Серебряные нити

психологический и психоаналитический форум
Прямой эфир. Youtube
Чат переехал на ютуб

Текущее время: 28 мар 2024, 17:10

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 42 ]  1, 2, 3  След.
Автор Сообщение
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 09 окт 2015, 19:31 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
С Новым годом — светом — краем — кровом!
Первое письмо тебе на новом
— Недоразумение, что злачном —
(Злачном — жвачном) месте зычном, месте звучном
Как Эолова пустая башня.
Первое письмо тебе с вчерашней,
На которой без тебя изноюсь,
Родины, теперь уже — с одной из
Звезд… Закон отхода и отбоя,
По которому любимая — любою
И небывшею — из небывалой.
Рассказать как про твою узнала?
Не землетрясенье, не лавина.
Человек вошел — любой — (любимый —
Ты). — Прискорбнейшее из событий.
— В Новостях и Днях. — Статью дадите?
— Где? — В горах. (Окно в еловых ветках.
Простыня.) Не видите газет ведь?
Так статью? — Нет. — Но… — Прошу избавить.
Вслух: трудна. Внутрь: не христопродавец.
— В санатории. (В раю наемном.)
— День? — Вчера, позавчера, не помню.
В Альказаре будете? — Не буду.
Влух: семья. Внутрь: всё, но не Иуда.

С наступающим! (Рождался завтра!) —
Рассказать, что сделала узнав про…?
Тсс… Оговорилась. По привычке.
Жизнь и смерть давно беру в кавычки,
Как заведомо-пустые сплёты.
Ничего не сделала, но что-то
Сделалось, без тени и без эха
Делающее!
Теперь — как ехал?
Как рвалось и разорвалось как —
Сердце? Как на рысаках орловских,
От орлов, сказал, не отстающих,
Дух захватывало — или пуще?
Слаще? Ни высот тому, ни спусков
На орлах летал заправских русских —
Кто. Связь кровная у нас с тем светом:
На Руси бывал — тот свет на этом
Зрел. Налаженная перебежка!
Жизнь и смерть произношу с усмешкой,
Скрытою — своей ее коснешься!
Жизнь и смерть произношу со сноской,
Звездочкою (ночь, которой чаю:
Вместо мозгового полушарья —
Звездное!)
Не позабыть бы, друг мой,
Следующего: что если буквы
Русские пошли взамен немецких —
То не потому, что нынче, дескать,
Всё сойдет, что мертвый (нищий) всё съест —
Не сморгнет! — а потому, что тот свет,
Наш, — тринадцати, в Новодевичьем
Поняла: не без- а все’-язычен.

Вот и спрашиваю не без грусти:
Уж не спрашиваешь, как по-русски
— Nest?1 Единственная, и все гнезда
Покрывающая рифма: звезды.

Отвекаюсь? Но такой и вещи
Не найдется — от тебя отвлечься.
Каждый помысел, любой, Du Lieber,2
Слог в тебя ведет — о чем бы ни был
Толк (пусть русского родней немецкий
Мне, всех ангельский родней!) — как места
Несть, где нет тебя, нет есть: могила.
Всё как не было и всё как было.
— Неужели обо мне ничуть не? —
Окруженье, Райнер, самочувствье?
Настоятельно, всенепременно —
Первое видение вселенной
(Подразумевается, поэта
В оной) и последнее — планеты,
Раз только тебе и данной — в целом.
Не поэта с прахом, духа с телом,
(Обособить — оскорбить обоих)
А тебя с тобой, тебя с тобою ж,
— Быть Зевесовым не значит лучшим —
Кастора — тебя с тобой — Поллуксом,
Мрамора — тебя с тобою, травкой,
Не разлуку и не встречу — ставку
Очную: и встречу и разлуку
Первую.
На собственную руку
Как глядел (на след — на ней — чернильный)
Со своей столько-то (сколько?) мильной
Бесконечной ибо безначальной
Высоты над уровнем хрустальным
Средиземного — и прочих блюдец.
Все как не было и все как будет
И со мною за концом предместья.
Всё как не было и всё как есть уж
— Что списавшемуся до недельки
Лишней! — и куда ж еще глядеть-то,
Приоблокотясь на обод ложи,
С этого — как не на тот, с того же —
Как не на многострадальный этот.
В Беллевю живу. Из гнезд и веток
Городок. Переглянувшись с гидом:
Беллевю. Острог с прекрасным видом
На Париж — чертог химеры галльской —
На Париж — и на немножко дальше…
Приоблокотясь на алый обод,
Как тебе смешны (кому) «должно быть»,
(Мне ж) должны быть, с высоты без меры,
Наши Беллевю и Бельдеверы!
Перебрасываюсь. Частность. Срочность.
Новый Год в дверях. За что, с кем чокнусь
Через стол? Чем? Вместо пены — ваты
Клок. Зачем? Ну, бьет, — а при чем я тут?
Что мне делать в новогоднем шуме
С этой внутреннею рифмой: Райнер — умер.
Если ты, такое око — смерклось,
Значит жизнь, не жизнь есть, смерть не смерть есть,
Значит — тмимся, допойму при встрече! —
Нет ни жизни, нет ни смерти, — третье,
Новое. И за него (соломой
Застелив седьмой — двадцать шестому
Отходящему — какое счастье
Тобой кончиться, тобой начаться!)
Через стол, необозримый оком,
Буду чокаться с тобою тихим чоком
Сткла о сткло? Нет — не кабацким ихним:
Я о ты, слиясь дающих рифму:
Третье.
Через стол гляжу на крест твой:
Сколько мест — за’городных, и места
За’городом! и кому же машет
Как не нам — куст? Мест — именно наших
И ничьих других! Весь лист! Вся хвоя!
Мест твоих со мной (твоих с тобою).
(Что с тобою бы и на массовку —
Говорить?) что — мест! а месяцов-то!
А недель! А дождевых предместий
Без людей! А утр! А всего вместе
И не на’чатого соловьями!

Верно плохо вижу, ибо в яме,
Верно, лучше видишь, ибо свыше:
Ничего у нас с тобой не вышло.
До того, так чисто и так просто
Ничего, так по плечу и росту
Нам — что и перечислять не надо.
Ничего, кроме — не жди: из ряду
Выходящего (неправ из такта
Выходящий!) — а в какой бы, как бы
Ряд — вошедшего б?
Припев извечный:
Ничего хоть чем-нибудь на нечто
Что-нибудь — хоть издали бы — тень хоть
Тени! Ничего, что: час тот, день тот,
Дом тот — даже смертнику в колодках
Паматью дарованное: рот тот!
Или слишком разбирались в средствах?
Из всего того один лишь свет тот
Наш был, как мы сами только отсвет
Нас, — взамен всего сего — весь тот свет.

С незастроеннейшей из окраин —
С новым местом, Райнер, светом, Райнер!
С доказуемости мысом крайним —
С новым оком, Райнер, слухом, Райнер.

Всё тебе помехой
Было: страсть и друг.
С новым звуком, Эхо!
С новым эхом, Звук!

Сколько раз на школьном табурете:
Что за горы там? Какие реки?
Хороши ландшафты без туристов?
Не ошиблась, Райнер — рай — гористый,
Грозовой? Не притязаний вдовьих —
Не один ведь рай, над ним другой ведь
Рай? Террасами? Сужу по Татрам —
Рай не может не амфитеатром
Быть. (А занавес над кем-то спущен…)
Не ошиблась, Райнер, Бог — растущий
Баобаб? Не Золотой Людовик —
Не один ведь Бог? Над ним другой ведь
Бог?
Как пишется на новом месте?
Впрочем, есть ты — есть стих: сам и есть ты —
Стих! Как пишется в хорошей жисти
Без стола для локтя, лба для кисти
(Горсти)?
— Весточку, привычным шрифтом!
Райнер, радуешься новым рифмам?
Ибо правильно толкуя слово
Рифма — что’ — как не’ — целый ряд новых
Рифм — Смерть?
Не’куда: язык изучен.
Целый ряд значений и созвучий
Новых.
— До свиданья! До знакомства!
Свидимся — не знаю, но — споемся!
С мне-самой неведомой землею —
С целым морем, Райнер, целой мною!

