Серебряные нити

психологический и психоаналитический форум
Прямой эфир. Youtube
Чат переехал на ютуб

Текущее время: 29 мар 2024, 00:09

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 35 ]  1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Р.Стивенсон. Владетель Баллантрэ
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 15 ноя 2013, 23:13 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 03 мар 2010, 01:12
Сообщения: 4436
Откуда: г. Котлас. Архангельской области
Фильм Хозяин Баллантрэ 1984г.
http://filmix.net/70713-vladetel-ballan ... -1984.html Фильм посмотрел. Худшей экранизации не видел. От книги только тень скелета осталась, зачастую с костями из мозгов сценариста более чем Стивенсона. Монстрик такой. получился Совершенно бездарный сценарист. превративший трагедийность в фарс. Правда, сделать сценарий по практически монологичному изложению едва ли кому по силам. кроме самого автора или гениального сценариста
Экранизации 1953года в свободном доступе не нашел

И книга: Владетель Баллантрэ, Стивенсон Роберт
http://www.e-reading.biz/book.php?book=54680

Описание: Предлагаемый читателю роман Роберта Льюиса Стивенсона (1850–1894) «Владетель Баллантрэ» считается вершиной творчества писателя. В основу «романа-трагедии» легла история шотландской семьи, где соединились две темы, глубоко занимавшие Стивенсона, — границы добра и зла в человеческой природе.
Содержание:
Роберт Стивенсон ВЛАДЕТЕЛЬ БАЛЛАНТРЭ
ПРЕДИСЛОВИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ ОБЗОР СОБЫТИЙ ЗА ВРЕМЯ СТРАНСТВОВАНИИ БАЛЛАНТРЭ
ГЛАВА ВТОРАЯ ОБЗОР СОБЫТИЙ ( продолжение)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ СКИТАНИЯ БАЛЛАНТРЭ ( Из мемуаров кавалера Бэрка)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ИСПЫТАНИЯ, ПЕРЕНЕСЕННЫЕ МИСТЕРОМ ГЕНРИ
ГЛАВА ПЯТАЯ РАССКАЗ О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В НОЧЬ НА 28 ФЕВРАЛЯ 1757 ГОДА
ГЛАВА ШЕСТАЯ ОБЗОР СОБЫТИЙ ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ ОТЛУЧКИ БАЛЛАНТРЭ
Опись документов
ГЛАВА СЕДЬМАЯ ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАВАЛЕРА БЭРКА В ИНДИИ ( Выдержки из его записок.)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ВРАГ В ДОМЕ
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ ПУТЕШЕСТВИЕ МИСТЕРА МАККЕЛЛАРА С ВЛАДЕТЕЛЕМ БАЛЛАНТРЭ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ СОБЫТИЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ
ДЖЕМС ДЬЮРИ
( ранее владетель Баллантрэ)
ПОЧИНКА И ШТОПКА ОДЕЖДЫ
СЕКУНДРА ДАСС
разорившийся джентльмен из Индии
ЮВЕЛИРНАЯ РАБОТА
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ СКИТАНИЯ ПО ЛЕСАМ
Рассказ со слов торговца Маунтена
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ СКИТАНИЯ ПО ЛЕСАМ (окончание)
с единоутробным врагом.
_____

_________________
"Незнание о незнании неизменно сопутствует познанию" С.Лем


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 17 ноя 2013, 11:59 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 20 апр 2013, 06:55
Сообщения: 2110
Откуда: Москва
Я сейчас пытаюсь читать, но я нашла экранизацию 1953 г., качество не очень: http://my.mail.ru/video/mail/julkhri/13 ... /1343/2585
вот здесь получше: http://video.yandex.ru/search?text=%D1% ... L2G0Cw&id=


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 17 ноя 2013, 18:16 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 03 мар 2010, 01:12
Сообщения: 4436
Откуда: г. Котлас. Архангельской области
экранизация 53 года еще более далека от романа Стивенсона, практически ничего общего, кроме имен действующих лиц, забавно какую аннотацию составила дама по этому фильму.
Посмотрев этот бред едва ли захочешь читать роман, весьма интересное психологическое исследование человеческой натуры

_________________
"Незнание о незнании неизменно сопутствует познанию" С.Лем


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 20 ноя 2013, 07:42 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 03 мар 2010, 01:12
Сообщения: 4436
Откуда: г. Котлас. Архангельской области
Тема о толерантности и терпимости напрямую выходит на роман Стивенсона. Один герой сплошь толерантен и получая вследствие этого постоянные тычки от жизни, отказывается от нее, другой - толерантен на другой лад и весь в шоколаде, правда заканчивается все очень печально для обоих. Безоглядная толерантность и отказ от нее равно наказуемы на взгляд Стивенсона

_________________
"Незнание о незнании неизменно сопутствует познанию" С.Лем


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 20 ноя 2013, 20:19 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 03 мар 2010, 01:12
Сообщения: 4436
Откуда: г. Котлас. Архангельской области
Роман начинается с апофеоза толерантности в семье и кончается полным отрицанием упования на неё. Что стоит за толерантностью? А что за отрицанием ее?
Вот здесь точный краткий и довольно подробный пересказ сюжета, но на английском языке. :-(
http://en.wikipedia.org/wiki/The_Master_of_Ballantrae

Дневник Маккеллэра
Роман представлен как биография некого Эфраима Маккеллэра, стюарда замка Durrisdeer в Шотландии. Роман открывается в 1745, год Повышения якобита. Когда принц Чарли поднимает мятеж против короля один из сыновей владельца замка, престарелого господина, присоединится к восстанию, в то время как другой остается в замке и примет сторону короля. таким образом какая бы сторона не выиграла, статус семьи и состояние, будет сохранено. Логически, младший сын должен присоединиться к мятежникам, но старший настаивает на том, чтобы быть мятежником (более захватывающий выбор) причем обвиняет Генри в попытке узурпировать его место, сравнивая его . Два сына соглашаются бросить монету, чтобы определить, кто идет. Старший сын (Владелец) побеждает и отбывает, чтобы присоединиться к мятежу, в то время как Генри остается в поддержку Короля Джорджа II.
Мятеж провалился, и до замка доходит весть о смерти старшем сыне (Владельце Баллантрэ)) . Генри становится наследником состояния, хотя он не вступает в должность своего брата Владельца. По настоянию Лэрда (их отца) убитая горем невеста Владельца выходит замуж за Генри, чтобы тот хозяйствовал в замке. В продолжении нескольких лет Генри несправедливо обвиняется горожанами за узурпацию власти над замком и его хозяйством и к нему с полным безразличием относится вся семья. Его жена и отец проводят время, оплакивая погибшего фаворита. Кроткий Генри переносит несправедливость спокойно, даже посылая деньги, чтобы поддержать оставленную любовницу его брата и ребенка от брата, выслушивая от нее брань и поношения в свой адрес

Полковник Берк
В апреле 1749 появляется посыльный, о Полковник Фрэнсис Берк, ирландец. Он приносит письма от Владельца, который все еще жив и живет во Франции. Из рассказа Берка (для читателя, не для тех кто в замке) выясняется, что Владелец был привязан к принцу исключительно для денег и высокого поста, всегда одобряя действия принца, независимо от того, что он думал, и только то, что принц хотел услышать. Он (Владелец) оставил Принца, как только увидел крах мятежа и, в компании с Берком, сел на судно идущее во Францию, отказываясь ждать в случае спасти принца. Судно было старым и им командовал неумеха капитаном. Через семь дней того, затерявшись в шторме, судно было взято пиратами.
Через некоторое время Владелец Баллантрэ свергает капитана. Он, оказывается зверским и безжалостным, захватывает несколько судов и убивает все их команды. В конечном счете он ведет судно к побережью Северной Каролины, где он сбегает с корабля с награбленными сокровищами с двумя сотоварищами и подставляет команду своего корабля под солдат. Потом Владелец предательски убивает одного из союзников и оставляет другого тонуть в болоте. Достигнув Америки он с Берком пытается дойти до французских владений в Канаде. Гид которого они взяли с собой погибает от лихорадки и герои безнадежно заблудились, определяя дорогу подбрасыванием монеты. Прячет сокровища и обвиняет во всех своих проблемах младшего брата.
После этого Берк и Владелец ссорятся и расстаются друг с другом, и Берк встречает Владельца уже во Франции живущего там в полном шоколаде.

Генри и Маккеллэр продолжают расценивать Владельца как своего рода ангела, потерянного ими. Генри продолжает поддерживать любовницу Владельца и ее побочного ребенка, и также отвечает на требования Владельца о деньгах. Владелец в тоже время получает пенсию, назначенной французской монархией для шотландцев, потерявших состояния из-за мятежа, но продолжает требовать деньги от Генри так или иначе, обвиняя его в краже наследования. О пенсии Генри знать не знает и предполагает, что он вытаскивает Владельца из нищеты, выжимая из поместья все возможное, зарабатывая у окружающих репутацию скряги, чтоб только содержать итак уже купающегося в роскоши братца, непрестанно требующего денег на свое содержание. Это продолжается в течение семи лет, в ходе которых Генри посылает Владельцу приблизительно восемь тысяч фунтов, доведя до бешенства своей якобы скупостью и скаредностью семью и жителей поместья.

Владелец в результате интриг лишается пенсии и задумывает отправиться в Индию и требует от брата денег на экспедицию, тот отвечает об исчерпанности средств и тогда Владелец возвращается в имение Durrisdeer под псевдонимом "г-на Балли" прикидываясь прежним мятежником, чем вызывает уважение окружающих, хотя уже давно работал на англичан, предав принца и ничто ему В шОТЛАНДИИ не угрожало.
Добивается расположение своего отца и жены его брата (кто был однажды его собственная невеста). Оба вне себя от радости при его возвращении. Искусно манипулируя добивается того, что семье кажется, что Владелец - многострадальный и мягкосердечный герой и святой, в то время как Генри - жестокий, бесчувственный монстр, выставляя его на посмешище и выворачивая наизнанку все действия Генри и похваляясь этим наедине перед Генри, который все стоически принимает.

Mackellar обнаруживает, что Владелец предавал якобитов и продавал себя правительству Hanoverian, становясь оплаченным шпионом для Короля Джорджа, и что возвращение ничуть не было опасным, как в этом уверял семью Владелец.. Лорд(отец) и г-жа Дури остаются слепыми к характеру Владельца. Даже когда Владелец требует, чтобы Лорд распродал значительную часть состояния по невыгодной цене, чтобы финансировать экспедицию Владельца в Индию, Лорд остается опьяненным и упрекает Генри из-за отсутствия великодушия, когда он возражает.

В конечном счете Владелец говорит Генри, что г-жа Дури никогда не любила его и всегда любила Владельца. Генри ударяет его и братья обращаются к поединку с мечами. Генри ранит Владельца. Дом пробуждается, тело, якобы убитого исчезает. Подозрения падают на контрабандистов уташивших тело

Владелец в Индии
Владелец с деньгами, которые вымогал от его отца, едет в Индию, чтобы нажить состояние. Старый Лорд умирает, и Генри становится Лордом. Mackellar по собственной инициативе показывает г-же Дури всю корреспонденцию между Генри и Владельцем, так же и бумаги, которые доказывают, что Владелец был проплаченным шпионом. Леди ошарашена и примиряется ,с Генри, жжет клмпроментирующие бумаги, предотвратить скандал для семьи. У нее и Генри есть сын, которого они называют Александром. Однако, после поединка Генри меняется. Он стал пренебрегать ведением хозяйства чего себе до сих пор не позволял.,
Когда Александр является приблизительно восьмилетним, Mackellar сталкивается с Генри, показывающим Александру участвующая в поединке земля и говорящим ему, что это было то, где человек боролся с дьяволом.

