Серебряные нити

психологический и психоаналитический форум
Прямой эфир. Youtube
Чат переехал на ютуб

Текущее время: 28 мар 2024, 16:34

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 12 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 20 мар 2016, 11:33 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Вячесла́в Ива́нович Ива́нов (28.02.1866 - 16.07.1949гг.).
К Международному дню поэзии 21.03. мы вспоминаем поэзию и идеи одного из крупнейших русских символистов.
О роли символизма в русской культуре Серебряного века.


Изображение

Биография
Иванов Вячеслав Иванович (16 (28) февраля 1866, Москва — 16 июля 1949, Рим), русский поэт-символист, философ, филолог, переводчик, драматург, литературный критик, доктор филологических наук, один из идейных вдохновителей «Серебряного века».

Родился 16 (28) февраля 1866 в Москве. Отец, мелкий чиновник-землемер, умер, когда Вячеславу Иванову было пять лет. В автобиографическом письме С.А. Венгерову (1917) Иванов охарактеризовал своего отца следующим образом: «Отец мой был из нелюдимых, / Из одиноких — и невер». Мальчика воспитала мать, которая с детства видела в нем поэта.

В годы учебы в 1-й московской гимназии (1875-1884, окончил с золотой медалью) Иванов был охвачен «славянским энтузиазмом», связанным с русско-турецкой войной, писал патриотические стихи. Пережил юношеское увлечение атеизмом и народничеством, не переставая при этом писать стихи и поэмы о Христе. Гимназические годы стали для Вячеслава Иванова «началом долгого и сурового труженичества»: он увлекся древними языками, античной, европейской и русской историей.

Занятия любимыми предметами Вячеслав Иванов продолжил на историко-филологическом факультете Московского университета, куда поступил в 1884. Его студенческая работа по древним языкам была отмечена университетской премией, он был одним из любимых учеников профессора-историка П. Виноградова. В 1886 Иванов оставил университет и вместе с женой Д. Дмитриевской отправился в Германию, где занимался римским правом, экономикой и историей в Берлинском университете, под руководством всемирно известного профессора Т. Моммзена, которому посвятил восторженные строки в своем поэтическом дневнике. Тогда же в нем пробудилась «потребность сознать Россию в ее идее», приведшая к вдумчивому изучению русской религиозной философии и одновременно — ницшеанства. По окончании университетского курса Вячеслав Иванов начал писать диссертацию по римской истории, совмещая работу над ней с путешествиями по Европе и работой в библиотеках Франции, Англии и Италии.

В 1893 Иванов познакомился с писательницей Л. Зиновьевой-Аннибал, о которой писал: «Друг через друга нашли мы — каждый себя и более, чем только себя: я бы сказал, мы обрели Бога». В 1899, после нескольких лет жизни в гражданском браке, Иванов и Зиновьева-Аннибал повенчались — в нарушение гражданских и церковных законов, запрещавших обоим повторный брак как разведенным супругам. Иванов поселился с женой в Афинах, откуда предпринимал паломничества в Египет и Палестину, затем снял дом в Женеве. Изучал санскрит, занимался историей греческо-дионисийских культов и исследованием «корней римской веры во вселенскую миссию Рима». В 1903 прочитал в парижской Высшей русской школе общественных наук курс лекций по истории дионисийских культов, содержание которого изложил в работах «Эллинская религия страдающего бога» (1904) и «Религия Диониса» (1905).

В эти же годы почувствовал, что в нем «раскрылся и осознал себя» поэт. С 1898 начал публиковать переводы (в частности, из Пиндара) и стихи в русских журналах «Cosmopolis» и «Вестник Европы», подготовил к изданию книгу поэзии «Кормчие звезды» (1902-1903). Первоначально Вячеслав Иванов предполагал включить в нее свои теоретические работы, но впоследствии решил ограничиться стихами. Название книги ассоциируется с «Кормчей книгой» - византийским религиозным сборником. «Кормчие звезды», по Иванову, - это духовные ориентиры, по которым человек находит путь в хаосе бытия. Иванов считал: «Над смертью вечно торжествует, / В ком память вечная живет». В его стихах воплощались как личные переживания, так и исторические и мифические образы — Океаниды, Геспериды, Сафо, Орфей, Колизей, Титаны и т.п. Ориентирами поэта на равных становились язычество и христианство, Дионис (не столько языческий бог, сколько символ экстаза, бурного переживания жизни), Блаженный Августин и Богородица - покровительница «Земли Святорусской».

После выхода «Кормчих звезд» некоторые критики назвали Вячеслава Иванова «Тредиаковским наших дней», определяя его поэзию как архаическое явление. Вопреки этому расхожему мнению, В. Брюсов считал, что Иванов «настоящий художник, понимающий современные задачи стиха… истинно современный человек, причастный всем нашим исканиям, недоумениям, тревогам». Книга «Кормчие звезды» стала одним из наиболее выразительных явлений русского символизма. В кругу символистов (А. Блок, В. Брюсов, К. Бальмонт, Д. Мережковский, Ю. Балтрушайтис и др.) Вячеслав Иванов был признан лидером этого направления, ведущим теоретиком и практиком. В 1904 в московском издательстве «Скорпион» вышла его вторая книга стихов «Прозрачность», вызвавшая восторженные рецензии Блока, Брюсова и др. символистов.