Не разъехаться — черкни заране.
С новым звуконачертаньем, Райнер!

В небе — лестница, по ней с Дарами…
С новым рукоположеньем, Райнер!

— Чтоб не за’лили держу ладонью. —
Поверх Роны и поверх Rarogn’a,
Поверх явной и сплошной разлуки
Райнеру — Мариа — Рильке — в руки.

Bellevue, 7 февраля 1927


Читать дальше: http://www.tsvetayeva.com/big_poems/po_ ... z3o5a47deJ


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 09 окт 2015, 19:33 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
Иосиф Бродский. ОБ ОДНОМ СТИХОТВОРЕНИИ.

http://lib.ru/BRODSKIJ/tsvetaeva.txt

"Как это ни парадоксально и ни кощунственно, но в мертвом Рильке
Цветаева обрела то, к чему всякий поэт стремится: абсолютного слушателя.
Распространенное убеждение, что поэт всегда пишет для кого-то, справедливо
только наполовину и чревато многими недоразумениями. Лучше других на вопрос
"Для кого вы пишете?" ответил Игорь Стравинский: "Для себя и для
гипотетического alter ego". Сознательно или бессознательно всякий поэт на
протяжении своей карьеры занимается поисками идеального читателя, этого
alter ego, ибо поэт стремится не к признанию, но к пониманию. Еще
Баратынский утешал в письме Пушкина, говоря, что не следует особо
изумляться, "ежели гусары нас более не читают". Цветаева идет еще дальше и в
стихотворении "Тоска по родине" заявляет:

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично -- на каком
Непонимаемой быть встречным.

Подобное отношение к вещам неизбежно ведет к сужению круга, что далеко
не всегда означает повышение качества читателя. Литератор, однако, --
демократ по определению, и поэт всегда надеется на некоторую параллельность
процессов, происходящих в его творчестве и в сознании читателя. Но чем
дальше поэт заходит в своем развитии, тем -- невольно -- выше его требования
к аудитории -- и тем аудитория эта -- уже. Дело нередко кончается тем, что
читатель становится авторской проекцией, едва ли ни с одним из живых существ
не совпадающей. В таких случаях поэт обращается либо непосредственно к
ангелам, как Рильке в "Дуинезских элегиях", либо к другому поэту -- особенно
если тот мертв, -- как Цветаева к Рильке. В обоих случаях имеет место
монолог, и в обоих случаях он принимает абсолютный характер, ибо автор
адресует свои слова в небытие, в Хронос. "


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 09 окт 2015, 19:39 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
ПЕРЕПИСКА : М. ЦВЕТАЕВА - РИЛЬКЕ - Б. ПАСТЕРНАК.

http://www.imwerden.info/belousenko/boo ... _Pisma.htm

Начало письма :

ЦВЕТАЕВА — РИЛЬКЕ
Сен Жиль-сюр-Ви,

9 мая 1926



Райнер Мария Рильке!

Смею ли я так назвать Вас? Ведь Вы — воплощенная поэзия, должны знать, что уже само Ваше имя — стихотворение. Райнер Мария — это звучит по-церковному — по-детски — по-рыцарски. Ваше имя не рифмуется с современностью, — оно — из прошлого или будущего — издалека. Ваше имя хотело, чтоб Вы его выбрали. (Мы сами выбираем наши имена, случившееся — всегда лишь следствие.)

Ваше крещение было прологом к Вам всему, и священник, крестивший Вас, поистину не ведал, что творил.

------------------------

Вы не самый мой любимый поэт («самый любимый» — степень), Вы — явление природы, которое не может быть моим и которое не любишь, а ощущаешь всем существом, или (еще не все!) Вы — воплощенная пятая стихия: сама поэзия, или (еще не все) Вы — то, из чего рождается поэзия и что больше ее самой — Вас.

Речь идет не о человеке-Рильке (человек — то, на что мы осуждены!), — а о духе-Рильке, который еще больше поэта и который, собственно, и называется для меня Рильке — Рильке из послезавтра.

Вы должны взглянуть на себя моими глазами: охватить себя их охватом, когда я смотрю на Вас, охватить себя — во всю даль и ширь.

Что после Вас остается делать поэту? Можно преодолеть мастера (например, Гёте), но преодолеть Вас — означает (означало

бы) преодолеть поэзию. Поэт — тот, кто преодолевает (должен преодолеть) жизнь.

Вы — неодолимая задача для будущих поэтов. Поэт, что придет после Вас, должен быть Вами, т. е. Вы должны еще раз родиться.


И еще :
Чего я от тебя хочу, Райнер? Ничего. Всего. Чтобы ты позволил мне каждый миг моей жизни подымать на тебя взгляд — как на гору, которая меня охраняет (словно каменный ангел-хранитель!).Пока я тебя не знала, я могла и так, теперь, когда я знаю тебя, — мне нужно позволение.

Ибо душа моя хорошо воспитана.

http://www.tsvetayeva.com/letters/let_rajner_7


Последний раз редактировалось Людмила 09 окт 2015, 20:09, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 09 окт 2015, 20:06 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
СТИХИ Р.М. РИЛЬКЕ.

http://www.netslova.ru/rilke/stihi.html

Песнь ЛЮБВИ.
https://www.youtube.com/watch?v=rxygoA1o890


Вот Его - Рильке - ГОРА для МЦ. Дуинские элегиии

http://www.poezia.ru/article.php?sid=54805

Р.М. РИЛЬКЕ посвятил ЭЛЕГИЮ и М. И. Цветаевой.

[b]Элегия


(Марине Цветаевой-Эфрон)

О растворенье в мирах, Марина, падучие звезды!
Мы ничего не умножим, куда б ни упали, какой бы
новой звездой! В мирозданье давно уж подсчитан итог.
Но и уменьшить не может уход наш священную цифру:
вспыхни, пади, — все равно ты вернешься в начало начал.

Стало быть, все — лишь игра, повторенье, врашенье по кругу,
лишь суета, безымянность, бездомность, мираж?
Волны, Марина, мы море! Звезды, Марина, мы небо!
Тысячу раз мы земля, мы весна, Марина, мы песня,
радостный льющийся гром жаворонка в вышине.
Мы начинаем, как он, — осанной, но темная тяжесть
голос наш клонит к земле и в плач обращает наш гимн.
Плач... Разве гимну не младший он брат — но склоненный?
Боги земли — они тоже хотят наших гимнов, Марина.
Боги, как дети, невинны и любят, когда мы их хвалим.
Нежность, Марина, — раздарим себя в похвалах.

Что назовем мы своим? Прикоснемся дрожащей рукою
к хрупкому горлу цветка. Мне пришлось это видеть на Ниле.
Как спускаются ангелы и отмечают крестами двери невинных,
так и мы — прикасаемся только к вещам: вот эту не троньте.
Ах, как мы слабы, Марина, отрешены — даже в самых
чистых движеньях души. Прикоснуться, пометить — не больше.
Но этот робкий порыв, когда одному из нас станет
невмоготу, когда он возжаждет деянья, —
жест этот мстит за себя — он смертелен. И всем нам известна
эта смертельная сила: ее сокровенность и нежность,
и неземной ее дар — наделять нас, смертных, бессмертьем.

Небытие... Припомни, Марина, как часто
воля слепая влекла нас сквозь ледяное преддверье
новых рождений... Влекла — нас! Влекла воплощенное зренье,
взгляд из-под тысячи век. Всего человечьего рода
сердце, что вложено в нас. И как перелетные птицы,
слепо тянулись мы к дальней невидимой цели.