Вторая выдержка из биографии Полковника Берка детализирует краткое столкновение, которое он имел с Владельцем, в то время как они были оба в Индии. П

Владелец Баллантрэ с идийским слугой вновь посещает поместье с требованием денег.
Новый Лорд принимает его холодно, и Маккеллэр предупреждает его, что не будет никаких предстоящих денег. Владелец глумится и настаивает на своем праве требовать денег.
Лорд берет свою жену и детей и оставляет Шотландию для Нью-Йорка, где у г-жи Дури есть родовое имение. Mackellar остается в поместье, и говорит Владельцу, что он может владеть замком Durrisdeer, но ему не разрешат связаться с семьей и давать содержание. Владелец говорит о том, что он вобьет клин в эту семью, чтоб она разлетелась как поленья.
,
Нью-Йорк
В конечном счете Владелец обнаруживает, куда Duries пошли, и садится на судно для Нью-Йорка. Mackellar следует, чтобы обогнать Владельца и предупредить Лорда. Владелец находит семью настроеннойпротив него и устраивает магазин в городе, изображая портного, но действительно делая лишь вид работы, чтобы настроить город против брата.
Пиратское сокровище, которое он похоронил несколько лет назад, находится все еще в дикой местности,если Генри даст ему деньги, чтобы достать его, он оставит Генри в покое навсегда. Генри, однако, отказывается, обосновывая обманными обещаний и прежними вымогательствами. Маккеллэр возражает. что стоило бы дать денег, чтобы избавиться от Владельца но Генри непреклонен. Отчаянный, Mackellar идет к Владельцу с предложением заплатить за экспедицию . Владелец отказывается, мол, он заботиться только о мести брату.

Судно из Великобритании доставляет новость, что за лояльность Владельцу Баллантрэ возвращают титул Лорда и тем самым лишает прав сын Генри, Новости очевидно ложны, но уже подверженный безумию Генри верит в нее, Генри тайно договаривается с контрабандистом, чтобы они нанЯлись Владельцу в команду, чтобы убить его и украсть сокровище.

Владелец сначала обманут, но в ходе экспедиции он обнаруживает их план. Он пытается убежать, но терпит неудачу; он пытается настроить их против друг друга, но терпит неудачу; и наконец он объявляет, что заболел. Он чахнет, и на его смертном ложе он говорит им, где сокровище скрыто. Secundra Dass оборачивает его тело и хоронит его, и напарники намеревается найти сокровище, но оссорятся с враждебными индийцами, и все кроме Secundra Dass и одного человека под названием Гора убиты.
Гора сталкивается с дипломатом сэром Уильямом Джонсон, который должен на пути провести переговоры с враждебными индийцами. С ним Генри Дури и Маккеллэр. Гора говорит им о смерти Владельца и похоронах, и говорит, что Secundra Dass возвратился туда, где это произошло. Генри, однако, убежден, что Владелец жив

Отряд с Генри находит Dass, откапывающего тело Владельца. Пойманный на месте преступления, он говорит им, что Владелец фальсифицировал свою смерть, и Дэсс показал ему, как глотать его язык и подделывать смерть смерть. Они раскапывают тело Владельца, и он открывает глаза. Генри падает в обморок, падает на землю и умирает. Восстановление Владельца только мгновенно, поскольку он также умирает почти немедленно. Маккеллэр хоронит двух из них под тем же самым камнем с надписью.

_________________
"Незнание о незнании неизменно сопутствует познанию" С.Лем


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 ноя 2013, 15:56 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент

