Серебряные нити

психологический и психоаналитический форум
Прямой эфир. Youtube
Чат переехал на ютуб

Текущее время: 28 мар 2024, 11:16

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 265 ]  Пред.  1 ... 14, 15, 16, 17, 18  След.
Автор Сообщение
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 17 мар 2020, 09:30 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
Мышление и его расстройства
Мышление
Мышление является основным и специфическим для человека познавательным процессом, в ходе которого диалектически устанавливаются внутренние (семантические) связи, характеризующие структуру объектов реальной действительности, их отношения между собой и к субъекту познавательной деятельности. Мышление тесно связано с другим базисным познавательным процессом – процессом восприятия и необходимо возникло в результате его поступательного эволюционного развития. Борьба за существование, являющаяся основным механизмом видовой динамики, вынуждала в каждый момент конфликтного взаимодействия конкурирующих особей сначала к максимальному напряжению физических сил (стрессовой мобилизации) в интересах удовлетворения своих безусловных потребностей (пищевой, половой, самосохранения), обеспечивая тем самым выживание индивидуума и сохранение вида. На определенном этапе развития, когда чисто физические ресурсы были исчерпаны, более эффективным приспособительным механизмом стала возможность сначала обобщения на основе индивидуального опыта своеобразия проблемных ситуаций и их алгоритмического разрешения, а затем необходимость поиска новых нестандартных (творческих) решений.

Эти обстоятельства стали побудительным стимулом, обеспечивающим качественный скачок – переход от конкретно воспринимаемой сиюминутности бытия к аналитико-синтетической оценке прошлого опыта и прогнозированию своего поведения в будущем. Таким образом были расширены его временные границы и созданы предпосылки для интенсивного развития других психических функций (долговременная и кратковременная память, воображение, перспективное мышление и др. - то есть сознания и самосознания в широком смысле этого понятия). Параллельно и взаимозависимо с этими процессами возникли и развивались новые сугубо человеческие свойства – символика языка и речи, изобразительного искусства, зачатки религиозного чувства, научного сознания мира и своего места в нем.

Таким образом был осуществлен переход от системы представлений об окружающем мире, которая постепенно складывалась на основе его индивидуального и коллективного восприятия к системе понятий. Последняя отражала самые существенные, позволяющие сделать обобщения признаки явлений и предметов и складывалась в картину понимания окружающего мира. Символика языка как функция коммуникации из средства обозначения реальностей все больше превращалась в средство общения, обмена информацией, формирующее коллективное сознание популяции. Наряду с конкретными понятиями, описывающими отдельные предметы, явления (кошка, стол, пожар) возникли абстрактные, обобщающие конкретные реалии (животные, мебель, стихийные бедствия).

Способность формировать и усваивать смысловые, родообразующие понятия возникает на определенном этапе исторического и онтогенетического развития психической деятельности и называется абстрактным мышлением. Неспособность оперировать абстрактными понятиями, субъективное, опирающееся на несущественные признаки мышление не раскрывает смысла явлений или приводит к противоречивому (алогичному) толкованию их сути. Это в свою очередь указывает либо на атавистическую задержку его развития, либо на наличие психического расстройства.

Мышление нормальных людей организует картины окружающего и внутреннего мира на основе анализа причинно-следственных отношений, подвергая его результаты проверке опытом, и рано или поздно оказывается в состоянии выявить внутренние связи объектов и явлений.

Творческое, или так называемое диалектическое, мышление, являющееся основой профессионально-клинического, как наиболее продуктивная форма опирается на анализ и синтез. Анализ предполагает выяснение того, чем данный объект, предмет, явление в силу своих индивидуальных особенностей отличается от других, внешне похожих. Для того, чтобы это установить, необходимо изучить его структурно-динамическое своеобразие. Применительно к больному это означает необходимость исследования исключительности личностной феноменологии, включая изучение биологического, психического и социального статусов.

Синтез, напротив, означает стремление установить внутренние связи внешне непохожих объектов, что невозможно ни на уровне восприятия, ни на уровне конкретного формального мышления. Иногда эта связь представлена лишь одной характеристикой, которая, тем не менее, является фундаментальной. Если верить преданию, то закон всемирного тяготения открылся Ньютону в тот момент, когда ему на голову упало яблоко. Восприятие внешних признаков указывает лишь на сходство форм. Понимание внутренних связей позволяет рассмотреть в одном ряду совершенно разные объекты, обладающие лишь одним общим качеством – массой. Человеческий разум благодаря этому свойству способен также к экстраполяции известной внутренней связи за пределы опытного восприятия пространства и времени, что делает его возможности практически безграничными. Так происходит осознание человеком законов, управляющих миром, и постоянный пересмотр уже имеющихся представлений.

Так называемое формальное мышление, являющееся атавистическим или имеющее болезненные причины, идет по пути аналогий, которые устанавливаются по признакам внешнего сходства, и уже поэтому не может быть творчески продуктивным. В медицине оно называется фельдшерским, но отнюдь не является прерогативой фельдшеров. Мыслящий подобным образом врач, завершая специальное образование, имеет канонизированные представления о реестре существующих, по его мнению, форм болезней в их описательных характеристиках с соответствующим алгоритмом последующих действий. Диагностическая задача решается чаще всего на основе формальной калькуляции симптомов с отнесением их массива к известной нозологической матрице. Происходит это по принципу ответа на вопрос: на кого больше похожа летучая мышь – на птицу или на бабочку? На самом деле на лошадь (и то, и другое – млекопитающие). Познавательная деятельность, организованная подобным образом, способна лишь клишировать стандартные ситуации в рамках решения самых простых задач. Она нуждается в руководстве, контроле и может быть приемлемой только у претендующих на роль исполнителя.

Расстройства мышления выявляются либо при помощи тестовых процедур (патопсихологически), либо на основе клинического метода при анализе речевой и письменной продукции обследуемого.

Выделяют формальные расстройства мышления (расстройства ассоциативного процесса) и так называемые патологические идеи.

Расстройства мышления по форме (расстройства ассоциативного процесса)
Эта рубрика включает ряд нарушений способа мышления по форме: изменение его темпа, подвижности, стройности, целенаправленности.

Нарушения темпа мышления
Болезненно ускоренное мышление. Характеризуется увеличением речевой продукции в единицу времени. В основе лежит ускорение течения ассоциативного процесса. Течение мысли обусловливается внешними ассоциациями, каждая из которых является толчком для новой тематики рассуждений. Ускоренный характер мышления приводит к поверхностным, поспешным суждениям и умозаключениям. Больные говорят торопливо, без пауз, отдельные части фразы связаны между собой поверхностными ассоциациями. Речь приобретает характер «телеграфного стиля» (больные пропускают союзы, междометия, «проглатывают» предлоги, приставки, окончания). «Скачка идей» - крайняя степень ускоренного мышления.

Болезненно ускоренное мышление наблюдается при маниакальном синдроме, эйфорических состояниях.

Болезненно замедленное мышление. В отношении темпа представляет собой противоположность предыдущего расстройства. Часто сочетается с гиподинамией, гипотимией, гипомнезией. Выражается в речевой заторможенности, застреваемости. Ассоциации бедны, переключаемость затруднена. Больные в своем мышлении не в состоянии охватить широкий круг вопросов. Немногочисленные умозаключения образуются с трудом. Больные редко проявляют речевую активность спонтанно, их ответы обычно немногословны, односложны. Иногда контакт вообще не удается установить. Это расстройство наблюдается при депрессиях любого происхождения, при травматическом поражении головного мозга, органических, инфекционных заболеваниях, эпилепсии.

Нарушения стройности мышления
Разорванное мышление характеризуется отсутствием в речи больных логических согласований между словами, грамматические связи при этом могут быть сохранены. Тем не менее речь больного может быть совершенно непонятной, лишенной всякого смысла, например: «Кто может выделить временное расхождение относительности понятий, включенных в структуру миробытия» и т.п.

При бессвязном мышлении отсутствуют не только логические, но и грамматические связи между словами. Речь больных превращается в набор отдельных слов или даже звуков: «возьму… сама попаду…день-пень… ах-ха-ха… лень» и т.п. Это расстройство мышления встречается при шизофрении, экзогенно-органических психозах, сопровождающихся аментивным помрачением сознания.

Нарушение целенаправленности мышления
Резонерство (бесплодное мудрствование, рассуждательство). Мышление с преобладанием пространных, отвлеченных, туманных, часто малосодержательных рассуждений на общие темы, по поводу общеизвестных истин, например, на вопрос врача «как вы себя чувствуете?» долго рассуждают о пользе питания, отдыха, витаминов. Этот вид мышления чаще всего встречается при шизофрении.

Аутистическое мышление (от слова аутос – сам) – мышление, оторванное от реальности, противоречащее реальности, не соответствующее реальности и не корригирующееся реальностью. Больные теряют связи с действительностью, погружаются в мир собственных причудливых переживаний, представлений, фантазий, непонятных окружающим. Аутистическое мышление относится к основным симптомам шизофрении, но может встречаться и при других заболеваниях и патологических состояниях: шизоидная психопатия, шизотипические расстройства.

Символическое мышление. Мышление, при котором обычным, общеупотребимым словам придается особый, отвлеченный, понятный лишь самому больному смысл. При этом слова и понятия часто заменяются символами или новыми словами (неологизмами), больные разрабатывают собственные языковые системы. Примеры неологизмов: «зеркаластр, пенснэхо, электрическая эксквозочка». Этот вид мышления встречается при шизофрении.

Патологическая обстоятельность (детализированность, вязкость, инертность, тугоподвижнгость, торпидность мышления). Характеризуется склонностью к детализации, застреванию на частностях, «топтанием на месте», неспособностью отделить главное от второстепенного, существенное от несущественного. Переход от одного круга представлений к другому (переключение) затруднен. Прервать речь больных и направить в нужное русло очень трудно. Это разновидность мышления чаще всего встречается у больных эпилепсией, при органических заболеваниях головного мозга.

Персеверация мышления. Характеризуется повторением одних и тех же слов, фраз, в связи с выраженным затруднением переключаемости ассоциативного процесса и доминированием какой-либо одной мысли, представления. Это расстройство встречается при эпилепсии, органических заболеваниях головного мозга, у депрессивных больных.

Расстройства мышления по содержанию
Включают в себя бредовые, сверхценные и навязчивые идеи.

Бредовые идеи.
Представляют собой ложные, ошибочные суждения (умозаключения), возникшие на болезненной основе и недоступные критике и коррекции. Заблуждающегося, но здорового человека рано или поздно можно либо разубедить, либо он сам поймет ошибочность своих взглядов. Бред же, являясь одним из проявлений расстройства психической деятельности в целом, может быть устранен только посредством специального лечения. По психопатологическим механизмам бредовые идеи делятся на первичные и вторичные.

Первичный бред, или бред толкования, интерпретации вытекает непосредственно из расстройств мышления и сводится к установлению неправильных связей, неправильному пониманию взаимоотношений между реальными объектами. Восприятие здесь обычно не страдает. Изолированно первичные бредовые идеи наблюдаются при сравнительно легких психических заболеваниях. Болезненной основой здесь чаще всего является патологический характер или личностные изменения.

Вторичный, или чувственный бред представляет собой производное от других первичных психопатологических расстройств (восприятия, памяти, эмоций, сознания). Выделяют галлюцинаторный, маниакальный, депрессивный, конфабуляторный, образный бред. Из сказанного следует, что вторичный бред возникает на более глубоком уровне расстройства психической деятельности. Этот уровень или «регистр», как и генетически связанный с ним бред, называют параноидным (в отличии от первичного – паранойяльного).

По содержанию (по теме бреда) все бредовые идеи можно разделить на три основные группы: преследования, величия и самоуничижения.

К группе идей преследования относятся бред отравления, отношения, воздействия, собственно преследования, «любовного очарования».

Бредовые идеи величия также разнообразны по содержанию: бред изобретательства, реформаторства, богатства, высокого происхождения, бред величия.

К бредовым идеям самоуничижения (депрессивный бред) относят бред самообвинения, самоуничижения, греховности, виновности.

Депрессивные фабулы обычно сопровождаются подавленностью и предъявляются астенично. Параноидный бред может быть как астеничным, так и стеничным («преследуемый преследователь»).

Бредовые синдромы
Паранойяльный синдром характеризуется систематизированным бредом отношения, ревности, изобретательства. Суждения и умозаключения больных внешне производят впечатление вполне логичных, однако они исходят из неверных посылок и ведут к неверным выводам. Этот бред тесно связан с жизненной ситуацией, личностью больного, либо измененной психическим заболеванием, либо являющейся патологической от самого рождения. Галлюцинации обычно отсутствуют. Поведение больных с паранойяльным бредом характеризуется сутяжничеством, кверулянтскими тенденциями, иногда агрессивностью. Наиболее часто этот синдром наблюдается при алкогольных, пресенильных психозах, а также при шизофрении и психопатиях.

Параноидный синдром. Характеризуется вторичным бредом. К группе параноидных синдромов относятся галлюцинаторно-бредовой, депрессивно-бредовой, кататоно-бредовой и некоторые другие синдромы. Параноидные синдромы встречаются как при экзогенных, так и при эндогенных психозах.

При шизофрении часто наблюдается один из наиболее типичных вариантов галлюцинаторно-параноидного синдрома – синдром Кандинского-Клерамбо, который складывается из следующих симптомов: псевдогаллюцинации, психические автоматизмы, бредовые идеи воздействия. Автоматизмами называют явление утраты чувства принадлежности самому себе мыслей, эмоциональных переживаний, действий. По этой причине психические акции больных субъективно воспринимаются как автоматические. Г. Клерамбо (1920) описал три вида автоматизмов:

Идеаторный (ассоциативный) автоматизм проявляется в чувстве построннего вмешательства в течение мыслей, их вкладывание или отнятие, обрывы (шперрунги) или наплывы (ментизм), ощущение, что мысли больного становятся известны окружающим (симптом открытости), «эхо мыслей», насильственная внутренняя речь, вербальные псевдогаллюцинации, воспринимаемые как ощущение передачи мыслей на расстояние.

Сенсорный (сенестопатический, чувственный) автоматизм. Для него характерно восприятие различных неприятных ощущений в теле (сенестопатии), чувство жжения, скручивания, боли, полового возбуждения в качестве сделанных, специально вызванных. Вкусовые и обонятельные псевдогаллюцинации могут рассматриваться в качестве вариантов этого автоматизма.

Моторный (кинэстетический, двигательный) автоматизм проявляется ощущением вынужденности некоторых действий, поступков больного, которые совершаются помимо его воли или вызваны воздействием извне. При этом больные часто испытывают мучительное чувство физической несвободы, называя себя «роботами, фантомами, марионетками, автоматами» и т.д. (чувство овладения).

Объяснение подобных внутренних переживаний при помощи воздействия гипнозом, космическими лучами или различных технических средств называется бредом воздействия и иногда носит достаточно нелепый (аутистический) характер. Аффективные расстройства при этом чаще всего представлены чувством тревоги, напряженности, в острых случаях – страха смерти.

Парафренный синдром. Характеризуется сочетанием фантастических, нелепых идей величия с экспансивным аффектом, явлениями психического автоматизма, бредом воздействия и псевдогаллюцинациями. Иногда бредовые высказывания больных имеют в качестве основы фантастические, вымышленные воспоминания (конфабуляторный бред). При параноидной шизофрении парафренный синдром является заключительным этапом течения психоза.

Помимо описанных выше хронических бредовых синдромов в клинической практике встречаются остро развивающиеся бредовые состояния, имеющие лучший прогноз (острая паранойя, острый параноид, острая парафрения). Они характеризуются выраженностью эмоциональных расстройств, низкой степенью систематизации бредовых идей, динамизмом клинической картины и соответствуют понятию острого чувственного бреда. На высоте этих состояний могут наблюдаться признаки грубой дезорганизации психической деятельности в целом, в том числе признаки нарушения сознания (онейроидный синдром).

Острый чувственный бред также может быть представлен синдромом Капгра (Капгра Ж., 1923), включающим помимо тревоги и идей инсценировки симптом двойников. При симптоме отрицательного двойника больной утверждает, что близкий человек, например, мать или отец, не является таковым, а представляет собой подставную фигуру, загримированную под его родителей. Симптом положительного двойника заключается в убеждении, что незнакомые лица, специально изменившие свой облик, представляются больному в качестве близких людей.

Синдром Котара (нигилистический бред, бред отрицания), (Котар Ж., 1880) выражается в ошибочных умозаключениях мегаломанического, ипохондрического характера по поводу своего здоровья. Больные убеждены в наличии у них тяжелого, смертельного заболевания (сифилиса, рака), «воспаления всех внутренностей», говорят о поражении отдельных органов или частей тела («сердце перестало работать, сгустилась кровь, кишечник сгнил, пища не перерабатывается и из желудка поступает через легкие в мозг» и т.п.). Иногда они утверждают, что умерли, превратились в гниющий труп, погибли.

Сверхценные идеи
Сверхценные идеи – суждения, возникающие на основе реальных фактов, которые эмоционально переоцениваются, гиперболизируются и занимают в сознании больных неоправданно большое место, вытесняя конкурирующие представления. Таким образом, на высоте этого процесса при сверхценных идеях, также как и при бреде, исчезает критика, что позволяет отнести их к разряду патологических.

Умозаключения возникают как на основе логической переработки понятий, представлений (рационально), так и с участием эмоций, организующих и направляющих не только сам процесс мышления, но оценивающих его результат. Для личностей художественного типа последнее может иметь решающее значение по принципу: «если нельзя, но очень хочется, то можно». Сбалансированное взаимодействие рациональной и эмоциональной составляющих называется аффективной координацией мышления. Наблюдающиеся при различных заболеваниях и аномалиях эмоциональные расстройства вызывают ее нарушения. Сверхценные идеи являются частным случаем неадекватно избыточного насыщения аффектом какой-либо отдельной группы представлений, лишающего конкурентоспособности все прочие. Этот психопатологический механизм называется механизмом кататимии. Вполне понятно, что возникающие подобным образом патологические идеи могут иметь не только личностную, болезненную, ситуационную обусловленность, но и содержательно связаны с жизненными темами, вызывающими наибольший эмоциональный резонанс.

Этими темами чаще всего являются любовь и ревность, значимость собственной деятельности и отношение окружающих, собственное благополучие, здоровье и угроза потери того и другого.

Чаще всего сверхценные идеи возникают в ситуации конфликта у психопатических личностей, в дебютных проявлениях экзогенно-органических и эндогенных заболеваниях, а также в случаях их легкого течения.

При отсутствии стойкой дезорганизации эмоционального фона они могут иметь транзиторный характер и при его упорядочивании сопровождаться критическим отношением. Стабилизация аффективных расстройств в процессе развития психического заболевания или хронизации конфликта у аномальных личностей приводит к стойкому снижению критического отношения, что некоторые авторы (А.Б. Смулевич) предлагают называть «сверхценным бредом».

Навязчивые идеи
Навязчивые идеи, или обсессии, - это возникающие спонтанно патологические идеи, носящие навязчивый характер, к которым всегда имеется критическое отношение. Субъективно они воспринимаются как болезненные и в этом смысле являются «инородными телами» психической жизни. Чаще всего навязчивые мысли наблюдаются при заболеваниях невротического круга, однако могут встречаться и у практически здоровых людей с тревожно-мнительным характером, ригидностью психических процессов. В этих случаях они, как правило, нестойкие и не причиняют значительного беспокойства. При психическом заболевании, напротив, концентрируя на себе и на борьбу с ними всю активность больного, переживаются как крайне тягостные и мучительные. В зависимости от степени эмоциональной насыщенности, во-первых, выделяют отвлеченные (абстрактные) навязчивости. Они могут быть представлены навязчивым мудрствованием («мыслительная жвачка»), навязчивым счетом (арифмомания).

К эмоционально насыщенным навязчивостям относятся навязчивые сомнения и контрастные навязчивости. При них больные могут многократно возвращаться домой, испытывая тревожные сомнения, закрыли ли они дверь, выключили ли газ, утюг и т.п. При этом они прекрасно понимают нелепость своих переживаний, но не в силах перебороть возникающие вновь и вновь сомнения. При контрастных навязчивостях больные охвачены страхом совершить что-то недопустимое, аморальное, противозаконное. Несмотря на всю тягостность этих переживаний, больные никогда не пытаются реализовать возникшие побуждения.

Навязчивые идеи, как правило, представляют собой идеаторный компонент навязчивых состояний и редко встречаются в чистом виде. В структуре их также имеют место эмоциональная составляющая (навязчивые страхи – фобии), навязчивые влечения – компульсии, моторные расстройства – навязчивые действия, ритуалы. В наиболее полном виде эти нарушения представлены в рамках обсессивно-фобического синдрома. Навязчивые страхи (фобии) могут иметь различное содержание. При неврозах они чаще всего носят понятный характер, тесно связанный с ситуацией реальной жизни больного: страхи загрязнения и заражения (мизофобия), закрытых помещений (клаустрофобия), толпы и открытых пространств (агорафобия), смерти (танатофобия). Чаще всего встречаются навязчивые страхи возникновения тяжелого заболевания (нозофобия), особенно в случаях, спровоцированных психогенно: кардиофобия, канцерофобия, сифилофобия, спидофобия.