В 1905 Иванов с женой вернулся в Россию и поселился в Петербурге. Его квартира на Таврической улице в угловой башне дома № 25 на последнем этаже получила название «башня». Вскоре «башня», на которой еженедельно проводились «Ивановские среды», стала самым известным литературно-философским салоном Петербурга. Характеризуя атмосферу этих собраний, их постоянный участник философ Н.А. Бердяев писал: «На Ивановских средах встречались люди очень разных даров, положений и направлений. Мистические анархисты и православные, декаденты и профессора-академики, неохристиане и социал-демократы, поэты и ученые, художники и мыслители, актеры и общественные деятели, — все мирно сходились на Ивановской башне и мирно беседовали на темы литературные, художественные, философские, религиозные, оккультные, о литературной злобе дня и о последних, конечных проблемах бытия. Но преобладал тон и стиль мистический». Бердяев считал Иванова «самым утонченным и универсальным по духу представителем не только русской культуры начала 20 в., но может быть вообще русской культуры». На «башне» Иванова бывали М. Волошин, А. Блок, М. Добужинский, Л. Бакст, М. Кузмин, К. Сомов, А. Ремизов, Вс. Мейерхольд, Д. Мережковский, З. Гиппиус, В. Брюсов и др. По воспоминаниям современников, в один вечер здесь собиралось до 60 поэтов, художников, артистов, мыслителей, ученых.

«Ивановские среды» продолжались в течение трех лет, но и после их окончания «башня» оставалась центром притяжения интеллигенции. В 1910 Мейерхольд поставил здесь драму Кальдерона «Поклонение кресту». В годы Первой русской революции на «башне» собирались русские и иностранные журналисты, с ними встречался М. Горький. Здесь в 1909 образовалось «Общество ревнителей художественного слова», с которым связано творческое становление Н. Гумилева, О. Мандельштама, В. Хлебникова и др. поэтов.

Петербургское крыло символизма, духовным лидером которого был Иванов, проповедовало надындивидуальное, соборное начало в культуре. В 1907 для выражения этих идей Иванов организовал издательство «Оры» — в противовес издательству московских символистов «Скорпион», в котором проповедовалась самоценность искусства. В том же году умерла от скарлатины Л. Зиновьева-Аннибал. Смерть жены стала тяжелым ударом для Вячеслава Иванова. Он чувствовал мистическую связь с умершей, записывал связанные с ней сны и видения, был уверен в том, что именно покойная супруга велела ему в 1910 жениться на ее дочери от первого брака В. Шварсалон. Памяти Зиновьевой-Аннибал посвящена поэтическая книга «Cor ardens» («Пламенеющее сердце», 1911-1912). Образ пламенеющего сердца поэта и его возлюбленной сосуществует на страницах книги с «Сердцем Солнца-Диониса», мистические гимны — с сонетами и канцонами, «чаша зол» Первой русской революции и трагедия Цусимы — с дионисийской жаждой бытия.

В 1909 Иванов издал сборник статей «По звездам», в котором изложил основные теоретические положения символизма. Окончательно они были им сформулированы в статье «Simbolismo» (опубл. 1936). Их художественное воплощение осуществлялось в журнале «Аполлон» (осн. 1909), в становлении которого Вячеслав Иванов принимал деятельное участие. До своего отъезда в Италию (1912) играл важную роль в петербургском «Религиозно-философском обществе», занимался теософией, некоторое время был увлечен антропософией. По возвращении в Россию (1913) поселился в Москве и сблизился с мыслителями, объединившимися вокруг издательства «Путь», — В. Эрном, С. Булгаковым, П. Флоренским, М. Гершензоном, Бердяевым и др. (Беседы с Гершензоном, которые Иванов вел в 1921, стали основой совместной книги «Переписка из двух углов», написанной в античной традиции философских бесед). К этому же времени относится дружба Иванова с композитором А. Скрябиным. Творческая активность Вячеслава Иванова была высока: он перевел греческих классиков — Алкея, Сафо, Эсхила, а также сонеты Петрарки; издал книги статей «Борозды и межи» (1916), «Родное и вселенское» (1917), в которых размышлял о «судьбах вселенских», проявившихся как в творчестве русских классиков, так и в событиях Первой мировой войны и революции.

О русской революции 1917 Вячеслав Иванов писал: «Революция протекает внерелигиозно. Целостное самоопределение народное не может быть внерелигиозным. Итак, революция не выражает доныне целостного народного самоопределения». Эта мысль выражена и в стихах «Песни смутного времени» (1918). Сохраняя политическую лояльность, Иванов работал в театральном и литературном отделе Наркомпросса, вел занятия в секциях Пролеткульта, писал стихи (поэма «Младенчество», 1918, трагедия «Прометей», 1919, и др.), активно печатался в журнале петроградских символистов «Записки мечтателей». При этом неоднократно предпринимал попытки выехать за границу. В 1921 ему удалось уехать на Северный Кавказ, затем в Азербайджан, где он читал лекции на кафедре классической филологии Бакинского университета. В 1924 с помощью А.В. Луначарского получил разрешение на выезд за границу в командировку. По воспоминаниям дочери Лидии, по приезде в Италию Иванов сказал: «Я приехал в Рим, чтобы в нем жить и умереть». За границей Иванов не участвовал в общественно-политической жизни эмиграции, но возвращение в СССР считал для себя неприемлемым. В 1926 он перешел в католичество, в 1936 получил итальянское гражданство. С Римом связаны стихотворные циклы «Римские сонеты» (1924) и «Римский дневник» 1944 г. (опубл. в составленной незадолго до смерти книге «Свет вечерний», вышедшей в 1962 в Оксфорде). В годы эмиграции Иванов читал лекции в итальянский учебных заведениях, занимался научной работой в библиотеке Ватикана, печатал статьи в немецких и французских католических журналах.