Зарегистрирован: 01 мар 2010, 13:48
Сообщения: 4306
Откуда: Нижний Новгород
Как возник Владетель Баллантрэ
Однажды вечером я прогуливался по веранде домика, в котором жил в ту пору на окраине деревушки Саранак. Стояла зима, со всех сторон меня обступала тьма, воздух, на редкость ясный и холодный, был напоен лесной свежестью. Издалека доносился шум реки, спорящей со льдом и валунами, в непроглядной тьме кое-где мерцали огоньки, но были они так далеко, что я все равно чувствовал себя отъединенным от всего мира. Обстановка самая подходящая для сочинительства. К тому же я только что в третий или в четвертый раз с вниманием перечел «Корабль-призрак» и был одержим духом соперничества. «Отчего бы нам не сочинить историю, – сказал я своему внутреннему двигателю, – повесть многих лет и многих стран, моря и суши, дикости и просвещения; повесть, свободную от всего лишнего, случайного, которая будет написана такими же крупными мазками, в такой же динамической и лаконичной манере, что и эта с восторгом читанная нами книга».
Мысль моя была сама по себе совершенно справедлива, но, как будет видно из дальнейшего, я не сумел ею воспользоваться. Я понимал, что секрет успеха Мариетта в не меньшей мере, нежели Гомера, Мильтона и Вергилия, таится в выборе всем знакомого, легендарного предмета повествования; причем читателя предуведомляет об этом уже титульный лист; и я стал ломать себе голову в поисках какого-либо поверья, которое украсило бы только что задуманную книгу и стало бы основой повествования. Во время этих напрасных поисков мне вдруг вспомнился любимый рассказ моего незадолго перед тем умершего дядюшки, генерального инспектора Джона Бэлфура, об одном похороненном и потом ожившем факире.
В столь прекрасный морозный безветренный вечер, когда термометр показывает ниже нуля, мысль работает с особенной живостью; и едва в голове моей мелькнуло это воспоминание, я тут же представил себе, как действие переносится из тропической Индии в пустынные Адирондакские горы, в суровые холода на границе Канады. Таким образом, еще прежде чем я начал свою повесть, в нее уже были вовлечены две страны, расположенные в двух концах света; и хотя впоследствии мне все же пришлось отказаться от мысли писать о воскресшем человеке из-за привычных представлений, которые неизбежно будут возникать у каждого читателя, и тем самым (как я понял в дальнейшем) из-за совершенной ее неприемлемости, поначалу она как нельзя лучше подошла для повести многих стран; и это заставило меня тщательно ее обдумать. Прежде всего предстояло решить, каков он будет, этот заживо похороненный. Добрый человек, чье возвращение к жизни обрадует и читателя и героев повести? Но это было бы посягательством на евангельский рассказ о воскресении Христовом, и я отказался от этой мысли. Таким образом, если я все-таки хотел воспользоваться этим замыслом, мне следовало сотворить злого гения своей семьи и друзей, который множество раз исчезал бы, заставляя всех думать, что его уже нет в живых, и вновь появлялся, и в заключительной мрачной сцене восстал бы из мертвых в ледяных дебрях Америки.Нет нужды
говорить моим собратьям по перу, что отныне я вступил в самую интересную пору жизни литератора; с того вечернего часа на веранде все последующие ночи и дни, бродил ли я по окрестностям, лежал ли без сна в постели, всякая минута моей жизни была пронизана истинной радостью. Матушка же моя, которая одна только и делила тогда со мною кров, верно, получала куда менее удовольствия, ибо в отсутствие моей жены, неизменной моей помощницы во времена рождения книги, мне приходилось в любой час суток побуждать ее выслушивать меня и тем помогать мне прояснять еще не принявшие окончательной формы образы.
И вот тогда-то, нащупывая фабулу и характеры будущих персонажей, я обнаружил, что они уже существуют и девять лет хранятся в моей памяти. Все тут было, все отыскалось в нужный час, что хранилось про запас целых девять лет. Ну может ли быть более убедительное подтверждение правила Горация? Ведь, думая совсем о другом, я нашел решение или, как принято выражаться на театре, сцену под занавес, что была замыслена давным-давно на вересковой пустоши меж Питлохри и Стратхардлом, среди шотландских гор, под шум дождя, в запахе вереска и болотных трав, под влиянием переписки и воспоминаний Этолов о судье. Так давно все это произошло, так далеко было сейчас от меня, что мне понадобилось сначала вспомнить лица обитателей деррисдирского поместья и их трагическую вражду.
Теперь действие моей повести раскинулось достаточно широко: оно включило в себя Шотландию, Индию, Америку. Но Индию я знал лишь по книгам и никогда не был знаком ни с одним индусом, если не считать некоего парса, который состоял членом моего лондонского клуба и, по всей видимости, был столь же цивилизован и столь же мало походил на выходца с Востока, как и я сам. Таким образом, было совершенно ясно, что индийской земли мне следует едва коснуться волшебно легкою стопой и тут же ее покинуть; вот почему я надумал поведать всю историю устами кавалера Бэрка. Поначалу я намеревался сделать его шотландцем, но потом меня обуял страх, что он окажется всего лишь жалкой тенью моего же Алена Брека. Однако же в скором времени мне пришло на ум, что по своему характеру мой Владетель вполне мог бы завести дружбу с ирландцами из армии Претендента, а изгнанник-ирландец вполне мог оказаться в Индии вместе со своим злосчастным соотечественником Лалли. Итак, я положил ему быть ирландцем, но тут внезапно обнаружил, что на пути моем возникла неодолимая преграда – тень Барри Линдона. Человек, щепетильный в вопросах нравственности (если воспользоваться выражением лорда Фоппингтона), не мог бы приятельствовать с моим Владетелем, а по первоначальному замыслу, возникшему еще когда-то в Шотландии, этот приятель был куда худшим злодеем, чем старший сын, с которым, как я тогда предполагал, он посетит Шотландию; ну, а если я сделаю его ирландцем, ирландцем весьма дурного нрава и поведения, и события, о которых идет речь, разыгрываются в середине восемнадцатого века, как же мне тогда обойти Барри Линдона? Этот негодяй осаждал меня, предлагая свои услуги; он представлял превосходные рекомендации, доказывал, что как нельзя лучше подходит для моей будущей повести; он, а быть может, и моя дурная натура нашептывали мне, что нет ничего легче, как прикрыть его устаревшую ливрею кружевами, пуговицами и позументами, и тогда сам Теккерей навряд ли его признает. Но тут неожиданно мне пришел на память молодой ирландец, с которым мы одно время состояли в дружбе и унылыми осенними вечерами, беседуя, прогуливались по пустынному берегу моря. То был юноша с чрезвычайно наивными понятиями о нравственности, вернее, понятия эти почти полностью у него отсутствовали; он легко поддавался любому влиянию и был рабом собственных легко меняющихся пристрастий. И если я предоставлю этому юноше роль наемника, я думаю, он справится с нею не хуже мистера Линдона и, вместо того чтобы вступать в соперничество с Владетелем, внесет хотя и небольшое, но заметное разнообразие. Не знаю, удался ли он мне, могу лишь сказать, что рассуждения его о предметах нравственности всегда чрезвычайно меня занимали. Но, признаюсь, я был удивлен, узнавши, что некоторым критикам он все равно напоминает Барри Линдона
Свернуть
источник:
http://bookz.ru/authors/robert-stivenso ... n_043.html
Роман "Владетель Баллантрэ" очень напоминает мне сшибку двух характеров в первом рассказе Стивенсона
Ночлег Франсуа Вийона
Это было в последних числах ноября 1456 года. В Париже с нескончаемым,
неутомимым упорством шел снег. Временами на улицы налетал ветер и тут же
вздымал снежный смерч; временами наступало затишье, и тогда из темноты
ночного неба в безмолвном кружении валили неисчислимые крупные хлопья.
Бедному люду, поглядывавшему на все это из-под намокших бровей, оставалось
только дивиться, откуда берется столько снега. Мэтр Франсуа Вийон, стоя днем
у окна таверны, выдвинул такое предположение: то ли это языческий Юпитер
щиплет гусей на Олимпе, то ли это линяют святые ангелы. Сам он всего лишь
скромный магистр искусств и в вопросах, касающихся божественного, не смеет
делать выводы. Дурашливый старый кюре из Монтаржи, затесавшийся в их
компанию, тут же поставил юному мошеннику еще одну бутылку вина в честь как
самой шутки, так и ужимок, с которыми она была преподнесена, поклялся своей
седой бородой, что и сам он в этом возрасте был таким же богохульным щенком,
как Вийон.
Воздух резал легкие, хотя лишь слегка подмораживало; хлопья были
большие, влажные, липкие. Весь город словно укутали в простыню. Целая армия
могла пройти из одного его конца в другой, и никто не услышал бы ни звука.
Если пролетали в небе запоздалые птицы, то остров Ситэ виделся им как
большая белая заплата, а мосты -- как тонкие белые швы на черном полотнище
реки. Высоко над землей снег садился на рельефы башен Собора Парижской
богоматери. Многие ниши были сплошь забиты им, многие статуи надели высокие
снеговые колпаки на свои рогатые или коронованные головы. Химеры на
водостоках превратились в длинные, свисавшие вниз носы. На резьбе карнизов
наросли сбившиеся на сторону подушки. В перерывы, когда ветер стихал, был
слышен приглушенный звук капели по плитам паперти.
Кладбище Сен-Жан получило свою долю снега. Все могилы были благолепно
укрыты; высокие белые крыши стояли вокруг в своем важном уборе, почтенные
буржуа уже давно почивали в постелях, напялив на себя колпаки, не менее
белоснежные, чем те, что были на их обиталищах; по всей округе ни огонька,
кроме слабого мигания фонаря, качавшегося на церковных хорах и
отбрасывавшего при каждом размахе причудливые тени. Еще не пробило десяти,
когда мимо кладбища Сен-Жан, похлопывая рукавицами, прошли патрульные с
фонарями и алебардами -- прошли и не обнаружили ничего подозрительного в
этих местах.
Но там, притулившись к кладбищенской стене, стоял домишко, и в нем
единственном на всей похрапывающей во сне улице не спали, и это было явно не
к добру. Снаружи его почти ничто не выдавало: только струйка дыма из трубы;
темное пятно там, где снег подтаял на крыше, и несколько полу занесенных
следов на пороге. Но внутри, за закрытыми ставнями, поэт Франсуа Вийон и
кое-кто из воровской шайки, с которой он водился, коротали ночь за бутылкой
вина.
Большая куча раскаленных углей в сводчатом камине рдела и дышала
палящим жаром. Перед огнем, высоко подоткнув рясу и грея у гостеприимного
огня свои жирные голые ноги, сидел монах-пикардиец Домине Николае. Его
могучая тень надвое рассекала комнату, свет из камина еле пробивался по обе
стороны его тучного тела и маленькой лужицей лежал между широко
расставленными ногами. Одутловатая физиономия этого запойного пьяницы была
вся покрыта сеткой мелких жилок, обычно багровых, а теперь
бледно-фиолетовых, потому что хоть он и грел спину, но холод кусал его
спереди. Капюшон рясы был у него откинут и топорщился двумя странными
наростами по сторонам бычьей шеи. Так он восседал, ворча что-то себе под нос
и рассекая комнату надвое своей мощной тенью.
По правую его руку Вийон и Ги Табари склонялись над куском пергамента:
Вийон сочинял балладу, которую позднее назвал "Балладой о жареной рыбе", а
Табари восторженно лопотал что-то у него за плечом. Поэт был весьма
невзрачный человек: небольшого роста, с впалыми щеками и жидкими черными
прядями волос. Его двадцать четыре года сказывались в нем лихорадочным
оживлением. Жадность проложила морщины у него под глазами, недобрые улыбки
-- складочки вокруг рта. В этом лице боролись волк со свиньей. Своим
уродством, резкостью черт оно красноречиво говорило о всех земных страстях.
Руки у поэта были маленькие, цепкие и узловатые, как веревки, пальцы все
время мелькали перед его лицом со страстной выразительностью движений. Что
касается Табари, то его приплюснутый нос и слюнявый рот так и говорили о
разливанной, благодушной, восторженной глупости; он стал вором (так же как
мог бы стать наитишайшим буржуа) силой всемогущего случая, который управляет
судьбой гусей и ослов во образе человеческом.
По другую руку монаха играли в карты Монтиньи и Тевенен Пансет. В
первом, как в павшем ангеле, еще сохранился какой-то след благородного
происхождения и воспитания: что-то стройное, гибкое, изысканное в фигуре,
что-то орлиное и мрачное в выражении лица. А бедняга Тевенен был сегодня в
ударе: днем ему удалась одна мошенническая проделка в предместье СенЖак, а
теперь он выигрывал у Монтиньи. Довольная улыбка расплылась на его лице, его
розовая лысина сияла в венке рыжих кудрей, изрядное брюшко сотрясалось от
подавляемого смеха каждый раз, как он загребал выигрыш.
-- Ставишь или кончать? -- спросил Тевенен.
Монтиньи угрюмо кивнул.
-- "Есть предпочтут иные люди, -- писал Вийон, -- на позолоченной
посуде". Ну, помоги же мне, Гвидо!
Табари хихикнул.
-- "Или хотя б на серебре", -- писал поэт.
Ветер снаружи усиливался, он гнал перед собой снег, и временами вой его
переходил в торжествующий рев, а потом в замогильные стенания в трубе. Мороз
к ночи крепчал. Вийон, выпятив губы, передразнивал голос ветра, издавая
нечто среднее между свистом и стоном. Именно этот талант беспокойного поэта
больше всего не нравился пикардийскому монаху.
-- Неужели вы не слышите, как он завывает у виселицы? -- сказал Вийон.
-- И все они там сейчас отплясывают в воздухе дьявольскую жигу. Пляшите,
пляшите, молодчики, все равно не согреетесь! Фу! Ну и вихрь! Наверняка
кто-нибудь сорвался! Одним яблочком меньше на трехногой яблоне! А небось и
холодно же теперь, Домине, на дороге в Сен-Дени? -- сказал он.
Домине Николае мигнул обоими глазами, и кадык у него передернуло,
словно он поперхнулся. Монфокон, самая ужасная из виселиц Парижа, видна была
как раз с дороги в Сен-Дени, и слова Вийона задели его за живое. А Табари,
тот всласть посмеялся шутке насчет яблочек -- никогда еще он не слышал
ничего смешнее. Он держался за бока и всхлипывал от хохота. Вийон щелкнул
собутыльника по носу, отчего смех его перешел в приступ кашля.
-- Будет ржать, -- сказал Вийон, -- придумай лучше рифму на "рыба".
-- Ставишь или кончать? -- ворчливо спросил Монтиньи.
-- Конечно, ставлю, -- ответил Тевенен.
-- Есть там что-нибудь в бутылке? -- спросил монах.
-- А ты откупорь другую, -- сказал Вийон. -- Неужели ты все еще
надеешься наполнить такую бочку, как твое брюхо, такой малостью, как
бутылка? И как ты рассчитываешь вознестись на небо? Сколько потребуется
ангелов, чтобы поднять одного монаха из Пикардии? Или ты вообразил себя
новым Илией и ждешь, что за тобой пришлют колесницу?
-- Hominibus imporssibile [1], -- ответил монах, наполняя свой стакан.
Табари был вне себя от восторга. Вийон еще раз щелкнул его по носу.
-- Смейся моим шуткам, -- сказал он.
-- Но ведь смешно, -- возразил Табари.
Вийон состроил ему рожу.
-- Придумывай рифму на "рыба", -- сказал он. -- Что ты смыслишь в
латыни? Тебе же лучше будет, если ничего не поймешь на страшном суде, когда
дьявол призовет к ответу Гвидо Табари, клирика, -- сам дьявол с большим
горбом и докрасна раскаленными когтями. А раз уж речь зашла о дьяволе, --
добавил он шепотом, -- то посмотри на Монтиньи.
Все трое украдкой взглянули в ту сторону. Монтиньи по-прежнему не
везло. Рот у игрока скривился набок, одна ноздря закрылась, а другая была
раздута. У него, как говорится, черный пес сидел "на загривке, и он тяжело
дышал под этим зловещим грузом.
-- Так и кажется, что заколет он своего партнера, -- тараща глаза,
прошептал Табари.
Монах вздрогнул, повернулся лицом к огню и протянул руки к каминному
жару. Так на него подействовал холод, а вовсе не избыток чувствительности.
-- Вернемся к балладе, -- сказал Вийон. -- Что же у нас получилось? --
И, отбивая ритм рукой, он начал читать стихи вслух.
Но уже на четвертой строке игроки прервали его. Там что-то произошло в
мгновение ока. Закончилась очередная партия, и Тевенен готовился объявить
взятку, как вдруг Монтиньи стремительно, словно гадюка, бросился на него и
ударил кинжалом прямо в сердце. Смерть наступила, прежде чем Тевенен успел
вскрикнуть, прежде чем он успел отшатнуться. Судорога раз-другой пробежала
по его телу, пальцы у него разжались и сжались снова, пятки дробно стукнули
по полу, потом голова его отвалилась назад, к левому плечу, глаза широко
раскрылись, и душа Тевенена Пансета вернулась к своему создателю.
Все вскочили, но дело было сделано мгновенно. Четверо живых глядели
друг на друга сами мертвецки бледные, а мертвый как бы с затаенной усмешкой
разглядывал угол потолка.
-- Боже милостивый! -- сказал наконец Табари и стал читать латинскую
молитву.
И вдруг Вийон разразился истерическим хохотом. Он шагнул вперед и
отвесил Тевенену шутовоский поклон, засмеявшись при этом еще громче. Потом
тяжело опустился на табурет, не в силах удержаться от надрывного смеха,
словно разрывавшего его на куски.
Первым пришел в себя Монтиньи.
-- А ну-ка, посмотрим, что там у него имеется, -- сказал он и, мигом
опытной рукой очистив карманы мертвеца, разложил деньги на столе четырьмя
ровными стопками. -- Это вам, -- сказал он.
Монах принял свою долю с глубоким вздохом и только искоса взглянул на
мертвого Тевенена, который начал оседать и валиться вбок со стула.
-- Мы все в этом замешаны! -- вскрикнул Вийон, подавляя свою радость.
-- Дело пахнет виселицей для каждого из присутствующих, не говоря об
отсутствующих.
Он резко вздернул правую руку, высунул язык и наклонил голову набок,
изображая повешенного. Потом ссыпал в кошелек свою часть добычи и зашаркал
ногами по полу, как бы восстанавливая кровообращение.
Табари последний взял свою долю. Он ринулся за ней к столу, а потом
забился с деньгами в дальний угол комнаты.
Монтиньи выпрямил на стуле тело Тевенена и вытащил кинжал. Из раны
хлынула кровь.
-- Вам, друзья, лучше бы убраться отсюда, -- сказал он, вытирая лезвие
о камзол своей жертвы.
-- Да, верно, -- судорожно глотнув, проговорил Вийон. -- Черт побери
его башку! -- вдруг взорвался он. -- Она у меня как мокрота в горле. Какое
человек имеет право быть рыжим и после смерти? -- И он снова рухнул на
табурет и закрыл лицо руками.
Монтиньи и Домине Николае громко засмеялись, и даже Табари слабо
подхихикнул им.
-- Эх ты, плакса, -- сказал монах.
-- Я всегда говорил, что он баба, -- с презрительной усмешкой сказал
Монтиньи. -- Да сиди ты! -- крикнул он, встряхивая мертвеца. -- Затопчи
огонь. Ник!
Но Нику было не до этого, он преспокойно взял кошелек Вийона, который,
весь дрожа, едва сидел на той самой табуретке, на которой три минуты назад
сочинял балладу. Монтиньи и Табари знаками потребовали принять их в долю,
что монах также молчаливо пообещал им, пряча кошелек за пазуху своей рясы.
Артистическая натура часто оказывается не приспособленной к практической
жизни.
Едва успел монах закончить свою операцию, как Вийон встряхнулся,
вскочил на ноги и стал помогать ворошить и затаптывать угли. Тем временем
Монтиньи приоткрыл дверь и осторожно выглянул на улицу. Путь был свободен,
поблизости ни следа назойливых патрулей. Но все же решено было уходить
поодиночке, и так как сам Вийон спешил как можно скорей избавиться от
соседства мертвого Тевенена, а остальные еще больше спешили избавиться от
него самого, пока он не обнаружил кражи, ему было предоставлено первому
выйти на улицу.
Ветер наконец осилил и прогнал с неба все тучи. Только тонкие
волокнистые облачка быстро скользили по звездам. Было пронизывающе холодно,
и в силу известного оптического обмана все очертания казались еще более
четкими, чем при ярком солнце. Спящий город был совершенно безмолвен.
Скопление белых колпаков, нагромождение маленьких Альп, озаренных мерцающими
звездами. Вийон проклял свою незадачу. Снег больше не идет! Ведь теперь,
куда он ни подастся, повсюду за ним будет неизгладимый след на сверкающей
белизне улиц; куда он ни подастся, он всюду будет прикован к дому на
кладбище Сен-Жан; куда он ни подастся, он сам протопчет себе дорогу от места
преступления к виселице. Насмешливый взгляд мертвеца приобрел теперь для
него новое значение. Он щелкнул пальцами, словно подбадривая самого себя, и,
не выбирая дороги, наугад шагнул по снегу в один из переулков.
Два видения преследовали его неотступно: Монфоконская виселица, какой
она представлялась ему в эту ясную ветреную ночь, и мертвец с лысиной в
венке рыжих кудрей. Оба видения сжимали ему сердце, и он все ускорял шаг,
как будто от назойливых мыслей можно было убежать. По временам он тревожно и
быстро озирался через плечо, но на заснеженных улицах, кроме него, не было
ни души, и только ветер, вырываясь из-за углов, то и дело взметал
прихваченный морозом снег струйками поблескивающей снежной пыли.
Вдруг он увидел вдали черное пятно и огоньки фонарей. Пятно двигалось,
и фонари покачивались из стороны в сторону. Это был патруль. И хотя он лишь
пересекал улицу, Вийон счел за благо поскорее скрыться с глаз. Ему совсем не
хотелось услышать оклик патрульных, но он отлично понимал, как выделяется на
снегу его одинокая фигура. По левую руку от него возвышался пышный когда-то
особняк с башенками и портиком парадных дверей. Вийон помнил, что здание
заброшено и давно пустует. Он в три шага достиг его и укрылся за выступом
портика. Там было совсем темно после блеска заснеженных улиц, и, вытянув
вперед руки, он нащупывал дорогу, как вдруг наткнулся на что-то странное на
ощупь, одновременно и жесткое и мягкое, плотное и податливое. Сердце у него
екнуло, он отпрянул назад и стал испуганно вглядываться в это препятствие.
Потом с чувством облегчения засмеялся. Всегонавсего женщина, и к тому же
мертвая. Он стал возле нее на колени, чтобы удостовериться в этом. Она уже
одеревенела и закоченела, как ледышка. Рваное кружево трепалось на ветру,
едва держась на ее волосах, а щеки были совсем недавно густо нарумянены. В
карманах ни гроша, но в чулке, ниже подвязки, Вийон нашел две маленькие
монетки, те, что зовут в народе "беляшками". Не жирно, но хоть что-нибудь, и
поэта взволновала мысль, что женщина умерла, так и не успев потратить их.
Странная и жалостливая история. Он перевел взгляд с монеток на мертвую и
обратно и покачал головой, размышляя о загадках человеческой жизни. Генрих
Пятый английский умер в Венсенне сразу после того, как завоевал Францию, а
эта бедняжка замерзла на пороге дома какого-то вельможи, так и не истратив
двух беляшек... Да, жестоко управляет миром судьба. Долго ли истратить эти
две монетки, и все-таки во рту был бы еще один вкусный кусок, и губы лишний
раз со смаком причмокнули бы перед тем, как дьявол заберет душу, а тело
пожрут вороны или крысы. Нет, что касается его, то пусть уж свечка догорает
до конца, прежде чем ее задуют, а фонарь разобьют.
Пока эти мысли проносились у него в мозгу, он почти машинально стал
нащупывать кошелек в кармане. И вдруг сердце у него остановилось. Холодные
мурашки побежали по икрам, и на голову словно обрушился удар. С минуту он
стоял, как бы оцепенев, потом судорожным движением снова сунул руку в карман
и наконец осознал свою потерю, и тогда его сразу бросило в пот. Для гуляки
деньги -- это нечто живое и действенное, всего лишь тонкая завеса между ним
и наслаждением. Предел этому наслаждению кладет только время. С несколькими
луидорами в кармане гуляка чувствует себя римским императором, пока не
истратит их до последнего гроша. Такому потерять деньги -- значит испытать
величайшее несчастье, мгновенно перенестись из рая в ад, после всемогущества
впасть в полное ничтожество. И особенно, если ради этого суешь голову в
петлю, если завтра тебя ждет виселица в расплату за тот же кошелек, с таким
трудом добытый и так глупо утерянный!
Вийон стоял, сыпля проклятиями, и вдруг швырнул обе беляшки на улицу,
погрозил кулаком небесам и затопал ногами, не очень смутившись тем, что они
попирают труп несчастной женщины. Потом он быстро зашагал обратно к дому
близ кладбища. Он позабыл всякий страх, позабыл про патруль, который,
правда, был теперь уже далеко, забыл про все, кроме утерянного кошелька.
