Добрый день Доктор
и все,
По поводу материнской гиперопеки.
Странно, Доктор, вы сказали. Почему отпускать на свободу надо «в первую очередь сына»? А дочь что, вполне может остаться несвободной? Это, Доктор, немного неравенство получается. Просто за мужчиной признаётся больше прав на психологическую свободу (а почему?
), поэтому зависимость взрослого сына от мамы больше бросается в глаза, чем такая же зависимость взрослой дочери. Но для неё она не менее губительна, а часто и более.
Вспомнилась мне книжка французской писательницы
Симоны де Бовуар «Второй пол». Это книга о женщинах, о разных аспектах женской жизни. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Ps ... /index.phpТам много говорится о гиперопекающей матери, причём говорится весьма своеобразно. Там, например, сказано о том, что материнская гиперопека имеет разные психологические корни, в зависимости от того, кого воспитывает мать: дочь или сына. Гиперопека – это стремление неудовлетворённой жизнью матери присвоить себе жизнь ребёнка, но присвоение это происходит по-разному и по разным причинам. Поскольку в самой книжке текста на эту тему очень много, я приведу своё резюме с цитатами, кто хочет, может почитать.
Мать – не только мать, но и женщина, в её глазах сын – это мужчина, женщина воспринимает мужчину как Другого, не такого, как она; и жизнь его поэтому тоже видится ей как Другая – не столько по событиям, сколько по мироощущению. Всё то, что человек воспринимает как Другое, кажется ему чем-то необычным и магическим. За выражением «Другая жизнь» угадывается представление о жизни полной чего-то интересного, необычного и удивительного. Вот именно это Другое ощущение жизни и пытается получить мать, присваивая себе жизнь сына: всё то чувство интересности и наполненности жизни, которое она недополучила в жизни, она надеется получить через него. Де Бовуар очень точно описывает это желание: «Сын может стать начальником, вождем, изобретателем; он может стать властителем на всей Земле, и его мать станет соучастницей его бессмертия; дома, которые ей не пришлось построить, страны, в которых она не смогла побывать, книги, к чтению которых не было времени приступить, — все это даст ей он». Но он должен выполнять одно важное условие: он должен быть полностью покорным своей маме и разделять те ценности, которые она уважает. Для чего гиперопекающей матери это нужно? Это нужно для того, чтобы у неё было чувство прямой причастности к жизни сына, чтобы Другая жизнь сына как бы немножко была и её жизнью тоже. Она надеется на осуществление странного симбиоза: чтобы интересную жизнь проживал сын, а чувство интересности жизни при этом возникало бы у неё. Для этого мать и старается всячески укрепить психологическую «пуповину», надеясь что по этой связи, как по электропроводу, она будет получать от сына те жизненные ощущения, которых ей не хватает. Гипопекающая мать вовсе не против того, чтобы сын добивался в жизни больших успехов, наоборот, она этого жаждет; но при этом он должен полностью её слушаться. Ясно, что совместить эти два условия невозможно, но именно об этом мечтает гиперопекающая мать: «Ее мечта очень противоречива: она хочет, чтобы его возможности были безграничными и в то же время чтобы он весь помещался у нее на ладони, чтобы он правил всем миром и стоял на коленях перед ней. Она поощряет в нем изнеженность, пристрастие к вкусной еде, к сидячему образу жизни, она запрещает ему спорт, встречи с друзьями, она его делает неуверенным в себе, потому что ей хочется, чтобы он принадлежал только ей; и вместе с тем она разочарована, если он не стал героем, чемпионом, гением, которым бы она могла гордиться».
Иную основу имеет гиперопека по отношению к дочери. Дочь в большей степени принадлежит матери, следовательно, материнские притязания возрастают. Дочь – тоже женщина, мать не воспринимает её как Другого, напротив, мать подсознательно видит в дочери свою копию, своего двойника. Двойник, говорится в книге, - это очень загадочный, двусмысленный и жутковатый образ: часто он убивает того, чьей эманацией он является, об этом написал в своих сказках Э.По, об этом же «Портрет Дориана Грея». Гиперопекающая мать хочет, чтобы дочь была её точной копией, а когда неизбежно обнаруживаются искажения этого alter ego, мать переживает это как предательство – это тягостное чувство и есть символическое «убийство» двойником своего оригинала.
Существует три типа гиперопекающих матерей. Есть матери, которые хотят, чтобы дочь скопировала не реальную их жизнь, а воображаемую, вымечтанную. Такие матери часто используют дочерей, чтобы удовлетворить свои собственные стремления к успеху, славе, богатству - обыкновенное желание загребать жар чужими руками. Здесь мы видим матерей, которые навязывают дочерям те профессии, о которых когда-то мечтали сами; сюда же относятся матери, во что бы то ни стало стремящиеся сделать своих дочерей «гениальными девочками», кинозвёздами, олимпийскими чемпионками, жёнами магнатов и т.п. Это тоже разновидность гиперопеки, так как присутствует её главное свойство: лишение взрослеющего ребёнка права выбирать своё будущее.
