Сложно говорить о Григории Померанце, невероятно сложно. Его надо читать, слушать, всматриваться в его глаза. Его биография ничего не скажет. Судьба диссидента похожая на судьбы многих свободомыслящих людей в тоталитарном обществе. Война, лагерь, уничтоженная диссертация, сорвана вторая попытка защиты диссертации, полуподпольные философско-исторические и политэкономические семинары с единомышленниками, лекции и статьи по востоковедению и сравнительной культурологии, самиздат и тамиздат тех работ, которые нельзя было напечатать в Советском Союзе, внимание КГБ, арест архива, послеперестроечный интерес к его философскому мировоззрению, лекции, книги. Правда не было эмиграции ни внешней, ни внутренней… И хотя термин “внутренняя эмиграция” встречается в его работах 60-х годов, он сам внутренние поиски всегда выносил наружу в виде статей, бесед, лекций. Наверное все это и позволяло ему находить слова, образы, метафоры, чтобы говорить о несказанном, непознаваемом, глубинном.
Хотя и о его работах говорить тоже невероятно сложно. Хочется цитировать целыми абзацами для иллюстрации собственного миропонимания. Хочется продолжать и развивать его мысли, так легко и органично они вливаются в душу. Он все время пытается вытащить человеческую глубину вверх к свету. Эта глубина есть в каждом и она выплескивается наружу почти всегда при сильных потрясениях и страданиях. Но потом опять уходит и закрывается. Его внутренняя глубина не ушла. В документальном фильме, посвященном творческому семейному союзу Померанца и Миркиной, Зинаида Александровна говорит: “Я всегда чувствовала себя виноватой и это было такое естественное чувство. Я душу свою,… как бумагу ластиком протирают до дырки, вот так я протерла душу свою чувством вины. И образовалась какая-то дырка, в которую хлынул свет. Это была не я, это был не мой свет. Это был общий всем свет. Только люди его заслоняют, а у меня вдруг дырка оказалась”. И Померанц в одной из своих работ однажды написал: “Бог – это отверстие в пространстве”. Григорий Соломонович всей своей жизнью делал все, чтобы эта дырка, это отверстие не закрывалось. Он всей своей живой душой чувствует Бога и говорит, говорит, рассказывает об этом живом чувстве, о том, как и почему оно уходит, и о том, где оно остается.
В своей небольшой работе “Незавершенность” он пишет… “Человек — это существо, угадавшее свою незавершенность и ищущее завершения в иконе. В иконе зверя. В иконе Бога. В иконе ангела. В иконе ничто и пустоты. В иконе Будды, бодисатвы. В какой-то иконе. Изготовление орудий развило разум животного. Но человек — это существо, мастерящее иконы”. … “Человек создал бога по образу своему и подобию; бог отплатил ему тем же. Нет бога без человека, и нет человека без бога (или какой-то другой незримой иконы, равносильной богу). Все это началось с первой капельки жизни. Уже эта капелька была образом и подобием Целого. Но она не сознавала этого. Дух — всего только отпечаток целостности в уме. Сознание целостности мира и самосознание целостности жизни — очень смутное, очень неровное, все время застревающее на своих неловких словах. Прислушиваясь к биению Целого, дух создает свои иконы — зримые и незримые, тянется к ним как к самому Целому и пытается завершиться в них как в самом Целом. Но Целое — по ту сторону икон, по ту сторону всего, сказанного словом, по ту сторону бога. И когда икона становится идолом, дух Целого отлетает к иконоборцам, и вдохновленный Святым Духом Прометей объявляет войну богам”. … “Поймем ли мы, что «бог» — только незримая икона, созданная человеческим умом, попытка передать свое впечатление от непостижимого Целого, источника жизни; что бог создан человеком, но в то же время и человек создан Богом, и если рушится Бог, то рушится и человек; и жить по-человечески — значить жить в Боге, жить в русле религиозной традиции, свободно понятой и свободно принятой”. … Человеческую незавершенность он ощущал очень остро. Однако эту незавершенность может исправить только сам человек. Он и это чувствовал невероятно тонко и точно. “Маленький принц каждое утро обходил планету и выдергивал баобабы. Он говорил, что баобабы, разросшись, могут разорвать планету на части. Если мы не будем рассчитывать, что все само собой образуется, без нас некому будет помочь Богу”. Вот так, обязанность человека, каждого человека, помогать Богу, и не ждать когда все образуется. И он помогал.
Преодоление смертного ужаса бездны он назвал “полет над страхом”. Он пережил это озарение на войне, когда вокруг падали бомбы и снег окрашивался в розовое. Жизнь еще не однажды поставит его на этот край. И он упорно будет искать смысл в этой жестокой бессмысленности,… искать и… находить,… и преломлять это в себе, и рассказывать об этом.
Это наверное самое маленькое его эссе…
Коан Группа людей попала в одну клетку со стадом обезьян. Клетка заперта. Ключи в руках обезьян. Ключи заколдованы, тот, кто их схватит, сам становится обезьяной. Как выйти из клетки? Тут общего ответа нет. Надо решать эту загадку каждый день, каждый час, всю жизнь.
Это его коан, который он отгадывал всю жизнь,… и думается мне, он его отгадал. Вчера в программе прозвучало,... что жить настоящим – это ощущать Вечность во временном. Григорий Соломонович ощущал это как никто другой. И сейчас, уйдя в Вечность, он остается в настоящем.
Мой pайский сад, мой миp pодной, Пpостеpтый в тишине. Моя душа пеpедо мной, А вовсе не во мне. Вот эти мягкие холмы, Окутанные мглой, И то, восставшее из тьмы, Свеченье над скалой. Душа моя, моя любовь, Все ближе, все ясней. Я пpипадаю вновь и вновь В великой жажде к ней. Стою, колена пpеклоня. И так года идут. Но чтоб она вошла в меня - Мне нужен тpуд и тpуд. И что-то в миpе есть важней, Чем этот миp. И в жизни что-то есть важней, Чем жизнь и смеpть. (З. Миркина)
_________________ Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!
|