Только нельзя, Марина, влюбленным так много
знать о крушеньях. Влюбленных неведенье — свято.
Пусть их надгробья умнеют, и вспоминают под темной
сенью рыдающих крон, и разбираются в прошлом.
Рушатся только их склепы; они же гибки, как лозы,
их даже сильно согнуть значит сделать роскошный венок.
Легкие лозы на майском ветру! Неподвластны
истине горького «Вечно», в которой живешь ты и дышишь.
(Как я тебя понимаю, о женский цветок на том же
неопалимом кусте! Как хочу раствориться в дыханье
ветра ночного и с ним долететь до тебя!)
Каждый из нас, уверяли боги, — лишь половина.
Мы ж налились дополна, как полумесяца рог.
Но и когда на ущербе, когда на исходе, —
цельность сберечь нашу может лишь он — одинокий,
гордый и горестный путь над бессонной землею.

1926

Не поленитесь, посмотрите Ю-тьюб :
https://www.youtube.com/watch?v=P83UhWgdbZQ


Последний раз редактировалось Людмила 10 окт 2015, 10:35, всего редактировалось 7 раз(а).

Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 09 окт 2015, 20:08 
Не в сети

Зарегистрирован: 06 ноя 2014, 18:10
Сообщения: 2728
Откуда: Новосибирск
Фрау Людмила, @->-- ...Значит,так-непременно надо почитать дальше,хотя и чуть позже,выцепив в графике время между двумя книжками.
Причёска Марины Цветаевой мне не нравится,а вот про стихи такого сказать не могу,они мне любопытны.Был случай,году в 2007--да,в ноябре 2007,в гостях--ушла от компании в угол с книжкой,как обычно))),так вот--с её книжкой.Дочитать не успела,а взять--не позволили.Может,и к лучшему--жизнь нас всё равно разлучила.
А тут--вроде второго или третьего уже шанса;до конца недели почитаю.Тем более,что настроение "Новогоднего" мне понятно.Но я,в отличие от Цветаевой,к уже умершему писателю пристаю с глупостями ))).Однако--это детали,к теме отношения не имеющие.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 09 окт 2015, 22:38 
Не в сети
Почётный участник форума
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 08:39
Сообщения: 20159
Откуда: Москва
Эссе И.Бродского о "Новогоднем" М.Цветаевой - прекрасно!
Язык эссе изумителен. Чёток и в тоже время утончён.
Недаром ему Нобелевскую как эссеисту присудили.
Людмила, благодарю за возможность познакомиться с Бродским-эссеистом.

_________________
Право, приятно,
Когда развернёшь наугад
Древнюю книгу
И в сочетаниях слов
Душу родную найдёшь.

Сегэн Госабуро /Татибана Акэми/


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 10 окт 2015, 18:44 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 17 авг 2012, 18:07
Сообщения: 5118
я не знаю сколько здесь правды, а сколько вымысла, но после прочтения этой статьи многие стихи Цветаевой, раскрываются шире...



