“В мире, в котором числа неумолимо превращаются в наше средство идентификации, грозя, подобно лаве, удушить и испепелить все живое на своем пути; в мире, в котором слово "нормальность" обозначает умение не волноваться; в мире, в котором секс стал настолько доступен, что сохранить хоть какой-то внутренний центр можно только одним способом – научиться бесстрастно совершать половой акт – в этом шизоидном мире, который молодые люди ощущают более непосредственно, поскольку у них не было времени возвести линию обороны, притупившую чувства старшего поколения, нет ничего удивительного в том факте, что проявления любви и воли становятся все более проблематичными и даже, как полагают некоторые люди, вообще невозможными”. Это Ролло Мэй из книги “Любовь и воля”.
О скандале в 57 школе сказано и написано много. Стоит ли говорить еще? И если стоит, то о чем? Да, все это чувствуется как грязь. Все это неэтично и безнравственно. Но почему?... почему неэтично?... почему безнравственно?... и этот странный “возраст согласия”. Старшеклассники – они взрослые или нет?
Александр Грибоедов женился на своей ученице Нине Чавчавадзе. Ей было 15 лет. Их брак длился несколько месяцев. Грибоедов погиб. Нина больше не вышла замуж. Так кто, когда и как определяет этот “возраст согласия”, эту самую взрослость? Когда подросток становится взрослым, в какой момент?
Вспомнилось вот что… Это история нашей семьи. Мне ее рассказывала мама, а недавно я ее прочла в воспоминаниях тети. Маме эту историю рассказывала ее бабушка о своем дяде (хотя может быть она тоже пересказывала историю своей мамы или бабушки – этого уже не установишь).
Дядя Тихон долго не мог жениться. Он был хром и видимо поэтому ему отказывали. И вот барин (мои предки из крепостных крестьян) привез ему невесту из другого села из бедной семьи. Это была девочка-подросток. Привезли ее с куклой (это особо подчеркивали и мама, и тетя, а значит и прежние рассказчицы). Было ей лет 13-14. Нередкий случай в крестьянских семьях: девочек выдавали замуж, как только они созревали физиологически. Однако в семье моего прадеда она стала жить как приемная дочь. И каждое лето он устраивал ей своеобразный “экзамен”.
Лето для крестьянина пора страдная, утомительная. Работы много, работали все. И вот собрали зерно, просеяли его, просушили, сложили огромной кучей в амбар (это из рассказов тети, а в рассказах мамы то же самое относилось к стогам сена, убранных под навес – опять-таки не суть важно, видимо подобный “экзамен” длился не один год). И прадед говорит этой девочке, будущей невестке: “А ну-ка потопчи зерно (развали этот стог)”. И девочка с радостью бросалась исполнять. И вот зерно снова в пыли, перемешано с мусором, сено раскидано, работа целого дня многих людей прошла даром. Прадед молча смотрел на все это, потом вздыхал, говорил: “Мала еще, не готова замуж”. И уходил в дом, наказав заново переделать работу. И остальные вновь начинали работать. Причем девочку эту никогда никто ни в чем не обвинял и не корил. Все, возможно не пытаясь объяснить себе, внутренним чутьем чувствовали необходимость такого “экзамена” на взрослость. Они ждали, когда в созревшем теле созреет душа. Когда девочка вдруг обратит внимание (сама обратит), что это не только ее труд, что люди устали и хотят отдохнуть, что надо подумать не только о своих желаниях, но и посочувствовать другим.
Это сочувствие к другим, этот взгляд на другого просыпается в нас не сразу. В ком-то раньше, в ком-то позже. Он – начало взрослости. Только начало. Но без этого начала нельзя было войти в сексуальную жизнь – считали мои предки. О любви тогда говорить было не принято, но сексуальные табу неукоснительно соблюдались. Да, сексуальные отношения – это отношения взрослых, а не детей. Но взрослым человек становится не тогда, когда вступает в сексуальную связь, а тогда, когда становится способным задуматься о другом человеке. Сначала способность к сочувствию, потом сексуальные отношения, а не наоборот. Вот так, без нравоучений, передавалась эта заповедь в нашей семье. Это сейчас я ее обдумываю и пытаюсь обосновать, а в детстве, слушая мамин рассказ, думала: “Глупенькая, люди ведь работали, собирали и ее жених с больной ногой тоже. А она о нем не подумала”.
Нужны ли в наших школах уроки сочувствия? … и какими они должны быть?... Как научиться думать о другом, если любимый учитель думает не о тебе, а о своем удовольствии? … что происходит с человеческой душой, когда горечью осознается вот эта самая истина: тебя использовали, о тебе не подумав? Сможет ли человек после этого научиться думать о других?
“… современные парадоксы любви и секса отличаются одной общей чертой, а именно, банализацией и секса, и любви. Притупляя чувства во имя улучшения показателей, используя секс как орудие самоутверждения, пряча чувствительность под слоем чувственности, мы выхолостили и опустошили секс”. Ролло Мэй. Любовь и воля.
_________________ Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!
|