Жень, я просто подумала, что было б хорошо представить разные главы ЭПОСА... но если людям по каким-либо причинам такой способ подачи неудобен, то лучше оставить так, как есть...чтобы не спугнуть искренность впечатлений) Мне было интересно читать ВСЕ сообщения в этой теме (как это обычно бывает, когда мы в СН обсуждаем темы радиопередач и особенно литературные темы).. и Ваше тоже, Женя..
Не приходило в голову сравнить Сандро с Дантэ.. Он мне представляется всё же не человеком, который путешествует по своим и чужим грехам (как Дантэ), а эдаким пройдохой... который очень удачно умеет ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ к разным людям, политическим системам, который не упустит возможность поживиться за чужой счёт (как в истории с богатым армянином-табачником, когда он забирает у него последнего быка, мотивируя это тем, что с одним быком всё равно в хозяйстве не управиться, как он фактически отбивает невесту у своего друга, играя на его предрассудке: отношении к мифическим эндурцам...
Сандро - ПЛУТ, любящий похвалиться (иногда рассказывая про себя небылицы: от его голоса человек с лошади падает), умеющий распорядиться и покомандовать..
Например, в сцене омовения ног Сандро ведёт себя с женой Катей (которую он ТАК добивался), как со служанкой:Катя не просто приносит и уносит тазик и кувшин с водой,чистое полотенце,(эту часть ритуала в принципе можно увидеть и в российских семьях), но ещё и дожидается, когда её повелитель соизволит назвать - какие носки ему подать и какие калоши поставить...И это всё при госте! Но... может так принято в Абхазии?(Хотя, не читала пока, чтоб Хабуг (его отец) так обращался со своей женой.) Когда Катя, не выдержав затянувшейся паузы, позволяет себе инициативу, подвигая Сандро старые калоши, он ей приказывает подать калоши новые, с загнутыми кверху концами..Как-то прочиталось, что в этой сцене Сандро специально подчёркивает перед незнакомцем (автор впервые пришёл к дяде Сандро), что ВЛАСТЬ в доме принадлежит ему... и в этом он несомненно и есть тот самый эндурец...
Сандро берёт инициативу в свои руки всякий раз, когда видит, что люди по какой-либо причине растеряны, напуганы...как в доме старого табачника... и это, конечно, хорошая черта... если бы Сандро не слупил тогда за свою помощь с табачника быка, чтобы отдать кому-то долг чести...
Весь роман я не успела прочесть ... даже первую книжку пока не осилила..
Мне кажется, эту книгу надо вкушать, как дорогое вино... не залпом, а порциями, чтобы разглядеть за внешней праздничной игривостью глубинную суть, ТАЙНУ жизни, о которой так лирично Искандер написал в главе "История молельного дерева"
Цитата:
Так, было непонятно, где будет колхоз держать скотину, если ее соберут
со всего села? Почему не строят заранее больших коровников и крытых загонов
для овец и коз? Какая сила заставит крестьян хорошо работать на общем поле,
когда иной и на своей усадьбе работает кое-как?
А главное, чего не выразить словом и чего никогда не поймут эти
чесучовые писари, --
кто же захочет работать, а может, и жить на земле, если
осквернится сама Тайна любви -- тысячелетняя, безотчетная, как тайна пола?
Тайна любви крестьянина к своему полю, к своей яблоне, к своей корове, к
своему улью, к своему шелесту на своем кукурузном поле, к своим виноградным
гроздьям, раздавленным своими ногами в своей давильне. И пусть это вино
потом расхлещет и расхлебает Сандро со своими прощелыгами, да Тайна-то
останется с ним, ее-то они никак не расхлещут и не расхлебают.
И если он выручает деньги за свой скот или табак, так тут дело не
только в деньгах, которые тоже нужны в хозяйстве, а дело в том, что и на
самих этих деньгах, чего никак не поймут все эти чесучовые грамотеи, на
самих этих деньгах лежит сладкое колдовство Тайны, и, может, тем они и
хороши, что, щупая их, всегда можно прикоснуться к Тайне.
А то, что в колхозе обещают зажиточную жизнь, так это вполне может
быть, если все же и коровники вовремя построить, и к ферме приставить
знающих людей, и землю вовремя обработать... И все же все это будет не то и
даже как бы ни к чему, потому что случится осквернение Тайны, точно так же,
как если бы по наряду бригадира тебе было определено, когда ложиться со
своей женой и сколько с нею спать, да еще он, бригадир, в особую щелочку
присматривал бы, как ты там усердствуешь, как они говорят, на благо
отечества (доверяй, но проверяй), а потом выговаривал бы при всех или, что
еще противней, благодарил бы тебя от имени трудящихся всех стран. И недаром
поговаривают, мол, подождите, пока коз да коров обобщают, а там и жен ваших
обобщат, будете спать, говорят, всем селом в одной казарме под одним
стометровым одеялом.
И хотя, наверное, это сказка, но крестьяне ее правильно поняли, потому
что не в самой жене дело, а дело в живом хозяйстве, которое любишь и с
которым, как с женой, связан Тайной.
И подобно тому, как никто не ложится с женой с заносчивой мыслью
догнать и перегнать по населению другое село, а то и город, крестьянину,
который выходит в поле, и в голову не приходит с кем-то там состязаться,
словно это скачки, или стрельбище, или еще какие-нибудь праздничные игры.
И тем более никому в голову не приходит, что он, выворачивая плугом
землю, помогает каким-то там китайцам или африканцам. Да и как можно
помогать чужим, незнакомым людям? Может, они-то как раз против тебя что-то
задумали, а ты еще и помогаешь им. Ведь не влезешь к ним в голову, не
узнаешь, чего они там задумали против тебя?!
А то, что в некоторых долинных колхозах молодежь в самом деле
состязается, чтобы получить в награду патефончик или еще что-нибудь в этом
роде, так это ни о чем не говорит.
Настоящего крестьянина такие ребяческие награды не могут заставить
хорошо работать, потому что нельзя Тайну превратить в Игру. Игра связана с
праздничным азартом и проходит вместе с ним, а Тайна связана с жизнью, и
может, вместе с жизнью она покидает крестьянина, а то, может, он уносит ее с
собой на тот свет, чтобы и там она его тешила, если вообще есть тот самый
свет.