Две души Марины Цветаевой

"Двоякость, двойственность, двоедушие, двуличие – каких только имен не пытались дать тому загадочному и странному, что временами проявляется в каждом из нас…А более всего проявляется в зодиакальном знаке Весов, странном, единственно – неодушевленном знаке из двенадцати. Добро и зло, тьма и свет, круг и угол, вперед и назад – все это сплелось воедино в таинственном весовском (бесовском?) сердце Марины Цветаевой.
О, как неслучайна несхожесть словесных портретов, оставленных ее современниками! «Глаза имела серые, оловянные», - пишет один; «глаза ее были прекрасного ярко-зеленого цвета», - опровергает другая. «Роста была высокого», - вспоминает знакомый; «сама была маленькая, хрупкая», - уточняет другой. «Прекрасной формы руки», - романтически пишет приятель-писатель; «Руки грубые, корявые, с грязными ногтями», - безжалостно утверждает известный литератор. Как это похоже на словесные портреты … Воланда, составленные очевидцами для московской милиции!
Может быть, забыли, запамятовали очевидцы «профиль горбоносый, и лоб в апофеозе папиросы», восполнив упущения памяти невольным сочинительством? Но удивительно и теперь смотреть на портрет работы Магды Нахман или Вышеславцева, на старые фотографии, любительские и художественные снимки – так велико ощущение, что перед нами совершенно разные люди, лишь косвенно, как дальние-дальние родственники, напоминающие друг друга. Пухлощекая девушка в пенсне рядом с тонким брюнетом; широко открывшая прекрасные глаза загадочная красавица; орлиноносая худая женщина с папиросой; седая смешная и жалкая старуха в грошовых бусах, с дурно сделанным перманентом на жидких седых волосах…
Едва ли найдется в России другой поэт, чья жизнь так пронизана мистикой. Незримый, невидимый, но так мощно ощущаемый мир с младенчества вошел в дни Марины. «Я хочу умереть, не потому, что здесь – плохо, а потому, что там – хорошо», - так сформулировала сама Цветаева свою вечную тоску по иному бытию, по дивным просторам астрального мира, где душа может оставаться крылатой вечно, не зная преград и барьеров…
И стихи свои Марина черпала именно оттуда, из закрытого для других, невидимого источника, оттуда, где «огнь – синь». «Я боюсь своих стихов», - признавалась Цветаева в одном из писем. – Стихи – сбываются». Еще бы не сбываться им, рожденным в том же мире, что и пророчества Сивиллы. Неслучайно образы пророчества и пророчицы прочнее всего вошли в творчество поэта. От уличного гадания до сивиллиных трагедийных предвидений – все было близко поэту.
Сама Цветаева придавала гаданиям очень большое значение. «Линий – мало. Мало – талану», - слышала она от цыганки с темным янтарем на груди в начале революции. «Он болен и в больнице», - лепетала по-французски старушка-гадалка, глядя в темные от вре-мени карты на берегу Средиземного моря. Романтическая страсть Марины того времени, молодой поэт Анатолий Штейгер, действительно перенес тяжкую операцию и был в санатории… Решившись переехать в СССР, где всю ее семью ждала гибель, Марина просила свою знакомую найти …хорошую гадалку, которая ответила бы на ее вопросы касательно переезда… Судя по тому, что никаких упоминаний о гадалке более нет, Марина приняла решение сама.
Когда не было рядом гадалки, были сны-знаки, которые Цветаева записывала в тетради наравне со стихотворениями. Наиболее жуткий сон-пророчество приснился ей накануне ужасных потерь и утрат: последовательно верблюд, лошадь, лев встречаются ей на узкой каменистой тропе, словно предвестники испытаний. Молитвой она минует страшных сновиденных тварей; но они неминуемы в жизни материальной, земной…
«Оказывается, мы с вами оба под знаком Сатурна», - сообщает Марина Цветаева своему юному адресату поэту Николаю Гронскому . «Он любил меня - первую, я его – последним», - так описывает Марина Цветаева свои отношения с восемнадцатилетним юношей, автором немного тяжеловесных, «державинских» стихов. Судьба Гронского, как и многих других цветаевских увлечений, была трагична: в молодом возрасте он погиб под поездом парижского метро. Марину Цветаеву так и тянуло к обреченным душам, к изможденным телам. Она словно чуяла дыхание смерти, еще незаметное для окружающих…
Цветаева посещала лекции духовидца доктора Швейцера. Доктор ездил с лекциями по всему миру, рассказывая о новой жизни, ожидающей нас после физической кончины. Он собирал огромные залы; время – конец двадцатых, начало тридцатых, Париж, эмиграция, предчувствие конца мира. Шестая часть суши бредит мировой революцией; то и дело вспыхивают восстания и бунты рабочих; медленно, но верно начинает формироваться «коричневая чума» - фашизм. Безработица, бескормица, безысходность. Когда и говорить о смерти и воскрешении, как не в эти «последние времена». Огромное количество людей уже пережило ментальную гибель: погибла Родина, власть, положение, деньги, образование, будущее детей… Как жадно вслушивались нищие великие литераторы и князья- таксисты в туманные и прекрасные речи доктора! Комкали кружевные, пожелтевшие от множества стирок, платочки бывшие фрейлины Ее Императорского Величества, промышляющие нынче продаже пирожков и котлет; утирали невольно сорвавшуюся слезу полуголодные офицеры, работающие на заводах и фабриках . В общем зале, битком набитом жаждущими утешения людьми, сидела и великая поэтесса. После лекции слушатели засыпали доктора вопросами; каждый хотел получить малую толику надежды лично для себя. Как хотела и она спросить что-то и для себя, про себя! Но – увидела, как устал, утомился под наплывом чужих вопросов и просьб доктор… С великолепной, царственной деликатностью отошла в сторону. Но- была замечена уникальным духовидцем; отмечена краткой его фразой… Единственное, что услышала от него: загадочнейший и прямейший ответ – намек: «До нового свидания»… До свидания в новом мире, среди новой крылатой реальности. Именно так истолковала Марина Цветаева короткую фразу доктора, произнесенную с мягкой и странной улыбкой.
То же фактически ответил ей и Райнер-Мария Рильке в своей элегии. Переписку с Рильке Цветаева начала благодаря Борису Пастернаку. Так, заочно, они переписывались и общались общением не слов, а душ: находящийся в Советской России Пастернак, тяжело больной, умирающий уже гениальный австриец Рильке и русская эмигрантка Цветаева, живущая в Париже… Австрийский поэт-мистик ( а какой из поэтов не-мистик?), уходя уже в другой мир, будучи на пороге смерти, посвятил ей одну из своих глубоко философичных элегий. После его смерти Цветаева написала ему письмо, будто живому; она была уверена, что он может слышать и воспринимать, может быть, куда лучше и яснее, чем здесь, в земном мире. В «Поэме воздуха» Цветаева задолго до доктора Моуди и намного после буддийской и египетской «Книг мертвых» описала посмертный полет души, вплоть до освобождения от земных оков. «Марина ушла в заумь», - даже Анна Ахматова не поняла мистического смысла поэмы. «Она пыталась описать то, что чувствует после крепкого черного кофе, когда ложится спать», - наивно объясняет родная сестра Ася, когда-то близкая по духу, как близнец. И она не поняла, настолько поэма опередила свое время, как пишут критики. Не опередила, скажем мы, а настолько оказалась вне-времени, там, где окажемся и все мы… Поразительны совпадения с «книгами мертвых» и показаниями переживших клиническую смерть людей; Цветаева описывает ощущения души, «эфирного тела» при преодолении семи воздухов, семи небес, через которые необходимо подняться, чтобы, наконец, преодолеть косность всего земного, обретя бессмертие и невесомость…
Письма к мертвым занимали большое место в творчестве Марины Цветаевой. Для нее часто окончание физического бытия человека становилось началом его нового бытия. Письмо Петру Эфрону, брату мужа, умершему от туберкулеза; воспоминания о Белом, Волошине, Сонечке Голлидей (примечательно, что о Сонечке Цветаева принялась писать, не зная о ее смерти в СССР ). Воспоминания о погибшем под поездом метро Николае Гронском. И – детское мистическое общение с умершей Олечкой Иловайской, чье присутствие так ясно ощущала маленькая Марина… Страсть к мертвым; любовь к мертвым; страсть к Смерти, которая есть ничто иное, как ворота в иной великолепный мир, куда нас уносит всадник на красном коне – еще один образ ее стихов.
Марина Цветаева предвидела и предчувствовала смерть тех, к кому и обращалась в стихотворном порыве. Самое ее появление на свет произошло в доме, где уже царствовала Смерть-повелительница . Много трагических событий произошло в стенах шоколадно-коричневого домика, под сенью огромного серебристого тополя, в тихом переулке Москвы. Отец Марины, профессор Цветаев, женился на ее молодой и богатой матери, став вдовцом, похоронив недавно предшественницу – молодую и богатую Варвару Дмитриевну Иловайскую, дочь известного историка. Двое детей от первого брака остались сиротами. А портрет умершей красавицы украсил вскоре гостиную дома, вызывая ревность новой супруги… Мать Марины, М.А.Мейн, тоже прожила недолгую жизнь. Когда девочке было четырнадцать, мать скончалась от чахотки. И профессор повесил в гостиной новый портрет. Изображение покойной супруги … в гробу. Зачем образованный и добрый профессор Цветаев украсил свою гостиную столь жутким изображением – загадка. Этот портрет в голодном девятнадцатом году Марина поменяла на пшено; рама была хороша. Однако торговец заподозрил неладное, все хотел выковырять из золоченого багета «страшного мужика», за которого принял восковой лик покойницы…

