Как начинается творчество

Художник — Лада Вдовина,
Музыкальный психолог — Валентина Скворцова

Играет Валентина Скворцова, под её музыку перед зрителем возникают картины Лады Вдовиной..
Говорит Лада . Она представляет свою работу :

Здесь изображён бубен шамана. В центре этого бубна можно увидеть архаическую фигуру женщины. В центре, как всегда, знак плодородия. Знак плодородия очень важен для меня, поскольку это не только знак вегетативной силы, но это ещё и знак творчества, поэтому он у меня присутствует практически во всех картинах. Здесь опять же руки, руки, которые дают энергию, огромное количество рунических символов, важных для меня на тот момент, пока я рисовала эту картину. Здесь персона, персонаж, который контролирует ситуацию, наблюдатель, может быть, это шаман. Это знак счастья, который возвышается над всем этим.

АГ: Сегодня «жизненная вата» состоит в том, что мы в основном, ну, большинство из нас, успеваем только то, чего от нас хотят другие, точнее говоря, мы потребляем. Мы потребляем традиции своих родителей, их жизненные уроки, мы потребляем то, чему учили нас учителя, мы честно потребляем товары и услуги. Мы все хотим иметь отдельное жилье, мы все считаем, что нужно прочесть какое-то количество книг. Но обратите внимание: всё это абсолютно чужое. Это принадлежит кому-то другому: это принадлежит родителям, это принадлежит обществу, это принадлежит продавцам. Я думаю, всё, что называется богатым словом «экзистенциальный кризис» или кризис сорокалетних(Кто-то считает, что такие кризисы существуют, кто-то живёт, надеясь обойтись без них)я считаю, что все эти кризисы по сути связаны только с одним: до среднего возраста мы все учимся более или менее удачно потреблять чужое.

А что у нас остаётся своего? Вы ответите: остаётся довольно много! Остаётся мой домашний уют – вот та обстановка в комнате, которую я собрал и создал. У кого-то остаётся «моя библиотека», кто-то построил собственный дом. Обратите внимание : абсолютно всё то, что мы называем своим, состоит из некоей формы нашего творчества, то есть из того, что мы создаём на основе нашего жизненного опыта. Всё остальное – то, что мы не создали, оказывается лишённым какого-бы то ни было смысла и остаётся каким-то свалявшимся хламом в шкафах или на книжных полках. Я всё больше и больше думаю, что то, что мы называем богатым словом «творчество», по сути дела и является индивидуальностью, то есть вообще творчество – это единственный способ, с помощью которого мы становимся собой.

Всё то, что не принадлежит зоне нашего творчества, фактически принадлежит творчеству других людей, имеющих имя или безымянных. Это значит примерно следующее, что если мы ничего не пытаемся создать, то мы ещё при жизни погружаемся в мир смерти, а мистики когда-то называли этот мир миром СНА. Мы просыпаемся только тогда или становимся живыми тогда или в те минуты жизни, когда что-то создаём. Николай Бердяев считал это единственным способом человека стать образом и подобием Божиим. В творчестве, даже вот в той обстановке, которую мы создаём в своих домах, кроется желание повторить деяния Творца: создать свой собственный мир. Как только мы притворяемся для всех окружающих, что мы не хотим творить, вдруг выясняется, что мы теряем своё самолюбие, потому что ведь самолюбие человеческое как раз и заключается в том, чтобы быть образом и подобием Божиим, во всяком случае, если опираться на Православие и на слова Николая Бердяева. Сегодняшняя молодёжь называет это «потребностью в самовыражении».И это самовыражении самого разного качества, самых разных форм и размеров в огромном количестве покоится в сети интернет.

К сожалению, там тоже покоится, как в наших старых шкафах, самый разный хлам и продукты этого творчества, почти неотличимы один от другого, сливаются в какую-то непрерывную серую массу. Может быть, поэтому так важно хотя бы начать разговор о том, что такое творчество и о том, как начать творить? Мы начали этот разговор в мастерской моей старинной приятельницы и художника Лады Вдовиной. Сейчас столько молодых людей мечтает начать творчество, мы не будем там обсуждать твои личные трудности. Ну, понятно, что на ткани для грядок во Франции не от большого счастья и удачи человек рисует, однако, рисует, да? Вот несмотря ни на какие беды, несмотря на то, что что-то не получается… Что Вы ищете, когда делаете записи? Вот я взял, сунул себе в карман блокнот и карандаш, пошёл на московскую улицу, ну и что я буду записывать? Что за ощущения Вы выделяете?

Лада: Прежде всего это эмоциональный импульс, если что-то зацепило. По улице можно ходить бездумно, шарахаться из одного переулка в другой и не видеть красоты этого прекрасного города. Но можно выйти в определённое время суток, можно даже взять с собой фотокамеру и понаблюдать. Это необходимо, потому что всё же это изобразительное искусство.