Напрасно оглядывал он сугробы по обе стороны дороги: нигде ничего не было.
Нет, он обронил его не на улице. Может быть, еще в доме? Ему так хотелось
пойти туда и поискать, но мысль о страшном бездыханном обитателе этого дома
пугала его. И кроме того, подойдя поближе, он увидел, что их усилия загасить
огонь оказались безуспешными, более того, пламя там разгоралось, и пляшущие
отсветы его в окнах и щелястой двери подстегнули в поэте страх перед
властями и парижской виселицей.
Он вернулся под арку особняка и стал шарить в снегу в поисках монеток,
выброшенных в порыве ребячливой досады. Но найти ему удалось только одну
беляшку, другая, должно быть, упала ребром и глубоко зарылась в снег. С
такой мелочью в кармане нечего было и мечтать о буйной ночи в каком-нибудь
притоне. И не только мечта об удовольствии, смеясь, ускользнула из его
пальцев, ему стало не на шутку плохо, все тело заломило от нешуточной боли,
когда он остановился перед аркой этого дома. Пропотевшее платье высохло на
нем; и хотя ветер стих, крепчавший с каждым часом мороз пробирал его до
мозга костей. Что ему делать? Время, правда, позднее, рассчитывать на успех
не приходится, но он все же попытает счастья у своего приемного отца --
капеллана церкви Святого Бенуа.
Всю дорогу туда он бежал бегом и, добежав, робко постучал в дверь.
Ответа не было. Он стучал снова и снова, смелея с каждым ударом. Наконец
внутри послышались шаги. Зарешеченный глазок обитой железом двери
приоткрылся, и через него глянул луч желтоватого света
-- Станьте поближе к окошечку, -- сказал изнутри голос капеллана.
-- Это я, -- жалобно протянул Вийон.
-- Ах, это ты, вот как! -- сказал капеллан и разразился вовсе не
подобающей священническому сану бранью за то, что его потревожили в такой
поздний час, а под конец послал своего приемного сына обратно в ад, откуда
он, должно быть, и пожаловал.
-- Руки у меня посинели, -- молил Вийон. -- Ноги замерзли и уже почти
не чувствуют боли, нос распух от холода, мороз у меня и на сердце. Я не
доживу до утра. Только на этот раз, отец мой, и, как перед богом, больше я
не попрошусь к вам.
-- Пришел бы пораньше, -- холодно возразил капеллан. -- Молодых людей
надо кое-когда учить умуразуму. -- Он захлопнул глазок и не спеша удалился.
Вийон был вне себя, он колотил в дверь руками и ногами и бранился вслед
капеллану.
-- Вонючий старый лис! -- кричал он. -- Попадись ты мне только, я тебя
спихну в тартарары!
Где-то далеко в глубине переходов хлопнула дверь, и звук этот еле
донесся до уха поэта. Он с проклятием утер рот рукою. Потом, поняв всю
комичность своего положения, рассмеялся и с легким сердцем поглядел на небо,
туда, где звезды подмигивали, потешаясь над его неудачей.
Что ему делать? Похоже, придется провести эту ночь на морозе. Ему
вспомнилась замерзшая женщина, и мысль о ней оледенила его сердце страхом.
То, что случилось с ней поздним вечером, может случиться с ним под утро. А
он так молод! И столько еще у него впереди всяких буйств и развлечений!
Глядя на себя как бы со стороны, он совсем растрогался при мысли о такой
судьбе, и воображение тут же нарисовало ему картину, как утром найдут его
окоченевшее тело.
Вертя в пальцах беляшку, он мысленно перебрал все шансы. К несчастью,
он перессорился со своими старыми друзьями, которые когда-то выручали его в
подобных случаях. Он издевался над ними в своих стихах, дрался с ними,
обманывал их. И все же теперь, в час последней крайности, хотя бы один
человек, пожалуй, смягчится. Вот он, единственный шанс. Во всяком случае,
попытаться стоило, и он непременно это сделает.
В пути два обстоятельства, сами по себе не столь уж значительные,
настроили его мысли совсем на другой лад. Сначала он напал на след патруля и
шел по нему несколько сот шагов. Это уводило его в сторону от цели, зато он
приободрился: хоть свои следы запутаешь. Ему не давал покоя страх, что его
выслеживают по всему занесенному снегом Парижу и схватят сонным еще до
рассвета. Второе обстоятельство было совсем иного рода. Он прошел мимо
перекрестка, где несколько лет назад волки сожрали женщину с ребенком.
Погода была сейчас самая для этого подходящая, и волкам опять могло прийти в
голову прогуляться по Парижу. А тогда одинокий прохожий на этих пустынных
улицах едва ли отделается одним испугом. Он остановился и наперекор самому
себе стал озираться -- в атом месте сходилось несколько улиц. Он вглядывался
в каждую из них, не покажутся ли на снегу черные тени, и, затаив дыхание,
вслушивался, не раздастся ли вой со стороны реки. Ему вспомнилось, как мать
рассказывала про этот случай и водила его сюда показывать место. Его мать!
Знать бы, где она теперь -- тогда убежище было б ему обеспечено. Он решил,
что утром же справится о ней и непременно сходит навестить ее, бедную
старушку! С такими мыслями он подошел к знакомому дому -- здесь была его
последняя надежда на ночлег.
В окнах было темно, как и по всей улице, но, постучав несколько раз, он
услышал, что внутри задвигались, отперли где-то дверь, а потом чей-то голос
осторожно спросил, кто там. Поэт назвал себя громким шепотом и не без страха
стал ждать, что же будет дальше. Ждать пришлось недолго, вверху распахнулось
окно, и на ступени выплеснули ведро помоев. Это не застало Вийона врасплох,
он стоял прижавшись, насколько было возможно, к стене за выступом входной
двери, и все же мигом промок от пояса до самых пяток. Штаны на нем сейчас же
обледенели. Смерть от холода и простуды глянула ему прямо в лицо. Он
вспомнил, что с самого рождения склонен к чахотке, и прочистил горло,
пробуя, нет ли кашля. Но Опасность заставила его взять себя в руки. Пройдя
несколько сот шагов от той двери, где ему оказали такой грубый прием, он
приложил палец к носу и стал размышлять. Единственный способ обеспечить себе
ночлег -- это самому найти его. Поблизости стоял дом, в который как будто не
трудно будет проникнуть. И он сейчас же направил к нему свои стопы, теша
себя по пути мыслями о столовой с еще не остывшим камином, с остатками ужина
на столе. Там он проведет ночь, а поутру уйдет оттуда, прихватив посуду
поценней. Он даже прикидывал, какие яства и какие вина было бы
предпочтительнее найти на столе, и, перебирая в уме все свои самые любимые
блюда, вдруг вспомнил про жареную рыбу. Вспомнил -- и усмехнулся и в то же
время почувствовал ужас.
"Никогда мне не закончить эту балладу", -- подумал он и его всего
передернуло при новом воспоминании.
-- Черт бы побрал эту башку! -- громко проговорил он и плюнул на снег.
В намеченном им доме на первый взгляд было темно; но когда Вийон стал
приглядывать уязвимое для атаки место, за плотно занавешенным окном мелькнул
слабый луч света.
"Ах ты, черт! -- мысленно ругнулся он. -- Не спят! Какой-нибудь школяр
или святоша, будь они неладны! Нет, чтобы напиться как следует и храпеть
взапуски с добрыми соседями! А на кой тогда бес вечерний колокол и бедняги
звонари, что надрываются, повиснув на веревках? И к чему тогда день, если
сидеть до петухов? Да чтоб им лопнуть, обжорам! -- Он ухмыльнулся, видя,
куда завели его такие рассуждения. -- Ну, каждому свое, -- добавил он, -- и
коль они не спят, то, клянусь богом, тем более оснований честно напроситься
на ужин и оставить дьявола с носом".
Вийон смело подошел к двери и постучал твердой рукой. В предыдущие разы
он стучал робко, боясь привлечь к себе внимание. Но теперь, когда он
раздумал проникать в дом по-воровски, стук в дверь казался ему самым простым
и невинным делом. Звуки его ударов, таинственно дребезжа, раздавались по
всему дому, словно там было совсем пусто. Но лишь только они замерли вдали,
как послышался твердый, размеренный шаг, потом стук отодвигаемых засовов, и
одна створка двери широко распахнулась, точно тут не знали коварства и не
боялись его. Перед Вийоном стоял высокий, сухощавый, мускулистый мужчина,
правда, слегка согбенный годами. Голова у него была большая, но хорошей
лепки; кончик носа тупой, но переносица тонкая, переходящая в чистую,
сильную линию бровей. Рот и глаза окружала легкая сетка морщинок, и все лицо
было обрамлено густой седой бородой, подстриженной ровным квадратом.
При свете мигающей в его руках лампы лицо этого человека казалось,
может быть, благородней, чем на самом деле; но все же это было прекрасное
лицо, скорее почтенное, чем умное, и сильное, простое, открытое.
-- Поздно вы стучите, мессир, -- учтиво сказал старик низким, звучным
голосом.
Весь сжавшись, Вийон рассыпался в раболепных извинениях; в таких
случаях, когда дело доходило до крайности, нищий брал в нем верх, а
гениальность отступала назад в смятении.
-- Вы озябли, -- продолжал старик, -- и голодны. Что ж, входите. -- И
он пригласил его войти жестом, не лишенным благородства.
"Знатная шишка", -- подумал Вийон. А хозяин тем временем поставил лампу
на каменный пол прихожей и задвинул все засовы.
-- Вы меня простите, но я пойду впереди, -- сказал он, заперев дверь, и
провел поэта наверх в большую комнату, где пылко рдела жаровня и ярко
светила подвешенная к потолку лампа. Вещей там было немного: только буфет,
уставленный золоченой посудой, несколько фолиантов на столике и рыцарские
доспехи в простенке между окнами. Стены были затянуты превосходными
гобеленами, на одном из них -- распятие, а на другом -- сценка с пастухами и
пастушками у ручья. Над камином висел щит с гербом.
-- Садитесь, -- сказал старик, -- и простите, что я нас оставлю одного.
Сегодня, кроме меня, в доме никого нет, и мне самому придется поискать для
вас что-нибудь из еды.
Едва только хозяин вышел, как Вийон вскочил с кресла, на которое только
что присел, и с кошачьим рвением, по-кошачьи пронырливо стал обследовать
комнату. Он, взвесил на руке золотые кувшины, заглянул во все фолианты,
разглядел герб на щите и пощупал штоф, которым были обиты кресла. Он
раздвинул занавеси на окнах и увидел, что цветные витражи в них, насколько
удавалось разглядеть, изображают какие-то воинские подвиги. Потом,
остановившись посреди комнаты, он глубоко вздохнул, раздув щеки, задерживая
выдох и повернувшись на каблуках, снова огляделся по сторонам, чтобы
запечатлеть в памяти каждую мелочь.
-- Сервиз из семи предметов, -- сказал он. -- Будь их десять, я,
пожалуй, рискнул бы. Чудесный дом и чудесный старикан, клянусь всеми
святыми!
Но, услышав в коридоре приближающиеся шаги, он шмыгнул на место и со
скромным видом стал греть мокрые ноги у раскаленной жаровни.
Хозяин вошел, держа в одной руке блюдо с мясом, а в другой кувшин вина.
Он поставил это на стол, жестом пригласил Вийона пододвинуть кресло, а сам
достал из буфета два кубка и тут же наполнил их.
-- Пью за то, чтобы вам улыбнулась Судьба, -- сказал он, торжественно
чокнувшись с Вийоном.
-- И за то, чтобы мы лучше узнали друг друга, -- осмелев, сказал поэт.
Любезность старого вельможи повергла бы в трепет обычного простолюдина,
но Вийон повидал всякие виды. Не раз ему случалось развлекать сильных мира
сего и убеждаться, что они такие же негодяи, как и он сам. И поэтому он с
жадностью принялся уписывать жаркое, а старик, откинувшись в кресле,
пристально и с любопытством наблюдал за ним.
-- А у вас кровь на плече, милейший, -- сказал он.
Это, должно быть, Монтиньи приложился своей мокрой лапой, когда они
покидали дом. Мысленно он послал ему проклятие.
-- Я не виноват, -- пробормотал он.
-- Я так и думал, -- спокойно проговорил хозяин. -- Подрались?
-- Да, вроде того, -- вздрогнув, ответил Вийсун.
-- И кого-нибудь зарезали?
-- Нет, его не зарезали, -- путался поэт все больше и больше. -- Все
было по-честному -- просто несчастный случай. И я к этому не причастен,
разрази меня бог! -- добавил он с горячностью.
-- Одним разбойником меньше, -- спокойно заметил хозяин.
-- Вы совершенно правы, -- с несказанным облегчением согласился Вийон.
-- Такого разбойника свет не видывал. И он сковырнулся вверх копытами. Но
глядеть на это было не сладко. А вы, должно быть, нагляделись мертвецов на
своем веку, мессир? -- добавил он, посмотрев на доспехи.
-- Вволю, -- сказал старик. -- Я воевал, сами понимаете.
Вийон отложил нож и вилку, за которые только было взялся.
-- А были среди них лысые? -- спросил он.
-- Были, бывали и седые, вроде меня.
-- Ну, седые -- это еще не так страшно, -- сказал Вийон. -- Тот был
рыжий. -- И его снова затрясло, и он постарался скрыть судорожный смех
большим глотком вина. -- Мне не по себе, когда я об этом вспоминаю, --
продолжал он. -- Ведь я его знал, будь он неладен! А потом в мороз лезет в
голову всякая чушь, или от этой чуши мороз пробирает по коже -- уж не знаю,
что от чего.
-- Есть у вас деньги? -- спросил старик.
-- Одна беляшка, -- со смехом ответил поэт. -- Я вытащил ее из чулка
замерзшей девки тут в одном подъезде. Она была мертвее мертвого, бедняга, и
холодна, как лед, а в волосах у нее были обрывки ленты. Зима -- плохое время
для девок, и волков, и бродяг, вроде меня.
-- Я Энгерран де ла Фейе, сеньор де Бризету, байи из Пататрака, --
сказал старик. -- А вы кто?
Вийон встал и отвесил подобающий случаю поклон.
-- Меня зовут Франсуа Вийон, -- сказал он. -- Я нищий магистр искусств
здешнего университета. Немного обучен латыни, а пороки превзошел всякие.
Могу сочинять песни, баллады, лэ, вирелэ и рондели и большой охотник до
вина. Родился я на чердаке, умру, возможно, на виселице. К этому прибавлю,
что с этой ночи я ваш покорнейший слуга, мессир.
-- Вы не слуга мой, а гость на эту ночь, и не более, -- сказал
вельможа.
-- Гость, преисполненный благодарности, -- вежливо сказал Вийон, молча
поднял кубок в честь своего хозяина и осушил его.
-- Вы человек неглупый, -- сказал старик, постукивая себя по лбу, --
очень неглупый и образованный, и все же решаетесь вытащить мелкую монету из
чулка замерзшей на улице женщины. Вам не кажется, что это похоже на
воровство?
-- Такое воровство не хуже военной добычи, мессир.
-- Война -- это поле чести, -- горделиво возразил старик. -- Там
ставкою жизнь человека. Он сражается во имя своего сюзерена-короля, своего
властелина господа бога и всего сонма святых ангелов.
-- А если, -- сказал Вийон, -- если я действительно вор, то разве я не
ставлю на карту свою жизнь, да еще при более тяжких обстоятельствах?
-- Ради наживы, не ради чести.
-- Ради наживы? -- пожимая плечами, повторил Вийон. -- Нажива! Бедняге
надо поужинать, и он промышляет себе ужин. Как солдат в походе. А что такое
эти реквизиции, о которых мы так много слышим? Если даже те, кто их
налагает, не поживятся ими, то для тех, на кого они наложены, они все равно
ущерб. Солдаты бражничают у бивачных костров, а горожанин отдает последнее,
чтобы оплатить им вино и дрова. А сколько я перевидал селян, повешенных
вдоль дорог; помню, на одном вязе висело сразу тридцать человек, и, право
же, зрелище это было не из приятных. А когда я спросил кого-то, почему их
повесили, мне ответили, что они не могли наскрести достаточно монет, чтобы
ублаготворить солдат.
-- Это горькая необходимость войны, которую низкие родом должны
переносить с покорностью. Правда, случается, что некоторые военачальники
перегибают палку. В каждом ранге могут быть люди, не знающие жалости, а,
кроме того, многие из наемников самые настоящие бандиты.
-- Ну вот, видите, -- сказал поэт, -- даже вы не можете отличить воина
от бандита, а что такое вор, как не бандит-одиночка, только более
осмотрительный? Я украду две бараньи котлеты, да так, что никто и не
проснется. Фермер поворчит малость и преспокойно поужинает тем, что у него
осталось. А вы нагрянете с победными фанфарами, заберете всю овцу целиком да
еще прибьете в придачу. У меня фанфар нет; я такой сякой, я бродяга,
прохвост, и вздернуть-то меня мало. Что ж, согласен. Но спросите фермера,
кого из нас он предпочтет, а кого с проклятием вспоминает в бессонные зимние
ночи?
-- Поглядите на нас с вами, -- сказал сеньор. -- Я стар, но крепок, и
всеми почитаем. Если бы меня завтра выгнали из моего дома, сотни людей рады
были бы приютить меня. Добрые простолюдины готовы были бы провести с детьми
ночь на улице, если бы я только намекнул, что хочу остаться один. А вы
скитаетесь без приюта и рады обобрать умершую женщину, не гнушаясь и
мелочью. Я никого и ничего не боюсь, а вы, я сам видел, от одного слова
дрожите и бледнеете. Я спокойно жду в своем доме часа, когда меня призовет к
себе господь пли король призовет на поле битвы. А вы ждете виселицы,
насильственной мгновенной смерти, лишенной и чести и надежды. Разве нет
между нами разницы?
-- Мы небо и земля, -- согласился Вийон. -- Но, если бы я родился
владетелем Бризету, а вы -- бедным Франсуа, разве разница была бы меньше?
Разве не я грел бы колени у этой жаровни, не вы елозили бы по снегу, ища
монету? Разве тогда я не был бы солдатом, а вы вором?
-- Вором! -- воскликнул старик. -- Я -- вор! Если бы вы понимали, что
говорите, вы пожалели бы о своих словах!
Вийон дерзко, с неподражаемой выразительностью развел руками.
-- Если бы ваша милость сделали мне честь следовать за моими
рассуждениями... -- сказал он.
-- Я оказываю вам слишком много чести, терпя самое ваше присутствие
здесь, -- сказал вельможа. -- Научитесь обуздывать язык, когда говорите со
старыми и почтенными людьми, а то кто-нибудь менее терпеливый расправится с
вами покруче. -- Он встал и прошелся по комнате, стараясь подавить гнев и
чувство отвращения. Вийон воспользовался этим, чтобы снова наполнить кубок,
и уселся поудобнее: закинув ногу на ногу, подпер голову левой рукой, а
локоть правой положил на спинку кресла. Он насытился и согрелся и, поняв
характер хозяина, насколько это было возможно при такой разнице натур,
теперь ни капельки не боялся старика. Ночь была на исходе, и в конце концов
все обошлось как нельзя лучше, и он был вполне уверен, что под утро
благополучно покинет этот дом.
-- Ответьте мне на один вопрос, -- приостанавливаясь, сказал старик. --
Вы действительно вор?
-- Я всецело полагаюсь на законы гостеприимства, -- ответил поэт. --
Да, мессир, я вор.
-- А вы еще так молоды, -- продолжал старик.
-- Я не дожил бы и до этих лет, -- ответил Вийон, растопырив пальцы, --
если бы мне не помогали эти десять слуг. Они меня вспоили, как мать,
вскормили вместо отца.
-- У вас еще есть время раскаяться и изменить свою жизнь.
-- Я каждый день каюсь, -- сказал поэт. -- Мало кто так склонен к
покаянию, как бедный Франсуа. А насчет того, чтобы изменить свою жизнь,
пусть сначала кто-нибудь изменит теперешние обстоятельства моей жизни.
Человеку надо есть хотя бы для того, чтобы у него было время для раскаяния.
-- Путь к переменам должен начаться в сердце, -- торжественно произнес
старик.
-- Дорогой сеньор, -- ответил Вийон, -- неужели вы полагаете, что я
краду ради удовольствия? Я ненавижу воровство, как и всякую прочую работу, а
эта к тому же сопряжена с опасностью. При виде виселицы у меня зуб на зуб не
попадает. Но мне надо есть, надо пить, надо общаться с людьми. Кой черт!
Человек не отшельник -- Cui Deus feminam tradit [2]. Сделайте меня
королевским кравчим, сделайте аббатом Сен-Дени или байи в вашем Пататраке,
вот тогда жизнь моя изменится. Но пока Франсуа Вийон остается с вашего
соизволения бедным школяром, у которого ни гроша в кошельке, никаких перемен
в его жизни не ждите.
-- Милость господня всемогуща!
-- Надо быть еретиком, чтобы оспаривать это, -- сказал Франсуа. --
Милостью господней вы стали владетелем Бризету и байи в Пататраке. А мне
господь не уделил ничего, кроме смекалки и вот этих десяти пальцев. Можно
еще вина? Почтительнейше благодарю. Милостью господней у вас превосходное
винцо.
Владетель Бризету расхаживал по комнате, заложив руки за спину. Может
быть, он еще не успел освоить сравнение солдат с ворами; может быть, Вийон
вызывал в нем какое-то неисповедимое сочувствие, может быть, мысли его
смешались просто от непривычки к таким рассуждениям, -- как бы то ни было,
ему почему-то хотелось направить этого молодого человека на путь истинный, и
он не мог решиться выгнать его на улицу.
-- Чего-то я все-таки не могу тут понять, -- наконец сказал он. -- Язык
у вас хорошо подвешен, и дьявол далеко завел вас по своему пути, но дьявол
слаб перед господом, и все его хитрости рассеиваются от одного слова истины
и чести, как ночная темнота на рассвете. Выслушайте же меня. Давным-давно я
постиг, что дворянин должен быть исполнен рыцарского благородства, должен
любить бога, короля и даму своего сердца, и, хотя много неправедного
пришлось мне повидать на своем веку, я все же стремился жить согласно этим
правилам. Они записаны не только в мудрых книгах, но и в сердце каждого
человека, лишь бы он только удосужился прочитать их. Вы говорите о пище и
вине, я знаю, что голод -- тяжкое испытание, которое трудно переносить, но
как же не сказать о других нуждах, о чести, о вере в бога и в ближнего, о
благородстве, о незапятнанной любви? Может быть, мне и не хватает мудрости
-- впрочем, так ли это? -- но, на мой взгляд, вы человек, сбившийся с пути и
впавший в величайшее заблуждение. Вы заботитесь о мелких нуждах и полностью
забываете о нуждах великих, истинных. Вы уподобляетесь человеку, который
будет лечить зубную боль в день Страшного суда. А ведь честь, любовь и вера
не только выше пищи и питья, но, как мне кажется, их-то мы алчем сильнее и
острее мучимся, если лишены их. Я обращаюсь к вам потому, что, кажется мне,
вы меня легко можете понять. Стремясь набить брюхо, не заглушаете ли вы в
сердце своем иного голода? И не это ли причина того, что вместо радости
жизни вы испытываете лишь чувство горечи?
Вийон был явно уязвлен этими наставлениями.
-- Так, по-вашему, я лишен чувства чести? -- воскликнул он. -- Да, бог
тому свидетель, я нищий! И мне тяжело видеть, что богачи ходят в теплых
перчатках, а я дую в кулак. С пустым брюхом жить нелегко, хотя вы говорите
об этом с таким пренебрежением. Потерпи вы с мое, вы бы, может, запели
иначе. Да, я вор, ополчайтесь на меня за это! Но, клянусь господом богом, я
вовсе не исчадие ада. Знайте же, что есть у меня своя честь, не хуже вашей,
хоть я и не хвастаю ею с утра до вечера, словно чудом господним. Нет в этом
ничего примечательного, и я держу свою честь в суме, пока она мне не
понадобится. Смотрите, вот вам пример: сколько времени я провел здесь с
вами, в вашей комнате? Разве вы не сказали мне, что одни в доме? А эта
золотая утварь! Вы сильны духом -- допускаю, но вы старик, безоружный
старик, а у меня с собой нож. Что стоит мне разогнуть руку в локте и всадить
вам клинок в кишки, а там ищи меня по всем улицам с вашими кубками за
пазухой! Думаете, не хватило у меня на это смекалки? Хватило! А все-таки я
от этого отказался. Вот они, ваши проклятые кубки, целехоньки, как в
ризнице. И у вас сердце отстукивает ровно, как часы. А я сейчас уйду отсюда
таким же бедняком, каким и вошел, с единственной беляшкой, которой вы меня
попрекаете. И вы еще говорите, что чувство чести мне неведомо, да разразит
меня бог!
Старик поднял правую руку.
-- Знаете, кто вы такой? -- сказал он. -- Вы разбойник, милейший,
бесстыдный и бессердечный разбойник и бродяга. Я провел с вами только час.
И, поверьте мне, я чувствую себя опозоренным! Вы ели и пили за моим столом,
но теперь мне тошно видеть вас. Уже рассвело, и ночной птице пора в дупло.
Пойдете вперед или за мной?
-- Это как вам угодно, -- сказал поэт, вставая со стула. -- В вашей
порядочности я не сомневаюсь. -- Он задумчиво осушил свой кубок. -- Хотел бы
я уверовать и в ваш ум, -- продолжал он, постучав себя пальцем по лбу, -- но
годы, годы! Мозги плохо работают, размягчаются.
Из чувства самоуважения старик пошел вперед; Вийон последовал за ним,
посвистывая и заткнув большие пальцы за кушак.
-- Да смилуется над вами господь, -- сказал на пороге владетель
Бризету.
-- До свиданья, папаша, -- ответил ему Вийон, зевая. -- Премного
благодарен за холодную баранину.
Дверь за ним захлопнулась. Над белыми крышами занимался рассвет.
Студеное, хмурое утро привело за собой пасмурный день. Вийон стал посреди
улицы и потянулся всем телом.
"Нудный старичок, -- подумал он. -- А любопытно, сколько могут стоить
его кубки?"
Свернуть