При шизофрении навязчивые переживания чаще имеют нелепое, непонятное, оторванное от жизни содержание – например, мысли о том, что в употребляемой пище могут присутствовать трупный яд, иголки, булавки; домашние насекомые могут заползти в ухо, нос, проникнуть в мозг и т.п.

Тревожно-напряженный аффект в этих случаях довольно часто послабляется ритуалами – своеобразными символическими защитными действиями, нелепость которых больные также могут понимать, однако их выполнение приносит больным облегчение. Например, чтобы отвлечь себя от навязчивых мыслей о заражении, больные моют руки определенное количество раз, используя при этом мыло определенного цвета. Для подавления клаустрофобических мыслей перед тем, как войти в лифт, трижды оборачиваются вокруг своей оси. Подобные действия больные вынуждены повторять по многу раз при всем понимании их бессмысленности.

Чаще всего обсессивно-фобический синдром наблюдается при неврозе навязчивых состояний. Он также может встречаться в рамках эндогенных психозов, например, при неврозоподобных дебютах шизофрении, а также при конституциональных аномалиях (психастении).

Одним из вариантов обсессивно-фобического синдрома является дисморфофобический (дисморфоманический) синдром. При этом переживания больного сосредоточены на наличии либо мнимого, либо реально существующего физического недостатка или уродства. Они могут носить как характер навязчивых страхов, так и сверхценных мыслей со снижением или отсутствием критического отношения, напряженным аффектом, вторичными идеями отношения, неправильным поведением. В этих случаях больные пытаются самостоятельно устранить имеющиеся недостатки, например, избавиться от веснушек при помощи кислоты, бороться с излишней полнотой, прибегая к изнурительному голоданию, или обращаются к специалистам с целью хирургического устранения имеющегося, по их мнению, уродства.

Синдром дисморфомании может наблюдаться у аномальных личностей в подростковом и юношеском возрасте, чаще у девушек. Также у них часто встречаются близкие к этому синдромы – синдром нервной анорексии и ипохондрический. Бредовой вариант синдрома дисмофомании наиболее типичен для дебютных проявлений параноидной шизофрении.

https://www.sites.google.com/site/spbgm ... unaevskij-
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 28 мар 2020, 20:45 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
https://www.youtube.com/watch?time_cont ... e=emb_logo Послание предков в славянской азбуке 1 часть https://www.youtube.com/watch?v=NDjojYoDMHY Что будет после коронавируса? #ИринаМухина #Кризис #Коронавирус

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 06 май 2020, 10:21 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
Особенности творческого мышления
Рассмотрение понятия мышления, как процесса познавательной деятельности индивида, характеризующийся обобщённым и опосредованным отражением действительности. Исследование психологических характеристик творческого мышления и процессов его проявления.

Содержание:

Введение

1. Определение мышления, творчества и креативности

2. Особенности творческого мышления

3. Развитие творческого мышления

Заключение

Библиографический список



Введение

Развитие творческого мышления одна из важнейших задач в современном мире. Стремление реализовать себя, проявить свои возможности - это то направляющее начало, которое проявляется во всех формах человеческой жизни - стремление к развитию, расширению, совершенствованию, зрелости, тенденция к выражению и проявлению всех способностей организма и “я”. История и даже обыденный опыт дает нам множество примеров того, что всякий человек мыслит по-своему. У каждой личности свои мыслительные привычки, обычные умственные ходы, к которым она, размышляя, прибегает. И это не только касается отдельных людей, но и народы, государства, целые эпохи. И в каждом кругу людей, в каждой эпохе находятся примеры людей, которые мыслят иначе, чем остальные, умеют взглянуть на действительность под иным углом зрения. Нестандартность мышления лежит в основе почти всех изобретений, научных открытий, она во все времена приводила к рождению идей, двигающих человечество вперед.

Вопросы творчества, творческой личности и творческих особенностей рассматриваются самыми различными отраслями психологической науки и являются чрезвычайно значимыми. Но что такое это нестандартное мышление? Почему большая часть людей довольствуется обычными для своего времени и окружения решениями, а другие предлагают совершенно новые, необычные идеи? Изучению вопроса исследования особенностей творческого мышления посвящена данная работа. Важность психологического изучения мышления состоит еще и в том, что мыслительное освоение проблемной ситуации осуществляется не только сознательным уровнем психики, но психикой в целом, включая подсознательную и бессознательную ее подсистемы. Таким образом, тема работы является актуальной.

Целью работы было рассмотреть особенности творческого мышления, а так же его развитие, описать и проанализировать специфику творческого мышления.

Психологические исследования и опыт обучения показывают, что практически все дети обладают творческим потенциалом, который эффективно развивается при систематических занятиях. Приобретенные на занятиях по развитию творческого мышления способности, навыки и умения дети эффективно переносят на учебные предметы в школе, в повседневную жизнь, достигая больших успехов, чем их менее творчески развитые сверстники. Исследования психологов также показали, что творческое обучение повышает креативность учащихся, они начинают активно участвовать в творческих делах, они быстрее и разными способами достигают результата, они детально оценивают свое решение и активно совершенствуют его, и им в итоге начинает больше нравиться школа. Став взрослыми, творчески развитые юноши и девушки быстрее находят подходящее для реализации их потенциала и амбиций место работы, легче и полнее адаптируются к условиям труда, более гибки, точны и эффективны в решении профессиональных задач. Именно такие профессиональные кадры крайне востребованы в современном общественном производстве, когда стандартные, шаблонные способы достижения результата уже практически исчерпали себя. Творческое мышление не может формироваться от случая к случаю, оно требует целенаправленного обучения и развития. В противном случае оно просто угасает.

1. Определение мышления, творчества и креативности

Прежде всего, необходимо определиться с понятиями " мышление", "творчество" и "креативность".

Мышление - процесс познавательной деятельности индивида, характеризующийся обобщённым и опосредованным отражением действительности. Процесс мышления характеризуется следующими особенностями:

1. Мышление всегда имеет опосредованный характер. Устанавливая связи и отношения между предметами и явлениями объективного мира, человек опирается не только на непосредственные ощущения и восприятия, но и обязательно на данные прошлого опыта, сохранившиеся в его памяти.

2. Опосредованное познание основано па наличии объективных отношений и закономерных связей между предметами и явлениями и осознании, понимании, знании человеком этих связей. Эти связи обычно скрыты, их нельзя воспринимать непосредственно. Для того чтобы выявить их, человек прибегает к мыслительным операциям -- сравнивает, сопоставляет факты, анализирует их, обобщает, делает умозаключения, выводы. Таким образом, мышление всегда есть познание (отражение) отношений и закономерных связей между предметами и явлениями окружающего мира.

3. Мышление есть обобщенное познание действительности, процесс познания общих и существенных свойств предметов и явлений. Обобщённость выражается в том, что как материалом, так и продуктом мышления выступают общие (абстрактные) формы знания - закономерности, принципы, теоремы, правила. С помощью мышления человек познает, например, общие и существенные свойства металлов, общие свойства газов в отличие от общих свойств жидкостей, общие свойства треугольников, общие признаки глагола в отличие от общих признаков прилагательного. Таким образом, «мышление - это опосредованное - основанное на раскрытии связей, отношений, опосредований - и обобщённое познание объективной реальности». Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии [Текст] / С. Л. Рубинштейн. - СПб . : Питер, 2008 - С. 310. Мышление играет поистине огромную роль в познании. Мышление расширяет границы познания, дает возможность выйти за пределы непосредственного опыта ощущений и восприятия. Мышление дает возможность знать и судить о том, что человек непосредственно не наблюдает, не воспринимает. Оно позволяет предвидеть наступление таких явлений, которые в данный момент не существуют (рассчитывать заранее затмения Солнца и Луны, орбиты космических кораблей, предвидеть ход общественно-исторического процесса и т.д.). Мышление перерабатывает информацию, которая содержится в ощущениях и восприятии, а результаты мыслительной работы проверяются и применяются на практике.

4. Творчество - деятельность, результатом которой является создание новых материальных и духовных ценностей. Оно предполагает наличие у личности способностей, мотивов, знаний и умений, благодаря которым создаётся продукт, отличающийся новизной и оригинальностью, уникальностью. Я. А. Пономарёв разделяет понятие творчества в широком и узком смысле (широкий смысл именует «прямым», узкий -- «общепринятым»): «Творчество -- в прямом смысле -- есть созидание нового. В таком значении это слово могло быть применено ко всем процессам органической и неорганической жизни, ибо жизнь -- ряд непрерывных изменений и все обновляющееся и все зарождающееся в природе есть продукт творческих сил. Но понятие творчества предполагает личное начало и соответствующее ему слово употребляется по преимуществу в применении к деятельности человека. В этом общепринятом смысле творчество -- условный термин для обозначения психического акта, выражающегося в воплощении, воспроизведении или комбинации данных нашего сознания, в (относительно) новой форме, в области отвлеченной мысли, художественной и практической деятельности (творчество научное, творчество поэтическое, музыкальное, творчество в изобразительных искусствах, творчество администратора, полководца и т. п.». Пономарев Я. А. Психология творчества [Текст] / Я. А. Пономарев. - М. : Наука, 2008 - С. 11.

5. Термин «творчество» указывает и на деятельность личности и на созданные ею ценности, которые из фактов ее персональной судьбы становятся фактами культуры. Горная вершина способна вдохновить на создание картины, поэмы или геологического труда. Но во всех случаях, будучи сотворенными, эти произведения не в большей степени становятся предметом психологии, чем сама эта вершина. Научно-психологическому анализу открыто нечто совсем иное: способы ее восприятия, действия, мотивы, межличностные связи и структура личности тех, кто ее воспроизводит средствами искусства или в понятиях наук о Земле. Эффект этих актов и связей запечатлевается в художественных и научных творениях, причастных теперь уже к сфере, не зависимой от психической организации субъекта.

6. В зарубежной психологии творческое мышление чаще связывают с термином «креативность». Креативность - творческие возможности (способности) человека, которые могут проявляться в мышлении, чувствах, общении, отдельных видах деятельности, характеризовать личность в целом и/или ее отдельные стороны, продукты деятельности, процесс их создания. Креативность рассматривается как важнейший и относительно независимый фактор одаренности, который редко отражается в тестах интеллекта и академических достижений. Напротив, креативность определяется не столько критическим отношением к новому с точки зрения имеющегося опыта, сколько восприимчивостью к новым идеям.

7. Таким образом, мышление - это процесс познания, использование термина «творчество» в сугубо психологическом контексте обозначает скорее всю совокупность результатов творческого мышления, его условия, введение в практику продуктов творческого мышления, а креативность -- это особое качество, свойство личности, проявляющееся в выраженной способности к творческому мышлению.

2. Особенности творческого мышления

Творческое мышление - это мышление, результатом которого является открытие принципиально нового или усовершенствованного решения той или иной задачи. Творческое мышление направлено на создание новых идей.

Психологами было затрачено много усилий и времени на выяснение того, как человек решает новые, необычные, творческие задачи. Однако до сих пор ясного ответа на вопрос о психологической природе творчества нет. Наука располагает лишь некоторыми данными, позволяющими частично описать процесс решения человеком такого рода задач, охарактеризовать условия, способствующие препятствующие нахождению правильного решения. Современные представления о творческом мышлении существуют в форме комплекса концепций и теорий, в виде теоретических и экспериментальных работ по отдельным аспектам.

Общепсихологические характеристики творческого мышления сами по себе являются серьезной проблемой в силу нескольких причин. Во-первых, творческое мышление включено в глобальное понятие творчества, и часто даже в высоко профессиональных исследованиях авторы склонны либо отождествлять творчество и творческое мышление, либо совершенно по-разному соотносить их. Во-вторых, большинство наработок по проблеме существует вне единой системы, и если понятие творческого мышления и его критерии определены, то сама структурированность знания о творческом мышлении отсутствует. Таким образом, отсутствие более или менее единой концепции знания о творческом мышлении и значительная неясность в терминах создают существенные трудности при использовании этого понятия.

В своей работе я разграничу термины «творчество» и «творческое мышление». Творчество является общенаучной категорией, а творческое мышление -- психологическим понятием. При этом использование термина «творчество» в сугубо психологическом контексте обозначает скорее всю совокупность результатов творческого мышления, его условия, введение в практику продуктов творческого мышления. Творческое же мышление является качественно специфичной психической функцией, психическим процессом, суть которого заключается в особых механизмах протекания психической деятельности.

Суть творческого мышления сводится, по Я.А. Пономареву Пономарев Я. А. Психология творчества [Текст] / Я. А. Пономарев. - М. : Наука, 2008., к интеллектуальной активности и чувственности (сензитивности) к побочным продуктам своей деятельности. Творческое мышление возникает в процессе осуществления и связано с порождением «побочного продукта», который и является творческим результатом. Выделяя признаки творческого акта, все исследователи подчеркивают его бессознательность, неконтролируемость волей и разумом, а также измененность состояния сознания. Второй признак творческого мышления - спонтанность, внезапность творческого акта от внешних ситуативных причин. Таким образом, главная особенность творческого мышления связана со спецификой протекания процесса в целостной психике как системе, порождающей активность индивида.

Прежде чем излагать взгляды психологов на проблему творческого мышления, рассмотрим некоторые факты, которые помогут лучше понять сформулированные дальше положения, касающиеся данного вида мышления. С самого начала отметим, что творческое мышление не всегда связано только с одним из видов мышления, скажем, словесно-логического, оно вполне может быть и практическим и образным.

Что же характеризует творческое мышление? Это особенность необходимости применения нетрадиционного способа мышления, необычного видения проблемы, выхода мысли за пределы привычного способа рассуждений. Основная особенность творческого мышления как интеллектуальной системы - это умение анализировать любые проблемы, устанавливать системные связи, выявлять противоречия, находить для них решение на уровне идеальных, прогнозировать возможные варианты развитий. До середины ХХ века психология связывала творческие способности с умственным развитием. Потребность определять умственные способности привела к созданию IQ-тестов на умственную одаренность. Однако исследования многих психологов показали отсутствие прямой зависимости творческих способностей от интеллекта.

Наиболее существенное преимущество традиционного интеллектуального поиска по сравнению с творческим состоит в том, что он гарантированно приводит к достижению приемлемого результата. Но это возможно лишь при нескольких допущениях:

1. Проблема или задача в принципе имеет единственно правильное решение или четко ограниченный круг верных решений.

2. Известен алгоритм решения данной задачи.

3. Имеются полные и верные исходные данные для ее решения.

Таким образом, при традиционном мышлении требуется верность, правильность каждого шага в решении проблемы. Если где-то совершена ошибка, то и конечный результат окажется неверен. В качестве примера можно привести решение математических или физических задач: очевидно, что если на каком-то этапов мы совершаем ошибку и не замечаем этого, то при совершении последующих действий эта ошибка никуда не исчезнет, а, скорее всего, будет лишь накапливаться, усиливаться. Конечный результат, естественно, тоже окажется неверным.

В творческом мышлении ошибочность какого-то конкретного шага не обязательно ведёт к некорректности общего результата. При творческом мышлении для нас важно не столько то, насколько верны те или иные элементы информации, сколько то, насколько окажется полезным то или иное их сочетание, позволит ли оно увидеть проблему в новом ракурсе, разглядеть возможные способы её решения. Итак, если мышление - это интегратор интеллекта, то творческое мышление, основанное на единстве ассоциативных процессов, являясь обобщенным и высшим свойством мышления, является инструментом этой интеграции, средством систематизации и взаимовключения психических функций друг в друга. Это подчеркивает адаптивную природу творческого мышления - оно является необходимым условием полноценного развития всей системы интеллектуальных функций человека.

Один из первых исследователей творческого мышления Дж. Гилфорд выделил четыре его особенности:

1. Оригинальность, необычность идей.

2. Семантическая гибкость - способность видеть объект под разными углами зрения.

3. Образная гибкость - способность изменять восприятие объекта, чтобы увидеть скрытые его стороны.

4. Способность использовать разные идей в неопределенной ситуации.

Используя данные самонаблюдения известных учёных, Грахам Уоллес разграничил 4 стадии творческого процесса: подготовка, созревание, озарение и проверка истинности. Центральным специфическим творческим моментом считалось озарение - интуитивное схватывание искомого результата. Экспериментальные исследования показали, что интуитивное решение возникает в предметной деятельности, доступной объективному анализу. Озарение, творческий акт - это всегда шаг в неведомое. То, что предстает в результате вольного или невольного совершения этого шага, для одних оборачивается драмой, раскрывая перед ними то, к восприятию чего они внутренне не готовы, для других - приливом жизненной энергии, восторгом, преклонением перед гармонией, совершенством и необъятностью мира, открывающегося им. мышление творческий психологический индивид

Таким образом, творческое мышление отличается оригинальностью, гибкостью, образностью. В основе творческого мышления лежит синтез логического мышления и воображения. Эти процессы являются не взаимоисключающими, а взаимодополняющими, но их роль неодинакова на разных этапах творческого процесса.

3. Развитие творческого мышления

Развитие творческого мышления совершается в процессе обучения и воспитания. Оно формируется в процессе взаимодействия с миром, посредством овладения в процессе обучения содержания материальной и духовной культуры, искусства. Поэтому есть возможность говорить о специальном, целенаправленном формировании творческого мышления, о системном формирующем воздействии.

Важную роль в подготовке к творческому труду играет начальная школа. Именно в младшем школьном возрасте заключается психологическая основа для такой деятельности. Развиваются воображение и фантазия, творческое мышление, воспитывается любознательность, активность, инициатива, формируются умения наблюдать и анализировать явления, проводить сравнения, обобщать факты, делать выводы, практически оценивать деятельность. Начинают складываться и дифференцироваться интересы, склонности, формируются потребности, лежащие в основе творчества. Развитие творческого мышления неотделимо от формирования исполнительских умений и навыков. Чем разностороннее и совершеннее умения и навыки у человека, тем богаче его фантазия, реальнее замыслы.

Серьёзные попытки найти ответ на вопрос, что мешает проявлению творческих способностей, предприняли Г. Линдсей, К.С. Халл и Р.Ф. Томпсон. Они обнаружили, что проявлению творческого мышления мешает не только недостаточное развитие определённых способностей, но и наличие определённых личностных черт:

1. Конформизм - желание быть похожим на другого. Человек опасается высказывать необычные идеи из-за боязни показаться смешным или не очень умным.

2. Цензура - в особенности внутренняя цензура. Люди, которые бояться собственных идей, склонны к пассивному реагированию на окружающее и не пытаются творчески решать возникающие проблемы.

3. Ригидность - часто приобретаемая в процессе школьного обучения. Типичные методы помогают закрепить знания, принятые на сегодняшний день, но не позволяют научить ставить и решать новые проблемы, улучшать уже существующие решения.

4. Желание найти ответ немедленно, чрезмерно высокая мотивация часто способствует принятию непродуманных, неадекватных решений.

Ещё одной причиной, тормозящей проявление творчества, заключается в существовании двух конкурирующих между собой типов мышления: критического и творческого. Критическое мышление направлено на выявление недостатков в суждениях других людей. Человек, у которого в большей степени развит именно этот тип мышления, видит только недостатки, но не предлагает своих конструктивных идей, поскольку опять-таки замыкается на поисках недостатков, но уже в своих суждениях. С другой стороны, человек, у которого преобладает творческое мышление, стремится к разработке конструктивных идей, но при этом не уделяет должного внимания тем недостаткам, которые содержатся в них, что также негативно отражается на разработке оригинальных идей.

Творческое мышление выступает главным образом как решение задач, вопросов, проблем, которые выдвигаются перед людьми. Решая задачи, человек размышляет, делает выводы, творит и тем самым познает сущность вещей и явлений, открывает законы их связи, а затем на этой основе преобразует мир. Качество личности, в значительной степени способствующее результативному творчеству - это открытость новому опыту. Это качество выражается в готовности воспринимать и осваивать то новое, что появляется в окружении человека. Кроме того, открытые к новому опыту люди характеризуются любопытством, даже некоторой игривостью. Творческой личности присущи также следующие качества:

1. Независимость - личностные стандарты для них выше стандартов группы, оценки и суждения отличаются неконформностью.

2. «Открытость ума» - готовность поверить своим и чужим фантазиям, восприимчивость к новому и необычному.

3. Высокая толерантность к неопределённым и неразрешимым ситуациям, конструктивная активность в этих ситуациях.

4. Развитое эстетическое чувство, стремление к красоте.

Для развития творческого мышления необходимы следующие факторы: способность рисковать, дивергентное мышление, гибкость в мышлении и действиях, быстрота мышления, способность выдвигать оригинальные идеи, богатое воображение, умение воспринимать неоднозначные вещи, эстетические ценности, развитая интуиция. В заключении отмечу некоторые предпосылки расширения творческого потенциала человека:

1. Развитие базы знаний и умений, накопление и систематизация того запаса информации, на основе которого можно творить что-то новое, а так же совершенствование навыков, необходимых для соответствующего вида деятельности.

2. Создание атмосферы, располагающей к творчеству. Ключевая характеристика этой атмосферы - отсутствие критики на стадии порождения идей, что позволяет преодолеть внутренние ограничения, препятствующие тому, чтобы увидеть проблему в новом ракурсе.