Умер Вячеслав Иванович Иванов в Риме 16 июня 1949

http://poetrysilver.ru/bio/160
Свернуть

Вот что писал о творчестве Вячеслава Иванова Брюсов:
«Вячеслав Иванов настоящий художник, понимающий современные задачи, работающий над ними. Его стих – живое, органическое целое, самостоятельная личность. Автор верно выбирает для него рифмы, придающие ему выражение лица. Он понимает удельный вес слов, любит их, как иные любят самоцветные каменья, умеет выбирать, гранить, заключать в соответствующие оправы, так что они начинают светиться неожиданными лучами... Вместе с тем Вячеслав Иванов истинно современный человек, причастный всем нашим исканиям, недоумениям, тревогам».
В другом месте (1911) Брюсов продолжал: «Ему равно близки все времена и страны, он собирает мед со всех цветов. Он владеет сонетом с изысканностью итальянских мастеров, его создателей; он строг и силен в терцинах, свободен и классически ясен в гекзаметрах и элегических дистихах »
http://www.v-ivanov.it/files/208/works/ ... a_2011.pdf

Стихи Вячеслава Иванова http://slova.org.ru/ivanovviacheslav/index/
Здесь можно найти и его прозу http://az.lib.ru/i/iwanow_w_i/

_________________
Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 20 мар 2016, 20:12 
Не в сети

Зарегистрирован: 06 ноя 2014, 18:10
Сообщения: 2728
Откуда: Новосибирск
Добрый вечер,родные!
Я люблю Серебряный век,поэтому с любопытством зашла в раздел со стихами этого Иванова.Пока ознакомилась только с несколькими,но уже приторчала и буду читать дальше;и передачу буду ждать с не меньшим любопытством.
Сеньора, 6 раз @->-- за ссылку! Автор жжёт,что-то такое,вот какое-то такое...в общем,феерия просто.Меня вот это зацепило:

Душа сумерек
В прозрачный, сумеречно-светлый час,
В полутени сквозных ветвей
Она являет свой лик и проходит мимо нас —
Невзначай, — и замрет соловей,
И клики веселий умолкнут во мгле лугов
На легкий миг — в жемчужный час, час мечты,
Когда медленней дышат цветы, —
И она, улыбаясь, проходит мимо нас
Чрез тишину... Тишина таит богов.

О, тишина! тайна богов! о, полутень!
О, робкий дар!
Улыбка распутий! крылатая вечность
скрестившихся чар!
Меж тем, что — Ночь, и тем, что — День,
Рей, молчаливая! медли, благая!
Ты, что держишь в руке из двух пламеней звездных весы!
Теплится золото чаши в огнях заревой полосы;
Чаша ночи восточной звездой занялась в поднебесье! —
О, равновесье! —
Миг — и одна низойдет, и взнесется другая...

О, тишина! тайна богов! о, полутень!
Меж тем, что — Ночь, и тем, что — День,
Бессмертный лик остановив,
Мглой и мерцаньем повей чело
В час, как отсветом ночи небес светло
Влажное стало
В сумраке сонном ив!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 10:07 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
Вячеслав Иванов ? Символизм ? Ой ? ДАЛЕКО мы со всем ЭТИМ ПОЭТИЧЕСКИМ БОГАТСТВОМ нашей КУЛЬТУРЫ зайдем... Выйдем ли ?

Северное солнце

Севера солнце умильней и доле
Медлит, сходя за родимое поле,
Млеет во мгле...
Солнце, в притине горящее ниже,
Льнет на закате любовней и ближе
К милой земле, —
Красит косыми лучами грустнее
Влажную степь, и за лесом длиннее
Стелет узор
Тени зубчатой по тусклым полянам,-
И богомольней над бором румяным
Светится детски лазоревый взор.

Вяч. Иванов.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 12:58 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 мар 2010, 18:20
Сообщения: 1780
Откуда: Воронеж
Вчера прочитала, воспроизведу своим языком:
- Когда появляется доселе неведомое чувство, впечатление, вначале его описывают поэты, потом оно становится предметом религиозного культа, и затем за него берутся философы -
Видимо, что-то невиданное почувствовали поэты начала двадцатого века, раз перестало хватать буквальных описаний реальности. Процесс пошел, только какой и куда...

А за Вячеслава Ивановича большое спасибо! Пронзителен, искрист и очень родной.

Вот это, например, ошарашивает до экстаза:

Довольно!

Ты сердцу близко, Солнце вечернее,
Не славой нимба, краше полуденной,
Но тем, что коней огнегривых
К ночи стремишь в неудержном беге.

«Помедли», — молит тучка багряная;
«Помедли», — долы молят червленые:
Мир, отягчен лучистым златом,
Боготворит твой покой победный.

И горы рдеют, как алтари твои;
И рдеет море влажными розами,
Сретая коней огнегривых:
Ты ж их стремишь в неудержном беге.

И мещешь в мир твой пламя венцов твоих,
И мещешь в мир твой пурпур одежд твоих:
Венец венцов тебе довлеет —
Счастия легкий венец: «Довольно».