Яркая, запоминающаяся, грациозно написанная новелла, в которой взбалмошный, авантюрный артистичный молодой поэт коротает морозную ночь с родовитым аристократом владетелем Бризету. И здесь писатель, попеременно давая высказаться обоим героям, поднимает вопрос о чести, показывая насколько амбивалентно добро и зло в общепринятых концепциях.
ну хотя бы в этих словах:
Цитата:
Война -- это поле чести, -- горделиво возразил старик. -- Там
ставкою жизнь человека. Он сражается во имя своего сюзерена-короля, своего
властелина господа бога и всего сонма святых ангелов.
-- А если, -- сказал Вийон, -- если я действительно вор, то разве я не
ставлю на карту свою жизнь, да еще при более тяжких обстоятельствах?
-- Ради наживы, не ради чести.
-- Ради наживы? -- пожимая плечами, повторил Вийон. -- Нажива! Бедняге
надо поужинать, и он промышляет себе ужин. Как солдат в походе. А что такое
эти реквизиции, о которых мы так много слышим? Если даже те, кто их
налагает, не поживятся ими, то для тех, на кого они наложены, они все равно
ущерб. Солдаты бражничают у бивачных костров, а горожанин отдает последнее,
чтобы оплатить им вино и дрова. А сколько я перевидал селян, повешенных
вдоль дорог; помню, на одном вязе висело сразу тридцать человек, и, право
же, зрелище это было не из приятных. А когда я спросил кого-то, почему их
повесили, мне ответили, что они не могли наскрести достаточно монет, чтобы
ублаготворить солдат.
-- Это горькая необходимость войны, которую низкие родом должны
переносить с покорностью. Правда, случается, что некоторые военачальники
перегибают палку. В каждом ранге могут быть люди, не знающие жалости, а,
кроме того, многие из наемников самые настоящие бандиты.
-- Ну вот, видите, -- сказал поэт, -- даже вы не можете отличить воина
от бандита, а что такое вор, как не бандит-одиночка, только более
осмотрительный? Я украду две бараньи котлеты, да так, что никто и не
проснется. Фермер поворчит малость и преспокойно поужинает тем, что у него
осталось. А вы нагрянете с победными фанфарами, заберете всю овцу целиком да
еще прибьете в придачу. У меня фанфар нет; я такой сякой, я бродяга,
прохвост, и вздернуть-то меня мало. Что ж, согласен. Но спросите фермера,
кого из нас он предпочтет, а кого с проклятием вспоминает в бессонные зимние
ночи?

