Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07 Сообщения: 3756 Откуда: Ульяновск
|
quagga писал(а): На пустыре или на поле поднимите голову в небо и постойте так, пока вам не покажется, что есть кусочек неба, адресованный только вам.. Сквозь трещину в асфальте пробивается одуванчик. Он тянется золотой солнечной головкой к небу. Одуванчики,… сорняки… Их изгоняют с городских клумб и газонов и они занимают ненужную никому нишу: пыльные придорожные обочины, залитое мазутом и заваленное гравием межрельсовое пространство трамвайных путей, трещины в асфальтах и узкие промежутки между элитной тротуарной плиткой. Они полны жизни и рвутся из земли в небо, отыскивая щели и узкие полоски. Вспомнилось “Вино из одуванчиков” Рэя Брэдбери. “Нет, нет! Ни о чем другом не думать! И вдруг… Кажется, все хорошо! Да! Эта стычка, потасовка не спугнула набегавшую волну; вот она захлестнула их, разлилась широко вокруг и несет обоих по густой зелени травы в глубь леса. Кулак Тома угодил Дугласу по губам. Во рту стало горячо и солоно. Дуглас обхватил брата, крепко стиснул его, и они замерли, только сердца колотились, да дышали оба со свистом. Наконец Дуглас украдкой приоткрыл один глаз: вдруг опять ничего? Вот оно, все тут, все как есть! Точно огромный зрачок исполинского глаза, который тоже только что раскрылся и глядит в изумлении, на него в упор смотрел весь мир. И он понял: вот что нежданно пришло к нему, и теперь останется с ним, и уже никогда его не покинет. Я ЖИВОЙ, подумал он.” … “Я и правда живой, думал Дуглас. Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню. Он выкрикнул это про себя раз, другой, десятый! Надо же! Прожил на свете целых двенадцать лет и ничегошеньки не понимал! И вдруг такая находка: дрался с Томом, и вот тебе – тут, под деревом, сверкающие золотые часы, редкостный хронометр с заводом на семьдесят лет! – Дуг, да что с тобой? Дуглас издал дикий вопль, сгреб Тома в охапку, и они вновь покатились по земле. – Дуг, ты спятил? – Спятил! Они катились по склону холма, солнце горело у них в глазах и во рту, точно осколки лимонно – желтого стекла; они задыхались, как рыбы, выброшенные из воды, и хохотали до слез. – Дуг, ты не рехнулся? – Нет, нет, нет, нет! Дуглас зажмурился: в темноте мягко ступали пятнистые леопарды. – Том! – И тише: – Том… Как по – твоему, все люди знают… знают, что они… живые? – Ясно, знают! А ты как думал? Леопарды неслышно прошли дальше во тьму, и глаза уже не могли за ними уследить. – Хорошо бы так, – прошептал Дуглас. – Хорошо бы все знали. Он открыл глаза. Отец, подбоченясь, стоял высоко над ним и смеялся; голова его упиралась в зеленолистый небосвод. Глаза их встретились. Дуглас встрепенулся. Папа знает, понял он. Все так и было задумано. Он нарочно привез нас сюда, чтобы это со мной случилось! Он тоже в заговоре, он все знает! И теперь он знает, что и я уже знаю.”Как выбраться из-под завала?... вспомнить, что ты ЖИВОЙ. Живой одуванчик находит трещины и щели в невероятных каменных завалах и упорно двигается к солнцу. То самое в нас, та часть, которая вспоминает, что она живая, не может быть задавлена. Она найдет выход, как Данте с помощью Вергилия находит выход из Ада. Есть что-то,… в каждом из нас есть,… что принадлежит не Земле, а Небу. Оно, это что-то, тянется к Свету. Оно знает где Свет, оно находит трещины в завалах, между камней, в ровных асфальтных покрытиях. Это ЖИЗНЬ, растущая снизу к верху. Это точка внутреннего роста. Надо только прислушаться к себе в тишине, найти ее, не спугнуть, запомнить это состояние: Я ЖИВОЙ. “Ведь уже почти случилось, думает Дуглас. Не знаю, что это, но оно большущее, прямо громадное. Что – то его спугнуло. Где же оно теперь? Опять ушло в тот куст? Нет, где – то за мной. Нет, нет, здесь… Тут, рядом. Дуглас исподтишка пощупал свой живот. Оно еще вернется, надо только немножко подождать. Больно не будет, я уж знаю, не за тем оно ко мне придет. Но зачем же? Зачем?”… Вино из одуванчиков – главная сила жизни. “Вино из одуванчиков – пойманное и закупоренное в бутылки лето. И теперь, когда Дуглас знал, по – настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня – дня сбора одуванчиков – тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить, – вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где – то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…”И еще,… об этом же в стихотворении Арсения Тарковского… Мне бы только теперь до конца не раскрыться, Не раздать бы всего, что напела мне птица, Белый день наболтал, наморгала звезда, Намигала вода, накислила кислица, На прожиток оставить себе навсегда Крепкий шарик в крови, полный света и чуда, А уж если дороги не будет назад, Так втянутся в него и не выйти оттуда, И – в аорту, неведомо чью, наугад.“Крепкий шарик в крови, полный света и чуда” и “вино из одуванчиков” – это по сути одно и то же, это сжатый до размера точки внутренний Свет, который найдет выход из любого “жизненного завала”. P.S. Эпитафия на могиле Григория Сковороды, сочиненная им самим: “Мир ловил меня, но не поймал”.
_________________ Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!
|
|