Представить трудно, как страшно, как тяжело каждый день лицезреть художественное изображение мертвой матери в гробу… Профессор был очень религиозен, однако поступок его вряд ли сочетается с канонами верующего человека.
Да и Мария Мейн, мать Марины, питала странную страсть к медицине. Туберкулезом она заразилась во время ампутации туберкулезной конечности, ассистируя хирургу. Сама она не была врачом, но любила присутствовать на операциях и в тот роковой для себя день держала ногу больного, которую отпиливал доктор. Трудно представить себе женщину, отлично обеспеченную, богатую, молодую, музыкальную, которая по доброй воле отправлялась на жуткие операции, чтобы под скрежет ампутационной пилы удерживать и без того привязанную ногу несчастного пациента. Рискну предположить, что нечто темное привлекало мать Марины к подобным зрелищам и участию в них. Назвать это обычным увлечением скучающей богачки очень, очень трудно. Характер у матери Марины был тяжелым, неласковым. Она сразу стала конфликтовать с семилетней падчерицей Лерой, да и собственных дочерей не очень ласкала. Страшным проступком было просить колбасу, с вожделением смотреть на пирожные, вообще – желать каких-то примитивных, мирских благ. И это – в богатом профессорском семействе, при огромном состоянии… Мать Марины не признавала религии и перед смертью приказала прогнать священника, который пришел ее исповедовать.
Вообще, странная, душная атмосфера царила в шоколадно-коричневом особнячке в Трехпрудном переулке. Каждый жил своей жизнью. Юношеские стихи Марины Цветаевой очень подробно передают обстановку за обеденным столом, где нет ни тепла, ни уюта. И над обеденным столом – покойницы, одна в бальном платье, другая – в дубовом гробу.
Куда уходит душа после краткого земного пребывания? Куда мы возвращаемся после страданий и страстей? Что остается от милого лица и знакомой фигуры, растаявших и истлевших? Все эти вопросы рано стала задавать себе Марина.
« И все они умерли, умерли, умерли», - эти слова Тургенева Марина Цветаева поставила эпиграфом к одному из своих произведений. Умерли прекрасные, молодые, романтичные Олечка и Сережа Иловайские, брат и сестра умершей первой жены профессора. Умерли страшно, от чахотки… Умерла мать, оказывавшая громадное влияние на детство и отрочество Марины. Умер брат мужа, молодой Петр Эфрон, в которого Марина страстно влюбилась незадолго до его гибели, опять же от чахотки. Родители Петра и Сергея тоже умерли… Умер сын сестры Аси, умер ее второй муж. Умерла дочка самой Марины, Ирина… «И все они умерли, умерли, умерли…».Жизнь Марины Цветаевой так тесно переплеталась с трагическими утратами и потерями, которые начались еще до ее появления на свет, что тема Смерти стала центральной в ее произведениях.
Верующий человек черпает утешение в будущей встрече, там, «где нет ни печали, ни воздыхания». Марина Цветаева искала не утешения, а объяснения самой загадочной из загадок, входа в ворота Аида, где пребывают ушедшие души. Религия мало ее привлекала. В подростковом возрасте Марина вставила в киот портрет Наполеона, на которого готова была – молиться. Когда рассерженный отец попытался убрать Наполеона из киота с пра-вославными иконами, Марина в ярости бросилась на отца с тяжелым подсвечником в руке. Нет, не было смирения и терпения в ее душе! Признавая существование иного, Горнего мира, она пыталась попасть туда с помощью гениальных прозрений своих стихов, считая себя – медиумом между земным миром и астральными высотами. Расстроенный отец сказал дочери знаменательную пророческую фразу:
- Кто ни во что не верит, тот теряет присутствие духа и часто в трудную минуту кончает с собой.
… Именно так завершила свой земной путь Цветаева.
Антагонист Смерти – Любовь. Ее так страстно, так отчаянно звала и ждала Марина; только Любовь могла изменить трагический мир, окружавший поэта. И любовь пришла.
… На берегу моря, в Коктебеле, в гостях у поэта Волошина, юная Марина встретила прекрасного Сергея Эфрона. Лазурные волны ласкали песок, рассыпаясь тонким кружевом, огромное синее небо простиралось от горизонта к горизонту. У кромки воды Марина искала камушки, выброшенные морем. И Сергей стал помогать ей. Марина загадала: если юноша найдет ее самый любимый камень, она выйдет за него замуж. И тут же черноволосый красавец с огромными, цвета моря, глазами, нашел и подал ей сердолик, да не простой, а старинную генуэзскую бусину… Этот сердолик Марина хранила до самой смерти.
В стихах Марина предвидела и горестный конец обоих: «так вдвоем и канем в ночь; одноколыбельники». Погибли оба с небольшой разницей во времени в одном и том же роковом сорок первом году. Цветаева повесилась в Елабуге, в эвакуации; Сергей Эфрон был расстрелян в подвалах Лубянки.
Большое значение Цветаева придавала своему звездному знаку – двойственным Весам. Гостиница, где прощаются Генриетта и Казанова – «Весы», звездный дом самой Марины. Она и сама хотела в юности «гадать по звездам в темной башне». Но ей выпало ремесло еще более мистическое и загадочное – творчество, Поэзия.
И как странно окружали ее «одноколыбельники» - Весы. Ведь родная сестра, Ася, и муж – Сергей Эфрон родились именно под этим знаком. И судьбы всех троих оказались так же странно-похожи: удивительное детство вундеркиндов, трагическое отрочество, блаженная юность, тяжелая зрелость и ужасная – нет, не старость, Судьба, которая по словам поэта Арсения Тарковского, последнего увлечения Цветаевой, «кралась за ними следом, как сумасшедший с бритвою в руке»…
Стихи сбывались. Это пугало Марину, мучило ее; но события происходили именно так, как они были описаны заранее. Недаром в ранней юности она молила Бога: «Ты дал мне детство – лучше сказки, так дай мне смерть – в семнадцать лет». Сорок девять лет прожила на земле Марина Цветаева.
Не все пророчества были страшными; не все стихи – сбывались. Марина описала в стихах своего сына, красавца и героя, которого – не было. Первого февраля двадцать пятого года, в чешской деревне, у нее родился именно тот сын, который был описан когда-то: кудрявый, крепкий, похожий на римского императора Георгий. Марина придала громадное значение обстоятельствам его рождения: ровно в полдень воскресного дня, в пламени вспыхнувшего по неосторожности спирта, в метель… «Он будет понимать язык животных и птиц», - уверяла счастливая мать. По старинным немецким поверьям, этим даром наделяются дети, рожденные в полдень воскресного дня, «солнечные дети». Со всей страстью мать принялась «наколдовывать» сыну счастливую судьбу… Однако пророчества не зависят от наших желаний, в том-то и трагедия Сивиллы, которая может лишь тогда верно предсказывать, когда в точности передает неземные голоса и вести богов…
Удивительно: как только Марина проникалась к кому-то искренним сочувствием и пыталась писать «хорошие» пророчества, она моментально ошибалась, а стихи получались … просто стихами. Когда же поэт писал то, что пришло само, строки сплетались в пророчество, мрачное и страшное, но абсолютно верное. « У вас еще будет сын!» - обещала Марина своей подруге, Ариадне Берг, потерявшей дочь-подростка. Марина Цветаева изо всех сил желала этого; нет, сын не родился, замуж несчастная Ариадна так и не вышла. Сама того не ведая, Марина пыталась нарушить главную заповедь медиума: никаких личных чувств, желаний, страстей… Поэт – посредник между богами и людьми, не случайно ведь в давние времена пророчествовали стихами, а поэты были магами.
С Ариадной Берг, своей последней подругой на чужбине, Марина Цветаева свершила обмен. На первый взгляд, обычный женский обмен – кольцо на ожерелье. Серебряное кольцо в виде лягушки невероятно понравилось Марине; она отдала Ариадне Берг ожерелье из ляпис-лазури, которое возила с собой через всю Чехию и Францию, со времен своей юности в России. Цветаева вообще любила серебро; пальцы ее были унизаны серебряными кольцами, на руках были старинные браслеты, найденные еще в курганных захоронениях. В знак любви и привязанности она часто дарила серебряные перстни со своей руки. Серебро притягивало ее, манило, царствовало в ее душе. Однако роковая мена произошла на пороге страшных событий, цепи катастроф, которые погубили семью Цветаевой и ее саму.
Пронзительно-синяя, как коктебельское небо, ляпис-лазурь была талисманом Марины, ее звездного знака – Весов. Старинное, в два ряда ожерелье, сохраняло и охраняло ранимую душу поэта, веселило сердце и давало надежду. Серебряная лягушка недаром быстро облупилась, потеряла зеленую эмаль. Талисман был отдан зря, за пустяк, за эмалированную широкоротую жабку, насмешливо улыбавшуюся новой хозяйке. Недаром кольцо так долго не шло в руки; оно принадлежало брату приятельницы, Марине долго пришлось писать, просить, ждать ответа. Словно невидимые силы уговаривали ее отказаться от ненужного, мистического обмена…Но Марина с детства привыкла отдавать самое дорогое и ценное за то, что случайно «легло на душу» в какой-то момент. Легко расставаясь с вещами, она легко рассталась с вещью старинной, теплой, защитной, преданно охранявшей владелицу на протяжении десятилетий.
Итак, сердолик, подаренный будущим мужем; синяя ляпис-лазурь; и, конечно, бирюза, которой древние авторы приписывали свойство охранять владельца от неразделенной любви. Бирюза на перстнях и браслетах сопровождала Марину Цветаеву всю жизнь. Но от несчастной любви не уберегла.