3. Поиск аналогий. Шансы на творческое решение задачи возрастают, если удаётся разглядеть аналогии между ней и какими-то другими проблемными ситуациями, даже если они на первый взгляд и не сходны между собой.

Исходя из приведённых суждений и сопоставляя причины и условия, способствующие и препятствующие развитию творческого мышления, необходимо сделать один, обобщающий вывод: способность творчески мыслить должна целенаправленно формироваться в процессе всего психического развития человека.

Заключение

Проблема мышления чрезвычайно широка и многогранна. Она имеет разнообразные аспекты, часть из которых является традиционной, а другие возникли сравнительно недавно. Творческое мышление направлено на создание новых идей, его результатом является открытие нового или усовершенствование решения той или иной задачи. В ходе творческого мышления возникают новообразования, касающиеся мотивации, целей, оценок, смыслов внутри самой познавательной деятельности. Необходимо отличать создание объективно нового, т.е. того, что еще никем не было сделано, и субъективно нового, т.е. нового для данного конкретного человека. В качестве препятствий развитию творческого мышления может выступать излишняя критичность, внутренняя цензура, желание найти ответ немедленно, ригидность (стремление пользоваться старыми знаниями) и конформатизм (боязнь выделиться и стать смешным для окружающих). А в качестве основных факторов, способствующих развитию творческого мышления можно выделить, прежде всего, открытость новому опыту, а также независимость, оригинальность, богатое воображение, развитая интуиция и чувство юмора. А главная особенность творческого мышления связана со спецификой протекания процесса в целостной психике как системе, порождающей активность индивида.

Каждая творческая личность - яркая оригинальность. В то же время, рассматривая творческие качества, нельзя не удивляться поразительному сходству внутреннего мира разных личностей. Следовательно, развитие в себе этих качеств не является "подгонкой" под некий безликий, серый "штамп", а, наоборот, усиливает индивидуальность. https://revolution.allbest.ru/psycholog ... 013_0.html
Свернуть
для использования творческого мышления,необходимо:1.установка на доверие своей интуиии. 2.некоторая степень безответственности. 3.готовность и способность переживать неудачи,трудности,несчастья и.т.д...,при этом сохранять оптимизм,чувство юмора -то есть,если нельзя изменить неудачные ситуации,то следует изменить отношение к ним,превратить их в более приемлемые (Ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться). 3.меньшая подверженность к перфекционизму – (это черта личности, характеризующаяся стремлением к совершенствованию и достижению идеала. Проявляется завышенными требованиями к себе и окружающим, скрупулезностью, частой неудовлетворенностью результатом действий. Перфекционисты склонны к депрессии, тревоге, чувству одиночества). 4.доминирование к целостно-образному мышлению,а не к последовательно-поступательному(при котором возникают затруднения в ясном понимании, изложении чего либо,и к тому же требуют большего времени и усилий).5.доминирование к практическо-наглядному опыту,а не к догматически-авторитарному.
специфика образного и логически последовательного мышления
Тесная связь логико-знакового, аналитического мышления с функцией речи и его привязанность к левому («говорящему») полушарию определила формирование наиболее распространенной на сегодняшний день точки зрения о природе двух типов мышления. Согласно этой точке зрения, основной спецификой логического мышления является любое оперирование знаковым, вербальным материалом. Соответственно основной спецификой пространственно-образного мышления считается оперирование образами. Следовательно, все особенности двух типов мышления сводятся к качественным отличиям используемого материала. Недаром логико-знаковое мышление часто называют вербальным, а образное – невербальным.
Между тем существует много фактов, которые противоречат этому представлению.

Прежде всего было установлено, что хотя правое полушарие действительно не способно к продуцированию речи, у него сохранена способность к некоторому ограниченному пониманию речи. Зайдель показал, что словарь слухового восприятия изолированного правого полушария приблизительно соответствует словарю здорового человека в возрасте 8-12 лет. Правое полушарие хорошо понимает наименование объектов и наименование простых действий. Однако правое полушарие неспособно к однозначному пониманию сложных предложений, особенно если они включают слова, которые в зависимости от контекста могут иметь разное значение (например, коса) или, как в английском языке, могут быть или глаголами, или существительными.

Значит, чтобы изолированное правое полушарие воспринимало словесную информацию так же, как левое, сама информация должна быть однозначна и не требовать никакой дополнительной организации.

Исследования Орнштейна и соавторов показали, что по физиологическим показателям, в частности по изменению электроэнцефалограммы, правое полушарие более активировано при чтении художественных рассказов, чем технических текстов. Понятно, что рассказы в большей степени адресуются к образному мышлению, но ведь по формальным критериям оба типа текстов относятся к вербальной информации. С другой стороны, в одном из исследований не удалось выявить различий между степенью активированности полушарий при прослушивании музыки, т. е. в процессе восприятия заведомо невербальной информации. Интересно, что по окончании этого исследования испытуемые нередко рассказывали, что они скорее «анализировали» музыку, а не «погружались» в мелодию. Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что материал (слова или образы) сам по себе не определяет характер мыслительных процессов и активацию того или иного полушария. Нельзя любое оперирование словами заведомо относить к функции логико-знакового мышления, а любое оперирование образами – к функции образного. Специфика этих двух типов мышления – в способе переработки информации, а не в ее качественных характеристиках.

Мы полагаем, что специфика мышления определяется только особенностями организации контекста, связи между словами или образами. Логико-знаковое мышление обеспечивает такую контекстуальную связь, которая способствует переходу от потенциальной многозначности слова или образа к однозначности. Образное мышление обеспечивает противоположную динамику – от однозначности к многозначности. Остановимся на этом подробнее.

Почти каждое слово, вырванное из контекста, многозначно. Достаточно открыть словарь, чтобы убедиться, сколько оттенков, значений, а иногда даже прямо противоположных смыслов может иметь любое слово. Известно, какие грубые ошибки могут быть допущены при дословном переводе, если не учитывать этого обстоятельства. Только в контексте речи слово приобретает свое единственное значение. Задача контекста, составляющего суть человеческого общения и логико-вербального мышления, – обеспечить полное взаимопонимание между людьми. Для этого речевой контекст ограничивает потенциальное богатство слова, сводит до минимума число его связей с другими словами, сохраняя только ту связь, которая позволяет фразе однозначно и недвусмысленно выразить мысль.

А что происходит с образом, когда он вступает во взаимодействие с другими образами, когда создается образный контекст? Сам по себе образ, т. е. непосредственное психическое отражение реальной действительности, однозначен и определен. Можно сказать, что он «равен самому себе». Он более однозначен, чем даже самое конкретное слово, ибо, если слово находится вне уточняющего контекста, оно обладает некоторым свойством обобщения и не способно к тому полному и единственному соответствию предмету или явлению, какое характерно для образа. Когда мы говорим или читаем «яблоко» или «стул», мы, конечно, наглядно представляем себе каждый из этих предметов, но при этом не совпадают не только представления различных людей, но даже один и тот же человек может представить себе множество образов, соответствующих этим обобщенным понятиям. Но уж, зато каждый из этих мысленно представленных образов уникален и полностью соответствует лишь себе самому. Но в то же время любой образ непосредственно отражает реальность во всей ее полноте, а потому неисчерпаемо богат и многогранен.

Особенность образного контекста в том, что все бесчисленные свойства, «грани» образа вступают во взаимосвязь со столь же многочисленными свойствами другого (или даже многих других) образа, причем все эти связи устанавливаются одномоментно. При таком богатстве взаимодействий логический анализ практически невозможен. Существенно, что отдельные аспекты взаимосвязи между образами могут, с точки зрения формальной логики, взаимно исключать друг друга. Простейшим примером такого взаимодействия являются амбивалентные отношения, когда между двумя образами действуют одновременно силы взаимного притяжения и взаимного отталкивания. Легко представить себе, сколь сложной становится картина, если такие отношения распространяются одновременно на многие качества образов и если в такую «игру» втянуты одновременно не два, а многие образы. Очевидно, что такой контекст в противоположность вербальному определяет многозначность всех составляющих его компонентов.

Естественным примером такой контекстуальной связи является связь образов в сновидении. Когда мы видим сновидение, мы часто не сомневаемся в его важности и значимости и обычно целиком вовлечены в переживания, которые, как нам кажется, связаны с сюжетом сновидения. Но вот мы проснулись прямо из сновидения и еще очень хорошо помним сюжет. Мы пересказываем его достаточно подробно и с удивлением обнаруживаем, что ни у слушателей, ни даже у нас самих этот сюжет не вызывает того чувства всепоглощенности и многозначительности, какое мы испытывали в процессе просмотра. При пересказе исчезло нечто важное, что не определяется сюжетом, причем самое замечательное, что мы еще какое-то время продолжаем переживать это «нечто», но передать это переживание в связном рассказе нам не удается. Разве это не те же самые ощущения, которые мы испытываем при попытке выразить сильное эстетическое впечатление, произведенное явлением искусства?

Исследование функций полушарий головного мозга – предыдущая | следующая – Особенности образного контекста
https://vprosvet.ru/biblioteka/specifik ... yshleniya/
Свернуть
вывод:есть ясные и менее ясные понятия,вещи,явления и задача состоит в том,что бы посредством взаимодействия последовательно-поступательного с целостно-образным мышлением -объяснять и понимать их в удобоподобающем виде,то есть в ясном и понятном виде(в непосредственном или опосредованном),понятии,образе,схеме,алгоритме,а также в словестном изложении и.т.д. :a_g_a:

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 05 июн 2020, 23:21 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
учение о суждении
Введение
§ 1. Задача логики
Существенная часть нашего мышления ставит себе целью придти к таким положениям, которые были бы достоверны и общезначимы. Но цель эта часто не достигается путем естественного развития мышления. Из этого факта возникает задача выяснить те условия, при каких может быть достигнута эта цель, и определить согласно с этим те правила, выполнение которых приводит к этой цели. Если бы задача эта была разрешена, то мы имели бы техническое учение о мышлении (Kunstlehre des Denkens), которое давало бы указания, как можно придти к достоверным и общезначимым положениям. Это техническое учение мы называем логикой.

1. Определить, что такое мышление вообще, чем отличается оно от остальных духовных деятельностей, в каких отношениях стоит оно к ним и каковы возможные его виды – все это есть прежде всего задача психологии. Правда, мы не можем сослаться на какую-либо общепризнанную психологию; но для нашего предварительного исследования достаточно вспомнить о словоупотреблении. Здесь под мышлением – в самом широком смысле, во всяком случае – разумеется деятельность представлений, т. е. такая деятельность, в которой самой по себе нет ни внутреннего субъективного возбуждения, обозначаемого нами как чувствование, нет ни непосредственного действия на нас самих или на что-либо другое как в хотении и поступках; значение этой деятельности, наоборот, сводится к тому, что нечто предстоит сознанию как предмет. Но, в отличии от восприятия и наглядного представления, которые выражают отношение субъективной деятельности к объекту, данному независимо от нее, мышление обозначает чисто внутреннюю жизненность акта представления, которая именно поэтому является самопроизвольной, из силы самого субъекта вытекающей деятельностью. А ее продукты, мысли, отличаются поэтому как просто субъективные идеальные образования от тех объектов, какие восприятие и наглядное представление противопоставляют себе как реальные. В этом смысле язык обозначает как воспоминание – думать, вспоминать о чем-нибудь (an etwas denken), так и воображение – мыслить, воображать себе что-либо (sich etwas denken) одинаково мышлением, размышлением и обдумыванием. Но там, где, как в познании внешнего мира, восприятие и мышление относятся к одному и тому же объекту, мы различаем также и самопроизвольное отыскивание, соединение и переработку непосредственно данных восприятию элементов как принадлежащий мышлению фактор от непосредственной их данности.


2. Если под мышлением мы будем понимать прежде всего все то, что под этим понимает словоупотребление, то не может подлежать сомнению, что мышление необходимо и непроизвольно возникает вместе с развитием сознательной жизни и индивидуум, начиная размышлять над своею внутренней деятельностью, всегда находит себя уже среди потока многообразного мышления. В то же время он ничего не может знать непосредственно о начале мышления и об его возникновении из более простых и более ранних деятельностей. Лишь путем трудного психологического анализа мышления, всегда уже охваченного движением, мы в состоянии сделать обратное заключение к его отдельным факторам и производящим силами и составить себе представление о законах его бессознательного становления.

Далее, непроизвольное образование мыслей совершается в течение всей нашей жизни, и в сознательном бодрствующем состоянии попросту невозможно подавить ту внутреннюю жизненность, которая под влиянием разнообразнейших поводов непрестанно нанизывает одни представления к другим, соединяет их во все новые и новые сочетания и, таким образом, помимо нашей воли преподносит нам внутренний мир мыслей.

3. Но над этим непроизвольным мышлением возвышается произвольная деятельность, хотение мыслить : руководимое определенными интересами и целями, оно стремится упорядочить и направить на определенные цели первоначально непроизвольное течение мыслей; в непроизвольно возникающем оно производит выбор, одно отбрасывает, на другое обращает внимание, удерживает и развивает его, отыскивает и следит за мыслями. Мы можем не касаться вопроса о том, есть ли вообще прямое произвольное образование мыслей или же мы лишь косвенно можем создать те условия, при которых непроизвольное образование мыслей создает желательное, ибо результат, в сущности, один и тот же: под влиянием хотения возникают мысли, удовлетворяющие определенный интерес1.

Но интерес этот двоякий. С одной стороны, произвольная деятельность, которую мы обращаем к своему мышлению, подчинена тому общему закону, что приятное мы ищем, а неприятное избегаем. И вот мышление в двояком смысле может подлежать этой точки зрения приятного: во-первых, поскольку всякая естественная деятельность дает чувство удовлетворения в известных пределах его интенсивности; а затем, поскольку многообразное содержание нашего мышления затрагивает нас, как приятное или неприятное.



Если иметь в виду только это, то получается следующее: мы обладаем склонностью отчасти вообще возбуждать свое мышление и позволять ему возбуждаться, чтобы избежать скуки и создать себе времяпрепровождение; отчасти мы склонны бываем давать своему мышлению такое направление, чтобы мыслимое было нам приятно. Когда мы стараемся удержать в себе радостные воспоминания и стремимся оживить их, когда мы создаем проекты и строим воздушные замки, когда мы стремимся прогнать неприятные воспоминания или рассеять страх и боязнь – во всех этих случаях влияние произвола на наше мышление определяется этими мотивами.

Получающееся при этом удовлетворение носит сплошь индивидуальный характер. Отдельный субъект имеет здесь в виду только самого себя, свою особую природу и положение, и поэтому правилом здесь является индивидуальное различие мышления, и никто не может хотеть уничтожить его.

4. Но это стремление получать со стороны мышления непосредственно приятные возбуждения носит подчиненный характер. Более значительная как по своему объему, так и по своей ценности часть человеческой мыслительной деятельности преследует более серьезные цели.

Прежде всего потребности и нужды жизни подчиняют себе мышление и ставят ему такие цели, которые берутся и преследуются сознательно. Наше существование и наше здоровье зависят от сознательной деятельности, от целесообразного воздействия на окружающие нас вещи. Деятельность эта удается не без труда, здесь нет инстинктивной уверенности – напротив, она обусловливается внимательным и вдумчивым наблюдением над природой вещей и над их отношениями к нам, тут необходимы многообразный расчет и выяснение того, каким образом вещи эти могут служить средством для удовлетворения наших потребностей. Человеческое мышление достигает своей цели – обеспечения нашего благоденствия – лишь в том случае, когда оно, опираясь на познание вещей, правильно рисует себе будущее, т. е. когда предвидение согласуется с действительным ходом вещей, который вместе с тем обусловливается нашим вмешательством.

Но правильного познания вещей и их действий требует, минуя даже практическую потребность, всегда живой познавательный инстинкт. Ради одного только чистого познания наше мышление должно стремиться исследовать природу вещей и в совокупности нашего субъективного знания дать верную и полную картину объективного мира. Удовлетворение познавательного инстинкта включает, следовательно, указанные выше цели практического мышления; познание сущего есть та непосредственная цель, которая приводит в движение наше мышление и определяет его направление.


5. Однако этим интересом познавательного инстинкта отнюдь не исчерпываются цели нашего мышления. Такого же напряжения мы требуем от него и в том направлении, которое нельзя подвести под понятие познания сущего. Фактически мы подчиняемся определенным законам, согласно которым мы судим о ценности человеческих поступков, которым мы стремимся подчиняться в своем хотении и деятельности. Для нашего исследования безразлично, откуда возникают эти законы, и в силу какого мотива мы признаем их значимость для себя. Достаточно того, что мы неустанно стараемся соблюдать правила приличия, обычая, права, долга и каждую минуту от нас требуется ответ на вопрос, что должны мы делать и как должны мы поступать, чтобы оставаться в согласии с имеющими для нас значение принципами, чтобы сохранить в чистоте свою честь и свою совесть. Не реальный результат, который ручался бы нам за совпадение нашего расчета с природой вещей, научает нас тому, достигло или нет наше мышление своей цели; самый результат, который имеется в виду, заключается в одних только мыслях; действительным результатом являются также мысли, которые обвиняют или извиняют, признание или непризнание соответствия отдельного поступка общим правилам, исходящее от других и от нас самих.




6. Если иметь в виду последнюю сферу, которая образует наиболее важную часть как нашего практического мышления, так и нашей оценки практических отношений, то перед форумом нашей собственной совести у нас не будет иного признака, достигло или нет руководящее нашими поступками мышление своей цели, кроме внутреннего сознания необходимости нашего мышления, кроме уверенности, что из общего правила неизбежно вытекает определенный образ действия, кроме очевидности, дающей нам успокоение, что в данном случае хорошо и правильно было поступить именно так, ибо этого требовали общие принципы права и нравственности. Равным образом у нас нет никакого внешнего подтверждения, что мы достигли своей цели, кроме согласия других, которые, исходя из тех же предпосылок, признают необходимыми те же самые следствия.Когда мы говорим о необходимости нашего мышления, то во избежание смешения необходимо прежде всего помнить, в каком смысле говорится это. С психологической точки зрения, все, о чем думает отдельный человек, можно рассматривать, как необходимое, т. е. как деятельность, закономерно вытекающую из данных предпосылок. То, что индивидуум думает об этом, а не о чем-либо другом, есть необходимое следствие круга его представлений, его душевного настроения, его характера, мгновенного возбуждения, испытываемого им. Но наряду с этой необходимостью психологической причинности есть другая необходимость; она коренится исключительно в содержании и в предмете самого мышления; свое основание, следовательно, она имеет не в изменчивых субъективных индивидуальных состояниях, а в природе объектов, которые мыслятся; и постольку необходимость эта может почитаться объективной.

Если наше мышление успокаивается на этом в сознании своей объективной необходимости и общезначимости, то, строго говоря, те же самые признаки выражают цель нашего мышления, когда оно хочет служить познанию сущего. Равно и здесь цель, к которой стремится наше намеренное мышление, может быть, несомненно, определена лишь таким образом: мышление наше в сознании своей необходимости и общезначимости стремится к покою.

Психологическая необходимость заставляет, конечно, наивного человека объективировать свои ощущения и относящиеся к ним мысли: он представляет себе мир таким, которому он приписывает не зависимое от своих субъективных деятельностей бытие. И когда возбуждается его познавательный инстинкт, то он без дальнейших рассуждений ставит себе целью познать этот объективный мир, так образовать свои мысли, чтобы они согласовались с сущим. Но достижима ли эта цель – это спорный вопрос. Критическое утверждение, что все наше познание прежде всего и непосредственно являет собой нечто лишь для нас, что оно есть система представлений, – это утверждение неоспоримо. Что же касается положения, что этому представляемому соответствует сходное с ними бытие, то это или просто слепая вера, или же, если здесь может быть уверенность, уничтожающая сомнение, то она покоится на опровержении сомнения на том доказательстве, что сомнение невозможно. Другими словами, тут, с одной стороны, доказывается, что допущение сущего не приводит нас ни к каким противоречиям, которых мы не могли бы мыслить; с другой – что качество наших представлений принуждает нас допустить такое бытие. То и другое, следовательно, сводится к необходимости в нашем мышлении. Что всякое допущение вне нас существующего мира есть положение, опосредствованное мышлением, что оно есть лишь нечто выведенное из субъективных фактов ощущения путем сознательных или бессознательных мыслительных процессов – это может быть отнесено к бесспорнейшим результатам анализа нашего познания. Итак, помимо мышления, у нас нет никакого средства удостовериться, действительно ли мы достигли цели познать сущее. Мы навеки лишены возможности сравнить наше познание с вещами, так как они существуют независимо от нашего познания. Даже в лучшем случае мы решительно должны довольствоваться лишенным всяких противоречий согласием между теми мыслями, которые предполагают сущее, – подобно тому, как в области нашей внешней деятельности мы вполне довольствуемся тем, что наши представления и наши движения вместе со своими результатами вполне согласуются как между собой, так и с представлениями других.



Итак, если есть познаваемое бытие, то познание этого бытия возможно лишь благодаря тому, что между бытием и нашей субъективной деятельностью существует закономерное отношение, и благодаря последнему то, что в силу данного в нашем сознании мы необходимо должны мыслить, соответствует также и сущему, и достоверность нашего познания всегда покоится на уразумении необходимости наших мыслительных процессов. Далее, если есть познаваемое бытие вне нас, то оно есть одно и то же для всех мыслящих и познающих субъектов, и всякий познающий сущее должен думать то же самое относительного того же самого предмета. Следовательно, мышление, которое должно познать сущее, необходимо есть общезначимое мышление.