Другой тип гиперопекающей матери – это мать, которая стремится, чтобы дочь скопировала её реальную жизнь. Порой она стремится навязать дочери в точности свою судьбу: «Это было вполне хорошо для меня, подойдет и тебе; меня так воспитывали, и я от тебя требую того же». Но всё же дочь не может быть точной копией матери и прежде всего потому, что она намного моложе матери, у неё куда как больше непрожитых лет впереди, больше возможностей и перспектив. Мать взрослеющей дочери – это женщина 45-50 лет, в этом возрасте большинство женщин уже давно погрязли в повседневной рутине, многие из них не реализованы во внешнем мире так, как им бы хотелось, многие разочарованы в семейной жизни, в сексуальных отношениях. А у дочери всё это ещё впереди. И у неё всё может сложиться лучше, интереснее, чем у матери. Но с какой стати двойник будет наслаждаться тем, чем не может насладиться оригинал? Во многих случаях причина материнской гиперопеки над дочерью – это самая обыкновенная зависть. Как пишет де Бовуар: «Находясь, как в ловушке, во власти всегда важных семейных проблем, женщина-мать завидует дочери, тому, что у нее есть какие-то занятия, развлечения. Дочь взрослеет, и обида все с большей силой гложет материнское сердце; каждый новый год клонит ее жизнь к закату; а юное тело дочери год от года расцветает; у матери возникает чувство, что будущее, открывающееся перед дочерью, украдено у нее. Перед юным созданием открываются самые разные возможности, тогда как удел матери — рутина, повторение того, что уже было; перед взрослеющей женщиной открывается еще не изведанное — именно в этом ей завидует мать и по этой причине излишне опекает дочь, стараясь затормозить развитие этой новой свободы; мать не может присвоить возможности дочери, и поэтому она старается их ограничить, а то и свести на нет: мать заявляет, что дочь ещё ребёнок, а волнующие её дела – это детские забавы, она пытается унизить девушку, высмеивает все ее начинания, притесняет. Нередко между ними разгорается открытый бой, и вполне понятно, его выигрывает младшая, поскольку время работает на нее; но у этой победы ощутимый привкус вины: известно, что это чувство вины может очень серьезно отразиться на будущем дочери. Хочешь не хочешь, а матери приходится в конце концов признать свое поражение; когда же дочь становится совсем самостоятельной, между ней и матерью устанавливаются приятельские отношения, более или менее спокойные. Однако мать навсегда сохраняет чувство разочарования и обманутых надежд; а дочь нередко преследует ощущение висящего над ней проклятия».
Бывает, что мать относится к своей дочери не просто как к своей копии, а как к копии, но более совершенной. В этом случае происходит вот что: «Отдавая всю себя своему двойнику, в котором мать не только угадывает себя, но и видит, что он превосходит ее, она в конце концов полностью отрекается от своей собственной личности, единственной ее заботой остается счастье ребенка; в конце концов мать начинает надоедать той, которую она обожает; дочь в раздражении пытается отделаться от этой тиранической преданности; часто это не удается, и она всю жизнь остается инфантильной, теряясь перед выпадающей на ее долю ответственностью, потому что ее слишком долго опекали, долго «высиживали». Часто мать надеется компенсировать свою неудовлетворенность жизнью, делая из той, которую рассматривает как свою копию, существо более совершенное; вместе с тем она награждает дочь теми же пороками, от которых пострадала сама».
Есть в материнской гиперопеке ещё одно противоречие. Мать воспринимает тело своего ребёнка, его физическое здоровье как своё произведение. Гиперопекающая мать хочет, чтобы ребёнок тоже рассматривал этот материнский дар как высшую ценность и не смел бы в достижении своих успехов рисковать здоровьем. Отсюда – её навязчивое беспокойство о здоровье ребёнка: он не имеет права разрушать то творение, которое она создавала. «Ты же устанешь, ты можешь заболеть, у тебя будут неприятности, это плохо кончится для тебя, это принесет тебе несчастье», — твердит она ему беспрестанно. Между тем она сама прекрасно знает, что физиологическое существование не может быть самоцелью; она же первая придёт в раздражение, если ее отпрыск окажется лентяем, трусом. Как пишет де Бовуар, «отправляя сына на войну, она хочет, чтобы он остался жив и здоров, но вернулся непременно с наградой». А в его работе она ему желает успеха, но все время опасается, как бы он не переутомился. Как бы там ни было, забота и тревога не покидают ее; когда она, беспомощная, уже не в силах что-либо активно менять, она наблюдает за развитием жизни ребёнка, которую уже не направляет: она в постоянном страхе за него, как бы он не ошибся в выборе пути, а вдруг он не достигнет успеха, а вдруг на пути к успеху он надорвется и заболеет.
Конечно, гиперопека бывает не только над родными детьми, но и над внуками, племянниками, учениками и т.п. И это точно такая же гиперопека, со всеми её свойствами.