да, Юля, спасибо за ответы и мнение.
приведу лишь немного цитат по теме:
Цитаты
В государстве общество обязано жертвовать частью собственного эгоизма ради благополучия большинства. Непосредственной целью государства является стабильность, достижение спокойствия. И ребёнка, и друга мы любим лишь в том случае, если мы вообще уже умеем любить. А этому мужчина научается у женщины. Искусство перестаёт быть искусством, как только наше сознание начинает воспринимать его как искусство. Мелодия — единственная форма музыки: без мелодии музыка немыслима, а музыка и мелодия неразрывны. Музыка не может мыслить, но она может воплощать мысль. Народ составляют те, кто думает инстинктивно. Народ ведёт себя бессознательно и на этом основании природно-инстинктивно. Радость заключена не в вещах. Она в нас самих. С тех пор как завелись у нас знатоки искусства, само искусство пошло к чёрту. Творец художественного произведения будущего есть не кто иной, как художник настоящего времени. То, что не может быть истиною для настоящего времени, не будет ею и для будущего. Я убеждён, что есть универсальные потоки Божественной мысли, вибрирующей эфир всюду и что любой, кто может чувствовать эти колебания, вдохновлён. Истинная причина успеха бетховенской музыки в том, что люди изучают её не в концертных залах, а у себя дома, за роялем...
— Рихард Вагнер о музыке Бетховена, 1869 г.
Цитаты о Вагнере Вагнер был мужеством, волей, убеждением в испорченности — что такое ещё Иоанн Брамс!.. Его удача была немецким недоразумением: его приняли за антагониста Вагнера, — нуждались в антагонисте! <...> В особенности он является музыкантом известного рода неудовлетворённых женщин. Пятьдесят шагов дальше: и находишь вагнерианку — совершенно так же, как на пятьдесят шагов далее Брамса находишь Вагнера...
— Фридрих Ницше, «Вагнер как явление» Меня просят высказать для читателей «Морнинг Джёрнал» моё мнение о Вагнере. Я это сделаю со всей прямотой и откровенностью. Но должен предупредить их, что вижу в этом вопросе две стороны. Первая – Вагнер и положение, которое он занимает среди композиторов девятнадцатого столетия; и вторая – вагнеризм. Можно сразу увидать, что, восхищаясь композитором, я питаю мало симпатии к тому, что является культом вагнеровских теорий. Как композитор, Вагнер, несомненно, одна из самых замечательных личностей во второй половине этого столетия, и его влияние на музыку огромно.
— Пётр Чайковский, «Вагнер и его музыка» Вкусы кружка тяготели к Глинке, Шуману и последним квартетам Бетховена. <...> О Вагнере говорили мало.
— Николай Римский-Корсаков, «Летопись моей музыкальной жизни» В общем же игра тональностями в каждой части произведения интересна, красива и закономерна; распределение тональностей указывает на пробуждавшееся во мне в те времена понимание взаимодействия тональностей и отношений между ними, служившее мне в течение всей последующей моей музыкальной деятельности. О, сколько композиторов на свете лишены этого понимания! В числе их Даргомыжский, да пожалуй что и Вагнер!
— Николай Римский-Корсаков, «Летопись моей музыкальной жизни» Сейчас точно не припомню кто, кажется Бернард Шоу очень тонко подметил (и сделал это гораздо изящнее чем я, со свойственной только ему краткостью и иронией), что «почти всякий композитор подобен дохлой собаке (кроме, разумеется, Вагнера)». Да-да, теперь я действительно вспомнил, что это сказал Бернард Шоу. Сказал совершенно замечательно, вот только с последним утверждением я не совсем соглашусь, мне-то как раз кажется, что именно Рихард Вагнер..., впрочем, я, кажется, слишком отвлёкся от главной темы своего разговора.
— Юрий Ханон, «Композиторы и Философы» 4.…в частности, больной П., дипломированный меломан, любитель музыки Вагнера, после удаления у него большей части желчного пузыря, практически полностью потерял интерес к «Лоэнгрину», но ещё слабо реагирует на фрагменты «Тангейзера». Попробовать удалить остаток.
— Юрий Ханон, «Заметки хирурга». А что если вспомнить о карликовом композиторе Вагнере, которого наш русский народ почему-то недолюбливает. Широко известно, что своих издателей и меценатов-королей, вроде Баварского Людовика, он встречал не иначе, как потрясая в дверях своего кабинета несообразно широким ремнём. И заметьте – издатели тут же начинали издавать, а меценаты немедленно принимались отслюнивать свои грязные деньги.
— Юрий Ханон, «О вящей пользе ВОСПИТАНИЯ».
|