Если же, наоборот, мы станем отрицать возможность познать нечто так, как оно есть само по себе; если сущее есть лишь одна из тех мыслей, которые мы производим, то ведь это означает, что мы приписываем объективность тем самым представлениям, которые мы производим с сознанием необходимости, и что, полагая нечто как сущее, мы тем самым утверждаем, что все другие, хотя бы лишь гипотетически допускаемые мыслящие существа, обладающие той же природой, что и мы, должны были бы производить это нечто с той же самой необходимостью.

Итак, мы без дальнейших рассуждений можем утверждать следующее: если мы не производим ничего, кроме необходимого и общезначимого мышления, то сюда включается также и познание сущего; и если мы мыслим с познавательной целью, то непосредственно мы хотим осуществить лишь необходимое и общезначимое мышление. Именно этим понятием исчерпывается также сущность истины. Когда мы говорим о математических, фактических, нравственных истинах, то общий характер того, что мы называем истинным, выражается в том, что оно есть необходимо и общезначимо мыслимое.


7. Понимая таким образом ту задачу, какую ставит себе изучаемое логикой мышление, мы избегаем, во-первых, тех трудностей, что тяготят надо всякой логикой, заявляющей себя в качестве учения о познании. Ибо тут требуется еще сперва доказать, возможно ли вообще и насколько возможно познание; тем самым такая логика не только переступает в спорную область метафизики, но, доказывая и опровергая, она предполагает уже ту необходимость и общезначимость мышления, из которой должно еще проистечь убеждение в объективности мышления. А с другой стороны, мы избегаем также и той односторонности, в какую обыкновенно впадает теоретико-познавательная логика; последнее имеет в виду лишь то мышление, которое служит познанию чисто теоретического, она забывает о другом мышлении, которое должно руководить нашими поступками. А ведь в обоих случаях духовная деятельность по своей сущности совершенно одна и та же, да и цели подлежат одной и той же точке зрения.


8. Если взять теперь все то мышление, которое преследует общую цель – стать достоверным и общезначимым в своей необходимости, то это позволяет нам вполне установить и его психологические границы. Всякое мышление, подлежащее этой точке зрения, завершается в суждениях, которые внутренне или внешне высказываются в виде предложений. Суждениями завершается всякое практическое размышление о целях и средствах, в суждениях состоит всякое познание, суждениями заканчивается всякое убеждение. Все другие функции имеют значение лишь как условия и подготовления к суждению. Суждение, далее, лишь постольку может быть предметом научного исследования, поскольку оно выражается в предложении; лишь через посредство предложения оно может быть общим объектом исследования, и лишь как предложение может оно хотеть сделаться общезначимым.
9. Факты ошибки и спора свидетельствуют, что наше действительное мышление в создаваемых им суждениях часто не достигает своей цели; что суждения эти отчасти снова уничтожаются самими мыслящими индивидуумами, ибо они убеждаются, что суждения эти лишены значимости, т. е. что необходимо должно иначе судить; отчасти же суждения не признаются другими мыслящими людьми, ибо они оспаривают их необходимость, объявляют их простым мнением и предположением или они отрицают их возможность, поскольку о том же самом предмете необходимо должно судить иначе.

Это обстоятельство, что действительно возникающее мышление может не достигать и действительно не достигает своей цели, вызывает потребность в такой дисциплине, которая научает избегать ошибок и спора, научает так совершать мышление, что возникающие отсюда суждения оказываются истинными, т. е. необходимыми и достоверными, т. е. сопутствуемыми сознанием их необходимости, а поэтому общезначимыми.

Отношение к этой цели разграничивает логическое рассмотрение мышления от психологического. Последнее интересуется познанием действительного мышления; согласно этому оно ищет те законы, по которым определенная мысль при определенных условиях проявляется именно так, а не иначе; оно ставит себе задачей понять всякое действительное мышление из общих законов духовной деятельности и из данных предпосылок индивидуального случая – одинаково, следовательно, как ошибочное и спорное, так истинное и общепризнанное мышление. Противоположность истинного и ложного имеет здесь столь же мало места, как в психологии противоположность доброго и злого в человеческих поступках.

Логическое рассмотрение предполагает, наоборот, хотение истинно мыслить, и оно имеет смысл лишь для тех, кто сознает в себе это хотение, и лишь для той области мышления, какая подчинена этому хотению. Исходя из этой цели и исследуя условия, при каких она достигается, логическое рассмотрение, с одной стороны, хочет установить критерии истинного мышления, вытекающие из требования необходимости и общезначимости; с другой – дать наставление так выполнять мыслительные операции, чтобы цель достигалась. Таким образом, логика, с одной стороны, есть критическая дисциплина по отношению к уже выполненному мышлению, с другой – является техническим учением. Но так как критика имеет ценность лишь постольку, поскольку она служит средством для достижения цели, то высшей задачей логики, составляющей вместе с тем ее действительную сущность, является быть техническим учением.
§ 2. Граница задачи
Логика как техническое учение о мышлении не может ставить себе задачей давать наставления о том, как следует, начиная с известного момента времени, производить одно лишь абсолютно истинное мышление. Она должна ограничиться тем, чтобы показать, какие общие требования, в силу природы нашего мышления, должно выполнять всякое положение, чтобы быть необходимым и общезначимым; с другой стороны, она должна показать, при каких условиях и согласно каким правилам можно было бы, исходя из данных предпосылок, идти дальше необходимым и общезначимым образом. Вместе с тем логика должна отказаться от решения вопроса о необходимости и общезначимости данных предпосылок. Соблюдение ее правил не гарантирует поэтому необходимо материальной истинности результатов, а лишь формальную правильность приемов. В этом смысле наше техническое учение необходимо является формальной логикой.

1. Когда для какой-либо человеческой деятельности устанавливается известное техническое учение, имеющее притязание гарантировать успех той деятельности, для которой оно дает правила, то при этом предполагается, что деятельность эта есть совершенно свободная и произвольная. А отсюда вытекает, во-первых, что условия моей деятельности во всякое время находятся в моей власти, раз только я пожелаю этого; а затем что сознание цели и служащих для ее достижения правил достаточно для того, чтобы всякую отдельную операцию выполнить целесообразно согласно этим правилам. Итак, если бы техническое учение должно было гарантировать эту цель – производить необходимое и общезначимое мышление и при помощи последнего познавать истину, то тем самым предполагалось бы, что все условия для этого имеются в нашей власти и что, начиная с известного момента, мы совершенно свободно можем господствовать над своим мышлением, чтобы выполнять его согласно правилам.

В этом смысле Картезий составил свою Methodus recte utendi ratione et veritatem in scientiis investigandi. Тут имелось в виду раз навсегда положить конец всякой возможности ошибаться, имелось в виду исключить всякое сомнение и создать такой ряд мыслей, который, исходя из необходимо истинного и достоверного положения и развиваясь дальше безошибочным образом, содержал бы в себе одни лишь абсолютно истинные положения. Предпосылкой для него служило то, что если не обладание представлениями, то самый акт суждения есть все же совершенно свободный и произвольный акт, поскольку мы в состоянии воздержаться от согласия на всякое положение, которое мы не с полной убежденностью познаем как истинное и достоверное. Далее, им предполагалось, что таким образом возможно путем радикального сомнения освободиться совершенно от всяких предпосылок, которые содержат в себе опасность ошибок, и начать совершенно новую деятельность мышления. Он допускал также, что главные условия этой деятельности – понятия и основоположения – врождены нам, следовательно, ни от чего не зависят, кроме нашего самосознания.



Если бы последнее допущение было настолько же бесспорно, насколько оно оспаривалось, то по крайней мере в области априорного знания метод этот находил бы себе чистое применение; и лишь для тех, кто мог бы принять и осуществить намерение освободиться от всяких предпосылок. Но совершенно невозможно произвольно оборвать непрерывность между прежним и теперешним мышлением и начать вполне ab ovo. Как произвольное мышление коренится в непроизвольном произведении мыслей и непрестанно питается им, так без запаса всегда уже наличных мыслей и без языка, который выражает этот запас, мы были бы лишены средств двинуться с места. И собственный пример Картезия показывает, что вопреки наилучшему намерению во вновь начатый ряд проникает масса прежних элементов. Столь же неправильно, что мы можем будто бы произвольно воздержаться от всякого суждения, хотя и не от нашего выбора зависит, иметь или не иметь те представления, к которым относится суждение. Ибо, с одной стороны, те предпосылки, которые мы привносим, суть суждения, неизбежно влекущие за собой другие суждения; с другой стороны, природа представлений, которые мы имеем, определяет уже и суждения об их отношениях, и не от нашего произвола зависит, хотим мы утверждать или отрицать.

Итак, вообще не может быть никакого метода начинать мышление сначала, а всегда есть лишь метод продолжать мышление, исходя из уже наличных предпосылок. И если бы даже предпосылки эти были признаны сомнительными, они все же должны были бы служить исходным пунктом нашего дальнейшего мышления.


2. Необходимость ограничить логику регулированием прогрессирования в мышлении имеет особенное значение для того мышления, которое стремится к эмпирическому познанию мира. Предпосылками этого познания служат правильные восприятия, и его целесообразное выполнение зависит не только от сопутствующего этим последним мышления, но также от условий чувственного ощущения и от отношения наших чувств к объектам. Искусство производить правильное наблюдение лишь отчасти зависит от искусства правильно мыслить, отчасти оно покоится на остроте и упражнении органов чувств, на механической ловкости, на искусстве ставить в наиболее благоприятные условия как объект, так и наши органы чувств и на умении погашать связанные с наблюдением ошибки. В своих различных вспомогательных средствах оно должно сообразоваться с многообразной природой предметов, из которых каждый класс требует своей особенной техники. Если бы в области эмпирического познания мы захотели отложить свое мышление и свои акты суждения до тех пор, пока мы не получили бы возможность исходить из абсолютно достоверных и необходимых предпосылок, то вообще тогда не могло бы быть эмпирической науки и относительно значимости и точности наших восприятий нам пришлось бы оставить под сомнением – in suspenso – не только реальность чувственного мира вообще, но и саму возможность общезначимых законов для феноменов.

История развития нашего знания показывает, далее, что истина часто находилась лишь окольным путем, путем исхождения из ошибочных или недостоверных предпосылок; и ход научного исследования непрестанно приводит к тому, что спор сглаживается путем выяснения тех выводов, которые вытекают из ложных положений. Всякое апагогическое – непрямое – доказательство служит примером такого приема.

Наконец, обширная область нашего мышления, стремящегося к общезначимости, связана с такими предпосылками, которые свою значимость выводят из хотения и в этом смысле являются чисто положительными. Если признавать требование, что логика должна обосновывать материальную истинность всех положений, то это значило бы исключить из логического рассмотрения всю практическую юриспруденцию.


3. Итак, то, что только и может выполнить техническое учение о целесообразном мышлении и что оно, следовательно, только и может поставить себе задачей, – это дать указание, как следует в мышлении двигаться вперед от данных предпосылок, чтобы всякий дальнейший шаг был связан с сознанием необходимости и общезначимости. Оно не учит, что следует мыслить, ибо иначе оно должно было бы быть совокупностью всех наук; оно учит лишь о том, что если нечто мыслится так, то и другое должно мыслиться таким же образом. При этом данное, запас так или иначе возникших представлений, отдельных наблюдений, общих положений может носить какой ему угодно характер.

В то же время ясно, что под «прогрессированием», под «двигаться, идти дальше» мы понимаем идти вперед в любом направлении – от основания к следствиям, так и от следствия к основанию, от общего к частному, так и обратно. Так что техническое учение должно находить себе применение ко всем проблемам, какие вообще ставятся нашему мышлению.




4. Итак, в интересах всеобщности и практической выполнимости нашей задачи мы не можем выдумывать такого мышления, которое начинало бы сначала безо всяких предпосылок; вместе с тем в логическое исследование мы должны включать не значимость данных предпосылок, из которых исходит действительное мышление, а лишь правильность прогрессирования от данных предпосылок. В этом именно смысле мы и разумеем, что логика есть формальная наука. Но признавая логику формальной наукой, мы не думаем этим сказать, что она должна сделать тщетную попытку понять мышление вообще как просто формальную деятельность, которая могла бы рассматриваться обособленно от всякого содержания и которая относилась бы равнодушно к различиям в содержании. Мы не думаем также сказать, что логическое исследование должно совершенно отвлечься и игнорировать общие свойства содержания и предпосылок действительного мышления. Именно потому, что мы не знаем мышления, которое начиналось бы в отдельном индивидууме исключительно из себя самого, а знаем лишь мышление, подчиненное общим отношениям и условиям и связанное с общими целями человеческого мышления, – именно поэтому нельзя отвлекаться ни от того определенного способа, каким наше мышление получает материал и содержание от чувственного ощущения и преобразует его в представления о вещах, свойствах, деятельностях и т. д., ни от его исторической обусловленности человеческим обществом. Можно отвлечься только от особенных свойств данного исходного пункта для ряда мыслительных процессов.

§ 3. Постулат логики
Возможность установить критерии и правила необходимого и общезначимого прогрессирования в мышлении покоится на способности различать объективно необходимое мышление от не необходимого; способность эта обнаруживается в непосредственном сознании той очевидности, какая сопутствует необходимому мышлению. Опыт этого сознания и вера в его надежность есть постулат, дальше которого идти невозможно.


1. Если спросить себя, возможно ли и как именно возможно разрешить задачу в том смысле, как мы ее поставили, то вопрос этот сведется к трудности указать верный признак, по которому можно было бы отличить объективно необходимый акт суждения от индивидуально отличного и поэтому в указанном смысле не достигающего цели. И здесь, в конце концов, нет иного ответа, кроме ссылки на субъективно познанную необходимость, на внутреннее чувство очевидности, которое сопутствует одной части нашего мышления, на сознание, что исходя из данных предпосылок, мы не можем мыслить иначе, чем мы мыслим. Вера в право этого чувства и в его надежность является последней точкой опоры всякой достоверности вообще. Кто не признает этого, для того нет никакой науки, а лишь случайное мнение.


2. Надежность общезначимости нашего мышления покоится, в последней инстанции, на сознании необходимости, а не наоборот. Предполагая общий всем разум, мы убеждены, что то, что мы мыслим с сознанием неизбежной необходимости, мыслится таким же образом и другими. Эмпирически доказанный факт согласия всех может, конечно, служить подтверждением в пользу нашего предположения, что другие подчинены тому же связывающему их закону; но он не может ни заменить собой непосредственного чувства необходимости, ни – еще менее того – создать таковое. Согласие опыта с нашими расчетами и привычка, на которую ссылаются эмпиристы, опять-таки касаются лишь значимости наших предпосылок, из которых мы исходим; но все это не может ни создать специфического характера необходимости мышления, ни видоизменить его. Так что здесь мы стоим перед фундаментальным фактом, на основе которого должно возводиться всякое логическое здание. И всякая логика должна уяснить себе те условия, при каких появляется это субъективное чувство необходимости, она должна свести их к их общему выражению. Если скажут, что логика в таком случае есть эмпирическая наука, то это верно в том же смысле, в каком и математика является также эмпирической наукой: она также исходит из внутренних фактов и присущей им необходимости. Но чем обе эти науки отличаются от просто эмпирической науки – это есть то, что в своих фактах они находят необходимость, которой недостает случайному опыту, и необходимость эту они делают основой для достоверности своих положений.

§ 4. Разделение логики


Поставленная задача намечает ход исследования. Сперва необходимо рассмотреть сущность той функции, для которой должны отыскиваться правила; затем необходимо установить условия и законы ее нормального выполнения; наконец, необходимо отыскать правила для того метода, при помощи которого, исходя из несовершенного состояния естественного мышления, на основании данных предпосылок и вспомогательных средств можно достигнуть совершенного мышления. Таким образом, наше исследование распадается на аналитическую, законодательную и техническую часть.


1. Если, как было установлено выше, деятельность, в которой наше намеренное мышление достигает своей цели, есть акт суждения, то прежде всего необходимо правильно уразуметь природу той функции, о правильном выполнении которой идет речь, и познать содержащиеся в ней предпосылки. Тем более что та же самая форма суждения обща целесообразному, общезначимому и не достигающему своей цели мышлению. Истина и ошибка, достоверность и сомнение, согласие и спор обнаруживаются лишь постольку, поскольку мышление принимает облик суждений и хочет завершиться или завершилось уже в суждениях. Итак, одна и та же функция здесь выполняется правильно, там ошибочно, здесь она достигает своей цели, там нет. И лишь тогда можно дать правила для правильного выполнения этой функции, когда мы познали, в чем она состоит.

Это познание достигается лишь путем анализа нашего действительного акта суждения, путем размышления над тем, что мы делаем, когда совершаем акт суждения, путем выяснения того, какие другие функции служат, быть может, предпосылками для акта суждения, каким образом из них образуется акт суждения и какие общие принципы от природы господствуют над этим процессом образования. При этом необходимо предположить, что предварительно известно, какие мыслительные акты подпадают под название суждения; и на первое время достаточно придерживаться языка, и в качестве ближайшего объекта этого исследования должно выделить все те положения, которые содержат в себе высказывание, заявляющее притязание на истинность, высказывание, которое и со стороны других хочет встретить признание и веру в свою значимость.

Итак, из приводимых грамматикой предложений мы предварительно устраняем все те, которые, как выражающие повеление и желание2, содержат в себе индивидуальный и не подлежащий перенесению момент; далее, все те, которые хотя и содержат утверждение, но не устанавливают его как истинное, как вопросительные предложения, или те, что выражают только предположение или субъективный взгляд. Насколько последние предложения могут иметь значение как подготовление к суждению – это может выяснить лишь позднейшее исследование.

Но все предложения, действительно содержащие высказывание или утверждение, составляют предмет нашего исследования, безразлично, чего бы они ни касались. Мы примыкаем, таким образом, к пониманию Аристотеля3 и отвергаем отличие так называемого логического суждения от других утверждений – согласно чему в логике следовало бы рассматривать разве только одно подведение единичного под его общее, а простые сообщения о фактах выходили бы уже за ее пределы. Ибо и эти предложения хотят быть истинными и заявляют притязание на веру к себе, а поэтому, как и суждения подведения, они точно так же требуют, чтобы были исследованы условия их значимости4. Лишь там, где господствует схоластический взгляд на сущность науки, что научной ценностью обладает-де только дефиниция, – лишь в этом случае можно было бы хотеть ограничить логику суждениями подведения. Но там, где живо сознание, что для значительной части нашего знания отдельные факты служат основой и пробным камнем, там и суждения, выражающие факты, точно так же подлежат логическому рассмотрению.



Далее, по плану нашего исследования на анализе суждения мы остановимся там, где оно образуется безыскусственно, безо всякой рефлексии, в естественном течении мышления.


2. Раз исследование того, что совершается в акте суждения, закончено, тогда можно поставить вопрос, каковы те требования, какие должны быть предъявлены к совершенному акту суждения, во всех отношениях соответствующему цели; вместе с тем возможно установить тот идеал, согласоваться с которым наше мышление хочет и должно. Так как мы исходим из требования, что наше мышление должно быть необходимым и общезначимым, и требование это мы предъявляем к функции суждения, которая познана со стороны всех своих условий и факторов, то отсюда вытекают определенные нормы, которым должен удовлетворять акт суждения. Вместе с тем отсюда вытекают и определенные критерии для различения совершенного и несовершенного акта суждения. Насколько логическое исследование в нашем смысле может проследить эти нормы, они сводятся к двум пунктам: во-первых, элементы суждения все без исключения определены, т. е. фиксированы в понятиях; а во-вторых, самый акт суждения необходимым образом вытекает из своих предпосылок. Таким образом, в эту часть входит учение о понятиях и умозаключениях как совокупность нормативных законов для образования совершенных суждений.


3. Но познание того, какой характер должно носить идеально совершенное мышление, само по себе не создает еще возможности действительно достигать этого идеального состояния, этим не дано еще и познания ведущего к этой цели пути. Поэтому тут необходимо выяснить, каким образом, исходя из данного нам состояния, пользуясь теми средствами, что предоставляет в наше распоряжение природа, и при тех условиях, от которых зависит наше человеческое мышление, – каким образом здесь можно было бы достигнуть логического совершенства. Следовательно, речь тут идет о тех методах, которые дают возможность придти к правильным понятиям и надлежащим предпосылкам для суждений и умозаключений. Это и есть область технического учения в узком смысле, область собственно технических указаний, и обе предшествующие части служат для нее подготовлением. Наиболее важной частью здесь является теория индукции как учение о методе, дающем возможность из отдельных восприятий получать понятия и общие положения.

