Деградация профессии врача

А.Г. Данилин: Это такие процессы, я их для себя называю «сталинизацией». Вот сейчас у нас идёт «сталинизация медицины». «Сталинизация медицины» заключается в том, что у нас из медицинских специальностей создают объединения. То есть, больше нету акушерских консультаций — есть один Центр акушерства и гинекологии, и у него во главе есть одни «Сталин», и он всем командует, имеет все финансовые средства, и у него там куча замов во всех филиалах.

У нас больше нет физкультурных диспансеров — у нас есть центр, куда они все вошли. И там есть одни «Сталин — он там всеми командует. Вот сейчас тоже самое делают с наркологией.

На самом деле, вот почему здесь может быть стоит об этом сказать. Потому, что проблема-то в чём? С одной стороны, контролировать вот эти вот средства бюджетные, так — может быть проще, я не знаю. Но конечно, когда один человек распоряжается всеми бюджетными деньгами — он распоряжается всей наукой. Ну, мало того, что все публикации идут с его подписью (это понятно, это всегда так было в нашей стране). Но дело не только в этом, а дело в том, что естественно того, что не согласно с его мнением, уже быть не может. Он автоматически садится в общественный совет при Президенте. И как бы дальше следует идея: «Я большой демократ, человек широких взглядов». И так далее, и так далее, и тому подобное…

Это значит по большому счёту, что сегодня все усилия направлены на то, чтобы исключить творческую мысль врача. А это значит, что вот то, о чём мы с вами сейчас говорим, становится не просто мечтой, а уж совсем несбыточной мечтой, поскольку речь идёт о прямо противоположных вещах. Снять с врача ответственность за счёт увеличения количества инструкций, методических рекомендаций, стандартов. Сегодня это называется «стандарты». То есть, если я выполнил лечение по стандартам — ко мне никакой претензии быть не может.

А главный специалист,- он же хозяин всей этой большой конторы. Он, значит соответственно, в строгом смысле этого слова, следит за соблюдением стандартов. Ну, получается примерно тоже самое, если мы берём все московские театры и объединяем в один театр, и называем его там… «Самый Большой театр», и там один режиссёр, да? Ну, что-то такое вот происходит примерно. Причём, если на уровне театра — сатира она такого образа, да, заметна. То на уровне медицины она почему-то непонятна никому.

Но что в результате происходит? Да это можно наблюдать с лёгкостью. В результате происходит предельно простая вещь: «вымывается» то самое, что пациент называет «хороший врач». Поскольку, он просто не может в этом существовать. Единственной обязанностью врача становится выполнение, строгое выполнение определённого количества инструкций. То есть, заинтересованный человек, он в этой среде просто лишний. Он вымывается как бы практически автоматически из всего этого.

Собеседник: Хорошо! А любовь-то как будут лечить в Клинике неврозов?

А.Г.: Как любовь будут лечить? Ну, я думаю как и всё остальное — психотропными препаратами. Будет диагноз там… «любовная аддиктивность», и там…галоперидол, рисполепт. Вообще это как бы…Ну, это такая да…Идеал «медицинского социализма»: все утром проснулись, все с диагнозами, все укололись своими препаратами, пошли отработали, приехали вечером, укололись и забылись. Это же идеал! Мечта любого, вообще говоря, правителя. При чём мы всё это назовём медициной и будем в этом жить. В конце-концов…

С.: «Хочу диагноз»?

А.Г.: Да, ну это естественная потребность вообще говоря! Просто уж здесь совсем не об этом. Я-то говорю о том, да, в этом есть тенденция основная. Сначала — центры по специальностям, потом — центр центров, самый главный специалист по медицине. Ну, чего там фигню травить: он же — мер, он же — президент.

Это же, да, я постоянно… Я очень люблю это вспоминать. Это же Честертон. У него есть роман такой «Шар и крест». Там замечательный роман, потому, что ну собственно роман о явлении Антихриста.

Антихрист, чисто технически, когда хочет захватить власть — он проводит через Парламент решение о создании медицинской Полиции. То есть, это полицейские, которые естественно подчиняются ему, и которые имеют право определять: кто нормален, а кто не нормален. Естественно, что первыми же ненормальными оказываются дети председателя Парламента и премьер-министра. Ну, дальше вот всё так оно.

Поэтому, это очень такая между прочим зыбкая область — зависимость от любви. Ведь однажды этим болеют все. Как бы сказать: «Мальчик! Тебя явно никто не лечил от любви!»

И зря смеётесь…

Нет, я думаю, что мы вот до этого не доживём.

С.: Я боюсь, что Клиника неврозов маловата по размерам.

А.Г.: Пока… Это же первый шаг, Господь с тобой! Что ты?!))

***

У меня есть тайное подозрение, что во многом от меня.

С.: …нет, ну я имею в виду, что на самом деле за ней стоит — это Ваша метафора происходящего, или за этим действительно стоят какие-то реальные события?

А.Г.: Почему? Абсолютно реальные события.

С.: Какие?

А.Г.: Которые заключаются в том, что «главный нарколог Всея Руси» — Евгений Алексеевич Брюн, который «подбирает под себя» и нас в том числе — всю московскую медицину, объявил, написал, что теперь наркология занимается (должна заниматься) всем спектром нехимической зависимости: зависимостью от любви… Ну, пока имеются в виду только обращения. Но, наркологии же всегда помогала Милиция… Это же так удобно! Можно обвинить мужа в зависимости от бильярда, например…

Записала Афалина