И все-таки самолюбие… это хорошо или плохо? и что оно в своей внутренней сути есть на самом деле? отличается ли состояние самолюбия от состояния: любить самого себя? почему самолюбие есть или его нет, а “любить себя” этому надо учиться? как учиться?
Для меня все-таки это несколько разные состояния души.
Само-ЛЮБИЕ,… любие,… любование… слово чуть короче Любви, и чуть короче смысл и внутренние ощущение этого чувства. Самолюбие – это уже внутреннее ощущение себя, внутреннее любование собой и внутренняя защита всего, что увидел в себе. Это уверенность в своем праве БЫТЬ, как сказала Оля. Быть таким, какой есть, таким, каким себя видишь.
Месть Лонгрена Меннерсу – это закон самолюбия. Ну не может Лонгрен в момент, когда гибнет его враг не думать о себе, о своей внутренней боли, о справедливом возмездии. Он его не губит, он ему не помогает, как когда-то давно Меннерс не помог его жене, вернее он хоте купить эту помощь… Купить,… его маленькая самолюбивая душа умела только это… только покупать и продавать… и тоже как могла защищала себя,… свое право быть в этом мире… А дальше сын Меннерса Хин продолжает мстить Лонгрену, презирая и унижая его дочь. Кровавые законы мести страшны и их круг порочен и почти неразрываем до полного взаимного истребления, когда уже нет врагов, но и себя тоже уже нет. Ведь самолюбие, как самолюбование – это необходимость сохранять в себе и чувство справедливой мести, как защитную реакцию сохранить самого себя.
Самолюбие – это инстинкт сохранения личности, как есть инстинкт сохранения тела.
Любовь к себе – это инстинкт сохранения души. Вырастает из самолюбия, как Ассоль в душе Лонгрена. А дальше обязательно учится любить других, как самого себя. Без любви к другим такой же как к себе, подлинной любви и к себе самому не получится. Грей сует руку в кипящую кастрюлю, чтобы испытать и понять боль, которую испытала случайно обварившаяся Бетси.
В момент активного восторженного действия, полной заполненности души своей музыкой, своими желаниями, своим действием, он вдруг стал считать до тысячи, чтобы успокоиться и начать думать о другом,… о другой,… о любимой… не о своем чувстве к ней, оно выражалось в его действии,… а о том, какая она внутренняя, подлинная….
Александр Грин писал(а):
Это довело его, наконец, до того, что он стал считать мысленно: "Один", два... тридцать..." и так далее, пока не сказал "тысяча". Такое упражнение подействовало: он был способен наконец взглянуть со стороны на все предприятие. Здесь несколько удивило его то, что он не может представить внутреннюю Ассоль, так как даже не говорил с ней. Он читал где-то, что можно, хотя бы смутно, понять человека, если, вообразив себя этим человеком, скопировать выражение его лица. Уже глаза Грэя начали принимать несвойственное им странное выражение, а губы под усами складываться в слабую, кроткую улыбку, как, опомнившись, он расхохотался и вышел сменить Пантена.
Грей ведь учится спокойно глядеть со стороны на свои действия,… спокойно,… безоценочно, без собственных внутренних желаний и чувств. И тут понимает, что не может представить себе внутреннюю Ассоль. Но он уже хочет, уже пытается,… не себя,… другого в свою душу поместить. Он уже поменял цвет своих парусов. Вместо отражающих холодных белых они стали впускающими алыми, как кровь. Не враги, но побратимы… люди всегда сами делали себе надрезы и смешивали свою кровь и кровь другого… братья по крови. Грей распахнул свою душу, окровавил ее, для того, чтобы смешать ее с другой душой, с душой Ассоль, у которой эта алая распахнутость к миру была с детства. Любовь к себе, как любовь к другому, как понимание его…
Куда поплывет Грей под Алыми Парусами?... Они ведь издали видны, для всех видны,… его же сразу остановили для проверки… все взгляды на его корабль,… уже не спрятаться,… зависть, восхищение, злоба, восторг, недоверие, недоумение, насмешки, удивление, понимание, непонимание… все направлено к Алым Парусам, не к привычным белым… к алым… Так открыто и смело плавать по миру под Алыми Парусами можно только любя себя… и этой любовью принимать в душу других.