Таким пониманием задачи и порядка исследования мы надеемся объединить все те различные точки зрения, какие обнаружились в обработке логики, и воздать всякой должное ей. Ибо если, с одной стороны, задачу логики усматривали в том, что она должна установить естественные формы и естественные законы мышления, каким оно необходимо следует, то и мы в свою очередь признаем необходимость установить такие естественные законы, которым подчиняется вообще всякий акт суждения, и найти те принципы, каким он необходимо должен быть подчинен как сознательная функция этого определенного вида. Но мы отрицаем, что этим будто бы исчерпывается задача логики, ибо логика хочет быть не физикой, а этикой мышления. Если, с другой стороны, логику определяли как учение о нормах человеческого мышления или познания, то и мы также признаем, что этот нормативный характер является в ней существенным. Но мы отрицаем, что эти нормы могли быть познаны иначе, как на основе изучения естественных сил и тех функций, которые должны регулироваться указанными нормами; мы отрицаем также, чтобы простой кодекс нормальных законов был плодотворен уже сам по себе и давал бы сам по себе возможность достигать той цели, ради которой вообще имеет смысл устанавливать логику Напротив, то, что в большинстве случаев трактуется лишь в виде дополнения – именно учение о методах, это мы почитаем необходимым сделать собственной, последней и главной целью нашей науки. Так как учение о методах своим главным предметом должно иметь развитие науки из естественно данных предпосылок знания, то тем самым мы надеемся удовлетворять и тех, кто, спасаясь от пустоты и абстрактности формальной школьной логики, приписывает ей теоретико-познавательные задачи. Но мы при этом, конечно, исключаем все вопросы о метафизическом значении мыслительных процессов и держимся исключительно в преднамеченных рамках, рассматривая мышление как субъективную функцию. В то же время предъявляемые к мышлению требования мы не распространяем на познание сущего, а ограничиваем их областью необходимости и общезначимости. Да и словоупотребление всегда и всюду усматривает в этих характерных чертах отличительную сущность логического5.

ПЕРВАЯ АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
СУЩНОСТЬ И ПРЕДПОСЫЛКИ АКТА СУЖДЕНИЯ
§ 5. Предложение как выражение суждения. Субъект и предикат
Предложение, в котором нечто высказывается о чем-то, есть грамматическое выражение суждения. Последнее первоначально является живым актом мышления, который во всяком случае предполагает, что у лица, совершающего и высказывающего акт суждения, имеются во время этого процесса два различных представления – представление субъекта и предиката. Внешним образом представления эти могут прежде всего различаться так: субъект есть то, о чем нечто высказывается; предикат есть то, что высказывается.


1. То, что является перед нами как суждение, т. е. в форме высказанного предложения, содержащего утверждение, прежде всего есть готовое целое, некоторый законченный результат мыслительной деятельности. Результат этот как таковой может повторяться в памяти, он может входить в новые комбинации, путем сообщения его можно передавать другим, его можно на все времена закрепить в письменной форме. Но это объективное бытие и это самостоятельное существование, благодаря которому мы обыкновенно говорим, что суждение высказывает, связывает, разделяет, есть простая видимость, и выражения эти суть тропы. Но так, как мы собственно хотим говорить, суждение как таковое имеет свое действительное существование только в живом процессе суждения, в том акте мыслящего индивидуума, который совершается внутренне в определенный момент. И всякое дальнейшее существование суждения как живого процесса в мышлении становится возможным лишь благодаря тому, что акт этот повторяется всегда вновь и вновь, сопровождаясь сознанием своего тождества. Объективное существование никогда не принадлежит самому суждению, а лишь его чувственному знаку, высказанному или написанному предложению. Последнее предстоит для других и распознается ими внешним образом, и тем оно свидетельствует, что определенный мыслительный акт совершился в живом мышлении.



Но предложение, как этот внешний знак, можно рассматривать с двух сторон, которые с самого же начала важно точно разграничивать. С одной стороны, предложение указывает на свой источник, на внутренние процессы в том, кто высказывает его и тем обнаруживает свои мысли. С другой стороны, оно обращается к слушающему и хочет быть понятым. Слушающий приглашается дать истолкование внешним знакам и на основании этого конструировать ту мысль, которую выразил говорящий. Но функции того, кто понимает сказанные слова, иные по сравнению с функциями того, кто говорит; хотя при совершенном понимании, конечный результат в уме слушающего должен совпадать с тем, из чего исходил говоривший. Я выражаю, положим, в словах полученное восприятие «замок горит». В таком случае моим исходным пунктом служит образ горящего замка; в нем я познаю знакомый образ здания и бьющее из него пламя. Различая сперва оба эти элемента и затем объединяя их в предложении, я описываю то, что видел. Тот, кто слышит мое предложение, должен сперва объединить до сих пор разрозненные представления, которые пробуждены в нем благодаря обоим словам; и лишь затем благодаря этому он имеет в заключение то представление, из которого исходил говоривший.

Сама природа вещей приводит к тому, что грамматика и герменевтика, которая исходит из сказанных или написанных слов, склонны бывают становиться преимущественно на точку зрения слушающего: они обращают внимание на те функции, которые проявляют свою деятельность при понимании, и рассматривают их в том порядке, в каком их выполняет слушающий. Но для психологического анализа, который хочет исследовать сущность мышления, совершающего акт суждения, на первом плане имеет значение другая сторона, деятельность говорящего. Тем более что не всякое мышление, облекающееся в слова, необходимо имеет тенденцию сообщаться другим.

Итак, исследовать сущность суждения – это значит для нас рассмотреть тот мыслительный акт, какой мы совершаем, когда переживаем процесс живого суждения, и которому мы затем даем выражение в словах. А так как всякое (внутреннее или высказанное) повторение суждения предполагает его первичное образование, то нам приходится иметь в виду те случаи, когда в процессе мышления мы вновь создаем суждение и даем ему его грамматическое выражение (так это бывает, например, всегда, когда мы высказываем какое-либо новое наблюдение).


2. То, что происходит, когда я образую и высказываю суждение, можно внешним образом обозначить прежде всего так: я высказываю нечто о чем-то. Во всяком случае тут имеются два элемента: один есть то, что высказывается, τό χατηγορούμευου, предикат; другое есть то, о чем или в отношении чего высказывается нечто, τό ύποχείμευου, субъект. Но этим дается лишь внешнее обозначение, заимствованное от процесса речи. Высказывание есть деятельность органов речи, и спрашивается, что происходит внутренне в нашем мышлении, когда мы «высказываем нечто о чем-то».


3. Если исходить из высказанного предложения, то прежде всего нужно отметить следующую разницу. Существуют предложения, в которых в качестве субъекта или предиката разумеются лишь слова как таковые, как вот эти определенные комплексы звуков; безразлично, высказываются о них просто грамматические замечания совершенно независимо от их значения (Самиель[2] есть еврейское слово; против есть предлог) или же предложение касается значения определенного слова или имени (оксид есть соединение с кислородом, Александрос есть другое имя для Париса, Iagsthausen есть деревня и замок на lagst). Если прежде всего выделить эти просто грамматические и герменевтические высказывания, то в качестве предмета исследования у нас останутся те предложения, в которых слова являются знаками представлений и в которых предполагается, что как говорящий, так и слушающий понимают их, т. е. связывают с ними определенное и при том то же самое представление; в которых высказывание касается, следовательно, не самих слов, а того представляемого, что обозначается словами.


4. В этом случае если высказывание должно иметь смысл, то оба элемента, субъект и предикат, должны быть для моего сознания чем-то данным, именно теперь представляемым. Для первого и наиболее общего понимания представление, обозначающее субъект, является тем, что дано мне прежде всего; всякий какой угодно объект, который я могу удержать как таковой в сознании, способен сам по себе стать субъектом суждения, безразлично, будет это непосредственное наглядное представление единичного или абстрактное представление, вещь или событие и т. д. В качестве второго к нему присоединяется в нашем сознании представление, служащее предикатом. Существенным для него является то, что оно принадлежит к уже знакомой и обозначенной понятыми словами области наших представлений; что оно, следовательно, есть представление, внесенное в сознание благодаря прежнему акту, связанное со словом, удерживаемое и воспроизводимое вместе с ним, отличное от всех других представлений. Чтобы сказать: «это есть голубое, это – красное», я уже раньше должен знать представления голубого, красного и т. д. и теперь воспроизводить их вместе со словом как знакомые; и акт суждения возможен лишь с того момента, как в сознании легко вступает известное число таких удержанных и различных представлений. Сознательный акт суждения предполагает, следовательно, что представления эти уже образованы.

Конечно, в том процессе, при помощи которого я образую их, уже содержится мышление. Мы можем что угодно в отдельности думать о тех функциях, при помощи которых мы приходим к представлению об определенных предметах и вообще к представлениям, которые мы можем употреблять в качестве предикатов. Но при этом, несомненно, является необходимым различие различных ощущений, объединение многообразия в одно целое, отношение этого целого как единства к его многообразному содержанию – все это такие акты, которые мы можем представить себе только по аналогии с сознательными мыслительными актами, подобными акту суждения. Но эта деятельность, благодаря которой у нас возникают определенные, отличные друг от друга и сами по себе могущие сохраняться представления, совершается до нашего сознательного и преднамеренного мышления и следует неосознанным законам. Когда мы начинаем размышлять, то в сознании имеются лишь результаты этих процессов в форме готовых наименованных представлений. Что же касается самих процессов, то отчасти они должны первоначально направляться психологической необходимостью, ибо у всех людей они в существенном совершаются одинаково; отчасти же путем упражнения они настолько приобретают характер механического навыка, что продолжают совершаться и в пределах сознательной жизни с той же бессознательной точностью. С другой стороны, предполагается также первоначальное возникновение и первое усвоение языка, так как сознательное и произвольное мышление совершается почти исключительно с его помощью. Таким образом, в нашу задачу прежде всего не входит рассмотрение того мышления, при помощи которого впервые возникают представления. Нам нет также необходимости подвергать исследованию возникновение языка вообще и его усвоение индивидуумом, хотя, возможно, дальнейший анализ и должен будет коснуться этих вопросов. Но, конечно, нам необходимо обозреть область представлений, которые могут входить в наши суждения как элементы в качестве субъектов или в качестве предикатов; необходимо также определить отношение внутренне представляемого к его грамматическому выражению.
https://iknigi.net/avtor-hristof-zigvar ... age-2.html
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 12 июн 2020, 20:43 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
Чем отличаются немецкий и русский языки
? Как возникали эти языки и как развивались? Попробуем кратко ответить на эти вопросы.

Русский язык
Русский язык пришёл к нам от старославянского. Но также происхождение нашего родного языка очень тесно связано с индоевропейскими языками. К ним относятся германская, романская, индийская, кельтская, балтийская, армянская, албанская, иранская, греческая и славянская группа.

Формирование русского языка началось около 1-2 тысяч лет до нашей эры. Древнерусский язык делился на три группы:

Западнорусская (к ним относились поляки, чехи, словаки, поморы).
Южнорусская (к ним относились словенцы, сербохорваты и болгары).
Среднерусская (то есть восточная).
На письменную форму русского языка оказала большое влияние греческая культура. В истории русского языка можно выделить три этапа формирования:

Древнерусский период (длился с древнего времени до 14 века).
В период древнерусского языка наблюдалась такая ситуация как диглоссия. Это означает, что на одной местности уживаются два языка или две формы одного языка.
В Древнерусском государстве это были церковно-славянский и древнерусский языки.
Старорусский период (длился с 15 до 17 века).
Именно в этот период формирования русского языка появляются синтаксические, фонетические и морфологические конструкции, которые схожи с нынешними.
Период русского национального языка (длится с 18 века).
В период формирования русского национального языка искореняется литературное двуязычие. Так к концу 17 века церковно-славянский язык становится языком литургии.
Немецкий язык
Примерно в 3000-2500 годы до нашей эры север Европы заселили индоевропейские племена. Как ранее было сказано, в индоевропейское семейство входили германцы. История немецкого языка начинается с того времени, когда между собой начинают контактировать народы древних германцев. Таким образом начал потихоньку формироваться немецкий язык.

Всего было четыре этапа в формировании нынешнего немецкого языка:

Древневерхненемецкий этап (длился с начала 750 до 1050 года).
В эти годы прогерманские согласные постепенно перешли в верхненемецкие. Также в язык проникает множество латинских слов.
Средневерхненемецкий период (длился с 1050 до 1350 года).
Из-за того, что в Германии на протяжении всего средневековья имелись территориально раздробленные политические структуры, в стране появилось множество диалектов.
Ранненововерхненемецкий этап (длился с 1350 до 1650 года).
В 1534 году был переведён Мартином Лютером Ветхий Завет, что привело к развитию общерегионального немецкого языка.
Нововерхненемецкий этап (длится с 1650 года и по сей день).
Большую роль в этом периоде играло быстрое развитие литературы. В 18 веке стабилизируются грамматическая система и орфография. В этот период в немецкий язык входят слова из французского и славянских языков.
Сходства:
И немецкий, и русский языки произошли от одной семьи – индоевропейской.
За много лет оба языка поменялись до неузнаваемости. Очень трудно переводить их предшественников. Надо отметить, что немецкий и русский языки поменялись не только лексически, но и фонетически.
Различия:
Русский язык
В русском языке 6 падежей.
Более лояльные правила к построению предложения. Можно опустить тот или иной член предложения, но смысл все равно остаётся таким же.
Имеется изменение по роду, числу и падежу, которое показывает само слово.
В русском имеется всего три времени: настоящее, прошедшее и будущее.
В русском языке часто в разговорной и письменной речи глаголы не употребляют.
Немецкий язык
В немецком языке всего 4 падежа.
Более строгие правила в постановке предложения. Есть аспекты, которых обязательно нужно придерживаться.
Также имеются изменения по роду, числу и падежу, но их уже показывает артикль (который присутствует только у существительного).
В немецком всего 6 времён: одно настоящее, три прошедших и два будущих.
Обязательно в каждом предложении надо использовать глагол.
Можно заметить, что эти два языка имеют больше различий, чем общего. Произошло много реформ, в ходе которых языки очень изменились, но по сей день они остаются актуальными для изучения. https://mmcp.ru/blog/russkiy-i-nemetski ... azlichiya/
Сравнение русского и немецкого языков

В обоих языках имеются одни и те же части речи: существительное, глагол, прилагательное, наречие, местоимение и т. д. Различие в том, что в русском языке есть деепричастие, а в немецком языке появляется артикль.

Как русские, так и немецкие существительные, прилагательные, местоимения, порядковые числительные изменяются по родам, числам и падежам. Эти грамматические признаки в немецком языке показывает, как правило, артикль. На наше счастье, немецких падежей – 4, а не 6, как в русском!

Прилагательные и часть наречий в обоих языках имеют степени сравнения.

Русские и немецкие глаголы изменяются по лицам, то есть спрягаются, по числам, по временам. Времён в немецком языке больше, чем в русском.

Члены предложения (подлежащее, сказуемое, дополнение, определение и т. д.) тоже совпадают в обоих языках. В немецком предложении порядок слов менее вольный, чем в русском. Это представляет для нас определённую сложность, но и дисциплинирует.

Немецкое предложение не может обойтись без глагола, а мы часто забываем поставить глагол-связку sein, который в русском предложении почти всегда отсутствует. И, конечно же, совершенно упускаем из виду такую существенную мелочь, как отделяемая приставка, которая влияет на смысл всего предложения.

Мы затронули лишь основные сходства и различия, существующие в обоих языках.

Проверь себя

Groß- und Kleinschreibung

Когда писать слово с большой буквы, а когда с маленькой? Какое написание правильное? Правильные ответы – в конце урока.

Genießen (sie / Sie) das Wetter, auch wenn’s mal regnet! Es hat keinen Zweck, mit (ach und weh / Ach und Weh) hinter der Gardine zu sitzen, dem Regen zuzuschauen, das (Trübsalblasen / Trübsal blasen) zu üben oder vor lauter Verzweiflung zum (einkaufen / Einkaufen) zu fahren. Auch (Schimpfen / schimpfen) ist sinnlos, (Gutes / gutes) fällt nicht immer vom Himmel, aber man kann aus (allem / Allem) etwas (positives / Positives) machen. Der (eine / Eine) kann das vielleicht besser als der (andere / Andere). Wenn Sie ein (paar/Paar) Gummi­stiefel Ihr (Eigen / eigen) nennen, dann ist jetzt die Zeit, (sie / Sie) hervorzuholen. Tun Sie, was Sie in (ihren / Ihren) Kindertagen schon gerne taten: Springen Sie durch die Pfützen, durch die (kleinen und großen / Kleinen und Großen). Und wei­ter geht’s zur (Hohen / hohen) Straße oder rund um den (kölner / Kölner) Dom! Die ersten Schritte, eventuell die (Ersten / ersten) (Hundert / hundert), sind vielleicht etwas (ungewohnt / Ungewohnt, aber (alles in allem / Alles in Allem) tut es Ihnen nicht (leid / Leid), dass Sie sich hinausgewagt haben. Zurück im (trockenen / Trockenen) wird sich ein (jeder / Jeder) zu (recht/ Recht) wohlfühlen – (dank / Dank) ausreichender Bewegung. Aber nicht vergessen: Genießen Sie die Sonne, wenn sie tatsächlich scheint!



Сколько всего слов в языке?

Говоря о количестве слов в языке, мы имеем в виду, как правило, тот словарь, который реально обеспечивает общение большинства носителей языка – разумеется, не исключая ряда общепонятных технических и научных терминов. Такой «общий словарь» в языках современных промышленно развитых стран составляет примерно 200 000 слов.

В германских языках – таких как немецкий или шведский, – общее количество слов больше, чем в романских – прежде всего, за счёт того, что в германских гораздо шире применяется словосложение и, соответственно, в словарь попадает много так называемых сложных слов. Например, пишущая машинка в шведском языке называется одним словом skrivmaskin, в русском – двумя, а во французском – тремя (machine à écrire). Считается, что словарь немецкого языка охватывает примерно 400 000 слов, шведского – около 300 000.

Что касается английского языка, то он относится к германским языкам, но содержит при этом довольно много латинских слов, заимствованных как напрямую, так и через романские языки – потомки латыни, в первую очередь, посредством французского языка (именно поэтому английский теперь часто относят к романо-германским языкам). В то же время, в разговорной английской речи порядка трёх четвертей самых обыкновенных, часто встречающихся слов – это слова германского происхождения. Вследствие такого положения общее количество слов в английском языке достигает полумиллиона.

Далее идут термины науки и техники, известные многим людям и употребляемые ими достаточно часто, хотя и не каждый день. По большей части, это интернационализмы. Количество таких слов может достигать 500 000. Дополняя «общий словарь» этими терминами, мы приходим к так называемому «совмещённому национальному словарю», объём которого оценивается в 700-800 тысяч словоформ.

И, наконец, «полный словарь» языков ведущих наций современного мира очень велик. По приближённым оценкам, он может включать до 30 млн. научных и технических терминов. Его можно также назвать «общим международным словарём».

Сколько слов нужно знать?

Тот факт, что словарь языка содержит примерно 300 000 слов, имеет только теоретический интерес для начинающего изучать этот язык. Едва ли не главный принцип для разумной организации своих занятий, особенно на начальной стадии – это экономия слов. Нужно запоминать как можно меньше слов, но делать это как можно лучше.

Подчеркнём: наш подход прямо противоположен ведущему принципу современных методик с упором на изобилие слов, «навязываемых» учащемуся. В соответствии с их канонами, начинающему нужно задавать по 200 новых слов каждые сутки.

Стоит ли сомневаться в том, что любой нормальный человек забудет все многочисленные слова, которыми его пичкали по такой методике, скорее всего, через несколько дней.

Общение – прежде всего. Формы общения

Основные правила употребления «ты»/«Вы» (du/Sie)-форм

Установление контакта с собеседником, поддержание с ним общения предполагает в немецком языке выбор форм с du или Sie.

Общение на «Вы» – Sie свидетельствует о вежливости и употребляется при обращении:

к незнакомому, малознакомому адресату;

в официальной обстановке общения;

при подчёркнуто вежливом, сдержанном отношении к адресату;

к равному и старшему (по возрасту, положению) адресату.

Общение на «ты» – du употребляется при обращении:

к хорошо знакомому адресату;

в неофициальной обстановке общения;

при дружеском, фамильярном, интимном отношении к адресату;

к равному и младшему (по возрасту, положению) адресату.

Обращение на «ты» – du старшего по возрасту к младшему – ребёнку, подростку, школьнику, т. е. к человеку не взрослому – является нормой и в немецком языке. Впрочем, нередко учителя к ученикам старших классов школ и преподаватели в высших учебных заведениях в подавляющем большинстве к студентам обращаются на «Вы» – Sie.

Привлечение внимания. Обращение к незнакомому адресату

В этом случае используются следующие формы:

Verzeihung! Verzeihen Sie! Простите!

Entschuldigung! Entschuldigen Sie! Извините!

Verzeihen (Entschuldigen) Sie bitte! Простите (Извините), пожалуйста!

Следующие формы употребляются только в том случае, когда обращаются к человеку, который чем-то занят, с кем-то разговаривает или когда обращаются по телефону:

Verzeihen (Entschuldigen) Sie bitte die Störung. / Verzeihen (Entschuldigen) Sie bitte, dass ich Sie störe. Простите (извините) за беспокойство.

Способом привлечения внимания может быть вежливый вопрос:

Können Sie mir /uns bitte sagen… Скажите, пожалуйста…

Entschuldigen Sie bitte /Entschuldigung, würden Sie mir sagen,… ? Извините, вы не скажете… ?

Entschuldigen Sie bitte /Entschuldigung, könnten Sie mir (nicht) sagen,… ? Извините, не могли бы вы сказать… ?