АГ: Такие простые слова Лады, слова про записи на клочках бумаги, слова, фактически «Об опавших листьях» Василия Розанова. Когда мы начинаем записывать то, что в окружающем мире нас удивляет, а Лада вообщем, на мой взгляд, говорит именно об удивлении, мы вдруг начинаем обнаруживать себя.

АГ: И все мои передачи, книжки, они рождаются из обрывков бумажки, на которой я записываю свои ощущения от того, что я прочёл в книгах других, потому что вот СНЫ, ВЫХОД НА УЛИЦУ, я выделяю что-то для меня ВАЖНОЕ. В сущности, это же и есть Точка Плодородия. Я на чисто психологический язык перехожу.. Как бы это точка моего плодородия. Она в принципе не похожа на точку плодородия никого другого, как твоя точка плодородия, потому что кто бы ни рисовал такую картинку, он её нарисует по-другому всей видимости, да? Я же вот про что…
В экзистенциальной психологии существует понятия: жизненный вызов и ответ на жизненный вызов или ответ на запрос жизни. Вот этот вот жизненный запрос мы понимаем, как правило, либо чрезвычайно утилитарно, либо чрезвычайно возвышенно. Утилитарное понимание запроса жизни – ну, это карьера чаще всего. Вот меня позвали работать в престижное место.

Иногда человек всю жизнь сидит и ждёт, пока его позовут. Ну, я сейчас даже ни о каких-то патологических случаях, я в первую очередь о повседневной жизни. На самом деле жизненный запрос или зов жизни по отношению к нам, как раз и выражается в том, что нас задевает в окружающем мире, в том, что нас удивляет, радует, огорчает. Но я имею в виду не слова, которые обращены к нам, обижающие или радующие. Это ведь всегда внушение, правда? Кто-то что-то мне сказал, и я в результате чувствую обиду или радость. То, что я записываю, это то, что удивляет меня во внешнем мире безотносительно к словам или заявлениям, характеристикам любого рода.

Я нахожу НЕЧТО, что вызывает в моей душе резонанс, волнение и желание записывать. Я называю это РАДОСТЬЮ, потому что всё остальное, оно как бы не моё, потому что всё остальное, от чего я получаю удовольствие (для меня очень важна разница в этих словах), это то, что я могу так или иначе приобрести, неважно кто мне это навязывает – семья, родители, традиция, торговля, реклама, школа. Как ты называешь чувство, которое возникает в момент, когда ты говоришь: «Да! Это нужно записать!» Этот сон, этот фрагмент книги, не знаю – эту встречу, потому что это же могут быть встречи с людьми, несомненно. Опять, интересно следующее: конечно, я имею в иду отнюдь нерадостные фрагменты. То, что ты пишешь или рисуешь, это отнюдь далеко не всегда радостные переживания. Это же могут быть разные переживания, правда?

Мысль, которая меня задела, и от которой я получаю радость, может быть вполне мрачной, поскольку объективно-то много мрачного вокруг происходит. Это может быть яркий для меня кусочек пространства, удивляющий меня приходящий неизвестно откуда звук. Это может быть вспыхнувшее телесное ощущение, которое просыпается откуда — то из детства, поражающий запах или во мне возникает острое ощущение того, что это мои мысли и поэтому я не могу их дальше читать. Самое главное, что я не только должен быть способным это чувствовать. Эта способность дана мне природой. Я должен вложить в это переживание удивления, радости, красоты, отвратительности свой смысл, выразить его словами, записать его. На самом деле именно это является способом услышать Зов Жизни по отношению к себе. Из таких записей рождается модальность творчества. Лада записывает рисунок.

Лада: Это всё-таки жизнь сердца, сердце должно быть живым и тёплым, оно должно что-то ощущать, потому что из головы можно придумать всё, что угодно, можно начитаться книг, можно превратить всё в обезличенную вот какую-то схему, по которой вот, наверное, это хорошо. Мне кажется, что всё это должно быть живым, и вот этот вот орган сердечный, он должен функционировать.

АГ: Может быть, у тебя, как у художника, оно даже звучит точнее. Вот это вот то, что мне, как психологу, психотерапевту, важно. Мне важно наименование этого чувства. И, Наверное, трепетание сердца, это очень точно, потому что все твои полотна, и «Шаманский бубен», «Яблоко» и «Познание добра и зла», в общем, представляют собой варианты ударов сердца, его трепетание.

