Фильм как-то по особенному задел. Смотрел давно, между делом, по ящику. Конечно, посмотрел ещё раз. Не получилось написать на одном дыхании. Времени нет, как когда-то, потому и долго. В начале пришли эмоции и неясные идеи. В результате получились какие-то обрывки текста. Эмоции же ушли в фантазии по поводу фильма.
Золотые холсты или Почему это всё случилось
… Билл медленно ехал по ночному городу. Пустота внутри будто высасывала тепло и силу. Хотелось отпустить руль и закрыть глаза. Однообразной лентой разворачивалась незнакомая улица и, зацепила взгляд знакомая вывеска: "Гостиная мадам Кукотцкой". Как же я давно здесь не был – подумал он. Вывеска в зеркале будто нехотя уменьшалась, будто не хотела отпускать. Как грузовик из-за поворота навстречу, гремя и слепя фарами, вылетело воспоминание и злобная мысль: "Света у меня нет? Будет тебе внутренний свет, мало не покажется". Билл развернулся. Вывеска, весело мерцая, уверенно приближалась.
… Год назад я интересовался одной Вашей сотрудницей, её звали Кристин. Мне она показалась интересной моделью. Мы тогда не сошлись в цене. Я хотел бы занять её на год, назовите цену.
Вам не придется платить – сказала мадам – если Вы заберёте её навсегда.
Так, наверное, и будет – подумал Билл и, улыбнувшись, сказал – Я всё же заплачу за год. Но что же изменилось? Она утратила красоту?
Нет, с этим всё в порядке. Год назад она хотела всех любить. Это хорошо и многим нравится. Её хватило на год. Теперь она Актриса и это было бы хорошо, если бы она играла только одну роль. Роль Резиновой Куклы.
… Билл искоса смотрел на Кристин, не упуская дороги. Его энтузиазм сменялся сомнениями, сомнения – энтузиазмом. Год назад она была полна тем самым внутренним светом, думал он, а теперь …
За год ты прибавила на два размера? Кристин кивнула. Сбросишь за месяц? Она, подумав, сказала – за три.
Я тебя помню, сказала она, ты – неудавшийся художник, приходил ко мне год назад.
Билл поморщился. Это мне за два размера, взглянул на неё. Да … артистка, ждёт реплики партнёра.
… Уже час прошёл, как они вошли в комнату дешёвого отеля. Кристин допила свой бокал и поглядывала на второй. Она давно не удивлялась повадкам клиентов.
Билли сидел без всяких мыслей. Усталость от прошедшего дня, от прожитой жизни охватила его.
Так мы будем делать то, зачем мы сюда пришли? – спросила она.
Билл очнулся, подвинул к ней бокал и сказал – Нет, немного поговорим и я уеду.
Я затеял одно дело, в котором ты предашь человека, который тебя полюбит. Ты сделаешь это?
Кристин молчала.
Хорошо, я бы меньше тебе поверил, если бы ты сказала – Да.
А если – Нет?
Год назад я поверил бы этому Нет. Теперь, говорят, ты стала артисткой. А через год ты выпила бы чего ни будь такого, чтобы не проснуться больше. … Я предлагаю тебе другой, сладкий яд – деньги, много денег. И выбор деньги или любовь, что выберешь? … Хорошо, до завтра. Запомни, теперь тебя зовут Клэр.
… Он очень внимателен. Как он не увидит эти декорации? Клэр махнула рукой вокруг и завершила жест на себе.
Билл заканчивал расписывать комнату. Оглянувшись, он отложил краски. Двадцать лет назад он бы действительно всё заметил. Теперь он сидит будто в пещере, из которой ясно видит только антиквариат – подлинники и подделки. Вот Роберт сделал ему телескоп Галилея и этот новодел ушёл за два миллиона.
Роберт поглядел в опустевший стакан как в трубу. Э, нет, это не был банальный новодел, и это уже не был тот галилеевский телескоп. Того телескопа уже не было – один хлам. Я сделал новый - и нашёл в нём место каждому кусочку этого мусора.
Билли сел на пол напротив Клэр. Мы живём в очень комфортном мире, в нём удобно и безопасно признавать качественную подделку как подлинник. И выгодно выдавать подлинник – за подделку. Так он поднял много денег, очень много. На самом деле они ему не нужны. Их мы у него заберём.
Клэр поглядела на него. Ты ненавидишь его.
Ненавижу? Нет. Я, пожалуй, в нём разочаровался. Это - как дыра, холод этой дыры можно назвать ненавистью. Он сказал, у меня нет света. Что - ж, так и есть, только его нет и у половины тех старых холстомазов, которых он возвеличил, чтобы дорого продать. Он мог сделать это и для меня. Не стал. Сунул просто ещё денег.
… Любовь, медленно произнёс Фрэд, обернувшись к Биллу, продолжил. Ставлю десять против одного – она предаст нас ради Любимого Человека. Классический сюжет.
Билли поглядел на Клэр. Нет, год назад, может быть. Год назад, у неё был тот самый свет, я ещё хотел её тогда рисовать.
Так ты её теперь рисуешь – Фрэд кивнул на станок.
– Не её. Я вспоминаю ту, что была год назад. А та, что она теперь, думаю, хорошо понимает, что после всего может поступать как ей захочется. При тех деньгах у неё будут большие возможности.
… Конечно, одной любви недостаточно. Это как рисовать одной краской, произнёс Билл, глядя на мольберт.
Ты же сначала нарисовал меня чёрным карандашом. Получилось красиво, теперь раскрасил – стало как-то не очень.
Билли покосился на Клэр. Это то самое – нет света … поищу. У меня будет много времени. Сейчас не нужно красиво нарисовать жизнь Вёджелу, нужно нарисовать её похоже. Тогда он в минимальной степени будет озабочен нами, когда увидит её пустую раму.