Verzeihen Sie bitte (Verzeihung), wissen Sie nicht,… ? Простите, вы не знаете… ?

Seien Sie so gut… Будьте добры…

Seien Sie so nett… Будьте любезны…

Wären Sie bitte so freundlich und würden Sie mir sagen,… ? Не будете ли вы так любезны сказать… ?

Können Sie mir nicht (sagen)… ? Вы не можете (сказать)… ? / Не можете ли вы (сказать)… ? / Вас не затруднит (сказать)… ?

Könnten Sie mir vielleicht (sagen)… ? Не могли бы вы (сказать)… ?

Например: – Будьте добры, покажите, пожалуйста, эту книгу! – Seien Sie so nett und zeigen mir bitte dieses Buch!

Сигналом привлечения внимания может быть:

Hör mal! Послушай!

Hören Sie mal! Послушайте!

Эти выражения чаще употребляются в форме на «ты» – du и применяются преимущественно по отношению к знакомым, например: – Послушай, ты не брал мой учебник? – Hör mal, hast du mein Lehrbuch genommen?

Способом привлечения внимания является также просьба разрешить задать вопрос, повести беседу и т. д.:

Darf (dürfte) ich (Sie) etwas fragen? Можно (вас) спросить?

Darf (dürfte) ich Ihnen (dir) eine Frage stellen? Можно задать вопрос?

Erlauben (Gestatten) Sie eine Frage? / Ich hätte gern eine Auskunft. / Könn(t)en Sie mir (bitte) eine Auskunft geben? Разрешите (вас) спросить?

А также непринуждённое:

Darf (dürfte) ich Sie (dich) (mal) sprechen? / Kann (könnte) ich Sie (dich) (mal) sprechen? / Einen Moment bitte, ich habe (hätte) eine Frage! Можно вас (тебя) на минутку?

Мы вышли из страны «советов»

Какой словарь купить? Подешевле и меньшего формата? Что касается первого, здесь все понятно. На чём можем, на том и экономим. И совершенно забываем очень подходящую к этому случаю русскую поговорку: «Скупой платит дважды». По поводу маленького словаря скажем одно: он хорош лишь тогда, когда у вас дома есть большой добротный словарь. А этот берите с собой, как палочку-выручалочку. Не случайно он называется карманный, его удобно всегда иметь под рукой.

На что следует обращать внимание при покупке словаря? Сначала чисто практические вещи.

1.Надо, чтобы его обложка была твёрдой. Иначе он быстро истреплется. Мы говорим о толстой книге, не менее чем в 800-1000 страниц. Чтобы он не развалился после двух-трёх применений, надо, чтобы страницы были не просто склеены, как тонкие школьные тетрадки (такая книга распадётся на отдельные страницы почти сразу же), а сброшюрованы. Словарь должен иметь корешок, на котором обычно пишут на двух языках «Немецко-русский словарь».

2.Откройте книгу на любой странице. Посмотрите на оформление текста.

Если словарь набран мелким нечётким шрифтом, не берите его.

Необходимо, чтобы слово, значение, которого вы ищите, было чётко и жирно выделено.

Если у вас неважное зрение, обратите внимание на то, каким шрифтом воспользовалась типография. Вашим глазам должно быть комфортно, когда вы пользуетесь справочником. Иначе вы впустую потратите деньги, и важная книга будет пылиться на полке, а вам придётся искать другую.

3.Чем больше слов и выражений включено в словарь, тем он ценнее. Но учтите, что всех слов, значения которых вы не знаете, вы там можете не найти. Как правило, в словарь включены наиболее употребительные, базовые слова.

4.Покупать желательно не двуязычные словари в одной книге, а два издания «Немецко-русский» и «Русско-немецкий», не менее 50 тысяч слов. Речь идёт о настольных книгах, а не о карманных изданиях. Те можно брать «два в одном флаконе». Вы же не знаете наверняка, что и в какой момент вам понадобится: посмотреть, как переводится слово на русский, или сказать что-либо по-немецки.

Виды словарей

Все словари, о которых мы сказали, – это привычные книги-справочники разного формата и объёма. Они бывают общие, подразделяющиеся на двуязычные (возможно и на нескольких языках), а также толковые, например, как наши известные словари Даля или Ожегова, разъясняющие на родном языке значение и употребление слов. Также бывают специальные словари по разным отраслям науки или областям знаний: медицинские, строительные, фонетические, словарь синонимов и т. д.

Однако с появлением компьютеров стали появляться программы-словари. Это весьма удобная вещь для тех, у кого дома стоит компьютер. Достаточно выделить в тексте интересующее вас слово, нажать комбинацию клавиш, и в отдельном окне появляются все его значения. Кроме того, есть портативные двух- трёхъязычные электронные словари. Запас слов в них достаточно большой. Они многофункциональны и удобны. Их обладатель быстро и легко находит нужное слово. При желании его можно даже озвучить – весьма полезная вещь, позволяющая правильно произнести слово.



Учение с развлечением. «Грамматические» анекдоты

Lehrer: «Dekliniere „Werwolf’! “»

Schüler: «Der Werwolf, des Weswolfs, dem Wemwolf, den Wenwolf.»



***

Lehrer: «Klaus, du hast die gleichen Fehler im Diktat wie dein Nachbar. Wie erklärst du mir das?»

Klaus: «Wir haben denselben Deutschlehrer.»



***

Im Deutschunterricht fragt der Lehrer: «Ich bade, du badest, er badet. Was für eine Zeit ist das?»

Karl: «Samstagabend!»

Со счётом не в ладах http://www.rg-rb.de/index.php?option=co ... tem&id=422
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 12 июн 2020, 21:16 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
НЕМЕЦКИЙ. УРОК 27. ОТРИЦАНИЕ В НЕМЕЦКОМ- KEIN/NICHT #немецкий #deutsch #englifetv https://www.youtube.com/watch?v=RLNdJaWN6G0

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 13 июн 2020, 08:05 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
§ 25. Закон исключенного третьего
Из закона противоречия и закона двойного отрицания само собою вытекает, что из двух противоречиво противоположных суждений одно необходимо истинно; что, следовательно, наряду с утверждением и отрицанием нет никакого третьего высказывания, наряду с которым оба первых являлись бы ложными. Это и есть закон исключенного третьего, предназначение которого, согласно этому, как и обоих предыдущих законов, состоит в том, чтобы развить дальше сущность и значение отрицания.

Обыкновенное понимание principium exclusi tertii по формуле «omne A est aut В aut non-В», согласно чему всякому субъекту из двух противоречиво противоположных предикатов принадлежит один, – это понимание столь же отлично от первоначального и истинного закона исключенного третьего, как обычное principium contradictionis отлично от закона противоречия.

1. Что из обоих суждений «А есть В» и «А не есть В» одно необходимо ложно, так как оба не могут быть утверждаемы в одно и то же время, – это говорит закон противоречия и тем самым фиксирует смысл отрицания. Но что одно суждение необходимо истинно, – это вытекает тотчас же, так как оба они не могут быть отрицаемы в одно и то же время. Ибо если я отрицаю «А есть В», то я именно этим утверждаю «А не есть В». Но если я отрицаю «А не есть В», то это опять-таки означает не что иное, как утверждение, что «А есть В». Следовательно, если бы я хотел в одно и то же время отрицать, что «А есть В», и отрицать, что «А не есть В», то первым отрицанием я говорил бы «А не есть В», вторым – «А есть В», т. е. впал бы в противоречие. Таким образом, между утверждением и отрицанием не остается ничего среднего, что могло бы содержать отношение предиката В к субъекту А. И всякое суждение, которое хочет поставить в связь В и А как предикат и субъект, должно или утверждать В относительно А, или отрицать В относительно А.




2. Аристотель неоднократно устанавливал этот закон, и в главном месте (Metaph. IV, 7) он пытается дать его доказательство, которое содержит, однако, petition principii; в других местах он устанавливает его как само собой разумеющееся49. Его тесное родство с законом противоречия обнаруживается в том, что уже Аристотель устанавливает формулы, содержащие в себе оба закона, а Лейбниц прямо объединил их в формуле «Положение или истинно, или ложно»50. Но в этом «или – или» лишь в видимо простом выражении переплетается нечто многоразличное, и тут скрывается отношение производного к первоначальному. Поэтому естественно рассматривать закон исключенного третьего как особое дополнение к тем двум законам, которые непосредственно развивают значение отрицания. Но ошибочно ставить его как одинаково непосредственный принцип наряду с законом противоречия, от которого он зависит. Тем более что ему не свойственна та же самая легкая и очевидная применимость, как основному закону.


3. Благодаря слабости простого отрицания и его неспособности указать тот смысл, в каком он отрицает, применение закона исключенного третьего влечет за собой ряд трудностей.

Правда, обычные трудности, те, что проистекают из непрерывности переходов и многосторонности субъектов, разрешить легко. В то время как восходит солнце, из обоих суждений – «оно взошло» и «оно не взошло»-истинно одно или другое, в зависимости от того, понимаем мы под «взойти» поднятие верхнего или нижнего края над горизонтом. Когда говорят: «в момент смерти» – ложно говорить: «он живет» – и ложно говорить: «он не живет»; то и это равным образом бьет мимо цели: действительно, так как «жизнь» выражает длительное состояние, то относительно умирающего in articulo mortis имеет силу «он не живет». То же самое имеет место во всех тех случаях, когда речь идет о пространственных и временных границах. Еще грубее следующие примеры: ложно, что шахматная доска черная, и ложно, что она не черная. Если предикат должен иметь силу по отношению к целому, то отрицание истинно; в другом случае субъект оказывается не тем же самым51. Однако тут возникают еще другие недоумения.

Аристотель исследовал уже вопрос, как относятся друг к другу оба суждения – «Сократ болен» и «Сократ не болен», если Сократ не существует52, и является ли также и тогда одно из них необходимо истинным. Он решает вопрос в том смысле, что хотя в этом случае суждения, высказывающие реальную противоположность, – «Сократ болен» и «Сократ здоров»-оба были бы ложными, но простое отрицание «Сократ не болен» является-де истинным и в этом случае спасает всеобщность основоположения. Совершенно удовлетворительным решение это, правда, не кажется. Ибо суждение «Сократ не болен» понимается ведь обычно в том смысле, что Сократ хотя и живет, но не болен; и именно на том основании, что тот, кто на вопрос, болен ли Сократ, вообще отвечает «да» или «нет», по обычному способу выражения тем самым восходит к той предпосылке, при которой только и возможен вопрос, и потому становится повинным в двусмысленности, если об умершем он говорит: «он не болен». Правда, можно сослаться теперь на то, что если кто подобный ответ называет двусмысленным, он тем самым признает, что буквальное значение не исключает иного смысла и формально, следовательно, истинность суждения является неоспоримой.




4. Можно признавать это обоснование и отсюда все же выводить учение, что в области суждений, обладающих временной значимостью, с законом исключенного третьего многого не поделаешь. Ведь не о том идет речь, что Сократ вообще не существует (иначе из обоих суждений – «Пегас крылат» и «Пегас не крылат», последнее должно было бы быть истинным), но предпосылкой служит его существование, только существование в прежнее время; и трудность касается настоящего времени. Действительно, так как обладающие временной значимостью суждения разумеют свое утверждение только для определенного момента времени, то остается неясным, касается отрицание утверждения только этого момента времени или оно касается вообще субъекта в течение всей его продолжительности; является, следовательно, ложным только настоящее время или прошедшее, или будущее, или предикат вообще. Из обоих суждений – «он умрет»-«он не умрет»-одно необходимо истинно, другое ложно. Но потому ли истинно это «он не умрет», что он уже умер, или потому, что во время грозы он поднимется на небо, как Илья, – об этом суждение не говорит53. Следовательно, там, где при помощи закона исключенного третьего можно придти к истинности утверждения, – там закон этот обладает ценностью также и при просто временных суждениях, ибо утверждения носят однозначный характер, но добывать простые отрицания – на это не стоит затрачивать труда.


5. Лучше обстоит дело в отношении безусловно значимых суждений. Действительно, так как последние касаются содержания служащего субъектом представления, то, по-видимому, и отрицание должно носить однозначный характер. Из обоих суждений – «материя обладает тяжестью» и «материя не обладает тяжестью», «пространство бесконечно» и «пространство не бесконечно» – по-видимому, как утверждение, так и отрицание носят однозначный характер. Однако, здесь обнаруживается трудность иного рода, которой мы уже касались выше (§ 22, 3–4). Она коренится во всеобщности субъектов, которая неустанно побуждает распространить суждение вместе с тем и на всякое более определенное единичное, объемлемое под ними. В то время как предикаты утвердительных суждений, само собою разумеется, имеют значение как по отношению к общему представлению, так и по отношению к отдельным объектам, подпадающим под него, – в то же время по отношению к ним нельзя уже отрицать того, что не мыслится вместе с тем в общем представлении. В общем представлении о треугольнике не заключается того, что он равносторонний; в общем представлении о человеке не содержится того, что он должен быть белым. Однако на этом основании нельзя отрицать относительно всех треугольников, что они могут быть равносторонними, ни относительно людей белый цвет. Поэтому противоположные суждения «треугольник равносторонний» – «треугольник неравносторонний» содержат в себе нечто двусмысленное; и отрицание снова становится двусмысленным, ибо теперь оно должно уничтожить только всеобщность и должно допустить соединимость предиката. Здесь оказывается пробел, который должно заполнить прежде всего частичное разделительное (das divisive Urteil) и затем основанное на нем просто разделительное (das disjunctive Urteil) суждение – одно, чтобы высказать совместимость различных предикатов с общим представлением, другое, чтобы высказать их несовместимость между собой.


6. Обыкновенная формула principium exclusi teitii понимает положение, что из двух противоречащих друг другу суждений одно необходимо должно быть истинным, следующим образом: «всякому мыслимому субъекту А должен принадлежать один из двух противоречиво противоположных предикатов (А есть или В, или non-В)». Она переносит, следовательно, отрицание на предикаты и получает, таким образом, строго говоря, два утвердительных суждения, между которыми не может быть никакого третьего. После того как вольфовская логика совершила этот переход, Кант использовал его для своих целей: он показывает, как основоположение, что всякой вещи из всех возможных предикатов, поскольку они сравниваются со своими противоположностями, должен принадлежать один, – как основоположение это выходит за пределы просто логического и в качестве принципа обыкновенного определения предполагает совокупность всех предикатов как целокупную возможность. Не кроется ли в этом переходе quaternio terminorum, в этом «все», поскольку один раз оно применяется по отношению к совершенно неопределенной всеобщности, в другой раз – по отношению к определенному числу, – этого мы можем здесь не исследовать. Во всяком случае, он указывает тот смысл, в каком Кант понимает основоположение, именно что дело идет при этом о том, чтобы известный субъект поставить в отношение ко всем возможным положительным и отрицательным предикатам, дабы посмотреть, при помощи каких предикатов следует его определять. И суждение «А есть или В, или non-В» служит, следовательно, поводом к тому, чтобы для В брать один за другим все мыслимые предикаты. Но это – если даже совсем не касаться правомерности формулы non-В – является совершенно пустым занятием, так как в этом случае мы ведь не приобретаем никакого определения, но всегда остается нерешенным, принадлежит ли субъекту В или non-В, X или non-Х. И если бы даже мы могли решить этот вопрос, то для значительного большинства таких предикатов никакая мыслимая комбинация не давала бы возможности попытаться утверждать предикат и тем вызвать отрицание. Что же касается общих понятий, то по отношению к ним оставалась бы та же самая беда, что с ними совместимо как В, так и non-В. Так что, следовательно, и с этой стороны ценность суждения значительно падает.




7. В действительности закон исключенного третьего обязан значением, каким он пользуется, скорее тому, что он представляет собой более специальный случай, несомненно, очень важного и богатого последствиями отношения, именно разделительного отношения. Сама природа наших представлений приводит к тому, что весьма часто выбор между различными утверждениями относительного того же самого субъекта мы можем ограничить немногими, часто всего лишь двумя. Так что на основании нашего знания и на основании определенного содержания наших субъектов и предикатов мы можем установить два положительных утверждения, о которых мы знаем, что они постольку относятся друг к другу как противоречиво противоположные суждения, поскольку они не могут быть оба вместе истинными, но не могут быть также оба и ложными. И в этом случае путем отрицания каждого члена мы получаем определенное, однозначное утверждение. Закон исключенного третьего легко пробуждает ту видимость, что очень просто и безо всяких усилий можно будто бы придти к таким плодотворным разделениям. Стоит только высказать, что всякое суждение истинно или ложно, – и мы всегда будем иметь неоспоримую истину и надежную основу для строго исследования. Однако в этом случае простое отрицание незаметно подменивается противоположностью предикатов и отрицательное утверждение, по-видимому, говорит больше, нежели оно говорит на самом деле, так как мы понимаем его в применении к тому, на чем оно, конечно, как правило, покоится, в применении к истинности суждения с противоположным предикатом. Если бы мы могли пронестись через все трудные вопросы, на скорую руку начиная их так: или оно есть так-то или так-то – что было бы настоящим trancher la question, как это называют французы, – или он душевно здоров, или душевно болен, число или четное, или нечетное – тогда, конечно, закон исключенного третьего был бы неодолимым оружием. Но как таковой он всегда в состоянии противопоставить утверждению отрицание в его наиболее бедной, ничего не выражающей роли. И как ни ценно для смысла самого отрицания уразумение того, что нет ничего среднего между утверждением и отрицанием, однако положение это не заслуживает звания особого принципа.


8. Точно так же и апагогическое доказательство лишь по видимости получает свою силу от закона исключенного третьего54. Оно заканчивает, конечно, тем, что от ложности отрицания умозаключает к утверждению. Но ложность этого отрицания может быть доказана лишь тогда, когда на место чисто отрицательного – и тем самым неопределенного – противоречия вступает определенное противоречие, покоящееся на разделении, и разделение это само по себе является достаточным для того, чтобы послужить опорой для доказательства. https://iknigi.net/avtor-hristof-zigvar ... ge-14.html
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 17 июл 2020, 17:47 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
шлейермахер.диалектика
Щлейермахер. Диалектика
Она является теорией искусства мыслить, показывающей, каким образом мышление, в качестве познания, может приближаться к своему идеалу. В этом смысле она — диалектика и возникает, согласно сократовско- платоновскому принципу, посредством проводимого совместно с другими людьми исследования, при котором мы начинаем сознавать необходимость и общезначимость мышления. Но если, по шеллинговскому принципу, априорность понимается как тождество мышления и бытия, то теория искусства мышления, которую иначе называли логикой, сама собой становится также и познанием бытия.


Как кантовская трансцендентальная логика, так и диалектика Шлейермахера является одновременно и логикой, и метафизикой. Но точка зрения тождества, разделяемая Шлейермахером с Шеллингом, в известных пределах устраняет кантовское ограничение, согласно которому трансцендентальная логика может быть тождественна только метафизике явлений. К вопросу об этих пределах мы вернемся чуть ниже.
Итак, всякое знание предполагает мышление и бытие, или же, как определил Шеллинг, противоположность между идеальным и реальным. Вследствие этого оно содержит в себе кое-что от каждого из них — и идеальный, и реальный факторы. В человеческом знании эти факторы являются в виде интеллектуальной и органической функций, которые всегда соотносятся друг с другом и никогда друг от друга не отделяются. Интеллектуальную функцию, рассматриваемую саму по себе, мы называем мышлением, органическую — восприятием. Но ни одна из них не может быть без другой: нет ни чистого мышления, ни голого восприятия. Первое давало бы, говоря языком Канта, пустые понятия, а второе — слепые интуиции. Мышление и восприятие соединяются в интуиции, и если при таком соединении они находятся в полном равновесии, то такая интуиция является эстетической. Эстетика Шлейермахера, труды по которой были изданы Ломматчем, тоже восходит к шиллеровскому учению о влечении к игре и к первым теориям романтиков, так как и для нее руководящим понятием является равновесие между чувственной и духовной природой человека. Но в действительном знании оба вышеупомянутые фактора разъединяются таким образом, что либо тот, либо другой перевешивают частью в объекте, частью в его субъективной обработке. Отсюда вытекает четырехчленное деление наук. Знание о реальном факторе есть физика, знание об идеальном факторе — этика.

300

Но как о том, так и о другом может быть либо воспринимающая, либо мыслящая наука, то есть наука либо эмпирическая, либо теоретическая. Таким образом, физика распадается на естественную историю и естествознание, этика же — на историю и этику в узком смысле. Но обе главные ветви науки должны, по принципу тождества, сводиться в конце концов к единому знанию. Познание физического находит завершение в том, что, как показала натурфилософия, все физическое бытие постоянно преобразуется в интеллигенцию, познание этического постигает действие в его постоянном соотношении к физическому и усматривает высшую задачу этого действия в совершенном проникновении в тайны природы и господстве над ней. Последняя цель всякого этического и физического познания лежит в выполнении основного положения спинозизма: ordo rerum idem est atque ordo idearum120. Но в пределах конечных вещей, в пределах модусов бесконечной субстанции, по терминологии Спинозы, или потенций божественного обнаружения, как выражается Шеллинг, это познание никогда не бывает полным — всегда перевешивает либо тот, либо другой фактор, и поэтому физика и этика находятся всего лишь в постоянном бесконечном приближении друг к другу.