_________________
Я знаю все.
Ну, кроме одного.
Как смог Он вереск вырастить и маки
На пепелище сердца моего?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 16:42 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 22:03
Сообщения: 3765
Откуда: Мурманск
ПОНРАВИЛОСЬ ;
Нисхождение — символ дара. Прекрасен нисходящий с высоты дароносец небесной влаги: таким, среди античных мраморов, предстоит нам брадатый Дионис, в широкой столе, возносящий рукой плоскую чашу, — влажный бог, одождяющий и животворящий землю амбросийным хмелем, веселящий вином сердца людей... "И только дар мил. Только для дара стоит жить"...
Смех, эта "радость преодоления", — убийство, или земная пощада. Улыбка — пощада окрыленная. Улыбчива милостивая Красота.
Восхождение — разрыв и разлука; нисхождение — возврат и благовестие победы. То — "слава в вышних"; это — "на земле мир". Восхождение — Нет Земле; нисхождение — "кроткий луч таинственного Да".
Мы, земнородные, можем воспринимать Красоту только в категориях красоты земной. Душа Земли — наша Красота. Итак, нет

для нас красоты, если нарушена заповедь: "Верным пребудь Земле".

Оттого наше восприятие прекрасного слагается одновременно из восприятия окрыленного преодоления земной косности и восприятия нового обращения к лону Земли. Эти восторги в нас — как бы дыхание самой Матери, воздыхающей к Небу и снова вбирающей в свою грудь Небо. Тяжки ее вздохи, и легки вдыхания. Легка Красота. "Легкою стопой приближается божественное"...
И в наши мгновения восторгов красоты, мы знаем:

Крылья души над Землей поднимаются,
Но не покинут Земли...
(Вл. Соловьев)

Так Красота, всякий раз снова нисходя на землю с дарами Неба, знаменует вечное обручение Духа с Душою Мира, являясь пред нами непрестанно обновляющимся прообразом и обетованием вселенского Преображения.

Я ношу кольцо,
И мое лицо —
Кроткий луч таинственного Да.
("Кормчие Звезды")

Явственно внутреннее тожество красоты и добра. Ибо скрытое начало добра — то же, что начало красоты; имя ему — нисхождение. Дух подымается из граней личного, чтобы низойти в сферу того личного, которое лежит уже вне тесного я. Божественное солнце как бы притягивает вверх влагу чувства, чтобы оросить ее истаявшим облаком землю. Это восхождение и нисхождение — психологическая основа добра; только справедливость направляется по горизонтальной линии, линии равенства, которую она излюбила.
В нисхождении, этом принципе красоты и добра вместе, нет гордости. Напротив, восхождение, взятое как отвлеченное начало, имеет в себе что-то горделивое и жестокое. Доброе чувство и к сильнейшему и высшему — все же нисхождение. Тем и прекрасна доброта, направленная на могущество, что она все же нисхождение и предполагает предварительным условием возвышение слабейшего в сферу, высочайшую могущества. Allegretto Седьмой Симфонии Бетховена и из детских глаз исторгнет слезы. Но что это allegretto? Плач лито Бога над миром? Или--человека над Богом?
Красота христианства — красота нисхождения. Христианская идея дала человеку прекраснейшие слезы: слезы человека над Богом. Прекрасен плач мироносиц...
Эти восхождение и нисхождение — лестница, приснившаяся Иакову, и то взаимное тайнодеяние встречных духов, двигателей и живителей земной и горней сферы, обменивающихся водоносами мировой влаги, — которое Фауст созерцает в сокровенном начертании Макрокосма: "как силы небесные восходят и нисходят, простирая друг другу золотые бадьи!"

Wie Himmelskräfte auf und nieder steigen,
Und sich die goldnen Eimer reichen!

Вяч. Иванов.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 18:33 
Не в сети

Зарегистрирован: 06 ноя 2014, 18:10
Сообщения: 2728
Откуда: Новосибирск
Фрау,а я не хочу выходить,если зайду.Значит,моё место там,и работать над собой и обживать пространство я буду там.:)
Я полюбила эти стихи,с первого прочтения,я списала себе уже две штуки (выше приведена одна из них),и нахожу для себя в них большое утешение в это нелёгкое для меня время "зима,пора весна,но нет весны ни хрена,а только холод,страх и снег кругом".А вот то,про душу сумерек--это как на гностической мистерии побывать,честное слово!
Передачу услышу в среду в повторе.Жду с терпением и нетерпением.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 19:30 
Не в сети

Зарегистрирован: 06 ноя 2014, 18:10
Сообщения: 2728
Откуда: Новосибирск
Вот,ещё кое-что из феерично-пронзительно-гностического:

На башне
Л. Д. Зиновъевой-Аннибал

Пришелец, на башне притон я обрел
С моею царицей — Сивиллой,
Над городом-мороком — смурый орел
С орлицей ширококрылой.

Стучится, вскрутя золотой листопад,
К товарищам ветер в оконца:
«Зачем променяли свой дикий сад
Вы, дети-отступники Солнца,

Зачем променяли вы ребра скал,
И шепоты вещей пещеры,
И ропоты моря у гордых скал,
И пламенноликие сферы —

На тесную башню над городом мглы?
Со мной — на родные уступы!..»
И клекчет Сивилла: «Зачем орлы
Садятся, где будут трупы?»

Я даже знаю,где этот город мглы находится и что это за башня...Новосиб,ул.Ватутина,одноимённая остановка --автобусов,троллейбусов...)


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 20:35 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Читаю Вячеслава Иванова, читаю стихи, читаю прозу. Его имя в моем сознании крепко накрепко перевязано с Серебряным веком. И мне всегда казалось, что я его читала, что я его знаю. Нет. Оказывается я впервые открываю для себя его творчество. Так откуда же взялась такая уверенность, что я его знаю? Возможно ее источник – “башня” Иванова.
В начале прошлого века, наверное, вся тогдашняя петербургская интеллектуальная элита перебывала на знаменитых Ивановский средах, в доме с башней.