Впрочем, может быть, к лучшему? Ведь именно благодаря любви к Константину Родзевичу были созданы лучше поэмы и стихи Цветаевой. Это была любовь-страсть, любовь-судьба. А судьбоносные любови счастливыми не бывают…
В Чехии Цветаева познакомилась с авантюристом, красавцем, умницей и любителем женщин – Константином Болеславовичем Родзевичем. Вспыхнула в душе поэта великая любовь, полились великие стихи… Однако Родзевич женился на другой. И вместе с болью и страданием полились стихи еще лучше прежних! Достоевский сказал: «Человек творит, когда ему больно». И боль поэта в день расставания, на мосту в пражском тумане, над медленно текущими водами Влтавы, превратилась в одно из прекраснейших стихотворных произведений: «Поэму конца».
Родзевич тоже был странным персонажем: двойной агент, то коммунист, то шпион, вербующий бывших офицеров на испанскую войну, попавший в концлагерь, сотрудни-чавший с НКВД, умерший во Франции в доме для престарелых… Он сыграл роковую роль в судьбе мужа Цветаевой, с которым дружил. Они вместе стали работать на НКВД. В итоге Эфрон вернулся в СССР и погиб; Родзевич прошел через все круги ада и уцелел, на родину так и не вернувшись. Марина Цветаева пересказывает жуткую историю, рассказанную ей ее героем, ее Авантюристом: когда умерла его любовница, он не пришел к ней в больницу. Несчастная завещала Родзевичу единственную драгоценность, которой обладала – роскошную косу. Дар покойницы Родзевич схватил жадно, «как дикарь», по выражению Цветаевой. И прибил гвоздиками к стене своей бедной комнаты, словно охот-ничий трофей. Эту косу Марина своими глазами видела у него. Но тем-то и страшна любовь, что, ясно видя пороки и низость объекта, мы не можем противиться чувству, захлестнувшему наше сердце. С невероятной психологической проницательностью Цветаева писала о «великой низости любви»… На свадьбу она подарила невесте Родзевича свадебное платье.
Несмотря на увлечения и страстные чувства, Марина так и не оставила Сергея Эфрона, последовав за ним сначала в Чехию, потом – в СССР. Их отношения были невероятно сложными, трагичными, но ведь и людьми они были непростыми. Сергея Эфрона роднила с Мариной не только дата рождения и любовь к литературе. У его семьи тоже была страшная история.
Мать Сергея была потомственной дворянкой с древней фамилией Дурново. С ранних лет романтическая девушка увлеклась революцией, особенно – террором. Она познакомилась с Яковом Эфроном, отцом Сергея, на одной из революционных сходок. Яков тоже был страстным революционером, прославившимся своим героизмом: он убил провокатора, лично, своими руками. Как странно повторилась ситуация спустя много лет: Сергей Эфрон принял участие в убийстве Игнатия Рейса, действуя по заданию НКВД.
Действительно, разговоры о карме и духовной наследственности имеют под собой прочное основание. Нарушившие заповедь «не убий», отец и сын перенесли страшные несчастья. У родителей Сергея умирали дети и внуки; единственный наследник фамилии, Георгий, сын Марины и Сергея, погиб на войне в девятнадцать лет. Род пресекся. Трагически погиб любимец матери Сергея, Котик; она тут же покончила с собой. Почти сразу умер и сам Яков Эфрон. Убийство, совершенное Сергеем Эфроном, дало горькие плоды практически сразу: гибель его лично и всей семьи.
Марина чуяла обреченность Сергея, но только в стихах. Наяву она искренне верила в его прожекты, связанные то с изданием журнала, то с обучением профессии кинооператора. Теперь кажется, что в жизни семьи существовало два плана: явный, с двумя литераторами-романтиками, тщетно пытающимися свести концы с концами и живущими где-то в поэтических эмпиреях, ничего не смыслящими в мирских делах. И тайный – агент НКВД, преспокойно вербующий даже добрых знакомых, которые кормят и привечают его; практичная меркантильная дама, которая пишет незнакомым людям нахальные письма с просьбами прислать денег, смеется над теми, кто ее поддерживает, клевещет на тех, кто оказывает ей помощь…
В семье Цветаевой существовала странная игра. Был «этот» Сергей Яковлевич, тихий, интеллигентный, бесконечно-добрый, и «тот» - страшный, загадочный, способный на все; и на жестокую шутку, и на отвратительную выходку по отношению к кому-то из добрых знакомых. Литератор и романтик Сережа Эфрон и агент НКВД, участник убийства Игнатия Рейсса, вербовщик и шпион Сергей Эфрон. Когда узнавалось о плохих или странных поступках, совершенных Эфроном, говорилось так: «Это сделал «тот» Сергей Яковлевич». Сама Марина Цветаева тоже играла две роли на сцене судьбы. Великая умнейшая поэтесса, человек огромных душевных порывов и мистической просветленности; она совершала некоторые гадкие поступки просто так, «из гнусности», как она сама объясняла.
Есть события и факты, которые крайне неохотно вспоминают биографы Цветаевой, восхищенные ее стихами. Объяснить их трудно, поэтому составители биографии стремятся меньше говорить о страшных и чудовищных поступках Марины, необъяснимых с точки зрения правил человеческого общения, морали, нравственности. Сводная сестра Лера упоминает, что в подростковом возрасте Марина пристрастилась к рябиновой настойке. Спрятавшись на чердаке, чтобы не идти в ненавистную гимназию, Марина выпивала и писала свой перевод трагедии Ростана «Орленок». Допив бутылку, она выбрасывала ее во двор, совершенно не заботясь о том, что может попасть кому-нибудь по голове. Факт скорее забавный. Но вслед за этим сестра пишет о том, как Марина заложила в ломбард ее вещи, когда потребовались деньги… Это отношение к чужой собственности прослеживается на протяжении всей жизни Марины Цветаевой. К сожалению, она …крала вещи. «Она могла что-нибудь … схватить, понравившееся ей», - робко намекает одна из ее современниц. Цветаева сама записывала свои «покражи в комиссариате»; упоминала, что крала хлеб для голодных детей у друзей, пригласивших ее к столу. Продала мебель, которую поставили ей на хранение друзья сводного брата Андрея. К сожалению, воровала и Аля, дочь Марины. «Два порока моего детства: ложь и воровство», - пишет она Пастернаку из очередной ссылки. Несчастную девочку взяли погостить в семейство писателя Зайцева. Через некоторое время обнаружилось, что Аля банально ворует… Когда с ней попытались мягко поговорить, дочь Цветаевой сказала страшную фразу:
- Как вы не понимаете, что я не могу терпеть добра!
Сколько же надо было вынести ребенку, чтобы так ответить! И вспоминаются связанные за спиной руки – так поступала Марина, чтобы было удобнее кормить дочку. И крысы под кроватью. И громадная, не по росту, метла, с которой девочка не расставалась в России, Чехии и Франции. И вязанные шапочки, по пять франков за штуку, которые вязала Аля, чтобы прокормить своих родителей. Да и воровство самой Марины, которое не только не скрывалось, но и демонстративно оправдывалось. «Я сделала это из гнусности», - объясняла Марина, когда ее уличали в чем-то непри-ятном. Читай – из любви ко злу. А зло – воплощение того самого «Мышатого», Черта, похожего на дога, который общался с нею еще в детстве. Именно тогда начала развиваться вторая личность Марины. Девочка видела серого, гладкого словно породистый пес, Дьявола. Он кажется ей безумно привлекательным. Ему ничего не надо от Марины, кроме самой малости – души! И душа ребенка безраздельно принадлежит сначала – Черту, потом – разбойнику Пугачеву, потом – поставленному в киот с иконами Наполеону… Недаром, ох, недаром маленькая девочка бросается с кулаками на добрую нянюшку после гибели игрушечного чертика, «вербного черта»! Пройдет несколько лет, и подросшая Марина бросится с тяжелым подсвечником на доброго старика-отца, попытавшегося убрать портрет Наполеона…
Цветаева полюбила Черта, как Маруся в ее поэме «Молодец» полюбила вурдалака, в конце концов погубившего ее. Марусей в детстве звали саму Цветаеву. В сказке девушка знакомится с красивым молодцем, проследив за которым, узнает его истинную сущность. Молодец – вурдалак, вампир, который питается покойниками на кладбище. Вурдалак губит мать Маруси; убивает ее брата; сам умоляет девушку отказаться от себя… Но Маруся упорно отказывается признаться, что знает настоящую сущность своего возлюбленного, отказывается сказать заветное слово. Похоронив мать и брата, она гибнет сама. Даже чудесное воскрешение Маруси и рождение ею ребенка от доброго барина не меняет ее отношения к любимому чудовищу: прямо из церкви она улетает в дьявольским созданием в геенну огненную: «Домой, в огнь-синь», бросая новорожденного ребенка… По признанию самой Цветаевой, ей было «сладко» писать эту страшную, психоаналитическую вещь, которая раскрывает ее подсознание, ее «вторую душу». Вот эта безоглядная любовь ко Злу, к «гнусности» ( а что может быть гнуснее вурдалака, «грызущего упокойника»?), стала питательной почвой для произрастания «второй Марины», о существовании которой многие поклонники ее стихов даже не догадываются.
В голодные годы Марина сдала в Кунцевский приют своих дочерей. Кормить детей ей было тяжело: со службы она ушла, так как ей было скучно, неинтересно, бессмысленно переписывать глупые бумаги… Детей она сдала в приют, написав заявление, что это – чужие дети, которых она нашла под дверью. Иначе при живой матери девочек в приют бы не взяли. Может быть, спасли бы им жизнь. В приюте старшая, Аля, тяжело заболела, а младшая, Ирина, умерла с голоду. «Впрочем, так лучше», - писали друг другу знакомые, хорошо знавшие Марину. Ведь ребенок не видел ничего, кроме побоев и голода. Марина уходила на поэтические посиделки, привязав двухлетнюю Ирину за ногу к кровати в темной комнате. Под кроватью жили крысы… Привязывать ребенка Марина стала после того, как девочка наелась всякой гадости из помойного ведра…