Знание никогда не достигает конца: оно существует всего лишь как влечение к знанию, как мышление. Следовательно, истинное знание человека сводится у Шлейермахера к фихтевскому понятию бесконечного стремления. Но оно мыслимо только при условии предположения того, что действительно существует абсолютное тождество мышления и бытия, только при признании предпосылок системы тождества и учения Спинозы. Бог, как тождество мышления и бытия, идеального и реального, представляется недостижимой целью, к которой стремится все научное познание. Но это стремление понятно только в том случае, если его цель, абсолютная истина, то есть тождество мышления и бытия, действительно существует. Таким образом, вера в Бога является предпосылкой всякого познания.
Это изложение гораздо прозрачнее, нежели тяжеловесные формулировки наукоучения, в которые Фихте в позднейший период своего творчества облек ту же основную мысль. Вместе с тем, оно несомненно несет на себе черты кантовской теории познания и является самым совершенным из всех положительных синтезов критицизма со спинозизмом.

301

Мысль, лежащая в основе кантовского учения об идеях, что влечение познания покоится на недостижимом для этого влечения идеале, проводится Шлейермахером при помощи понятий, заимствованных из учений Фихте и Шеллинга. Но к «идеалу чистого разума» он относится совершенно иначе, нежели Кант. Правда, он, как и Кант, отказывается от научного познания этого идеала и, если, несмотря на это, у него все же имеется определенное представление о Божестве, то он основывает его не на нравственном убеждении, как Кант, а на чувстве, причем представление, соответствующее содержанию этого чувства, полностью совпадает со спинозовским понятием Бога в том виде, в каком данное понятие истолковывалось немецкими мыслителями. В этом состоит особенность и оригинальность положения, занимаемого Шлейермахером в философии религии. Он — не теолог откровения, так как о деятельности откровения мы также мало можем что- либо знать, как и о сущности Божества. В то же время Шлейермахер является противником рационализма, потому что Божество непознаваемо. Но он восстает также и против кантовского нравственного богословия, рассматривающего религиозную жизнь, как частицу жизни нравственной. Шлейермахер хочет, чтобы религия настолько же была свободной от нравственности, как и от познания. Его философия религии основывается не на теоретическом, не на практическом, но на эстетическом разуме. Так как Бог не может быть познан, то и философия религии является не учением о Боге, а учением о религиозном чувстве. Она представляется попыткой довести до ясного сознания то, что содержится в религиозном чувстве как его предположение, то есть попытку сделать объективным содержание субъективного чувства. Сущность же основного религиозного чувства Шлейермахер видит в том, что мы во всей нашей жизненной деятельности ощущаем свою зависимость от абсолютной мировой причины, которую, однако, мы не можем ни познать, ни, следовательно, согласовать с ней свои действия. Поэтому он определяет это чувство как «благочестие» или «простое чувство зависимости о. Оно может иметь своим объектом только упомянутую абсолютную мировую причину, абсолютное тождество мышления и бытия, реального и идеального, равновесие всех противоположностей. Шлейермахер оспаривает в чисто мистическом духе возможность приписывать Божеству, хотя бы только в чувстве, какие-либо особенные качества, и в первые годы своей философской деятельности высказывается с полной ясностью, что объект чувства зависимости не может мыслиться, как личность.

302

Таким образом, в его учении религиозное чувство определяется общей традицией мистики, и в особенности понятием Бога у прославляемого им Спинозы. Однако, с другой стороны, следует учесть, что это понятие понималось им, как и всеми представителями неоспинозизма, не исторически правильно, как абстрактная субстанция конечных модусов, но скорее как первоисточник жизни, как живая творческая сила.

У Шлейермахера содержанием религиозного чувства является тот же виталистический пантеизм, которой лежал в основе интерпретации спинозизма у Гердера, Гете и Шеллинга.

Внимание!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки.Узнать стоимость своей работы
После того, как Шлейермахер попробовал этим путем сделать чувство благочестия объективным, перед ним открылась возможность построить с этой точки зрения критическое изложение положительных религий, причем христианство в этом изложении оказывается самой чистой и совершенной формой, в какую вылилось вышеупомянутое чувство зависимости. Но результатом подобного обоснования является совсем новое воззрение на сущность религии. Все догматические учения, как супранатуралистические, так и рационалистические, основывают религию на познании и ищут ее сущность в теоретическом признании чего-либо за истину. Нравственное же богословие, в том виде, как оно, по примеру Вольтера и Лессинга, построено Кантом, основывает религию на этическом убеждении и видит ее сущность в нравственном настроении и действии, вызывать которые она предназначена. Шлейермахер в своей религии чувства (сильно отличающейся от одноименной теории Якоби), стремясь обеспечить за религией полную самостоятельность, рассматривает ее как исключительно внутреннее состояние человека. Она является в его учении лишь пронизывающим всего человека чувством зависимости, которое он испытывает по отношению ко вселенной. Это чувство не нуждается ни в каких внешних проявлениях — ни при формулировке соответствующих воззрений, ни для того, чтобы вызвать какое-либо действие. Это чувство представляет собой то состояние, в силу которого человек наслаждается гармонией всего своего существа в связи с мировой жизнью. Религиозное чувство должно освещать собой всю жизнь человека, но оно не нуждается ни в какой особенной и отдельной функции, в которой бы оно специально обнаруживалось во внешнем мире. Поэтому «чувство благочестия» насквозь личностно и индивидуально.
303

Индивидуум, постигая глубины своей собственной сущности, именно в ней чувствует свою зависимость от первоосновы всех вещей и от общей жизни вселенной. В этом отношении философия религии Шлейермахера является одним из самых интересных и значительных синтезов индивидуалистической и универсалистской тенденций, которые, в качестве двух антагонистических элементов, проходят через все современное мышление. Объектом чувства зависимости является абсолютное мировое единство, в котором уничтожена всякая определенность. Происхождение же этого чувства коренится в полностью развившемся индивидууме. Гармоническое развитие личности находит свое завершение в том, что человек всем своим существом чувствует свою зависимость от божественной первоосновы. Чувство благочестия для Шлейермахера — это последний камень в своде гармонического «образования» индивидуума, а поэтому его учение обозначает собой тот пункт, в котором романтический идеал образования начинает пониматься как религиозный. Но в силу этого религиозная жизнь является в его учении совершенно индивидуальным переживанием, которое не должны ограничивать догматы какого-либо вероисповедания или опыт разумного познания. Всякий прогресс в религиозной жизни человечества совершается лишь через посредство великих личностей: это они придают новую форму чувству зависимости и пробуждают его в окружающих их людях. Всякая положительная религия определяется личностью основателя, и в этом смысле Шлейермахер приписывает заслугу создания христианства безгрешной личности Христа. Более тонкое отношение к учению романтиков, влияние которого повсюду чувствуется у Шлейермахера, видно еще и из того, что в основании эпох истории религии у него находится религиозный гений*, а религиозная гениальность заключается в оригинальном развитии чувства зависимости. Истинное апостольство по отношению к основателю религии состоит в конгениальном погружении в благочестивое чувство, которым тот был охвачен раньше других. Параллель с художественным наслаждением

здесь вполне очевидна, и ясно, что религиозный идеализм коренится в эстетическом характере немецкого мышления.

Понятие религиозного гения было дозже разработано наиболее основательным и блестящим образом одним из самых значительных учеников Шлейермахера Александром Швейцером.

304

Однако, придавая понятию религии чисто внутренний сокровенный смысл, дабы таким образом освободить ее от всего внешнего, Шлейермахер тем самым с неизбежностью превращал это понятие в нечто такое, что нельзя соотнести с реальной организацией религиозной жизни. И только значительно позже удалось ему разрешить это противоречие, пойдя на некоторые уступки и изменения, которые с точки зрения его философии должны считаться непоследовательностью.

Роль Шлейермахера в философии религии перекликается с его значением в этике. И здесь также на первых порах самым выразительным образом подчеркивает он идею личности, и этим с гораздо более зрелой точки зрения, нежели Шефтсбери, раскрывает тайну своей эпохи, которая до известной степени заполнена великими и оригинальными людьми. Как раз в эти десятилетия видим мы во всех областях множество значительных личностей, каждая из которых, идя своим путем, разрабатывала для себя самой великое богатство общего образования. О той тонкости, с какой личность кристаллизовала громадный образовательный материал, об этой филигранной работе богатой внутренней жизни, о том, как из универсалистской культуры вырабатывалась индивидуальность — обо всем это мы, эпигоны, имеем лишь слабое представление. Будучи средними людьми, действующими лишь в массе, в силу принадлежности к этой массе, наши современники с трудом находят масштаб для понимания того множества причудливых, но в то же время и бесконечно разносторонних умов. Те, кого наше время называет великими людьми, представляют собой почти всегда одностороннее развитие могучей силы, и их черты несравненно грубее, нежели у героев той эпохи. Торжество индивидуальности над всем богатством универсалистского образования стало для нас идеалом прошлого. Кто хочет перенестись в те времена, тот нигде не найдет лучшего выражения этого идеала, чем в этике Шлейермахера. Это учение содержится в двух посмертных изданиях трудов Шлейермахера, осуществленных Швейцером в 1835 и Твестом в 1844 году. Уже по форме его этика представляет собой изящно замкнутую, с любовью обработанную, замечательную по своей архитектонике «систему учения о нравственности». Но и в своем содержании она стремится сгладить все шероховатости кантовского и фихтевского ригоризма в том направлении, представителем которого был Шиллер. И

Шлейермахер также восстает здесь против категорического императива, и прежде всего, против императивного понимания нравственной философии.

305 https://uchebnikfree.com/istoriya-filos ... 11610.html
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 июл 2020, 22:56 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
отличие немецкого языка от русского
10. В немецком языке нет ни двойного, ни тройного отрицания. Например, чтобы сказать: «Я никогда не пил», нужно просто сказать: «Ich trank nie – ихь транк ни:» - дословно «Я никогда пил». То есть, я пил, но никогда:)). Вот такой сумбур! Или «Я ничего не делаю» - «Ich mache nichts – ихь махэ нихьтс» - я делаю ничего. 11. В отличие от русского языка, в немецком предложении всегда действует субъект, а не объект (как часто бывает в русском предложении). То есть, если мы скажем «У меня есть», «Мне надо», то немцы скажут: «Я имею», «Я нуждаюсь», делая акцент, таким образом, на сам субъект. 12. Притяжательные местоимения (мой, твой, его и т.д.) показывают именно принадлежность тому или иному лицу. Мы говорим: «Ты был у своей сестры?». Немцы говорят: «Ты был у твоей сестры?». Интересные факты Фактом является то, что многие из тех, кто начинает изучать немецкий язык, уже владеют английским языком. Среди главных реформ Марии Терезии - чешской императрицы, было школьное обучение. Германизация проходила в целях централизации общественной жизни. Интересен факт, что сама Мария Терезия говорила и писала гораздо лучше на французском, чем на немецком языке, в котором часто допускала грамматические ошибки. Писатель Чингиз Айтматов очень популярен в Германии. Иногда в шутку он называет себя немецким писателем. Его произведение "Верблюжий глаз" "проходили" даже в школах Восточной Германии. Есть в его писательской судьбе и такой интересный факт - книга, вышедшая в свет только на немецком языке. Дело в том, что в поездках с Чингизом Айтматовым часто принимает участие переводчик его произведений на немецкий язык, с которым они ведут долгие беседы. В руках у переводчика всегда микрофон. В результате записей получилась новая книга на немецком языке "Детство в Киргизии", где повествование ведется от лица писателя. Особенности языка и перевода с немецкого языка на русский язык и с русского языка на немецкий язык Немецкая орфография - историческая, откуда происходят многочисленные несоответствия между написанием и звучанием. Современный немецкий язык имеет некоторые нормативные различия, преимущественно в лексике и произношении. Сохраняется известная территориальная дифференциация в устном общении, что находит отражение, как в художественной литературе, так и в ее переводе. Первые словари Иоганн Кристоф Аделунг выпустил в 1781 году первый большой словарь. Братья Гримм в 1852 году начали создание обширного Словаря немецкого языка (Deutsches Worterbuch), который был завершён лишь в 1961 году. Правописание Немецкое правописание формировалось в течение XIX века. Значительный прорыв в создании общего правописания достигнут благодаря Конраду Дудену, который выпустил «Орфографический словарь немецкого языка» в 1880 году. В процессе реформы немецкого правописания в 1901 этот словарь был в слегка изменённой форме признан основой немецкого официального правописания. [править] Современная реформа правописания В конце XX века руководители немецкоязычных стран — ФРГ, Австрии, Швейцарии и Лихтенштейна, а также представители государств с компактно проживающими немецкими меньшинствами (Италия, Румыния и Венгрия) приняли решение о проведении реформы немецкой орфографии, которую планировалось завершить в августе 2005. Однако за год до этого срока сразу несколько ведущих газет и журналов ФРГ (в первую очередь те, которые входят в крупнейший издательский концерн Axel Springer AG) заявили о возврате к традиционным правилам. Одна из самых консервативных и уважаемых газет ФРГ, «Frankfurter Allgemeine Zeitung», в 1999, как и вся страна, перешла на новую орфографию, но уже через год вернулась к привычному правописанию. Также от новой орфографии отказался важнейший общественно-политический журнал страны «Der Spiegel». По мнению журналистов, новые правила правописания только ухудшили ситуацию с немецким языком и привели к массовой путанице, поскольку, согласно опросам, лишь 38% населения ФРГ знакомы с новыми правилами. Сами чиновники также нарушают новые правила, даже в официальных документах. Как утверждают, большинство писателей с самого начала отказались принять новые орфографические правила. Из всех достижений федерального канцлера ФРГ Шрёдера это называют «самым сомнительным». В большинстве государств, затронутых реформой, людям дано право самим решать, какие правила правописания им применять. В Германии же этот вопрос стал предметом внутрипартийной борьбы и способом получения дивидендов у избирателей. Население земли Шлезвиг-Гольштейн ещё в 1998 провело референдум и проголосовало за отказ от проведения реформы. Тем не менее, федеральное правительство, учитывая средства, уже затраченные на обучение школьников по новым правилам, не желает идти на попятную в проведении реформы правописания. В настоящее время реформа правописания частично перерабатывается, то есть проводят «реформу реформы». В Германии с 1 августа 2007 вступил в силу окончательный вариант закона о реформе немецкого правописания, который упростил язык. Новые правила пунктуации и орфографии обязательны для всех без исключения государственных учреждений и системы образования. Реформа отменяет 87 из 212 правил орфографии. Отдельные слова, которые писались с прописной буквы, теперь должны писаться со строчной и наоборот. Вместо 52 правил пунктуации осталось лишь 12. Запятые теперь можно ставить, руководствуясь больше личным чутьем, чем предписаниями, а заимствованные слова разрешается писать как в немецкой, так и в иноязычной транскрипции. Решение о реформе письменного немецкого языка было принято еще 1 июля 1996 года в Вене на встрече министров культуры немецкоговорящих стран. На разработку обновленных правил эксперты потратили более десяти лет.

Источник: https://web-3.ru/germanlang/introduction/germanlang/
© Портал Web-3.Ru
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 12 авг 2020, 10:19 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
верующих в высший разум отличает упование,надежда,опора на его авторитет,ум,и они даже если и ошибаются,то винят себя (мол это я, не смог(ла)его понять,услышать),далее-некоторые, на похвалу со стороны других людей(мол каких замечательных результатов в жизни вы достигли!!)-то отвечают:это не я ,всему я обязан(на) высшему разуму!!,а я лишь исполнитель,служащий высшему разуму.ещё есть пословица:на бога надейся и сам не плошай-стало быть высший разум даёт какую то степень свободы ,человеку с такой установкой (но, повидимому от степени понимания самого человека,это зависит) служащему ему,иначе человеку ваще не нужно самому мыслить и думать,но как самому мыслить , думать,размышлять верующему в высший разум и мало верящего в свою думалку?,да и как может такой человек самостоятельно думать,если он мало верит в свои возможности?.например:если ребёнка не приучать делать что либо самостоятельно,и далее его постоянно контролировать-то такой человек не сможет выжить без посторонней помощи........

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 сен 2020, 19:55 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
Глава 4. ОСНОВНЫЕ ЗАКОНЫ ЛОГИКИ
Закон тождества

Законы логики– это такие объективные (то есть не зависящие от наших индивидуальных особенностей и желаний) принципы, или правила, мышления, соблюдение которых приводит любое рассуждение (независимо от его содержания) к истинным выводам при условии истинности исходных высказываний (посылок). Любая тождественно-истинная формула (см. § 2.7) представляет собой закон логики. Поскольку количество тождественно-истинных формул бесконечно, то и множество логических законов неограниченно. Однако среди них, как правило, выделяются основные законы, о которых пойдет речь в этой главе.

Первый и наиболее важный закон логики – это закон тождества,который был сформулирован Аристотелем в трактате «Метафизика» следующим образом: «...иметь не одно значение – значит не иметь ни одного значения; если же у слов нет (определенных) значений, тогда утрачена всякая возможность рассуждать друг с другом, а в действительности – и с самим собой; ибо невозможно ничего мыслить, если не мыслить (каждый раз) что-нибудь одно». Можно было бы добавить к этим словам Аристотеля известное утверждение о том, что мыслить (или говорить) обо всем – значит не мыслить (не говорить) ни о чем.

Закон тождества утверждает, что любая мысль (любое рассуждение) обязательно должна быть равна (тождественна) самой себе, то есть должна быть ясной, точной, простой, определенной. Говоря иначе, этот закон запрещает путать и подменять понятия в рассуждении (то есть употреблять одно и то же слово в разных значениях или вкладывать одно и то же значение в разные слова), создавать двусмысленность, уклоняться от темы и т.п. Например, смысл простого на первый взгляд высказывания: Ученики прослушали объяснение учителя непонятен, потому что в нем нарушен закон тождества. Ведь слово прослушали, а значит, и все высказывание можно понимать двояко: то ли ученики внимательно слушали учителя, то ли все пропустили мимо ушей (причем первое значение противоположно второму). Получается, что высказывание было одно, а возможных значений у него два, то есть – нарушается тождество (1 ¹2). Точно так же непонятен смысл фразы: Из-за рассеянности на турнирах шахматист неоднократно терял очки. Очевидно, что по причине нарушения закона тождества появляются неясные высказывания, или суждения. Символическая запись этого закона выглядит так: а®а (читается – если а, то а), где а – это любое понятие, высказывание или целое рассуждение. Понятно, что формула а®а является тождественно-истинной.


Когда закон тождества нарушается непроизвольно, по незнанию, тогда возникают просто логические ошибки; но когда этот закон нарушается преднамеренно, с целью запутать собеседника и доказать ему какую-нибудь ложную мысль, тогда появляются не просто ошибки, а софизмы.Таким образом, софизм – это внешне правильное доказательство ложной мысли с помощью преднамеренного нарушения логических законов. Приведем пример софизма. Что лучше: вечное блаженство или бутерброд? Конечно же вечное блаженство. А что может быть лучше вечного блаженства ? Конечно же ничто! А бутерброд ведь лучше, чем ничто, следовательно, он лучше вечного блаженства. Попробуйте самостоятельно найти подвох в этом рассуждении, определить, где и как в нем нарушается закон тождества и разоблачить этот софизм. Вот еще один софизм. Спросим нашего собеседника: «Согласен ли ты с тем, что если ты что-то потерял, то у тебя этого нет?» Он отвечает: «Согласен». Зададим ему второй вопрос: «А согласен ли ты с тем, что если ты что-то не терял, то у тебя это есть?» – «Согласен», – отвечает он. Теперь зададим ему последний и главный вопрос: «Ты не терял сегодня рога?» Что ему остается ответить? «Не терял», – говорит он. «Следовательно, – торжествующе произносим мы, – они у тебя есть, ведь ты же сам вначале признал, что если ты что-то не терял, то оно у тебя есть». Попробуйте разоблачить и этот софизм, определить, где и как в данном внешне правильном рассуждении нарушается закон тождества.

Однако на нарушениях закона тождества строятся не только неясные суждения и софизмы. С помощью нарушения этого закона можно создать какой-нибудь комический эффект. Например, Н.В. Гоголь в поэме «Мертвые души», описывая помещика Ноздре-ва, говорит, что тот был историческим человеком, потому что где бы он ни появлялся, с ним обязательно случалась какая-нибудь история. На нарушении закона тождества построены многие комические афоризмы. Например: Не стой где попало, а то еще попадет. Также с помощью нарушения этого закона создаются многие анекдоты. Например:



Пистолет ABtoys Arsenal...
Узнать больше
beru.ru
18+

Новый клип с Александром Гудковым
Узнать больше
efir.yandex.ru
18+

Фильмы и сериалы - 2 месяца за 1 ₽!
Узнать больше
hd.kinopoisk.ru
18+

Смотрите, слушайте! 60 дней бесплатно!
Узнать больше
plus.yandex.ru
0+
– Я сломал руку в двух местах.

– Больше не попадай в эти места.

Или такой анекдот:

– У вас в гостинице есть тихие номера ?

– У нас все номера тихие, только вот жильцы иногда шумят.