Важно понять, что всё это ты делаешь для себя. Когда эти записи составляются в какие-то цепочки или склеенные «опавшие листья», ты постепенно понимаешь, что ты хочешь сделать сам. Эти записи бывают очень разными. Наши корреспонденты, например, в интернете, пишут о том, что с детства любили собирать цветные камушки или цветные стёклышки, обточенные морем и собирать их в бесконечные бусинки. Кто-то таким же образом собирает слова и цитаты и нанизывает их друг на друга как в бесконечно вращающемся калейдоскопе.

Простой шаг заключается в том, что когда сердце начинает трепетать, надо остановиться и разобраться – почему. Получается, что человеку именно на то и дан язык, что он должен перевести это трепетание сердца в какое-то значение, передать сначала всё равно словами, потому то если он это всё словами не передаст, тогда вот тех самых технических законов, которым надо учиться, не важно– писательства, композиции в живописи, использование красок и материала, и всего остального тоже — просто не на что будет надеть. Потому что сначала всё равно должно быть некое значение.Радость – это слово, которое не имеет отношения к сущности (мы как будто перестали понимать, да?)ни к какому приобретению. Она может быть только эмоциональной. Радость может быть фактически только радостью открытия, удивления..

АГ: Откуда в душе у человека берутся ЗВУКИ? Что это за бусинки звуковые? Как они нанизываются? Как Вы их в себе обнаружили?

Валентина: Вот я смотрю за окно, и там идёт какой-то редкий снег, да? И я себя мысленно спрашиваю: как я чувствую этот снег? И у меня бывает два вида реакций: или меня начинает знобить (лёгкий озноб появляется)или как будто почти физическое ощущение вибрации в теле, которое разливается теплом и потом я спрашиваю: какой этот снег? Какой этот снег сейчас за моим окном? Как бы… такой?(Валентина изображает падающий снег трезвучием в виде арпеджио) Он быстрый или медленный? Он колючий или мягкий? Он грустный или весёлый снег?

АГ : Человек это начало осознающее. И моё сознание, моя индивидуальность – это, собственно говоря, и есть творчество. Во что оно превращается? В живопись (как у Лады), в звуки, в слова, — в сущности, не так важно. А вот – почему СНЕГ? Как Вы выделяете и чувствуете то, что звучит?

Валентина : Я думаю о том, что вот Вы говорите, что нет процесса осмысления, потому что вообще этот образ композитора романтизированный..да? Человек идёт по улице и вдруг слышит музыку. Вот она пришла целая партитура, прямо так свалилась на голову, а ты её раз, взял и сыграл. На самом деле – почему я спрашиваю: быстрый или медленный? Это умение различать слухом, чувством динамические аспекты звучания. Звучание движущегося поезда… да? (Валентина далее звуком и ритмом этого звука очень точно, по-моему, передаёт шум идущего поезда)Звучание капающей воды (следует изображение апрельской капели… мне во всяком случае она вспомнилась в арпеджио Валентины) Умение слышать эти оттенки, потому что это не просто движение.. да? как мы привычно это всё воспринимаем. Это какие-то особые РИТМЫ ВСЕЛЕННОЙ.

АГ: Я называю такие ощущения РЕЗОНАНСОМ. Резонансы бывают разные, в зависимости от основной модальности восприятия. Они бывают звуковыми, они бывают речевыми, они бывают художественными. Это те моменты близости человека , которого ты встречаешь в общественном транспорте становятся почти невыносимыми, так что хочется заговорить. Ты не можешь смотреть на картину в музее, потому что она болит, как заноза, где-то внутри твоего сердца.
Далее, обращаясь к Валентине:

— У нас вымерли, как динозавры, порода людей, которые назывались профессиональными театральными зрителями. И актёры говорят: «Боже мой! Как не хватает зрителя – профессионала, который способен оценить технику игры, состояния актёра, мизанцену. И это снова … я о том же.. вот к ЗАПИСИ, способности почувствовать РЕЗОНАНС, к способности слушать музыку, отражая её в себе. Дальше присоединяется некий профессионализм – исполнителя, слушателя, потому что это тоже ТВОРЧЕСТВО… Нельзя быть профессиональным зрителем в театре или концертном зале нелюбимой тобою музыки, неинтересного тебе спектакля.

Валентина: Да, я как раз хотела сказать, что многие начинающие музыканты или люди, которые в зрелом возрасте решили сесть за пианино и начать петь, они напарываются, да? ломаются на теории, на изучении нот, на всём этом.. я думаю, что эта проблема происходит оттого, что они как бы разделяют: это профессионально, это непрофессионально. Но если мы обратимся к теоретикам музыки, то вспомним, что были люди, которые прежде всего любили музыку, любили инструмент, как можно любить пианино и придумать темперированный строй, чтоб было удобнее играть.

Записала Эльмира