Изображение

Кого здесь только не было: поэты, писатели, музыканты, художники, мистики, философы, эзотерики, теософы… В общем, огромная разношерстная масса народа находила здесь, в этой башне, общие темы для обсуждений.
“Башня” Иванова, как символ, словно бы противостояла вавилонской башне, при строительстве которой люди вдруг перестали понимать друг друга и рассеялись по всей земле, образовав разноязыкие племена и народы. Иванов же, соединяя в своей “башне” разноязыкую культурную среду (разноязыкую в смысле использующую разные символьные языки), словно бы пытался найти точки соприкосновения, чтобы добраться до подлинной реальности, которая пытается прорваться к нам через эти разные символьные языки. И судя по всему, отчасти ему это удалось.
Музыка перетекает в цвет, цвет в музыку. Философия насыщается поэзией, поэзия философией. И во всем этом то прорывается субъективный индивидуализм, то мистическое единство. Впрочем, все это атмосфера того времени. Только вот в “башне” Иванова эта вся разреженная атмосфера сгущалась как в алхимическом тигле, кипела и зарождала что-то новое, что потом взойдет в совершенно разных творческих пластах.

В общем, с Вячеславом Ивановым я оказалась знакома косвенно через других поэтов, писателей, философов, которые и в работах своих, и в воспоминаниях ссылались то на его творчество, то на встречи с ним, то на знаковые для них встречи там, в его знаменитой “башне”.
Ну а из сегодняшних моих встреч с его творчеством вот весеннее…

Весенняя оттепель
Ленивым золотом текло
Весь день и капало светило,
Как будто влаги не вместило
Небес прозрачное стекло.

И клочья хмурых облак, тая,
Кропили пегие луга.
Смеялась влага золотая,
Где млели бледные снега.


… сегодня у нас очень солнечный день.

И еще…

Вечная память
Над смертью вечно торжествует,
В ком память вечная живет,
Любовь зовет, любовь предчует;
Кто не забыл,— не отдает.

Скиталец, в даль — над зримой далью
Взор ясновидящий вперя,
Идет, утешенный печалью...
За ним — заря, пред ним — заря...

Кольцо и посох — две святыни —
Несет он верною рукой.
Лелеет пальма средь пустыни
Ночлега легкого покой.


… вчера в рамках Международного музыкального фестиваля “Мир, Эпоха, Имена” в нашем городе звучал Реквием Верди. Большой и сложный концерт, в котором участвовали наш симфонический оркестр, Магнитогорская хоровая капелла, солисты Геликон-оперы и Большого театра. Сегодня, читая философские работы Иванова, вспоминала вчерашний концерт.

“Хор сам по себе уже символ -- чувственное ознаменование соборного единомыслия и единодушия, очевидное свидетельство реальной связи, сомкнувшей разрозненные сознания в живое единство. Хор не может возникнуть, если нет res, общезначащей реальности вне индивидуального и выше индивидуального”.
Вяч. И. Иванов. Две стихии в современном символизме

Символы, объединяющие индивидуальности, – они лежат в основе символического реализма, к которому стремился Вячеслав Иванов в своем творчестве.

_________________
Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 21 мар 2016, 23:48 
....


Последний раз редактировалось Daria Ngray 16 сен 2016, 13:22, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 22 мар 2016, 18:11 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Daria Ngray писал(а):
Текст умный, неожиданный, но самое главное, я в нем ощущаю радость диалога.

Вот здесь можно прочитать… Вячеслав Иванов и Михаил Гершензон. ПЕРЕПИСКА ИЗ ДВУХ УГЛОВ

Переписка потрясающая. Главное – она взаимоплодотворна. Каждый рассказывает о позиции своего угла и бросает взгляд на угол противоположный. И с каждым письмом эта позиция разворачивается, уточняется, обрастает все большей глубиной. Диагонально противоположные полюса обозначают пространство всевозможных достоинств и недостатков единого на самом-то деле мира, мира их общей культуры. Они говорили о разном, … но так и чувствовалось, что об одном, потому что … комната-то одна. Они остались каждый при своем мнении, потому что каждый взгляд на культуру был прав, взвешен и обоснован. Их разные мнения обогащали и дополняли одну общую проблему – проблему культурной памяти.

В.И. Иванов. Но сама культура, в ее истинном смысле, для меня вовсе не плоскость, не равнина развалин или поле, усеянное костьми. Есть в ней и нечто воистину священное: она есть память не только о земном и внешнем лике отцов, но и о достигнутых ими посвящениях. Живая, вечная память, не умирающая в тех, кто приобщаются этим посвящениям!
М.О. Гершензон. Есть паутинные сети умозрений, из стальной паутины, сотканной вековым опытом: они пленяют ум неощутимо и верно; есть торные пути сознания, куда незаметно вовлекается лень; есть рутина мышления и рутина совести, есть рутина восприятий, трафареты чувств и бесчисленные клише речений.

Все есть в нашей культуре. Но главное в этом диалоге – Гершензон и Иванов два чутких магнита, умеющих не только глубоко почувствовать вот эти два угла культурного пространства, но и невероятно точно и аргументировано донести не только друг до друга, но и до нас, читателей. Только вот, часто ли эта переписка нами читается? Каково оно, сегодняшнее культурное пространство наших душ? Есть ли в нем вот эта комната, в которой диагональные взгляды могут вести плодотворную беседу, а не враждовать?

