Людмила писал(а):
ВСПОМНИЛОСЬ. Я читала в институте на одном из вечеров.
Пепел (пер. М.Алигер)
Эта рыжая пыль под ногами, щебенка
Из костей, - не осколки ль, покрытые ржой?
Это, может быть, резвые ножки ребенка,
Что за белою бабочкой гнался межой.
Иль ручки,- дитя ими тянется к маме,
Обнимая за шею, ласкается к ней...
Или был этот щебень большими руками,
Что с любовью к груди прижимали детей.
Этот пепел, который разносится с ветром,
Был глазами, смеялся и плакал порой,
Был губами, улыбкою, музыкой, светом,
Поцелуями был этот пепел седой.
Был сердцами, тревогою, радостью, мукой,
Был мозгами, сплетеньем извилин живых,
Словно жизнь до конца, словно буква за буквой,
Точно белым по черному писано в них.
Эти волосы - локоны, косы и прядки,
Что навалены мертвой косматой горой,
Кто-нибудь расплетал и взволновано гладил,
И сухими губами касался порой.
Чистый трепет сердец, вдохновенные речи,
Золотые надежды, сияние глаз...
Крематориев страшных горящие печи.
Пепел... Пепел... Лишь пепел остался от вас.
Пролетая над проволокою колючей,
Птица мягко касается краем крыла
Дикой розы, на диво багровой и жгучей,
Что на этой кровавой земле расцвела.
Боль, которой еще мое сердце не знало,
Превратилась в колючий, соленый комок.
И, как пуля, в гортани навеки застряла,
Чтоб дышать я не мог и забыть я не мог.
Я тяжелый невиданный глаз поднимаю
И от неба его не могу отвести,
Всем своим существом к человеку взываю,
Человеческий пепел сжимая в горсти.
Одна преподавательница (пережила она немало) сказала : "Зачем Вы такое читаете ? ТАКОЕ не надо читать. Люди, слушая Вас, должны радоваться. Людей необходимо делать СЧАСТЛИВЫМИ , а Вы горюете, горюете... Не НАДО !"
, она права – ваша преподавательница… Но дело не в самом разговоре об ужасах войны, а в цели с которыми эти разговоры ведутся и в том, что с нами происходит ПОСЛЕ этих разговоров, после прослушивания стихов. В теме военной поэзии разгорелся спор по поводу того нужно ли говорить о том, как грязна и похабна война. Конечно! Нужно обо всем говорить, вот только целью выбирать не презрение к теням погибших и себе самим (этого и так через край), а мысль о недопущении войн в будущем. Может быть целью таких разговоров должно стать желание показать до какого низа может упасть человек физически (желание бабы и жрать) – хотя если по-честному, а что в мирной жизни мы редко желаем того же самого и живем только для удовлетворения этих потребностей? Но ведь было место и духовному подвигу прежде всего. Без него подвиг физический был бы невозможен… И этому самому духовному стремлению к свободе, безопасности и спасению всего мира от «коричневой чумы» отдать первенство? Когда-то меня потряс фильм «Страсти Христовы». Потряс тошнотворным ракурсом страданий Спасителя, утрированностью кровавых сцен и какой-то безнадежностью. Да, безусловно показана правда, по крайней мере, в понимании режиссера и актера Мела Гибсона, но почему не была учтена главная духовная ЦЕЛЬ переживаемых страданий, ведь без нее все становится только кровавым месивом в ловушке мира? ТО ЖЕ САМОЕ с человеком на войне и тем более в концлагере. Я твердо убеждена, что выживших вела надежда, которая бралась отнюдь не из окружающих реалий, а из непобедимой, непотопляемой веры в себя и великое в человеке.
Когда-то прочла на эту тему выдержку из интервью Льва Абрамовича Додина, который в 2007 году поставил в Питерском МДТ (ныне Театр Европы) спектакль "Жизнь и судьба" по мотивам одноименного романа Василия Гроссмана. Для проникновения в атмосферу концлагеря, Додин вывез свою труппу для репетиций в Аушвиц-Биркенау (знаменитый Освенцим)! Вот маленький отрывок из интервью РГ:
А по мне так даже не страсти, а жажды жизни человеческого духа вопреки всему.