На счёт мудрости. У Монтеня можно найти и довольно нелестные отзывы о мудрости. Например, в "Апологии Раймунда Сабундского" Монтень пишет:
Цитата:
Простота делает жизнь не только более приятной, но... и более чистой и прекрасной.Простые и бесхитростные мира сего, по словам апостола Павла, возвысятся и обретут небо, мы же со всей нашей мудростью, обречены бездне адовой.
Подобные мысли Монтень высказывает не раз...
"Бич человека - воображаемое знание", - пишет он. В другом месте он вспоминает, (точно не помню) древнегреческого (?) философа,который говорит о том, что его предки были внутренне чисты и мудры, несмотря на то, что их нутро было набито чесноком, а теперь он общается с надушенными образованными людьми, внутри которых - скопище пороков (цитирую недословно) ... но я как-то всё больше на такие его отзывы натыкаюсь... Правда, не все "Опыты" Монтеня прочитала..Ира, а ты из какой главы о мудрости слова привела?
***
О системе воспитания многие могут прочесть у Монтеня сами.Мне хотелось бы напомнить о том, как воспитывали самого Мишеля Монтеня.
Отец будущего философа Пьер Эйкем - бывший королевский офицер, после путешествия в Италию решил растить сына по новым образцам. Его дом был открыт для учёных мужей, совета которых (в воспитании подрастающего сына) он слушался, как предсказания оракулов.
Для воспитания в Мишеле уважения к людям труда Пьер Эйкем отправляет, например, сына в крестьянский дом на воспитание с предписанием ни в чём не выделять мальчика среди крестьянских детей.
Для возрождения во всём блеске эпохи античности, Пьер Эйкем выписывает для обучения сына учёного-латиниста из Германии. И тот, не знавший ни единого французского слова, говорит с мальчиком на латыни, на латыни же говорят с сыном и его родители, в результате чего латынь становится для Мишеля практически родным языком.
Происходит обучение языку "методом погружения в языковую среду", как сейчас бы сказали.
Отец Монтеня использовал при обучении сына и, выражаясь современными терминами, "игровые моменты":
Цитата:
Что касается греческого, которого я почти вовсе не знаю, то отец имел намерение обучить меня этому языку, используя совершенно новый способ - путем разного рода забав и упражнений. Мы перебрасывались склонениями вроде тех юношей, которые с помощью определенной игры, например шашек, изучают арифметику и геометрию. Ибо моему отцу, среди прочего, советовали приохотить меня к науке и к исполнению долга, не насилуя моей воли и опираясь исключительно на мое собственное желание.
Но более всего меня улыбнуло, что мальчика будили по утрам МУЗЫКОЙ. Вот как об этом пишет автор:
Цитата:
Вообще ему (отцу)советовали воспитывать мою душу в кротости, предоставляя ей полную волю, без строгости и принуждения. И это проводилось им с такой неукоснительностью, что, - во внимание к мнению некоторых, будто для нежного мозга ребенка вредно, когда его резко будят по утрам, вырывая насильственно и сразу из цепких объятий сна, в который они погружаются гораздо глубже, чем мы, взрослые, - мой отец распорядился, чтобы меня будили звуками музыкального инструмента и чтобы в это время возле меня обязательно находился кто-нибудь из услужающих мне.
В шесть лет отец направляет Монтеня в школу Бордо, в которой Мишель проявляет свой актёрский талант, играя в пьесах, авторами которых являются в том числе и преподаватели школы.
Цитата:
Следует ли мне упомянуть еще об одной способности, которую я проявлял в своем детстве? Я имею в виду выразительность моего лица, подвижность и гибкость в голосе и телодвижениях, умение сживаться с той ролью, которую я исполнял. Ибо еще в раннем возрасте,
Alter ab undecimo turn me vix ceperat annus [81],
я справлялся с ролями героев в латинских трагедиях Бьюкенена, Геранта и Мюре, которые отлично ставились в нашей гиеньской школе. Наш принципал, Андреа де Гувеа [82], как и во всем, что касалось исполняемых им обязанностей, был и в этом отношении, без сомнения, самым выдающимся среди принципалов наших школ.