Франсуа Вийон напоминает мне многими чертами Джемса Баллантрэ (артистизм, склонность к импровизации, игре, склонность к психологии,авантюризм, любовь к приключениям, нарушению границ), а убелённый сединами почтенный старик - брата Баллантрэ, мистера Генри (этих героев сближает верность традициям, любовь к правилам, трепетное отношение к фамильной чести, почёту)


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 ноя 2013, 21:27 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент

Зарегистрирован: 01 мар 2010, 13:48
Сообщения: 4306
Откуда: Нижний Новгород
Мало кто в теме пишет что-то.
"Владетеля Баллантрэ" называют одной из вершин творчества Стивенсона, а я его под конец через силу читала. Надоела братоубийственная распря по горло. (Может, и у других сходное впечатление?)
Позабавило, что слуги так "ходили" (ухаживали) за своими господами, как мы сейчас за своими малолетними детьми. Сорри за лирическое отступление.

Может, поговорим о мифах в романе?
В романе вспоминаются по крайней мере 3 библейских сюжета:
Притча о блудном сыне
http://pritchi.ru/id_2315
где в роли блудного выступает старший сын - Баллантрэ.
Баллантрэ же активирует библейскую притчу Иакова и Исава - двух близнецов
http://www.licey.net/myth/book1/iakov (и здесь, можно, наверное, вычитать намёк автора на то, что, Баллантрэ и Генри не только антиподы, но взаимозависимы и в какой-то мере уравновешивают друг друга, как это происходит с героями и в другом произведении Р.Л.Стивенсона - "Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда", где прежде единый организм трудами учёного смог расщепляться на две ипостаси: "добродетельную" (во всяком случае в начале) и порочную)
вот здесь краткое содержание
http://briefly.ru/stivenson/strannaja_i ... a_i_haida/
Ну и сюжет о падшем ангеле, наверное.. Ведь Маккеллар и мистер Генри называют Баллантрэ дьяволом и сатаной, да он и сам всячески поддерживает вокруг себя этот мрачный ореол, на словах ...и на деле, (когда остроумно и решительно выпутывается из цепких лап нужды и смерти). Правда, выпутываясь из нужды, Баллантрэ неизменно набросывает эту удавку и на семью, но какая же совесть у дьявола?

Баллантрэ воскрешает и по-своему обыгрывает и греческий миф о Пенелопе, ткущей свою бесконечную пряжу в ожидании Одиссея, когда он изображает портного, не умея при это хорошо шить.
вот здесь кстати будут посты из другой темы:
viewtopic.php?p=86347#p86347
viewtopic.php?p=86352#p86352


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 12:44 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 23 мар 2011, 09:56
Сообщения: 1725
Откуда: Курган
Роман очень заинтересовал. Мне не удалось дослушать его до конца через интернет, но вот что показалось понятным и близким: Владетель манипулирует своими родственниками, объявляя себя жертвой и несправедливо обиженным. Точно так же- несправедливо обиженной жертвой- чувствует себя и его брат, Генри. Да и с позиции читателя- жертвой выглядит как раз младший брат, а старший- такой классический литературный негодяй, которому, несмотря на его отрицательность, легко удаются все темные и грязные дела, а справедливая кара где-то задерживается.. Но, в отличие от старшего брата, младший не получает от своей жертвенной позиции никакой выгоды. Он благороден изо всех сил! Изо всех сил от отказывается от отстаивания своего права на существование! "Ах, я плохой? Так вот же вам- я покорно и молча буду терпеть несправедливость с вашей стороны и докажу, что я- лучше своего брата!" Но Мак Келлар однажды говорит своему обожаемому господину: "Сэр Генри, да ведь это гордыня толкает Вас на самопожертвование.." Я дослушала роман до того места, где исчезает труп Владетеля после его дуэли с братом Генри. А из перевода краткого содержания, который предоставил Иван, я узнала, что позиция жертвенного отказа Генри от своих интересов в пользу интересов брата и в пользу своей роли благородного обиженного- в конце концов приводит его к безумию..