“И потому я думаю, что в доме Отца нам с вами приуготовлена одна обитель, хотя здесь, на земле, мы сидим упрямо каждый в своем углу и спорим из-за культуры”.
М.О. Гершензон – В.И. Иванову.

_________________
Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 мар 2016, 00:48 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 окт 2015, 23:01
Сообщения: 548
Откуда: Одесса
Спасибо огромное за передачу и за творчество Вячеслава Ивановича Иванова @->-- !
Его стихи очень хорошо почитать на той скамеечке, что нужна человечеству, чтобы присесть на нее и подумать (о которой говорил Эйнштейн)... они (стихи) как бы останавливают поток мыслей... и тогда можно услышать самые "тихие" мысли...
СПАСИБО @->--

_________________
Галина


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Вячеслав Иванович Ива́нов
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 28 мар 2016, 14:47 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 20 апр 2013, 06:55
Сообщения: 2110
Откуда: Москва
Спасибо за передачу. Об Вячеславе Иванове я когда-то более-менее узнала из работы Эткинда "Эрос невозможного", вот рекомендую:

Религия Диониса
Русский символизм , конечно, был мало похож на упорядоченное научное сообщество, которое было выстроено Фрейдом по всем правилам научно-организационного искусства. Некое подобие внутреннего единства пытался внести в него Вячеслав Иванов, один из самых популярных поэтов и философов эпохи. Учившийся в Берлине и Париже, Иванов возвращается в Россию в 1904 году.
Андрей Белый считал переломным событием в истории русского символизма «пришествие в русский модернистский мир такого крупного идеолога, как Вячеслав Иванов», но сожалел, что Иванов давал материал для газетных популяризации того, что до него было неуловимой стихией. Он и Ницше перерабатывал по-своему, чтобы превратить его темные глубины в доступный всем общий знаменатель эпохи. С этой точки зрения Иванов сыграл роль «отравителя чистоты воздуха самой символической среды». Более всего Белый протестовал против усилий Иванова по консолидации разных направлении модерна. «Спаивая декадентов, неореалистов, символистов и идеалистов в одно стадо», Иванов прояснял и упрощал идеологию символизма , приближая к нему всех, «взыскующих духа». Пытаясь построить универсальный миф, Иванов, по выразительным словам Белого, ставил «нечто вроде знака равенства между Христом и Дионисом , Богоматерью и всякой рождающей женщиной, Девою и Менадой, любовью и эротизмом, Платоном и греческой любовью, теургией и филологией, Влад. Соловьевым и Розановым».
Эту роль и современники, и потомки рассматривали как «огромную в светлом и в темном смысле» (А. Белый) и «все более сомнительную» (С. Аверинцев). Анна Ахматова, например, называла Вяч. Иванова великим мистификатором, новым графом Сен-Жерменом и с удовольствием пересказывала старые сплетни о нем.
Квартира Вячеслава Иванова в «башне» над домом на Таврической улице в Петербурге с 1905 года становится строительной площадкой для нового мифа, подходящего, как тогда выражались, к условиям современности. Общей платформой, на которой Иванов выстраивал свой синкретический символизм , было особенным образом понятое ницшеанство. Из него Иванов воспринял в первую очередь не идею сверхчеловека – с ней у него были свои счеты,– а идею Диониса , умирающего и вечно возрождающегося Бога вина, путешествий в загробный мир, сексуальных оргий и религиозного экстаза.
Эрос невозможного – так называл свой идеал Вячеслав Иванов. До нас дошло множество рассказов об эротических экспериментах группового характера, которые организовывали Иванов вместе со своей женой, поэтессой Лидией Зиновьевой-Аннибал, с одной стороны, и Дмитрий Мережковский со своей женой, писательницей Зинаидой Гиппиус, с другой стороны; в обеих группах участвовал довольно широкий круг элитарных петербургских интеллигентов. Трудно сказать, как далеко заходили эти эксперименты. Немалую роль~в салоне Иванова играли открытые гомосексуалисты, в частности, Михаил Кузьмин, оставивший откровенные описания этой жизни в своих дневниках. Бердяев, высоко ценивший Иванова, утверждал, что дело ограничивалось хороводами. «Эротика всегда у нас окрашивалась в идеалистический цвет»,– писал он, добавляя, что более всего Иванова «соблазняло овладение душами» и в этом деле он был виртуоз. «Его пронизывающий змеиный взгляд на многих, особенно на женщин, действовал неотразимо».
До сексуальной революции было еще далеко, но русская традиция знает популярную религиозную секту хлыстов, сочетавшую истовую набожность с ритуальным промискуитетом, и как раз в это время воспоминания о хлыстах стали необычайно живы. Хлыстом будут считать Распутина, о подобной секте писал свой роман «Серебряный голубь» Андрей Белый, Бердяев специально ходил по трактирам, чтобы поговорить с сектантами. Блок ездил с Ремизовым на «заседание» хлыстов в 1908 году и не без смущения сообщал матери: «пошли к сектантам, где провели несколько хороших часов. Это – не в последний раз. Писать об этом – как-то не напишешь». Сам же Иванов разыскал где-то некую «хлыстовскую богородицу», молодую красивую крестьянку, и даже водил ее на свои лекции; на вопрос о том, понятна ли ей лекция, в которой много ученых слов, та отвечала: «Что ж, понятно, имена разные и слова разные, а правда одна».