На похороны дочери Марина не пошла.
В смерти дочери Цветаева обвинила сестер мужа, которые помогали ей, чем могли. Долгое время Сергей Эфрон не общался с сестрами, считая их виновными в гибели Ирины…
И в то же время – вот она, двойственность! Марина искренне любила Лилю Эфрон, сестру Сергея, называя ее «солнцем нашей семьи». Именно у тяжело больной Лили, в крошечной комнатушке в Мерзляковском переулке, Марина с сыном будут спасаться в самые страшные годы возвращения в СССР, после ареста Сергея и Али.
Марина любила и самого Сергея. Как много прекрасных стихов посвящено ему! Герой, романтик, святой Георгий – таким встает он со страниц ее произведений. «Такие, в роковые времена, слагают стансы и идут – на плаху!» - писала она о муже. И в то же время – Марина увлекалась каждым мало-мальски интересным мужчиной, появлявшемся в ее жизни, причиняя Сергею страдания. Да и сам Сергей, любя Марину, с «весовской» двойственностью увлекался другими дамами и не делал почти ничего, чтобы облегчить жизнь семьи, заработать деньги, предпочитая то учиться на филолога (!), то – на кинематографиста (!), то – издавать заведомо нерентабельные, обреченные на гибель журналы… А истощенная Аля вязала шапочки на продажу, чтобы заработать деньги на еду… А отчаявшаяся Марина живописала бедственное положение семьи в письмах к тем, кто мог хоть что-то послать «на санаторий для Сергея Яковлевича» и на новые башмаки…
Итак, Марина забрасывала знакомых письмами с требованиями помочь, «прислать иждивение». Около восьми лет деньги присылала Саломея Андронникова, воспетая когда-то Мандельштамом, работавшая в журнале и отсылавшая Марине часть своего жалованья. Помогал и князь Святополк-Мирский, который, кстати, терпеть не мог Сергея Эфрона да и саму Марину, но обожал и уважал ее великие стихи. Когда помощь стала невозможной по ряду причин, Марина назвала это … «свинством», мотивируя обиду тем, что она привыкла планировать бюджет, исходя из присылаемых сумм…
Показателен и случай с тем самым романтическим возлюбленным Анатолием Штейгером, по поводу которого Марина обращалась к гадалке. Он был тяжко, смертельно болен; жить ему оставалось совсем немного. Марина прислала ему теплую куртку с не менее теплым письмом… Стоило Штейгеру в письме походя упомянуть свое знакомство с ненавистным Марине Адамовичем – и на больного юношу обрушился шквал ненависти и оскорблений. «Вы еще больнее, чем я думала!», - пишет рассерженная Цветаева, умножая обиды и нанося ужасные раны, сравнивая адресата с…покойником. Неудовлетворенная местью, писательница после пишет еще одно письмо с требованием вернуть куртку, которая адресату, верно, «не к лицу». Штейгеру оставалось жить года три-четыре…
… По улицам парижского предместья идет худощавая седая женщина. Ее лицо покрыто ранними морщинами, однако шаг по-юношески быстр и легок. Платье «крестьянского» покроя плотно облегает тонкую талию; на ногах – ботинки на низком каблуке. В руке – кошелка, в которой лежат самые дешевые продукты с рынка.Она ходит на рынок перед самым закрытием, покупая то, что осталось: увядшую зелень, мелкую картошку. Так можно сэкономить несколько сантимов. В другом отделении потертой кошелки - несколько рукописей, которые не удалось «пристроить» в журнал или газету. Эмигрантские журналы закрываются, разоряются, портятся отношения с издателями и меценатами; газеты публикуют только коротенькие юношеские стихи и платят гроши. С недавних пор деньги в дом наконец-то стал приносить с загадочной службы муж; она догадывается, что означают эти так необходимые франки, но ничего не поделаешь: надо как-то жить. Из-за угла, фырча и рыча, выворачивает громоздкий автомобиль. Женщина испуганно шарахается: она боится машин. Лифтов, автомобилей, подземки… Ежеквартального терма – платы за квартиру; разваливающихся башмаков; болезней сына; грядущего неизбежного отъезда в страну со странным названием СССР… А больше всего – своих стихов, в которых так ясно предсказана вся трагедия ее жизни. Женщина присаживается на влажную лавочку и закуривает дешевую папиросу, глядя на облетающие осенние листья. Она чувствует себя таким же желтым, ненужным, забытым на дереве листком. Скоро налетит порыв холодного ветра, который окажется роковым. Она торопливо царапает карандашом серый картон папиросной коробки:
Когда я смотрю на летящие листья,
Слетающие на булыжный размыв,
Сметаемые – как художника кистью,
Сдаваемые – наши письма в архив,
Я думаю – может быть, мимо прошел ты
И видел, как странную даму знобит,
Что жалкий, ненужный, решительно-желтый
Один такой лист на вершине – забыт…
… «Дано мне отплытье Марии Стюарт» - с предельной ясностью пишет Цветаева о своем отъезде-отплытии в СССР. И снова – одна часть ее сознания с точностью представляет то, что ждет ее и близких в Советской России. Другая – заставляет цепляться за иллюзии и строить воздушные замки… Все наладится, они поедут на Кавказ, ее будут использовать как переводчика с французского и немецкого, жизнь устроится. Главное – у Георгия, Мура там есть будущее…
После возвращения в Россию стихи практически прекратились. Были всплески, вызванные возникшей привязанностью, кратким увлечением… Но та стихотворная энергия, энергия пророка полностью исчезла. Марина Цветаева предчувствовала свою гибель как поэт. Как человек, она ссорилась с соседями из-за чайника или солонки, обвиняла во всем несчастную, уже арестованную дочь, писала наивные письма к Берии, в которых указывала на свою причастность к революции и порядочность мужа, который по своей интеллигентности просто никак не мог быть шпионом…
Поэтическая, медиумическая сторона души уже отошла в «мир иной»; на земле осталась страдающая женщина, которая тайно стремилась к смерти, как к выходу. Или – к входу в те блаженные летейские поля. где души могут наконец-то отдохнуть и забыть те горести и страсти, что терзали их во время оно… Ждать оставалось недолго.
Сама Марина Цветаева чуяла свою «неодушевленность», за которой скрывалась – двойственность души. О «неодушевленности» она писала страстно любимому Родзевичу; но писала она и о том, что вся ее жизнь – «роман с собственной душой». Она блуждала в зеркальном лабиринте собственного Эго, щедро смешивая добро и зло, так неотличимо-похожие в ее сознании. Добро ли – голодному Бальмонту в Москве девятнадцатого года нести две картофелины из трех, угощать старого князя Волконского с трудом добытыми продуктами, жалкими пирожками с горохом? Несомненно. Но в это время плакала от голода рахитичная Ирина, чахла тонкая «стебелек- травинка» Аля… Добро ли – истово, словно выполняя обет, переписывать умную, тонкую, философичную книгу князя от руки, чтобы сохранить ее для потомков? Да. Но в то же время пришлось отказаться от бес-смысленной службы, на которую ее ради пайка устроил добрейший коммунист Закс, который снимал у поэтессы комнату и страшно сочувствовал ее голодным детям, делился скудным пайком, отдавая сахар и хлеб. Добро ли – знакомить князя, старого аристократа, с молодым поэтом Миндлиным, так нуждающимся в литературном совете и духовной опоре? Конечно. Но – Волконский был гомосексуалистом и очень любил молодых поэтов…
«Все это так сложно… Так далеко непросто…», - говорил один из друзей Марины в голодной Москве девятнадцатого года, актер и режиссер Юрий Завадский. Его слова Марина вспоминала иронично; однако именно эти мудрые слова отражают наше отношение к некоторым поступкам великой Цветаевой…Ей так хотелось быть простой и понятной для самой себя: « Мне хочется жить образцово и просто, как солнце, как маятник, как календарь», - писала она в молодости. Но для такой жизни нужно быть или очень простым и примитивным человеком, либо достичь просветления. Ни того, ни другого Марине Цветаевой было не дано. И в отчаянии и страхе она стала примерять смерть. Безумно боясь за Георгия, Цветаева эвакуировалась в Елабугу от Союза Писателей. И снова двойственность и странность, непонятная нам: страстно обожая сына, боясь за него, решившись на эвакуацию в незнакомый город, практически без средств к существованию, она оставляет мальчика одного, покончив с собой.
… Марина часто упоминала – повешение. С ранней юности, почти с детства она много говорит и пишет о самоубийстве. Как часто в ее письмах встречаются слова: «лучше повеситься», «лучше удавиться», « я непременно повешусь», «ищу глазами крюк»… Повесилась на миртовом деревце ее Федра из поэмы. Повесились в далеком 1910 году мать и брат Сергея Эфрона, пятнадцатилетний Котик. Сын убийцы-народовольца то ли играл, то ли был обижен учителем в школе, только мать, седая, больная старуха обнаружила его уже висящим в петле. И, не выдержав, повесилась сама. Странно перекликаясь с подвешенными в космосе загадочными Весами, повесился и еще один «звездный брат» - Сергей Есенин. Давным-давно был повешен еще один сын Весов – Рылеев… Смерть представителей самого воздушного знака из-за этого самого воздуха – нехватки! «Поэма воздуха» завершилась преодолением земной косности, качанием усталой плоти в нескольких сантиметрах от пола в елабужской избе, вечным полетом духа «До-мой – в огнь-синь», куда так стремилась с самого рождения на земле громадная и противоречивая душа великого русского Поэта – Марины Цветаевой. И куда, по народным преданиям, попадают души тех, кто наложил на себя руки…"