Фрэд глянул на картину, потом на Клэр. Есть ещё краски для этого шедевра. Он опасается женщин и ничего не понимает в механике.
Клэр поймала его взгляд. Тебя он тоже обидел? Интересно, чем?
Фрэд плеснул себе виски. Обидел, совсем не так как Билла. Я – профессионал. Я всё могу. Это никому не нужно. За это платят гроши. А Олдман? Был хороший реставратор, теперь – искусствовед из первой сотни. За это платя те же гроши …
Так может он гений – Моцарт, а я – Сальери? Гениальность отнять невозможно, а я отниму у Вёрджела мечту, поглядим, что от него останется.
Клэр, вздохнув, спросила у Билла. Когда начнём?
– Завтра. Завтра у него день рождения.
Свернуть
Почитал тему, стало как-то жаль стереть упомянутые обрывки. Вот они, быть может будут интересны ещё кому ни будь кроме меня.
Задел, особенно, эпизод с тортом в ресторане.
- Вам не понравился торт?
- Напротив, полагаю, он очень вкусен. Однако день рождения у меня завтра.
(Он уходит, свеча гаснет не догорев, с дымком. Не увиденный Знак беды.)
Весь сюжет фильма предпоследняя страница "Двенадцати стульев" Ильфа и Петрова. Это история гибели Великого комбинатора от руки Кисы.
Олдман говорит Билли правду "Художник должен иметь внутренний свет, а ты его лишён".
Это – последний разговор Остапа и Кисы из "Золотого телёнка". Остап говорил правду, называя её шуткой: "Ну что вы купите, Киса? …Ведь у вас нет никакой фантазии ... Вы же скоро умрете, вы же старенький. Вам же деньги вообще не нужны... Знаете, Киса, я, кажется, ничего вам не дам. Это баловство. А возьму я вас, Кисуля, к себе в секретари …".
За эту правду Билл "перерезал горло" Вёрджелу Олдману получив, однако, "брильянты мадам Петуховой".
Насколько подлинной была эта правда там, где подлинники выдаются за фальшивки, фальшивки – за подлинники? Насколько – если она уничтожает надежду о себе и подлинны лишь ещё несколько денежных бумажек?
У нас в городе был планетарий, построенный в 1935 году. В нём был подлинный Цейссовский проектор звёздного неба. Да и весь планетарий был подлинник той довоенной эпохи. У немцев их смела война. Теперь его и у нас нет. Я видел кирпич, очищенный от раствора и уложенный на поддоны. Не удивлюсь, что и очищенный с них раствор был упакован в мешки.
Фильм об Идее жизни, которая может быть подменена Идеей Лучшей Жизни.
Идея жизни – это попросту представление, размышление о жизненном пути и реализуется всегда в саму жизнь.
Идея лучшей жизни – никогда. Достигнув одного, мы уже думаем о другом. Она – как горизонт, вот он – недалеко. Пришёл туда, а он уже опять впереди.
Она может поймать – и пойманный бежит и бежит к горизонту.
Может заворожить – заворожённый впадает в ступор, смотрит в бинокль на линию горизонта и не может оторваться.
Может обессилить – обессиленный ищет того, кто донесёт его до горизонта.
Может обмануть – волшебно перенести к горизонту в обмен за душу.
Олдман живёт поддельную жизнь – жизнь пушкинского Скупого рыцаря. Концессионеры лишь создали подделку подлинной его жизни.
В подлинной жизни Олдман должен был дарить женщине цветы, вскипать гневом от её истерик, отказываться от выгодных предложений ради её капризов, ревновать к соперникам, шугать их. В качестве хобби – искать, собирать и реставрировать старинные механизмы. Тогда бы он мгновенно отличил новую шестерёнку от старой очищенной.
Идея жизни – это идея пути, следует идти к горизонту, внимательно оглядываясь. То, что было на горизонте, неизбежно окажется рядом. Выглядеть будет иначе – внимательно надо смотреть и не пропустить.
Решить, глядя на небо: То или Не то. После – вглядеться в новые горизонты и шагнуть к ним.
Это и будет полнота жизни
Олдман - был заворожён. Его Идея Лучшей Жизни – Любимая Женщина. Вместо того, чтобы Идти к этому горизонту, он смотрит на него в телескоп из ворованных картин. Под ноги не смотрит.
Не будь он пойман Идеей лучшей жизни: он уже давно женат, возможно, не раз. Кроме аукциона у него галерея и арт-студия. Он известен, приглашаем и уважаем. Правда, нет тайной комнаты с картинами – все деньги в обороте.
Роберт был обессилен Идеей Лучшей Жизни – Известный Художник. Он надеялся, что Олдман создаст свою маленькую империю, и он в ней будет директором арт-студии или куратором галереи. Уважаемым человеком.
Клэр и Фрэд поколением моложе, только что обмануты Идеей Лучшей Жизни. Они просто поняли, что за их талант и душевный жар им полагается весьма скромный гонорар. Молодость скоро кончится, далее ему светит всю жизнь горбатиться инженером на зарплату, ей – женой при муже.
Но вот же сундук Скупого Рыцаря, стоит лишь протянуть руку и все окажутся и все окажутся в Лучшей Жизни: Клэр станет светской львицей – вот где простор артистичности и вечной молодости. На Фрэда будут горбатиться инженеры талантливее его. Роберт получит свою галерею или просто виллу, где забудет свои заботы о будущем.
Итог проекта – присвоить капитал. Главное условие – никакого риска последствий кражи. Следовательно, Олдман должен исчезнуть. Как предельный случай – умереть, предельный, поскольку, никто из концессионеров не способен убить кого бы то ни было. Да и нет необходимости.