Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07 Сообщения: 3756 Откуда: Ульяновск
|
Эльмира писал(а): Ирин, может, у меня неверное впечатление сложилось,конечно.. Но как будто ты эту женщину осуждаешь, да? А супругу её и детям сочувствуешь. Не, Эльмира, не осуждаю. Я ее плохо (мало) знала, но поговорить с ней было интересно. Я просто хочу понять, почему одни зависимости осуждаются и их предлагается лечить (в данном случае я даже не об алкоголизме и наркомании, которые потенциально опасны не только для самих алкоголиков и наркоманов, но и для общества, а скажем о шопоголизме или компьютерной зависимости), а другие (они были названы “вертикальными” или “внутренними”) вроде бы вполне приемлемы. Вот очень даже в тему… Аверченко о “вертикальных” и “горизонтальных” зависимостях.
Функельман и сын
Функельман и сын (Рассказ матери)
Я еще с прошлого года стала замечать, что мой мальчик ходит бледный, задумчивый. А когда еврейский мальчик начинает задумываться - это уже плохо. Что вы думаете, мне обыск нужен, что ли или что? - Мотя, - говорю я ему, - Мотя, мальчик мой! Чего тебе так каламитно? Так он поднимет на меня свои глазки и скажет: - Что значит - каламитно! Ничего мне не каламитно! - Мотя! Чего ты крутишь? Ведь я же вижу... - Ой, - говорит, - отстань ты от меня, мама! У меня скоро экзамен на аттестат зрелости, а потом у меня есть запросы. Обрадовал! Когда у еврейского мальчика появляются запросы, так господин околоточный целую ночь не спит. - Мотя! Зачем тебе запросы? Что, их на ноги наденешь, когда башмаков нет, или на хлеб намажешь вместо масла? Запросы, запросы. Отцу твоему сорок шестой год - он даже этих запросов и не нюхал. И плохо, ты думаешь, вышло? Пойди, поищи другой такой галантерейный магазин, как у Якова Функельмана! Нужны ему твои запросы! Он даже картоночки маленькие по всему магазину развесил! "Цены без запроса". - Мама, не мешай мне! Я читаю. Он читает! Когда он читает, так уже мать родную слушать не может. Я через тебя, может, сорок две болячки в жизни имела, а ты нос в книжку всунул и думаешь, что умный, как раввин. Гениальный ребенок. Вижу - мой Мотя все крутит и крутит. - Что ты крутишь? - Ничего я не кручу. Не мешай читать. Что это он там такое читает? Ой! Разве сердце матери это камень или что? Я же так и знала! "Записки Кропоткина"! Тебе очень нужно знать записки Кропоткина, да? Ты будешь больной, если ты их не прочтешь? Брось сейчас же! - Мама, оставь, не трогай. Я же тебя не трогаю. Еще бы он родную мать тронул, шейгец паршивый! И так мне в сердце ударило, будто с камнем. Куда, вы думаете, я сейчас же побежала? Конечно, до отца. - Яков! Что ты тут перекладываешь сорочки? Убежат они, что ли, от тебя или что? Он должен обязательно сорочки перекладывать... - А что? - Ты бы лучше на Мотю посмотрел. - А что? - Ему надо читать "Записки Кропоткина", да? - А что? - Яков! Ты мне не крути. Что ты мне крутишь! Скандала захотел, обыска у тебя не было, да? - А что? Это не человек, а дурак какой-то. Еще он мне должен голову крутить! - Что тебе нужно, чтобы твой сын в тюрьме сидел? Тебе для него другого места нет? Одевайся, пойдем домой! Вы думаете, что он делал, этот Мотя, когда мы пришли? Он читал себе "Записки Кропоткина". - Мотька, - кричит Яков, - брось книгу. - А вы, - говорит, - ее подымете? - Брось, или я тебя сию минуту по морде ударю. И как вы думаете, что ответил этот Мотя? - Попробуй! А я отравлюсь. Это запросы называется! - А чтоб ты пропал! Тебе для матери книжку жалко. Тебя кто рожал - мать или Кропоткин? - А что вы, - говорит Мотя, - думаете? Может, я, благодаря ему, второй раз на свет родился. Ой, мое