Аутизм и поведение Татьяны
Я рискну указать на некоторые странные (или акцентуированные по сравнению с нормой) черты поведения Татьяны, которые в рамках современной психиатриче-
ской генетики идентифицированы и изучаются под именем аутизм . Как отдельный синдром эту аномалию поведения впервые выделил в 1943 году основатель детской психиатрии Лео (Лейб) Каннер (1894—1981). Он родился в ортодоксальной еврейской семье в Галиции, в местечке близи г. Броды, учился в Берлинском университете и в 1925 году эмигрировал в США. В 1935 году Лео Каннер выпустил первый в мире учебник детской психиатрии, затем стал заведовать отделом дет-
ской психиатрии в известном госпитале им. Джонса Хопкинса.
Три основных поведения включает плеяда признаков, относимых к аутизму:
1. Сверхстыдливость и боязливость в общении даже с родителями, нелюбовь к их ласкам, нежелание играть в спонтанные игры и участвовать в детских забавах.
2. Нарушения социального поведения, избегание общения, отчуждение от детей-сверстников, их интересов и от семьи.
3. Выбор ограниченных стереотипов поведения, к примеру, уединенное чтение книжек, и ничего более.
Любопытно, что возникновение и проявление чувства стыда у человека очень интересовало Чарльза Дарвина. В своем выдающемся труде “Выражение эмоций у человека и животных” он задается вопросом: краснели ли люди от стыда 2—3 тысячи лет тому назад? Обезьяны краснеют от возбуждения, но не от стыда. Дарвин находит, что эмоция, “покраснение” в случаях стыдливости, проявляется по-разному у человеческих рас. У англичан, к примеру, краснеет даже шея, вплоть до верхней части груди. У индусов краска стыда редко доходит до шеи. Забавно, что характерные особенности покраснения могут наследоваться в отдельных семьях. Дарвин описывает семью, где женщины наследовали странный вариант покраснения: сначала появляется большое красное пятно на одной щеке, затем хаотично рассеянные пятна на лице и шее. Далее Дарвин в этом удивительном (и, кажется, уникальном до сих пор!) анализе обращается к Библии и находит в ее тексте сведения о характере покраснения у семитических народов.
Поразительно, насколько точно в девичьем поведении Татьяны, начиная с ее детства до романтического объяснения с Онегиным, Пушкин представил художественное описание синдрома аутизма в разных его воплощениях.
^ Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная, боязлива.
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей.
Дитя сама, в толпе детей
^ Играть и прыгать не хотела.
И еще:
И были детские проказы ей чужды,
Ей скучен был их звонкий смех
И шум их ветреных утех.
Аутичная девочка выбрала ограниченный стереотип поведения: “ И часто целый день одна/ Сидела молча у окна”. Или же беспрерывное чтение трехгрошовых французских романов: “они ей заменяли все”. От прозрений Пушкина не ускользнуло даже такое психологическое отклонение при синдроме аутизма, как неспособность открыто смотреть в глаза, выдерживать взгляд другого (или: impairement in eye-to-eye gaze, facial expression –в терминах психологии). Иногда детский аутизм с возрастом полностью проходит. Но у Татьяны этот период задержался. Вот уже девушкой “на выданье” она сидит за столом на празднике своих именин. И что же? “И трепетней гонимой лани / Она темнеющих очей не подымает”. Такова странная и неодолимая сила действия аутизма.
Причины возникновения раннего детского аутизма активно исследуют современные психологи и генетики. Эта аномалия поведения имеет очевидный генетический компонент. У идентичных близнецов аутизм проявляется у обоих партнеров в 60—90 % случаев. Полагают, что отклонения в развитии и функции мозга, при-
водящие к аутизму возникают на самых ранних стадиях развития нервной системы и вызываются разными генами. Их поиск производится ныне в рамках Международного геномного проекта по аутизму. Год назад опубликованы первые результаты одновременного изучения и сопоставления геномов более 2000 нормальных в отношении аутизма лиц и около 1000 человек с отклонениями, а также членов их се-
мей. Первые результаты поисков не столь утешительны. У лиц с аутизмом обнаружены около пяти районов хромосом с повышенной частотой вновь возникших вариантов с разным числом повторов осований в молекуле ДНК. Причем это те участки генома, где локализованы гены, влиящие на коммуникацию нейронов и их рост. Кроме того, в целом у лиц с аутичными отклонениями на 20 % выше нормы обнаруживаются уникальные вновь возникшие повторы ДНК в разных местах геномов. Пока не ясно, как истолковать эти молекулярно-генетические наблюдения.