Существо новой религии Иванов связывал с заимствованной у Ницше фигурой Диониса . Он любил повторять, что для Ницше дионисизм был эстетическим феноменом, для него же самого это религиозный феномен, и упрекал своего предшественника, что тот не уверовал в Бога, которого сам создал. Глашатай дионисизма, пропагандист новой религии страдающего и возрождающегося Бога, Иванов реализовывал свою задачу буквально и последовательно, всеми разнообразными средствами, которыми располагал как лидер движения, как философ и как поэт. Участник ивановских «сред» рассказывает, что Иванов «никогда не обострял никаких разногласий, не вел резких споров, он всегда искал сближения и соединения разных людей и разных направлений, любил вырабатывать общие платформы». На башне могли встретиться все – поэты и революционеры, ницшеанцы и марксисты, «богоискатели» и «богостроители». Потом, после революции 1917 года, пути их далеко разошлись: кто-то стал наркомом, как Луначарский; другие, как Бердяев, прославились в эмиграции; третьи, как Хлебников или Блок, умерли, чтобы не видеть новой русской действительности. Но тогда, накануне и сразу после потрясений 1905 года, они вместе искали свое будущее,
Иванов стремился играть здесь роль «совопросника, соглядатая, ловца»:
Дабы в душе чужой, как в нови,
Живую взрезав борозду,
Из ясных звезд моей любови
Посеять семенем – звезду.
Этот более чем ясный образ агрессивной мужской сексуальности, желающей иметь чужую душу так же, как имеют тело, соседствует у Иванова со сложными поэтическими построениями, которые, однако, понятнее и последовательнее других выразили суть исканий русского модерна. Деятельность Иванова по «ловле душ» имела огромный успех. «О, скольких душ пустынный холод Своим ты холодом пронзил!» – писал Иванову разочарованный в нем Блок. По словам Бердяева, «дионисическое веяние прошло по России... Оргиазм был в моде... Эрос решительно преобладал над Логосом».
« Религия страдающего бога» совмещала в себе весьма своеобразную эротику с не менее специфическим коллективизмом. Оргиазм и соборность – два самых употребительных термина нового словаря. Общим для этих столь неожиданно сочетающихся понятий является недоверие к эго, неприятие телесных и психических границ человеческого Я и почти навязчивое стремление эти границы разрушить. «Ужас нисхождения в хаотическое зовет нас могущественнейшим из зовов, повелительнейшим из внушений: он зовет нас – потерять самих себя». Для выхода из своего Я и проникновения в чужие эго, для нарушения их границ и перемешивания их между собой пропагандировались любые средства – «прадионисийский половой экстаз», «священный хмель и оргийное самозабвение», мистический опыт теософии и православный идеал соборности. Во всем этом нельзя, конечно, видеть одну только проекцию индивидуальных желаний творцов новой религии . Бердяев, в течение трех лет председательствовавший во время собраний на «башне», находил в идеях Иванова характерную черту русской интеллигенции – ее «тепличное томление по всенародной, органической, коллективной, соборной культуре»,– черту, приведшую ее, по словам Бердяева, к самоубийству. Пройдет время, и Бердяев в статье под названием «Гибель русских иллюзий» узнает в произошедшей революции «дионисические оргии темного мужицкого царства», которые «грозят превратить Россию со всеми ее ценностями и благами в небытие». « Дионис в России опасен»,– не уточняя, писал в 1909 и сам Иванов.
Восприняв у Ницше Диониса , Иванов был более критичен к другому знаменитому его образу - Заратустре. Радикальные ницшеанцы вроде Луначарского и Горького, для которых именно идея сверхчеловека была главным содержанием философии Ницше, находили в ней разрешение на грядущий аморализм и тотальную переделку человеческой природы. Либерал Иванов в этом не нуждался. Популяризация Ницше в русском духе заканчивается его полным переворачиванием: индивидуализм отжил свое, пишет Иванов в 1905 году. Пушкин, по его мнению, еще был индивидуалистом; но дух Достоевского, даже и в «Великом инквизиторе»,– дух соборной солидарности. Сверхчеловек приобретает у Иванова совсем несвойственные ему черты «соборности», примитивной религиозной общности. Такая соборность, соединенная с идеен нового человека,– прямой предшественник, если не синоним, грядущего «коллективизма» со всеми его чудовищными следствиями.
«Что бы мы ни пережили, нам нечего рассказать о себе лично»,– без всякого сожаления, но, надо признать, на редкость несправедливо восклицает Иванов о себе и своем окружении. Индивидуализм, утверждает лидер серебряного века русской культуры,– это слепота; прозрение ведет к торжеству соборности. «Кто не хочет петь хоровую песнь – пусть удалится из круга, закрыв лицо руками. Он может умереть; но жить отъединенным не сможет».
О. Мандельштам – один из тех, кому предстояло удалиться из круга,– выделял в книге «По звездам» именно этот «образ удивительной проникновенности», с которого, по его словам, «открываются две великих перспективы, как из постулата о параллельных две геометрии». Уже тогда, в 1909 году, поэт младшего поколения знал о своем несогласии с хором, с которым, не интересуясь деталями, готов слиться его учитель. Мандельштам видел в книге Иванова «прелесть, общую с Заратустрой», и имел мужество признаться мэтру, что у него, у Мандельштама, другой и «странный вкус: ...я люблю электрические блики... почтительных лакеев, бесшумный полет лифта... Я люблю буржуазный, европейский комфорт». Вопреки самому духу модерна Мандельштам считает свое право на этот «странный вкус» натуральным, не требующим обоснований: «я никогда не спрашиваю себя, хорошо ли это».
