Какая забота?... да, потенциальная, конечно,… желание заботы, потребность обнаружить ее в своей душе…
Согласна с Вами, Александр Геннадиевич, пусто там, в мире дьяка Савелия и дьячихи Раисы Ниловны, пусто. Раиса Ниловна не просто пуста, она бесплодна. Нет ни внутри, ни во вне плода, рожденного ребенка. Вчера еще раз внимательно послушала Виктора (Djuley) и согласилась. Это мир, в котором еще не рожден младенец. Бесплодный мир, мир, в котором нет оплодотворяющей силы, мир, в котором остался только соблазн.
Раиса Ниловна “ведьма” не потому что управляет стихиями, она “ведьма” потому, что она – соблазн…
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
…
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
… она - жар соблазна, который никому в ее мире не нужен. Она не нужна дьяку Савелию, этот жар, исходящий от нее для него нечист, она для него “ведьма”, “нечистая сила”. Для почтальона она всего лишь сонное наваждение. Для Чехова брезгливая ирония.
Она - Ева, уже соблазненная Змием, уже вкусившая запретный плод, уже жаждущая чувственного познания. Но в ее мире Адам устоял от искушения. Не пал. Не взял греховный плод. Нечистый он, запретный, нельзя его есть и я не буду. Надеялся сохранить свой Рай, а он начал разлагаться. И “Ведьма” Чехова через сто с лишним лет станет “Антихристом” Триера, слабый свет керосиновой лампы погребальным костром, попытка чувственного познания гиперактивной сексуальностью.
Мир греховен наполовину. Женщина пала, она ведьма, она нечистая в душе дьяка. И он становится бессильным, неспособным внести Логос-Смысл в окружающий его хаос. Край Вселенной, Богом забытый мир, или Бог, забытый людьми, запертый в храме. И Рая уже нет нигде, ни внутри, ни снаружи. У Чехова грязная, закопченная изба, у Триера гниющий, разлагающийся Эдем. Мир, неспособный творить плоды.
Про жалость опять не поняла, Александр Геннадиевич. Что же это за чувство такое? Кого там Раиса Ниловна жалеет?
К мужу она в начале рассказа равнодушна, в конце откровенно ненавидит. Почтальона неловко, неумело соблазняет,… вернее пытается соблазнить, но ей это не удается. Он тоже устоял перед соблазном.
А соблазн и есть орудие ведьмы. Но дьячиха не ведьма вовсе, не владеет она ее приемами, они запретны для нашей культуры. Жар чувства вспыхивает к случайным гостям, как попытка отыскать оплодотворяющий ее душу смысл,… вспыхивает и гаснет. В душе, в лучшем случае, пепел или заваленное камнями жерло вулкана,… когда-нибудь прорвет.
Странный эфир получился. Ни одного прямого звонка, только записи. Такого я что-то не припомню. Чехова видимо уже не читают.
Спасибо за Ваши размышления, Александр Геннадиевич.
и за Ваенгу 
