже чуть больше, чем мы могли ей на тот момент рассказать сами.
Вот такие у меня остались воспоминания.