Вспоминал ли Иванов свое пожелание смерти тому, кто не согласен на хоровую песнь, позже, когда работал в Наркомпросе у Луначарского и собирался в эмиграцию? Б. Зайцев вспоминал об этом времени его жизни с иронией: «Как будто начинали сбываться давнишние его мечты-учения о «соборности», конце индивидуализма... Вот от этой самой соборности он только и мечтал куда-нибудь «утечь»«. Во всяком случае, в 1919 году Иванов принимал на себя духовную ответственность за происходящее и даже признавался, что в деле затронута его совесть:
Да, сей пожар мы поджигали,
И совесть правду говорит,
Хотя предчувствия не лгали,
Что сердце наше в нем сгорит.
Но даже теперь, утверждая, что предвидел, что он сам и окажется жертвой подожженного «ими» пожара, он продолжает говорить «мы», рискуя нелепостью: «наше сердце».
Антииндивидуализм естественно сопряжен с антиинтеллектуализмом. Поэтику Иванова характеризуют как «поэтику тождества». По словам Аверинцева, «пристрастие Вячеслава Иванова к «сближениям и соединениям того, чего нельзя ни соединить, ни даже сблизить»« , вело к обману и двусмысленной славе. Иванов писал так: «Я не символист, если не бужу неуловимым намеком или влиянием в сердце слушателя ощущений непередаваемых, похожих порой на первоначальное воспоминание.., порой на далекое, смутное предчувствие, порой на трепет чьего-то знакомого в желанного приближения», или так:
Ни граней, ни годин, ни ликов «Ты» и «Я»
Она божественно не знает,
И цельным пьет нектар из сердца бытия,
И никого не вспоминает,
И в нераздельности не знает «Ты» и «Я».
Она – это нимфа, дриада или менада, вовсе не отличимая от вожака нимф Диониса . Границы «Я» и «Ты», личности и универсума стираются в этом условном мире одновременно с отождествлением Аполлона и Диониса , мужского и женского, жизни и смерти. Мужское, эдиповское начало, как таковое, обречено: «Оскудевшая сила Солнца недостаточна в сынах, мужьях Иокасты, и вновь они, слепые, как Эдип, то есть оскудевшие солнцем, гибнут». Эротическая напряженность этого мира парадоксально сочетается с его бесполостью. Платоновская идея о том, что любовь соединяет две несовершенные части, мужскую и женскую, в совершенное дву- или бесполое целое, была чрезвычайно популярна в русской культуре и приобретала все более буквальные формы.
«Чтобы сохранить свою индивидуальность, человек ограничивает свою жажду слияния с беспредельным»; но самые ценные мгновения открываются в том «созерцательном экстазе, когда нет преграды между нами и обнаженной бездной». «Это царство не знает межей и пределов. Все формы разрушены, грани сняты, зыблются и исчезают лики, нет личности. Белая кипень одна покрывает жадное рушение воды. В этих недрах чреватой ночи, где гнездятся глубинные корни пола, нет разлуки пола... Хаотическая сфера – область двуполого, мужеженского Диониса ». Новая поэзия прямо сравнивается Ивановым с сомнамбулой, и во всем этом действительно есть многое от измененных состояний сознания – наркотических, гипнотических, медитативных.
Религия бесполого возрождающегося Бога особым образом трактует вечную проблему любви и смерти. Бердяев в своем обзоре русской философии считает эту тему центральной. Три крупнейших мыслителя эпохи, Вл. Соловьев, В. Розанов и Н. Федоров, сосредоточивали свои рассуждения на соотношении половой любви, борьбы со смертью и идеи возрождения. У Соловьева через любовь восстанавливается андрогинная целостность личности, человек перестает быть раздробленным, ущербным существом и таким образом имеет шанс преодолеть смерть, которая является следствием разделения полов. У Розанова смерть побеждается деторождением, и он борется с христианской этикой, которая, благословляя деторождение, проклинает половую любовь. Федоров, от здравого смысла наиболее далекий, призывал к всечеловеческой борьбе со смертью и единому акту оживления всех умерших с помощью новейшей науки, которая должна «превратить энергию эротическую в энергию воскрешающую».
Спустя много десятилетий после Соловьева, начавшего эту традицию, замыкающий ее Бердяев вновь повторял: «греки уже знали, что Гадес и Дионис – один бог, чувствовали мистическую связь смерти и рождения». Бердяев прямо ощущал, как «в самой глубине сексуального акта... скрыта смертельная тоска». Сходная интуиция, чувствующая общность любви и смерти и ищущая ее доказательств в мифологических глубинах культуры, привела Сабину Шпильрейн к открытию влечения к смерти как другой стороны двуединого полового инстинкта.
Даже Лев Толстой, одинокий оппонент русского модерна, отзывался в своих знаменитых повестях все на ту же проблему. Принципиально и демонстративно безразлично, кого убивают герои «Крейцеровой сонаты» и «Дьявола»: в одном варианте «Дьявола» –себя, в другом, тут же публикуемом – любовницу. Важно, что любовь ведет к смерти и по сути дела идентична ей; соблазн пола и есть соблазн смерти.
Свернуть


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Форум закрыт Эта тема закрыта, вы не можете редактировать и оставлять сообщения в ней.  [ Сообщений: 12 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 68


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
POWERED_BY
Русская поддержка phpBB
[ Time : 0.098s | 18 Queries | GZIP : On ]