Автор опытов хочет перенести "Опыт" актёрской игры из детства и в устройство государственной жизни:
Цитата:
Я всегда осуждал нетерпимость ополчающихся против этих забав, а также несправедливость тех, которые не допускают искусных актеров в наши славные города, лишая тем самым народ этого публичного развлечения. Разумные правители, напротив, прилагают всяческие усилия, чтобы собирать и объединять горожан как для того, чтобы сообща отправлять обязанности, налагаемые на нас благочестием, так и для упражнений и игр разного рода:
дружба и единение от этого только крепнут. И потом, можно ли было бы предложить им более невинные развлечения, чем те, которые происходят на людях и на виду у властей? И, по-моему, было бы правильно, если бы власти и государь угощали время от времени за свой счет городскую коммуну подобным зрелищем, проявляя тем самым свою благосклонность и как бы отеческую заботливость, и если бы в городах с многочисленным населением были отведены соответствующие места для представлений этого рода, которые отвлекали бы горожан от худших и темных дел.
И, конечно, в воспитании чувств и мыслей, важную роль Монтень отводит КНИГАМ, а также мудрому наставнику, закрывающему глаза на непрограммное чтение:
Цитата:
Впервые влечение к книгам зародилось во мне благодаря удовольствию, которое я получил от рассказов Овидия в его "Метаморфозах". В возрасте семи-восьми лет я отказывался от всех других удовольствий, чтобы наслаждаться чтением их; кроме того, что латынь была для меня родным языком, это была самая легкая из всех известных мне книг и к тому же наиболее доступная по своему содержанию моему незрелому уму. Ибо о всяких там Ланселотах Озерных, Амадисах, Гюонах Бордоских и прочих дрянных книжонках, которыми увлекаются в юные годы, я в то время и не слыхивал (да и сейчас толком не знаю, в чем их содержание), - настолько строгой была дисциплина, в которой меня воспитывали. Больше небрежности проявлял я в отношении других задаваемых мне уроков. Но тут меня выручало то обстоятельство, что мне приходилось иметь дело с умным наставником, который умел очень мило закрывать глаза как на эти, так и на другие, подобного же рода мои прегрешения. Благодаря этому я проглотил последовательно "Энеиду" Вергилия, затем Теренция, Плавта, наконец, итальянские комедии, всегда увлекавшие меня занимательностью своего содержания. Если бы наставник мой проявил тупое упорство и насильственно оборвал это чтение, я бы вынес из школы лишь лютую ненависть к книгам, как это случается почти со всеми нашими молодыми дворянами. Но он вел себя весьма мудро. Делая вид, что ему ничего не известно, он еще больше разжигал во мне страсть к поглощению книг, позволяя лакомиться ими только украдкой и мягко понуждая меня выполнять обязательные уроки. Ибо главные качества, которыми, по мнению отца, должны были обладать те, кому он поручил мое воспитание, были добродушие и мягкость характера. Да и в моем характере не было никаких пороков, кроме медлительности и лени. Опасаться надо было не того, что я сделаю что-нибудь плохое, а того, что я ничего не буду делать. Ничто не предвещало, что я буду злым, но все - что я буду бесполезным. Можно было предвидеть, что мне будет свойственна любовь к безделью, но не любовь к дурному.
Но самое главное, по-моему, по Монтеню, - научить человека искусству жизни, умению применять все полученные знания и умения на практике, чтобы прожить свою жизнь счастливо.
Цитата:
Подлинным зеркалом нашего образа мыслей является наша жизнь
, - пишет Монтень.
Монтень прожил жизнь интересную, наполненную встречами и беседами с интересными людьми, королями, его избирали мэром города Бордо (во время его отсутствия). Сам же Монтень не очень стремился к активному участию в политике и у него был даже довольно длительный период "внутренней эмиграции", когда он отгородился от всего мира и происходящей войны в своём замке.