Да, тяжёлый рассказ. Безрадостная картина рисуется.
Но, в общем, можно попробовать понять мотивы действующих лиц. Средоточием зла, конечно, выступает семейство Цыбукиных, и в первую очередь Аксинья. Но, в общем, хотят-то то они того же, что и все люди. Они хотят собственной значимости. Для этого они воруют, обманывают, тайком торгуют водкой, для этого Аксинья занимается полу-проституцией. И тут возникает вопрос: а возможно ли в той среде, где они всю жизнь живут, добиться своей значимости каким-то другим способом? Какими бы тёмными ни были дела Аксиньи, они являются ведь неким извращённым творчеством. Самореализацией. Ведь для того, чтобы обмануть, надо же выдумку и изобретательность проявить. Однако именно за такое «творчество» Аксинью все уважают. Ведь про воровство и обманы Цыбукиных все прекрасно знают. Парадокс в том, что за это их уважают, а не только за сам факт их богатства. Когда Григорий Цыбукин узнал, что Аксинья заплатила косарям фальшивыми деньгами, он же пришёл в восхищение: вот как классно придумала! Он восхитился её изобретательности, проявлению творческой жилки, хотя это и был бессовестный поступок. Беда заключается в том, что, по всей видимости, только такое творчество и вызывает уважение у жителей села Уклеева. И вряд ли какое-то другое творчество способно обратить на себя их внимание. Олицетворением подлинного творческого начала выступает здесь Липа с её искренностью и способностью испытывать подлинные чувства. Но разве кто-нибудь из окружающих отмечает (хотя бы мысленно) эти качества Липы как что-то ценное? Да, в общем, нет. Всех оставляет равнодушными и её искренняя любовь к ребёнку и такое же глубокое и искреннее горе. И возникает подозрение, что, наверное, Липа эти свои качества постепенно в будущем утратит и станет такой же, как все.
Вообще же этот рассказ похож на «О, дивный новый мир» в отдельно взятой деревне. Тут есть свои «альфы», есть «беты», а есть «эпсилоны», и каждый из них уверен, что его место в иерархии жизни закреплено за ним раз и навсегда. Как говорит старик Цыбукин, «кто к чему приставлен». Даже Липа уверена, что ей суждено всю жизнь ходить на подённую работу, и ничего кроме этой подёнки она себе не мыслит. И местные «альфы» тоже уверены, что они имеют неотъемлемое право на богатство и жизнь, полную удовольствия, и по любому поводу, будь то свадьба или поминки по убитому ребёнку, устраивают «сходку единения», где все «альфы» и «беты» неизменно обжираются и обпиваются. И никакого противовеса этому жизненному укладу нет. Вообще, этот рассказ потому и оставляет тяжёлое впечатление, что здесь нет ни одного думающего человека. Вот взять хотя бы историю с замужеством Липы. Ну ладно она сама ещё молоденькая и плохо знает жизнь. Но её мать, женщина зрелого возраста, неужели не могла хотя бы ненадолго включить мозги и подумать о том, в какую семью она отдаёт свою дочь и о том, что её дочь в такой семье никогда не приживётся? Но нет, вместо этого мать Липы трусливо прячется за некое абстрактное долженствование: «Замуж нужно, дочка. Так уж не нами положено». И у каждого персонажа рассказа есть свой способ для того, чтобы уйти от всяких размышлений о сложившейся ситуации. Можно сказать, что у каждого из них есть свой способ опьянения. У многих – опьянение подпольно купленной у Аксиньи водкой. У Варвары - опьянение собственной набожностью. У Григория и у Аксиньи – опьянение властью. Плотник прячется за собственное ремесло, называя всех «топориками» и рассуждая обо всём только с точки зрения прочности и полезности. Даже Липа постоянно и навязчиво занимается тяжёлой работой, и всё ей кажется, что она на подёнке. Может быть, для того, чтобы отогнать от себя мысли о той семье, в которую она попала? И вот эти способы опьянения и бегства от действительности друг друга взаимно дополняют и цепляются друг за друга, и в итоге получается устойчивый жизненный уклад, когда всё плохо, но ничего не меняется. А сама жизнь с её бесконечным многообразием остаётся где-то в стороне. Ведь он потому и «в овраге», что люди видят и знают только тот жизненный «овраг», в котором они оказались, а что за пределами этого оврага – это никого не интересует. И остаётся только смутная надежда на то, что «кто-то смотрит с высоты неба, из синевы, оттуда, где звезды, видит всё, что происходит в Уклееве, сторожит. И как ни велико зло, всё же ночь тиха и прекрасна, и всё же в божьем мире правда есть и будет, такая же тихая и прекрасная, и всё на земле только ждет, чтобы слиться с правдой, как лунный свет сливается с ночью» - так описывает Чехов чувства Липы и её матери, когда они засыпают. Но потом приходит день, и всё продолжается по-прежнему.
(аудиозапись отправлена)