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 12:48 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
Molli, по мотвам этой статьи была предыдущая передача на СН о МЦ. СИЛЬНАЯ СТАТЬЯ.


А я , пожалуй, снова ТИСНУ ( в качестве саморекламы ) свой ДРЕВНИЙ ОПУС.

http://www.proza.ru/2009/03/28/1154


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 12:49 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
Бегущая по волнам, мирра, :uch_tiv: :uch_tiv:

Продолжаем НЕПОДЪЕМНУЮ ТЕМУ ?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 16:49 
Не в сети

Зарегистрирован: 06 ноя 2014, 18:10
Сообщения: 2728
Откуда: Новосибирск
Добрый вечер,родные! :-):
А что тут неподъёмного? :nez-nayu: Для меня довольно многое понятно.Бродского дочитать не смогла--извините,это отдаёт для меня уроками литературы,разборами-расчленениями стихотворений по составу,а это мешает мне их воспринимать. Хотя да,так-то изящно--но если дочитаю до конца,первоисточник может потерять в моих глазах уже имеющееся очарование.См.выше.
И Вы,фрау Людмила,тоже жжёте,и тоже изящно. @->-- Но я всё-таки непосредственно "Новогоднее.Элегию" читать буду.За меня никто не прочитает и не воспримет,и не составит моего мнения...а что я думаю? Ну это,перечитаю ещё,может,и не раз.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 17:22 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 17 авг 2012, 18:07
Сообщения: 5118
мирра писал(а):
А что тут неподъёмного? :nez-nayu: Для меня довольно многое понятно.

мирра, привет)
а что именно "многое понятно"?
для меня например, действительно есть стихи "полегче", а здесь...словно привидение с привидением общается, а вообще прекрасное совпадение, тема о смерти, первый снег за окном, у меня всегда первый снег вызывает мысли о смерти, при этом тоже вот двойственность какая-то, вроде мысли о смерти, а на душе как-то тихо, светло и празднично.
какой-то странный кайф..нет?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 17:24 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 17 авг 2012, 18:07
Сообщения: 5118
эх, жаль нельзя услышать голоса Марины Цветаевой.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 17:43 
Не в сети

Зарегистрирован: 06 ноя 2014, 18:10
Сообщения: 2728
Откуда: Новосибирск
Molli писал(а):
мирра, привет)
а что именно "многое понятно"?
для меня например, действительно есть стихи "полегче", а здесь...словно привидение с привидением общается, а вообще прекрасное совпадение, тема о смерти, первый снег за окном, у меня всегда первый снег вызывает мысли о смерти, при этом тоже вот двойственность какая-то, вроде мысли о смерти, а на душе как-то тихо, светло и празднично.
какой-то странный кайф..нет?

Привет,нижегородка! :-):
А если я и сама--как привидение? Сколько раз я писала,что моё человеческое время кончилось и я стала вампиршей?
Так что--вполне понятно.Но это не так просто передать словами,как кажется.Просто--чувствую настроение,и оно мне близко... Более того,именно от таких вещей меня одолевает просто лютая жажда жизни и деятельности,аж из ушей валит,бывает.К чему вообще суицид--жизнь всё равно быстро кончится,можно даже не успеть её понять,как следует,можно многого не успеть заметить...короче--пока боеголовка не сшибёт--палец о палец не ударяю.)))) Может,и у описанного тобой кайфа какие-то сходные источники? :du_ma_et:


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 18:09 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 17 авг 2012, 18:07
Сообщения: 5118
Как Марина Цветаева читала стихи
http://www.mysilverage.ru/2014/12/22/chtenie-stihov/


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 11 окт 2015, 18:57 
Не в сети
Почётный участник форума
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 08:39
Сообщения: 20159
Откуда: Москва
Molli писал(а):
Как Марина Цветаева читала стихи
http://www.mysilverage.ru/2014/12/22/chtenie-stihov/

В первой записи читает Анастасия.
А во второй записи, с ютуба - чей голос? Это Марина Цветаева или просто
инсценировка?

Обычно поэтов невозможно слушать с их "завываниями". Но как уже где-то писали, Цветаева читала стихи без этих поэтических "особенностей". Неужели это её голос в записи? Мне очень понравилось.

* * *
Мне часть стихов М.Ц. очень близки, а другие совершенно не понятны и просто никак не отзываются.

_________________
Право, приятно,
Когда развернёшь наугад
Древнюю книгу
И в сочетаниях слов
Душу родную найдёшь.

Сегэн Госабуро /Татибана Акэми/


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 42 ]  1, 2, 3  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 60


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
POWERED_BY
Русская поддержка phpBB
[ Time : 0.114s | 21 Queries | GZIP : On ]