_________________
То, что сейчас происходит во мне,
Тоже является частью Вселенной!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 13:48 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 20 апр 2013, 06:55
Сообщения: 2110
Откуда: Москва
Ой, какой-же жизненный роман! Особенно мне "понравились" моменты вытягивания денег из своих родных. Ведь наркоманы всех мастей действуют по той же схеме. Александр Геннадьевич хоть в разделе вопросов и ответов, даёт советы не давать денег, но вы не представляете, сколько в человеке может быть харизмы, какие он может использовать разные психологические уловки, шантаж, чтобы "выдавить" денежные средства на свои прихоти. Потом понимаешь, что это большое искусство, большая игра, вот так постоянно совершенствовать методы вымогательства. Я не понимаю, как можно при этом иметь твёрдую уверенность своей правоты, уверенность в том, что тебе ВСЕ обязаны, даже не смотря на то, что ты другим ничего хорошего не делаешь, а причиняешь одни лишь страдания? Перед этим человеком сколько угодно можно лить слёзы, всё бес толку, какая-то в них есть одержимость....
Вот, к сожалению, я не читала Юнга и не знаю в подробностях, что такое Самость. Но я знаю от Анастасии, что Самость может быть "раздута" до не вероятных размеров. В моих сновидениях это огромная хищная рыба, которая может заглатывать более мелкую рыбёшку. Может старший брат - это описание, вот той раздутой Самости, которая ради своих раздутых аппетитов (амбиций), готова проглотить других людей? Я также знаю, что Самость должна быть уравновешенна. По сказкам и по своим сновидением я знаю, что она должна быть ПРИКОЛОТА. Я ранее приводила цитату из Юнга, что Иисус Христос ре презентует образ Самости. Он был распят, приколочен к деревянному кресту гвоздями, да к тому же по преданию на нём был терновый венок, который своими шипами вонзался в его голову. Вот та драка братьев на шпагах, где старший брат ранен, но не убит; переломный момент сюжета - очень символичен. Младший брат ранит тело, но не может "приколоть" Самость брата.
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 15:05 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент

Зарегистрирован: 01 мар 2010, 13:48
Сообщения: 4306
Откуда: Нижний Новгород
О, Катя) как всегда, очень интересно!
"Приколотая самость" - это, наверное, самоограничение? Баллантрэ не умеет сдерживать своих себялюбивых желаний и поэтому однажды в романе он скажет, что ужасно устал (как и наши Онегин, Печорин) от жизни. Он не умеет отдавать (как принято говорить в СН), но брать научился талантливо! Это то, что родилось быстро по прочтении твоего поста.. (А вот что писала сама.. с огромными перерывами):

А.Г. много раз говорил, что вражда подпитывается обеими сторонами. Так что оба братца хороши.
Но отличия всё же есть, на мой взгляд: если мистер Генри на самом деле чувствовал себя неудачником и "жертвой", то Баллантрэ надевал "личину жертвы", когда ему это было выгодно, а в остальное время жил в своё удовольствие:когда ему захотелось приключений и славы - бросил невесту и отчий дом, несмотря на протесты родных, захотелось высокого положения в свете - крутил интриги, "нежные страсти" влюблённых дам использовал для возвышения в обществе etc
"Плевал я на последствия, - сказал этот беспечный человек (цитирую из мемуаров кавалера Бэрка о Баллантрэ). - Я всегда поступаю так, как мне вздумается". Баллантрэ отрекается этими словами от общей тропы и общих интересов(ИМХО), следуя только за своими желаниями. Он, как и пираты, - джентльмен удачи, и талантливый её поклонник.
Когда этот пройдоха блуждал с Бэрком по незнакомой ему и очень опасной земле адирондакских индейцев, он (Баллантрэ), выбирая направление, подбрасывал монетку. Думаю, это приём опоры на случай, ( а не столько на бессознательное.. (хотя, может, со мной вы и не согласитесь?)
Вот как подбрасывать монетку,опираясь только на бессознательное:
волшебная монетка
бывают ситуации куда ужаснее, когда на кону судьбоносный выбор «или-или» и делать его надо вам. Вот если бы открыли волшебный способ выбирать. Он есть!


Только, как всякий волшебный прием, работает он лишь один раз. Для вас, конечно, один раз. Но, используя его, можно помочь многим друзьям и коллегам. Однако именно сейчас, чтобы не расплескать чары, удержитесь от желания прочитать секрет «фокуса». Просто следуйте по шагам и будете вознаграждены.
ШАГ 1. ЧТО ПРОИСХОДИТ?
Подумайте над ситуацией выбора из двух альтернатив, который предстоит сделать. Это должно быть решение, от которого заметно зависит ваша жизнь. Не мелочитесь, иначе окажетесь в ситуации дурачка, поймавшего золотую рыбку и сильно повеселившего окружающих своими незатейливыми желаниями.
ШАГ 2. ПОЗОЛОТИТЕ РУЧКУ.
Выбрали? Теперь возьмите монетку и решите для себя, какая альтернатива станет решкой, а какая – орлом. Не читайте просто этот текст, а все делайте сразу, прямо сейчас.
ШАГ 3. ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ.
Подбрасывайте монетку вверх и ловите, но ни в коем случае не раскрывайте ладони. Подглядывать нельзя – угадайте. Что выпало: орел или решка? Отвечайте быстро. Прекрасно. Монету, не подсматривая (!), сожмите в ладони и положите в карман. Все…
Подсказка.

Ждете продолжения? Его не будет. Не важно, что действительно выпало на монетке, орел или решка, – вы УЖЕ определились с выбором. Причем сделали это сами, без помощи жребия и каких-либо мистических сил. И произошло все в момент, когда вы «угадывали». Пока монетка отвлекала сознание, бессознательное поделилось своим очевидным предпочтением. А бессознательное, как известно, куда мудрее сложных расчетов. Поздравляю с удачным решением.
Свернуть
http://www.psyh.ru/rubric/14/articles/1774/
В романе о выборе пути Баллантрэ:
"Следующий день и ещё один прошли без изменений. Несколько раз Баллантрэ выбирал направление, бросая монету, и однажды, когда я стал укорять его за ребячество, Он ответил мне замечаниемкоторое запомнилось мне навсегда: "Я не знаю лучшего способа выразить своё презрение к человеческому разуму".
как Баллантрэ решает объявиться отряду краснокожих или нет
Чьи они союзники — французов или англичан? За чем они охотятся — за скальпами или за пленными; следует ли нам рискнуть и объявиться или дать им пройти и самим продолжать наше безнадежное путешествие, — эти вопросы нелегко было бы разрешить самому Аристотелю. Когда Баллантрэ обернулся ко мне, лицо у него было все в морщинах, кожа обтягивала челюсти, как у человека, близкого к голодной смерти. Он не говорил ни слова, но все в нем выражало один вопрос.
— Они могут быть на стороне англичан, — прошептал я, — а тогда, подумайте, ведь лучшее, что нас может ожидать, — это начать все сначала.
— Знаю, знаю, — сказал он. — Но в конце концов нужно же на что-нибудь решиться! — Внезапно он вытащил из кармана монету, потряс ее в ладонях, взглянул и повалился лицом в землю…
Свернуть

Правда, читая эти строки, необходимо учитывать простодушие Бэрка с одной стороны и артистизм, хитрость "владетеля" с другой. Он мог разыгрывать перед Бэрком спектакль с монеткой, стараясь произвести впечатление уникальными способностями, не забывая удивлять, больше заботясь о ВПЕЧАТЛЕНИИ и активной роли в их небольшой команде.
Видимо, до поры до времени ему это удавалось. (А потом Бэрк окончательно восстал против такого "ребячества" и, поссорившись, разошёлся с Баллантрэ)

И всё же главная притча, которую писатель обыгрывает в романе - об Иакове и Исаве,ИМХО
В притче старший Исава - охотник. Он продал право первородства Иакову за чечевичную похлёбку и не получил благословение отца (которое даётся только одному из сыновей и один раз), потому что Иаков обманул слепого отца и опередил брата. В притче Исава остаётся в доме отца, а в романе - наоборот -старший Баллантрэ уходит из дома, младший Генри остаётся. В притче младший Иаков - активное начало, он действует, хитрит ( благословение отца получает обманом), в романе все нити интриги в руках у Баллантрэ, здесь он обманывает (отца, дам сердца, придворных, пиратов etc), двуличничает и лукавит. Такое впечатление, что Баллантрэ сделал свои выводы из библейской притчи и решил поменяться с Иаковым местами..
"Он первым ввязывался в дело, Но замечено было, что он неизменно выходил сухим из воды, а расплачиваться за всё приходилось его сообщникам" (пишет о Баллантрэ Маккелар)
Предположу, что, как и в притче, так и в романе, развели детей по разные стороны баррикад, родители. Было, видимо, какое-то упущение с их стороны, из-за чего дети чувствовали враждебность друг к другу.
В романе ничего не говорится о матери и её симпатии к сыновьям, лорд же Деррисдир (как и в притче отец Исаак) явно больше любил старшего сына. Само по себе такое предпочтение одного ребёнка перед другим обидно и содаёт шаткую атмосферу для всех детей, + всё усугубляют право первородства, наследования титула, поместья, одна невеста на двоих и .. диаметрально разные характеры:старший мальчик - подвижный, резвый, общительный, артистичный, (экстраверт?). А младший тихий, спокойный, медлительный, рассудительный, любящий ловить рыбу и лечить лошадей, (интроверт?). Может,если бы родителя ценили таланты обоих мальчиков, поощряя их умение взаимодополнять друг друга, помогать и сочувствовать, а не только конкурировать, события их жизни сложились бы не так трагично?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 15:24 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 мар 2010, 18:20
Сообщения: 1780
Откуда: Воронеж
quagga, Юля, скажи пожалуйста, где послушать можно?

_________________
Я знаю все.
Ну, кроме одного.
Как смог Он вереск вырастить и маки
На пепелище сердца моего?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 17:52 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 23 мар 2011, 09:56
Сообщения: 1725
Откуда: Курган
Аня, но там не до конца.http://myzuka.ru/Album/295261/Роберт-Стивенсон-Владетель-Балантрэ Может быть, кто нибудь подскажет страницы, с которых можно скачивать аудиокниги, и как это вообще правильно делается?

_________________
То, что сейчас происходит во мне,
Тоже является частью Вселенной!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 19:19 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Произведение “Владетель Баллантрэ” действительно потрясающее.

Главные герои романа – два брата. Главная сюжетная нить романа – их все нарастающее противостояние, закончившееся гибелью обоих.
Основной конфликт заключался в том, что старшего брата Джемса, отправившегося поддержать мятежного принца Чарли, сочли погибшим. И хозяином Дэррисдира становится младший брат Генри. Но старший брат выжил. И, попадая в материальное затруднение, он начинает требовать с младшего финансовой помощи, что в конце концов грозит обернуться финансовым крахом поместья. Как только старший брат отказывает младшему в финансировании, тот заявляется в поместье и начинается психологическая атака, уязвляющая самолюбие младшего. Надо сказать, что каждый раз она оканчивается победой. Владетель Баллантрэ, сэр Джемс, умело выводит мистера Генри из себя. В первый раз это заканчивается дуэлью. Генри вызывает своего брата на дуэль и тяжело ранит его. Во второй его приезд Генри, боясь его обольстительных чар, сбегает с семьей за океан, где у миссис Генри, его жены, было поместье, доставшееся ей по наследству. Ну и третья их встреча, за океаном, заканчивается трагической гибелью обоих. Младший брат при помощи наемных убийц пытается погубить старшего. И желание самому убедиться в этой гибели губит и его.
Рассказ ведется от имени управляющего поместья Эфраима Маккеллара. Он был другом младшего брата Генри. И естественно вся ситуация описывалась с этой стороны фронта, т.е. со стороны оправдания мистера Генри и обвинения мистере Джемса.
Почему мистер Генри кажется жертвой, а мистер Джемс – дьяволом, воплощением всевозможного зла? Ведь мы его чувств и переживаний совершенно не знаем. Его поступки описывают и оценивают, в общем-то, его враги или точнее те, кто воспринимал его жизнь и его поведение как враждебное по отношению к себе.

Кто он владетель Баллантрэ?
Он – авантюрист, интриган, тонкий дипломат, прожженный циник, обаятелен, остроумен. Он способен расположить к себе любого: пирата и принца, простолюдина и дворянина, стариков и детей, мужчин и женщин и даже судьбу. Он полагается не на разум, а на интуицию. В сложных ситуациях бросает жребий и доверяет ему. Огромное самообладание, внимательность к мелочам, выдержка, хладнокровие. Он кажется неуязвимым и поэтому для младшего брата становится дьяволом во плоти.
Младший же брат, мистер Генри, – педантичен, малообщителен, сух, чрезвычайно ответственен, замкнут. Гордость не позволяет ему просить поддержки у родных. Терпение к вымогательствам брата словно бы прикрывает высокомерное презрение к нему и желание откупиться.
Один словно воплощение интуитивной иррациональности, другой – расчетливая рациональность. И никак они не могут найти дорогу друг к другу, отрицая и презирая противоположный стиль жизни.