Другая странность в поведении пушкинской героини – лунатизм. Причем Пушкин акцентирует это настолько сильно, что сочетание “Татьяна – луна” сопутствует мотивации множества поступков героини. “ И все дремало в тишине / При вдохновительной луне.../И сердцем далеко носилась/ Татьяна, смотря на луну…”. Именно повинуясь влечению неодолимой лунной магии, она бросилась писать Онегину любовное письмо. Луна здесь, конечно, не случайна. В безлунную ночь Татьяна такого отчаянного для девушки поступка не сделала бы! Личности определенного склада при луне впадают в некое гипнотическое затуманенное состояние, они отваживаются даже ночью ходить по карнизу высокого здания. Лунатизм, определяемый психологами как мoon-induced behavior — побуждаемое луной поведение, — до сих пор остается загадкой в психологии и психиатрии.
От пророческого взгляда поэта не ускользнуло, говоря языком генетики, сложное взаимодействие генотипа и семейной среды для проявления предрасположенности к аутизму. Врожденной странности поведения оказалась подвержена лишь одна из сестер. Иными словами, результат действия одних и тех же факторов среды и воспитания зависит от генотипа. Если сюжетную линию Онегина перевести на язык генетики, то метаморфоза Татьяны в конце романа показывает возможности успешной возрастной “терапии” девичьего аутизма Татьяны. При удачном замужестве психологическая аномалия поведения может нормализоваться. А аутичная в детстве и девичестве Татьяна становится хозяйкой салона и легко “с послом испанским говорит”.
Ю. Лотман в детальных комментариях к “ Евгению Онегину” замечает, что многое в “Онегине” остается трудным для истолкования и каждое поколение читателей по-своему воспринимает и осмысливает роман: “Каждое новое поколение обращается к произведению с новыми вопросами, открывая загадки там, где прежде все казалось ясным... новые поколения, обогащенные историческим, порой купленным тяжелой ценой опытом, глубже понимают привычные строки”. Вот недавний замечательный пример. Поэт Наум Коржавин в эссе “Ольга и Татьяна”, в возрасте далеко за 70 перечитав “Онегина” и вновь подпав под “непосредственное обаяние” пушкинской поэзии, нетрадиционно истолковал женскую тему романа, исходя из трудного опыта ХХ века. Воспринимая Татьяну как один из самых привлекательных образов в мировой литературе, Коржавин отвергает неоправданное противопоставление двух женских типов, сложившееся в русской культуре. Он защищает Ольгу как нормальный женский характер. В искушениях безудержного романтизма XIX века и вплоть до нынешних школьных учебников поведение Ольги толкуется пренебрежительно. Когда подумаешь, замечает поэт, какие испытания после революции легли “на плечи тысяч таких Ольг, особенно в послереволюционной России... сколько мужества и достоинства, сколько человеческого ума и теплоты проявили они тогда, да и потом, на протяжении ХХ века, то такое установившееся неуважительное отношение к ним начинает казаться не только глупым, но и отвратительным”.
Здравый смысл, проявляемый Ольгами, вовсе не подтверждает представления об их глупости. В русском культурном обиходе отсутствие явного следования моде и модным “умственным интересам” стало приниматься (следуя минутным репликам раздраженного Онегина) “за отсутствие ума вообще, игнорируя ценность обыкновенного невыдающегося житейского ума (а с ним и “обыкновенной” совести).... Между тем вполне мыслимы глупые интеллектуалы и умные люди без всяких интеллектуальных интересов, даже неграмотные” (“Вопросы литературы”, 2003,
№ 3). Именно негативные последствия этой путаницы — “ошибки многих поколений” — стали для Коржавина поводом его анализа.
Надеюсь, эти заметки — попытка взглянуть на строки Пушкина глазами генети-
ка — не будут восприняты как кощунство или некое посягательство на сложившиеся представления. Просто с позиции генетики приоткрываются новые грани в творчестве Пушкина, его очевидные художественные прозрения.
Опубликовано
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Свернуть