горе! Я заплакала, Яша заплакал, и Мотя тоже заплакал. Прямо маскарад! Вышли мы с Яшей в спальню, смотрим друг на друга. - Хороший мальчик, а? Ему еще в носе нужно ковырять, а он уже Кропоткина читает. - Ну, что же? - Яша! Ты знаешь, что? Нашего мальчика нужно спасти. Это невозможно. Так Яша мне говорит: - Что я его спасу? Как я его спасу? По морде ему дам? Так он отравится. - Тебе сразу - морда. Интеллигентный человек, а рассуждает, как разбойник. Для своего ребенка головой пошевелить трудно. Думай! Яков сел, стал думать. Я села, стала думать. Ум хорошо, а два еще лучше. Думаем, думаем, хоть святых вон выноси. - Яша! - А что? - Знаешь, что? Нашего ребенка нужно отвлечь. - Ой, какая ты умная, - отвлечь! Чем я его отвлеку? По морде ему дам? - Ты же другого не можешь! Для тебя Мотькина морда это идеал!.. Он ребенок живой - его чем-нибудь другим заинтересовать нужно... Нехай он влюбится или что? - Какая ты, подумаешь, гениальная женщина! А в кого? - Ну, пусть он побывает в свете! Поведи его в кинематограф или еще куда! Что, ты не можешь повести его в ресторан?! - Нашла учителя! Что, я бывал когда-нибудь в ресторане? Даже не знаю, как там отворять дверей. - Что ты крутишь! Что ты мине крутишь? Тебе это чужой ребенок? Это кропоткинское дитё, а не твое? Такой большой дурак, и не может мальчика развлекать. Так пошел он к Моте, стал крутить: - Ну, Мотечка, не сердись на нас. Пойди с отцом немного пройдись. Я ведь же тебя люблю - ты такой бледненький. Ну, Мотька туда-сюда - стал крутить: то дайте ему главу дочитать, то у него ноги болят. - Хороший ребенок! Книжку читать - ноги не болят, а с отцом пройтись - откуда ноги взялись. Надевай картузик, Мотенька, ну же! Похныкал мой Мотенька, покапризничал - пошел с папой. Они только за двери - я сейчас же к нему в ящик... Боже ты мой! И как это у нас до сих пор обыска не было - не понимаю! За что только, извините, полиция деньги получает?.. И Кропоткины у него, и Бебели, и Мебели, и Малинины, и Буренины - прямо пороховой склад. "Эрфуртских программ" - так целых три штуки! Как у ребенка голова не лопнула от всего этого?! Ой, как оно у меня в печке горело, если бы вы знали! Быка можно было зажарить. В одиннадцать часов вечера вернулись Яша с Мотей, а на другое утро такой визг по дому пошел, как будто его резали. - Где мои книги?! Кто имел право брать чужую собственность! Это насилие! Я протестуюсь!! Функельманы, это верно, любят молчать, но когда они уже начинают кричать - так скандал выходит на всю улицу. - Что ты кричишь, как дурак, - говорит Яков. - От этого книжка не появится обратно. Пойдем лучше контру сыграем. - Не желаю я вашу контру, отдайте мне моего Энгельса и Каутского! - Мотя, ты совсем сумасшедший! Я же тебе дам фору - будем играть на три рубля. Если выиграешь, покупай себе хоть десяток новых книг. - Потому только, - говорит Мотя, - и пойду с тобой, чтобы свои книги вернуть. Ушли они. Пришли вечером в половине двенадцатого. - Ну что, Мотя, - спрашиваю, - как твои дела? - Хорошие дела, когда папаша играет, как маркер. Разве можно при такой форме кончать в последнем шаре? Конечно же, он выиграет. Я не успею подойти к бильярду, как у него партия сделана. Ну, утром встали они, Мотя и говорит: - Папаша, хочешь контру? - А почему нет? Ушли. Слава Богу! Бог всегда слушает еврейские молитвы. Уже Мотя о книжках и не вспоминает. Раньше у него только и слышишь: "Классовые перегородки, добавочная стоимость, кооперативные начала..." А теперь такие хорошие русские слова: "Красный по борту в лузу, фора, очко, алагер". Прямо сердце радовалось. Ну, пришли они в двенадцать часов ночи - оба веселые, легли