Эпитафии над могилами братьев:
"ДЖ. Д., наследник, древнего шотландского рода, человек, преуспевший во всех искусствах и тонкостях, блиставший в Европе, Азии и Америке, в военных и мирных делах, в шатрах диких племен и в королевских палатах, так много свершивший, приобретший и перенесший, лежит здесь, позабытый всеми.
Г. Д., прожив жизнь в незаслуженных огорчениях, которые он мужественно переносил, умер почти в тот же час и спит в той же могиле рядом со своим единоутробным врагом. Заботами его жены и его старого слуги воздвигнут этот камень над могилой обоих".


Они как день и ночь ходили друг за другом. Их встречи – неустойчивые сумерки, где теряются очертания привычной реальности и полюса меняются местами. В конце романа каждый путается в собственном сумеречном лесу. Генри становится мстительным убийцей, безумным, по мнению Эфраима Маккеллара. Джемс теряет свою интуитивную изворотливость. Он доверяет нанятому братом убийце и уходит в лес на поиски оставленного им там клада с группой разбойников, которых ему уже не удается очаровать и провести.
Возможно ли оно, соединение в наших душах интуитивной иррациональности, дающей силу понимания другого и других, и строгой рациональности, способной обуздывать чувства и организовывать внешний мир? Или их примирение возможно только в могиле, за смертной чертой?

_________________
Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 19:42 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 03 мар 2010, 01:12
Сообщения: 4436
Откуда: г. Котлас. Архангельской области
Anya Seredina писал(а):
quagga, Юля, скажи пожалуйста, где послушать можно?

Дамы, послушать можно любую книгу с помощью программ чтения, (аудиокниги обычно начитывают ширпотреб) я уже писал об этом. Заголовок: Влияние книг на человека ( его душу, его становление)
Необходима установка синтезаторов речи и голосовых движков.
Даю ссылки
http://openprogs.info/readers/balabolka.html
Программа Балаболка умеет читать вслух содержимое буфера обмена, показывать текст, содержащийся в AZW, CHM, DjVu, DOC, EPUB, FB2, HTML, LIT, MOBI, ODT, PDF, PRC и RTF файлах. Также читалка позволяет изменять настройки шрифта и цвета, произносить набираемый на клавиатуре текст, проверять орфографию текстов и многое другое.

http://openprogs.info/readers/cool-reader.html
Cool Reader — программа для комфортного чтения электронных книг и текстов.

http://openprogs.info/readers/ice-book-reader-pro.html
ICE Book Reader Professional — продвинутая и функциональная программа для чтения текстов (читалка)

После установки одной из программ, я предпочитаю вторую из представленных, нужно обязательно установить все по этим ссылкам, если этого нет в системе http://openprogs.info/speech-synth/micr ... oices.html http://openprogs.info/speech-synth/micr ... h-api.html
далее один из речевых движков устанавливаем
http://win.tiflocomp.ru/synths/digalo/index.php

Ну, а если не хочется заморачиваться можно забыть все, что написано выше и скачать вот это. Здесь все уже смонтировано, вам остается только выбрать в настройках какой голос будет читать текст, а их там на любой вкус. Скачиваете программу, распаковываете, нажимаете на любой из двух синтезаторов речи, устанавливаете голос в настройках, приемлемую скорость, тембр, выбираете файл для чтения, кликаете на плей и слушайте все, что хотите . Чтоб сделать аудиокнигу,открываем файл текстовый, кликаем на СОХРАНИТЬ АУДИОФАЙЛ. указываем имя, кликаем. На всякий случай загружайте пока только в формате txt. Скачайте конвертер конвертирования файлов при необходимости

http://turbobit.net/nv3qel647jdw.html

После установки, настраиваем какой голос использовать в синтезаторе. С помощью синтезаторов речи вы можете сами делать для себя аудиокниги

По аудиокнигам ссылки здесь
Заголовок: Ссылки на литературные источники и Онлайн-Словари
АУДИОКНИГИ
1. http://zipsites.ru/?n=14/1/
2. http://audio-knigi.narod.ru/download.html
3. http://friends-forum.com/modules.php?name=EBooks
4. http://soundbook.ru/download/
5. http://volkswagen.msk.ru/audio_books/audiobooks.htm
6. http://ta.org.ua/index.php?page=genrebo ... =book_name
Также рекомендую главную библиотеку и хранилище сети-LABAZ- http://labazov.livejournal.com/

_________________
"Незнание о незнании неизменно сопутствует познанию" С.Лем


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 ноя 2013, 23:07 
Не в сети

Зарегистрирован: 01 дек 2011, 11:45
Сообщения: 618
Пока прочитала роман до того места, когда Баллантрэ приезжает домой из Парижа, получив вместо очередной передачи денег от брата письмо с отказом.
Ситуация в семье (противостояние братьев, одна невеста на двоих, отец-вдовец, "неравнозначно" относящийся к сыновьям), драматургия и само повествование немного напомнили пьесы Шиллера (в частности, «Разбойников»), а описание морских путешествий - напомнили о произведениях Жюля Верна.

Мне кажется, что мистер Генри не сразу превратился в человека, терпящего все невзгоды из тщеславия и снисходительного презрения к брату. Мне кажется, поначалу, может быть, до свадьбы с Алисон, он был искренен в своем благородстве, а потом потихоньку гордыня все же взяла свое.
Вообще, мне кажется, что гордыня – это то, что в конечном счете объединяет обоих братьев. Как это ни странно, они кажутся такими разными людьми, а объединяет их одно и то же состояние - гордыня.

Точнее, Баллантрэ скорее очень самолюбивый человек, привыкший жить преимущественно ради удовлетворения своих желаний и воспринимающий людей (хоть и за редким исключением – взять хотя бы его отношение к кавалеру Бурке) как способных приносить ему выгоду или не способных к тому, как средства к достижению своих целей (один только поступок с пиратами и убийства в болотах чего стоят!).
Он привык к первенству, он баловень, он наследник, он любимый сын, ему кажется, что «все», само собой, «по определению», должно принадлежать ему, и уступить кому-то свое первенство в чем бы то ни было он, вероятно, считает потерей себя самого. Несмотря на то, что ему удается выпутываться из самых сложных жизненных ситуаций благодаря своей интуиции, хитрости, изворотливости, смекалки, сообразительности, он, наверное, так и не смог научился быть человеком, ответственным за свою собственную жизнь. Именно поэтому он бессовестно «тянет» деньги из отчего дома и винит брата за все свои лишения и невзгоды, которые терпит на чужбине, скрываясь после своего «неудачного военного похода».

Генри же, как выходит из его слов, упрямо высылал деньги брату в Париж в течение 7 лет, не только из желания помочь ему, сколько из гордыни и желания доказать (всем? себе?), что он лучший сын, достойный сын, щедрый сын, благородный сын.
Тогда, когда он "сорвался" в разговоре с мистером Маккелларом:
Цитата:
Он стоял передо мной и вытаскивал из кармана скомканное письмо, затем бросил его на стол и громким, сердитым голосом и дрожащими от волнения губами начал читать:
-- "Мой дорогой Иаков!"... Послушайте только, как он обращается ко мне! -- закричал он.-- "Мой дорогой Иаков! Ты, вероятно, помнишь, что я прежде называл тебя этим именем, теперь же ты на самом деле занял положение Иакова и вытеснил меня"... Что вы скажете на это, мистер Маккеллар, и это пишет мне родной брат! Клянусь вам, я некогда искренно любил его, я всегда защищал его, и вот что он мне пишет! Но я не позволю ему хулить меня! Я не хуже его! -- закричал он, расхаживая взад и вперед по комнате,-- я не только не хуже, а, видит Бог, даже лучше его! Я не могу дать ему ту огромную сумму денег, которую он спрашивает; он отлично знает, что поместье не дает нам таких доходов, чтобы мы могли тратить такие суммы, но я дам ему все-таки большую сумму, быть может, даже большую, чем он надеется получить от меня...
-- О, вы не поверите, сколько мне пришлось вынести из-за него! Послушайте только, что он пишет дальше; прочтите это сами, или нет, дайте, я вам прочту. "Я знаю, что ты скупой пес"... Скупой пес! Я -- скупой! Разве это правда? Скажите, Маккеллар, разве это правда? -- Он взглянул на меня таким сердитым взглядом, что я думал, что он тотчас ударит меня.-- Да, да, все думают, что я скупой. Ну, пусть думают. Но вы увидите, что это неправда, и он увидит, и Бог знает, что на меня клевещут. Однако я скажу вам вот что: если он заставит меня растратить все наше имущество, и если он окончательно разорит нас и мне придется просить милостыню, то я задушу, задушу этого кровопийцу. Пусть он спрашивает все, все, что хочет, я все дам, что он спрашивает. Ведь он наследник, он имеет все права...
-- О,-- закричал он,-- я все это предвидел, все предвидел, когда он не дал мне идти на войну, я знал, что все это будет!

- возможно, тогда настал момент, когда лопнуло его терпение, прорвалось наружу то, что давно зрело и нарывало внутри.
Его ведь можно понять – если Генри чувствует, что он занимает «вторые роли» в душах своих родных, и повсюду ощущает «тень» своего брата даже после «смерти» последнего: открыто демонстрируемую отцом и женой любовь к брату, и «лишь благодарность» и жалость к себе с их стороны, и это его обижает, то терпение его когда-нибудь должно было, наверное, лопнуть. Но видимо терпение лопается в том случае, если человек терпел, внешне не подавая виду, а внутренне не соглашался с таким положениям дел. То есть он не смирялся с этой ситуацией, а просто молча терпел ее, не считая ее в глубине души должной и «правильной».
Конечно, сложно жить с женой, которая любит другого, тем более что нерадивого, легкомысленного другого, а к тебе относится с жалостью, однако когда Алисон поменяло свое отношение к Генри, он не пошел с ней на сближение. Наверное, опять же – из гордыни. Он, быть может, понимал, что она, вероятно, не совсем искренна в своем изменившимся отношении к нему, однако ведь не захотел сделать шаг навстречу, - «натерпелся», наверное…

Алисон, кстати, ведь тоже в немалой степени из гордыни любит Баллантрэ, да? И потому считала подвигом свое замужество и потому изменила свое отношение к мужу, когда узнала, что возлюбленный ее вполне жив, а о ней и не думает тосковать… Но быть может, и не только поэтому. Может быть, она все-таки пыталась поменяться, правда пыталась стать ближе к супругу.

А еще… Никому не показалось, что мистер Генри чем-то чуть-чуть напоминает Ивана Карамазова?

И мне еще запомнился такой эпизод, из периода времени начала сближения мистера Генри и мистера Маккелара:
Цитата:
Один раз как-то мы сидели с ним в его рабочем кабинете. Комната эта находилась в верхнем этаже дома. Вид оттуда был очень красивый, прямо на залив, на маленький мыс, поросший лесом, и на плоский песчаный берег. На этом берегу со своими лошадьми и товарами расположились торговцы и, освещенные заходившим солнцем, весело бегали взад и вперед.
Мистер Генри стоял у окна и смотрел на запад; насколько я мог заметить, солнце нисколько не мешало ему смотреть, но, несмотря на это, он провел рукой по лбу и по глазам, как будто что-то мешало ему смотреть, и, повернувшись ко мне, улыбнулся и сказал:
-- Вам, я думаю, и в голову не приходит, о чем я только что думал. Я думал о том, насколько бы я был счастливее, если бы я мог, подобно этим торговцам, бегать и ездить по свету, добывая себе этим хлеб.
Я ответил ему на это, что, насколько я мог заметить, он мучит себя совершенно напрасно мрачными мыслями, что завидовать другим людям не следует, так как неизвестно, насколько они счастливы, и указал ему даже на одно изречение Горация, где он высказывался по поводу зависти. Мне было легко найти подходящее изречение, так как я только недавно покинул коллегию и еще твердо помнил всевозможные цитаты из древних классиков.
-- Пожалуй, вы правы,-- ответил он.-- Итак, займемся лучше снова нашими счетами.

Я пока не совсем поняла, о чем это говорит (признание мистера Генри)? Наверное, ведь о чем-то точно говорит, но не только о зависти (и не столько о зависти). Кто как думает? А если о зависти, что же, имеем еще один «миф» - О Каине и Авеле, что ли?.. :du_ma_et:
Еще меня немного удивляет, что о дочке мистера Генри совсем мало в романе говорится, но, наверное, о ней будет речь впереди…


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 35 ]  1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 67


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
POWERED_BY
Русская поддержка phpBB
[ Time : 0.111s | 18 Queries | GZIP : On ]