спать. Пиджаки в мелу, взяла я почистить - что-то торчит из кармана. Э, программа кинематографа. Хе-хе! После "эрфуртской программы" это, знаете, недурно. Бог-таки поворачивает ухо к еврейским молитвам! Ну, так у них так и пошло: сегодня бильярд, завтра бильярд и послезавтра тоже бильярд. - Ну, - говорю я как-то, - слава Богу, Яша... Отвлек ты мальчика. Уже пусть он немного позанимается. И ты свой магазин забросил. - Рано, - говорит Яша. - Еще он вчера хотел открытку с видом на Маркса купить. Ну, рано, так рано. Уже они кинематограф забросили, - уже программки цирка у них в кармане. Еще проходит неделя - кажется, довольно, мальчик отвлекся. - Мотя, что же с экзаменом? Яша, что же с магазином? - Еще не совсем хорошо, - говорит Яша, - подождем недельку. Ты думаешь, запросы так легко из человека выходят?! Недельку, так недельку. Уже у них по карманам не цирковая программа, а от кафешантана - ужасно бойкий этот Яша оказался... - Ну, довольно, Яша, хватит! Гораздо бы лучше, чтобы Мотя за свои книги засел. - Сегодня, - говорит Яша, - нельзя еще, мы одному человечку в одном месте быть обещали. Сегодня одному человечку, завтра другому человечку... Вижу я, Яков мой крутить начинает. А один раз оба этих дурака в десять часов утра явились. - Где вы были, шарлатаны? - У товарища ночевали. Уже было поздно, и дождик шел, так мы остались. Странный этот дождик, который на их улице шел, а на нашей улице не шел. - Я, - говорит Яша, - спать лягу, у меня голова болит. И у Моти тоже голова болит; пусть и он ложится. Так вы знаете что? Взяла я их костюмы, и там лежало в карманах такое, что ужас: у Мотьки черепаховая шпилька, а у Яши черный ажурный чулок. Это тоже дождик?! То эрфуртская программа, потом кинематографическая, потом от цирка, потом от шантана, а теперь такая программа, что плюнуть хочется. - Яша! Это что значит? - Что? Чулок! Что ты, чулков не видала? - Где же ты его взял? - У коммивояжера для образца. - А зачем же он надеванный? А зачем ты пьяный? А зачем у Мотьки женская шпилька? - Это тоже для образца. - Что ты крутишь? Что ты мине крутишь? А отчего Мотька спать хочет? А отчего в твоей чековой книжке одни корешки? Ты с корешков жить будешь? Чтоб вас громом убило, паршивцев! И теперь вот так оно и пошло: Мотька днем за бильярдом, а ночью его по шантанам черти таскают. Яшка днем за бильярдом, а ночью с Мотькой по шантанам бегает. Такая дружба, будто черт веревкой их связал. Отец хоть изредка в магазин за деньгами приедет, а Мотька совсем исчез! Приедет, переменит воротничок, и опять назад. Наш еврейский Бог услышал еврейскую молитву, но только слишком; он сделал больше, чем надо. Так Мотька отвлекся, что я день и ночь плачу. Уже Мотька отца на бильярде обыгрывает и фору ему дает, а этот старый осел на него не надыхается. И так они оба отвлекаются, что плакать хочется. Уже и экзаменов нет, и магазина нет. Все они из дому тащат, а в дом ничего. Разве что иногда принесут в кармане кусок раздавленного ананаса или половинку шелкового корсета. И уж они крутят, уж они крутят...
* * * Вы извините меня, что я отнимаю время разговорами, но я у вас хотела одну вещь спросить... Тут никого нет поблизости? Слушайте! Нет ли у вас свободной "эрфуртской программы" или Кропоткина? Что вы знаете, утопающий за соломинку хватается, так я бы, может быть, попробовала бы... Вы знаете что? Положу Моте под подушку, может, он найдет и отвлечется немного... А тому старому ослу - сплошное ему горе - даже отвлекаться нечем! Он уже будет крутить, и крутить, и крутить до самой смерти ...
Свернуть
_________________ Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!
|
|