Как видим, во всех приведенных выше примерах используется один и тот же прием: в одинаковых словах смешиваются различные значения, ситуации, темы, одна из которых не равна другой, то есть нарушается закон тождества.

Нарушение этого закона также лежит в основе многих, известных нам с детства, задач и головоломок. Например, мы спрашиваем собеседника: «За чем (зачем) находится вода в стеклянном стакане?», преднамеренно создавая двусмысленность в этом вопросе (зачем – для чего и за чем – за каким предметом, где). Собеседник отвечает на один вопрос (например, он говорит: чтобы пить, поливать цветы и т.п. и т.д.), а мы подразумеваем другой вопрос и, соответственно, другой ответ (за стеклом).

Предложим нашему собеседнику такую задачу: Как 12 разделить таким образом, чтобы получилось 7 без остатка? Он скорее всего станет решать ее так: 12 : х = 7; х = 12 : 7; х = ? и скажет, что она не решается – 12 невозможно разделить так, чтобы получилось семь, да еще и без остатка. На это мы возразим ему, что задача вполне разрешима: изобразим число 12 римскими цифрами – XII,а потом одной горизонтальной чертой разделим эту запись – ХII; как видим, сверху получилось семь (римскими цифрами) и снизу тоже семь и причем без остатка. Понятно, что эта задача является софистической и основана на нарушении закона тождества, ведь ее математическое решение (12 : х = 7; х = 12 : 7; х = ?) не равно, или не тождественно ее графическому решению (ХII).

В основе всех фокусов также лежит нарушение закона тождества. Эффект любого фокуса заключается в том, что фокусник делает что-то одно, а зрители думают совершенно другое, то есть то, что делает фокусник не равно (не тождественно) тому, что думают зрители, отчего и кажется, что фокусник совершает что-то необычное и загадочное. При раскрытии фокуса нас, как правило, посещает недоумение и досада: это было так просто, как же мы вовремя этого не заметили. Например, известный отечественный иллюзионист И. Кио демонстрировал такой фокус. Он приглашал из зала человека (не подставного!) и, протягивая ему свою открытую записную книжку, предлагал написать там, что угодно. При этом он не видел, что пишет в книжке приглашенный. Потом он просил его вырвать из книжки страничку с написанным, вернуть ему книжку, а страничку сжечь в пепельнице. После этого «маг», ко всеобщему удивлению, по пеплу читал, что там было написано. «Как он это делает, – думают изумленные зрители, – наверное, существует какая-то хитрая методика прочтения по пеплу или еще что-нибудь в этом роде». На самом же деле все гораздо проще: в записной книжке фокусника через страничку после той, на которой приглашенный делает свою запись, лежит копирка, и пока человек сжигает в пепельнице вырванную страничку, фокусник быстро и незаметно смотрит в своей книжке, что там тот написал.

Вот еще один фокус – интеллектуальный. Задумайте какое-нибудь число (только не очень большое, чтобы не сложно было производить с ним различные математические операции). Теперь умножьте это число на 2 и к полученному результату прибавьте 1. Теперь умножьте то, что получилось, на 5. Далее у получившегося числа отбросьте все цифры, кроме последней и к этой последней цифре прибавьте 10, потом разделите результат на 3, прибавьте к получившемуся числу 2, далее умножьте результат на 6 и прибавьте 50. У вас получилось 92. Как правило, собеседник, которому предлагается такой фокус, удивляется тому, каким образом вы узнали результат, ведь число, задуманное им, было вам неизвестно. На самом деле происходит следующее. Он задумал некое число. Для нас это х. Далее вы просите его умножить это число на 2. Результат будет четным. Потом вы просите прибавить 1. Результат обязательно будет нечетным. Далее вы просите его умножить этот результат на 5, а любое нечетное число, умноженное на 5, дает новое число, которое обязательно будет оканчиваться на 5 (только не все об этом помнят). Потом вы просите собеседника отбросить у получившегося числа все цифры, кроме последней и с ней производить далее различные математические действия. Таким образом все дальнейшие операции делаются с числом 5. Эффект фокуса заключается в том, что ваш собеседник не знает о том, что вы знаете, что это 5, ведь ему по-прежнему кажется, что вам неизвестно, с каким числом производятся последующие действия. Итак, собеседник думает (или предполагает) одно, вы же делаете другое, и между первым и вторым нельзя поставить знак равенства, то есть нарушается закон тождества.

Довольно часто преднамеренное нарушение закона тождества используется издателями массовых газет и журналов в коммерческих целях. Проходя мимо киоска, лотка или стенда периодической печатной продукции, вы замечаете на первой странице (где сообщается о материалах данного номера) некой газеты или журнала какой-либо броский и необычный заголовок (например: «Первоклассник съел крокодила» или «Полеты на Марс уже начались», или «Путешествия в прошлое стали реальностью» и т.п.). Заинтригованные, вы покупаете эту газету или журнал, открываете нужную страницу, где помещен якобы сенсационный материал, и к своему удивлению, разочарованию и досаде (зря потратили деньги) видите, что содержание статьи совсем не соответствует (не тождественно) помещенному на первой странице броскому и удивительному заголовку (оказывается, что первоклассник съел большого шоколадного крокодила, подаренного ему на день рождения; что школьников водили на экскурсию в планетарий, где им показали видеофильм о планете Марс; что создана новая компьютерная игра, в которой можно перемещаться на машине времени в прошлые столетия и т.п.). Благодаря необычному заголовку газету или журнал купили не только вы, но и тысячи других людей. В результате использования этого нечестного приема коммерческая цель издательства достигнута: периодическое издание хорошо раскупилось.

Как видим, закон тождества действует во многих (правильнее сказать – во всех) интеллектуальных ситуациях, а его многочисленные нарушения встречаются в самых различных областях жизни.



Закон противоречия

Закон противоречияговорит о том, что если одно суждение что-то утверждает, а другое то же самое отрицает об одном и том же объекте, в одно и то же время и в одном и том же отношении, то они не могут быть одновременно истинными. Например, два суждения: Сократ высокий и Сократ низкий (понятно, что одно из них нечто утверждает, а другое то же самое отрицает, ведь высокий – это не низкий, и наоборот) не могут быть одновременно истинными, если речь идет об одном и том же Сократе, в одно и то же время его жизни и в одном и том же отношении, то есть если Сократ по росту сравнивается не с разными людьми одновременно, а с одним человеком. Понятно, что когда речь идет о двух разных Сократах или об одном Сократе, но в разное время его жизни (например, в 10 лет и в 20 лет), или один и тот же Сократ и в одно и то же время его жизни рассматривается в разных отношениях (например, он сравнивается одновременно с высоким Платоном и низким Аристотелем), тогда два противоположных суждения вполне могут быть одновременно истинными, и закон противоречия при этом не нарушается. Символически он выражается следующей тождественно-истинной формулой: Ø(аÙØа), читается – неверно, что аи не а, где а– это какое-либо высказывание.

Говоря иначе, логический закон противоречия запрещает что-либо утверждать и то же самое отрицать одновременно. Но неужели кто-то станет нечто утверждать и то же самое тут же отрицать? Неужели кто-то будет всерьез доказывать, например, что один и тот же человек в одно и то же время и в одном и том же отношении является и высоким, и низким или что он одновременно и толстый, и тонкий, и блондин, и брюнет и т.п.? Конечно же нет. Если принцип непротиворечивости мышления столь прост и очевиден, то стоит ли называть его логическим законом и вообще уделять ему какое-либо внимание?

Дело в том, что противоречия бывают контактными,когда одно и то же утверждается и сразу же отрицается (последующая фраза отрицает предыдущую в речи, или последующее предложение отрицает предыдущее в тексте), и дистантными,когда между противоречащими друг другу суждениями находится значительный интервал в речи или в тексте. Например, в начале своего выступления лектор может выдвинуть одну идею, а в конце высказать мысль, противоречащую ей; так же и в книге в одном параграфе или главе может утверждаться то, что отрицается в другом. Понятно, что контактные противоречия, будучи слишком заметными, почти не встречаются в мышлении и речи. Иначе обстоит дело с дистантными противоречиями: будучи неочевидными и не очень заметными, они часто проходят (проскальзывают) мимо зрительного или мысленного взора, непроизвольно пропускаются, и поэтому их часто можно встретить в интеллектуально-речевой практике. Так, например, уже упоминавшийся нами В.И. Свинцов – известный автор учебников по логике – приводит пример из одного учебного пособия, в котором с интервалом в несколько страниц сначала утверждалось: «В первый период творчества Маяковский ничем не отличался от футуристов», а затем: «Уже с самого начала своего творчества Маяковский обладал качествами, которые существенно отличали его от представителей футуризма». (См.: Свинцов В.И. Логика. Элементарный курс для гуманитарных специальностей. – М.: Скорина, 1998. – С. 144.)

Противоречия также бывают явнымии неявными.В первом случае одна мысль непосредственно противоречит другой, а во втором случае противоречие вытекает из контекста: оно не сформулировано, но подразумевается. Например, в одном из учебников «Концепции современного естествознания» из главы, посвященной теории относительности А. Эйнштейна, следует, что по современным научным представлениям пространство, время и материя не существуют друг без друга: без одного нет другого. А в главе, рассказывающей о происхождении Вселенной, говорится о том, что она появилась примерно 20 млрд лет назад в результате Большого взрыва, во время которого родилась материя, заполнившая собой все пространство. Из этого высказывания следует, что пространство существовало до появления материи, хотя в предыдущей главе речь шла о том, что пространство не может существовать без материи. Явные противоречия, так же как и контактные, встречаются редко. Неявные противоречия, как и дистантные, наоборот, в силу своей незаметности намного более распространены в мышлении и речи.

Если совместить рассмотренные выше деления противоречий на контактные и дистантные, а также на явные и неявные, то получится четыре вида противоречий:

1. Контактные и явные противоречия (можно назвать их иначе – явные и контактные, что не меняет сути).

2. Контактные и неявные.

3. Дистантные и явные.

4. Дистантные и неявные.

Примером контактного и явного противоречия может служить такое высказывание: Водитель Н. при выезде со стоянки грубо нарушил правила, так как он не взял устного разрешения в письменной форме. Еще пример контактного и явного противоречия: Молодая девушка преклонных лет с коротким ежиком темных вьющихся белокурых волос изящной походкой гимнастки, прихрамывая, вышла на сцену. Как видим, такого рода противоречия настолько очевидны, что могут использоваться только для создания каких-нибудь комических эффектов. Остальные три группы противоречий сами по себе тоже комичны, однако, будучи неочевидными и малозаметными, они употребляются вполне серьезно и создают значительные коммуникативные помехи. Поэтому наша задача – уметь их распознавать и устранять. Пример контактного и неявного противоречия: Эта выполненная на бумаге рукопись создана в Древней Руси в XI в. (в XI в. на Руси еще не было бумаги). Пример дистантного и явного противоречия был приведен выше в виде двух высказываний о Маяковском из одного учебного пособия. Пример дистантного и неявного противоречия также рассмотрен выше в виде различных утверждений о взаимоотношении материи и пространства из учебника «Концепции современного естествознания».

Наконец, наверное, каждому из нас знакома ситуация, когда мы говорим своему собеседнику (или он говорит нам): «Ты сам себе противоречишь». Как правило, в этом случае речь идет о дистантных или неявных противоречиях, которые, как мы увидели, достаточно часто встречаются в различных сферах мышления и жизни. Поэтому простой и даже примитивный на первый взгляд принцип непротиворечивости мышления имеет статус важного логического закона.

Важно отметить, что противоречия также бывают мнимыми.Некая мыслительная или речевая конструкция может быть построена так, что на первый взгляд выглядит противоречивой, хотя на самом деле никакого противоречия в себе не содержит. Например, известное высказывание А.П. Чехова: В детстве у меня не было детства кажется противоречивым, так как оно вроде бы подразумевает одновременную истинность двух суждений, одно из которых отрицает другое: У меня было детство и У меня не было детства. Таким образом, можно предположить, что противоречие в данном высказывании не просто присутствует, но и является наиболее грубым – контактным и явным. На самом же деле никакого противоречия в чеховской фразе нет. Вспомним, закон противоречия нарушается только тогда, когда речь идет об одном и том же предмете, в одно и то же время и в одном и том же отношении. В рассматриваемом высказывании речь идет о двух разных предметах: термин детство употребляется в различных значениях – детство как определенный возраст и детство как состояние души, пора счастья и безмятежия. Хотя и безо всех теоретических комментариев скорее всего вполне понятно, что хотел сказать А.П. Чехов в этих своих словах. Обратим внимание на то, что кажущееся противоречие использовано им, по всей видимости, преднамеренно, для достижения большего художественного эффекта. И действительно, благодаря ненастоящему противоречию чеховское суждение является ярким и запоминающимся, представляет собой удачный афоризм. Как видим, мнимое противоречие вполне может быть художественным приемом. Достаточно вспомнить названия многих известных литературных произведений: «Живой труп» (Л.Н. Толстой), «Мещанин во дворянстве» (Ж.Б. Мольер), «Барышня-крестьянка» (А.С. Пушкин), «Горячий снег» (Ю.В. Бондарев) и др. Иногда на мнимом противоречии строится заголовок газетной или журнальной статьи: «Знакомые незнакомцы», «Древняя новизна», «Необходимая случайность» и т.п.

Итак, закон противоречия запрещает одновременную истинность двух суждений, одно из которых нечто утверждает, а другое то же самое отрицает об одном и том же предмете, в одно и то же время и в одном и том же отношении. Однако этот закон не запрещает одновременную ложность двух таких суждений. Вспомним, суждения: Он высокий и Он низкий не могут быть одновременно истинными, если речь идет об одном и том же человеке, в одно и то же время его жизни и в одном и том же отношении (относительно какого-то одного образца для сравнения). Однако эти суждения вполне могут быть одновременно ложными при соблюдении всех вышеперечисленных условий. Если истинным будет суждение: Он среднего роста, тогда суждения: Он высокий и Он низкий придется признать одновременно ложными. Точно так же одновременно ложными (но не одновременно истинными!) могут быть суждения: Эта вода горячая и Эта вода холодная; Данная речка глубокая и Данная речка мелкая; Эта комната светлая и Эта комната темная и т.п. Одновременную ложность двух суждений мы часто используем в повседневной жизни, когда, характеризуя кого-то или что-то, строим стереотипные обороты типа: Они не молодые, но и не старые; Это не полезно, но и не вредно; Он не богат, однако и не беден; Данная вещь стоит не дорого, но и не дешево; Этот поступок не является плохим, но в то же время его нельзя назвать хорошим и т.п. В связи с этим возникает вопрос, возможна ли такая ситуация, когда два суждения не могут быть одновременно истинными, но также не могут быть одновременно ложными? Конечно же возможна. Вместо суждений: Он высокий и Он низкий рассмотрим суждения: Он высокий и Он невысокий, которые не только не могут быть одновременно истинными, но и не могут быть одновременно ложными (разумеется, если речь идет об одном человеке, в одно и то же время и в одном и том же отношении). Так же не могут быть ни одновременно истинными, ни одновременно ложными суждения: Эта вода горячая и Эта вода не горячая; Данная речка глубокая и Данная речка не глубокая; Эта комната светлая и Эта комната не светлая и т.п. Нетрудно заметить, что закон противоречия, который не запрещает одновременную ложность двух суждений, является недостаточным для суждений, которые не должны быть одновременно ложными. Об этой ситуации и пойдет речь в следующем параграфе.



Закон исключенного третьего



Как мы уже знаем (см. § 2.5), суждения бывают противоположными и противоречащими. Например, суждения: Сократ высокий и Сократ низкий являются противоположными, а суждения: Сократ высокий и Сократ невысокий – противоречащими. В чем заключается разница между противоположными и противоречащими суждениями? Нетрудно заметить, что противоположные суждения всегда предполагают некий третий, средний, промежуточный вариант. Для суждений: Сократ высокий и Сократ низкий третьим вариантом будет суждение: Сократ среднего роста. Противоречащие суждения, в отличие от противоположных, не допускают или автоматически исключают такой промежуточный вариант. Как бы мы ни пытались, мы не сможем найти никакого третьего варианта для суждений: Сократ высокий и Сократ невысокий (ведь и низкий, и среднего роста – это все невысокий).

Именно в силу наличия третьего варианта противоположные суждения могут быть одновременно ложными.Если суждение: Сократ среднего роста является истинным, то противоположные суждения: Сократ высокий и Сократ низкий одновременно ложны. Точно так же именно в силу отсутствия третьего варианта противоречащие суждения не могут быть одновременно ложными. Таково различие между противоположными и противоречащими суждениями. Сходство между ними заключается в том, что и противоположные суждения, и противоречащие не могут быть одновременно истинными,как того требует закон противоречия. Таким образом, этот закон распространяется и на противоположные суждения, и на противоречащие. Однако, как мы помним, закон противоречия запрещает одновременную истинность двух суждений, но не запрещает их одновременную ложность; а противоречащие суждения не могут быть одновременно ложными, то есть закон противоречия является для них недостаточным и нуждается в каком-то дополнении. Поэтому для противоречащих суждений существует закон исключенного третьего,который говорит о том, что два противоречащих суждения об одном и том же предмете, в одно и то же время и в одном и том же отношении не могут быть одновременно истинными и не могут быть одновременно ложными (истинность одного из них обязательно означает ложность другого, и наоборот). Символическая запись закона исключенного третьего представляет собой следующую тождественно-истинную формулу: аÚØа(читается – аили не а), где а– это какое-либо высказывание.

Как видим, закон исключенного третьего очень близок к закону противоречия и является как бы его разновидностью. Наличие в логике двух очень похожих друг на друга законов – противоречия и исключенного третьего, – обусловлено, как нетрудно заметить, различиями между противоположными и противоречащими суждениями.


https://infopedia.su/2x4c6b.html
Свернуть

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 25 сен 2020, 20:36 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 23 май 2019, 21:17
Сообщения: 221
Александр Белинский писал(а):
верующих в высший разум отличает упование,надежда,опора на его авторитет,ум,и они даже если и ошибаются,то винят себя (мол это я, не смог(ла)его понять,услышать),далее-некоторые, на похвалу со стороны других людей(мол каких замечательных результатов в жизни вы достигли!!)-то отвечают:это не я ,всему я обязан(на) высшему разуму!!,а я лишь исполнитель,служащий высшему разуму.ещё есть пословица:на бога надейся и сам не плошай-стало быть высший разум даёт какую то степень свободы ,человеку с такой установкой (но, повидимому от степени понимания самого человека,это зависит) служащему ему,иначе человеку ваще не нужно самому мыслить и думать,но как самому мыслить , думать,размышлять верующему в высший разум и мало верящего в свою думалку?,да и как может такой человек самостоятельно думать,если он мало верит в свои возможности?.например:если ребёнка не приучать делать что либо самостоятельно,и далее его постоянно контролировать-то такой человек не сможет выжить без посторонней помощи........

Все люди разные , и по разному видят окружающий мир.
Можно сказать разум индивидуума является определяющим в видении окружающего мира.

Отбрось ум, мыслящий в прозе;
Верни к жизни ту часть ума, что мыслит поэтически.
Отложи в сторону все силлогизмы;
Пусть образом твоей жизни будут песни.
Перейди от интеллекта к интуиции,
От головы к сердцу,
Потому что сердце ближе к тайнам жизни.

Ошо


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 03 окт 2020, 08:24 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
часто посредством языка,не только раскрывают некоторые понятия,а их ещё больше запутывают,например:есть выражение-субъективное мнение и объективное мнение,но не может быть в природе объективного суждения,это всё равно  что мыслить не из себя самого,а из какого либо объекта.отсюда следует,что мы можем судить о чём либо только субъективно,далее:есть вещи о которых можно судить как бы с кажующейся большей достоверностью,к ним относятся так называеме исскуственно созданные вещи или понятия с признаками стационарного порядка(треугольник,квадрат,пирамида,2+2=4 и.т.д.).а есть вещи и понятия которые не укладываются в стационарные рамки,и которые не возможно объяснить стационарным языком,это феномены:движение,сознание,точка,длину круга не возможно вычислить математически,бесконечность,чувство и.т.д.,но их можно достатоно точно отличить и констатировать непосредственно в самом себе,другими словами объяснить их для самого себя,так называемым субъективным мышлением,да его нельзя записать в форме 2+2=4,но это не значит что на моё субъективное мнение нельзя положиться,ещё как можно положиться,но почемуто создалось мнение:что нельзя полагаться на своё субъективное мнение-и многие так и верят в такое положение вещей-отсюда у них нет уверенности,а присутствует постоянная неуверенность,отсюда идёт развитие:мнительности,комформизма,суеверия и.т.п........

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 12 окт 2020, 17:56 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
https://www.youtube.com/watch?v=424tIbyeDhk

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 27 май 2021, 21:15 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 07 янв 2016, 12:05
Сообщения: 2384
Откуда: г Озёрск. чел.обл.
Безмятежность – это одновременно и термин, обозначающий личностные качества, варианты эмоционального самоощущения и способ построения социальных контактов. Некоторые сравнивают данное понятие с отрешённой гармонией, когда не терзают мирские проблемы, но при этом присутствует полная открытость миру для взаимодействия. По переживаемому спектру, чувство безмятежности относится к положительным, его можно сравнить с слегка приглушённой радостью, гармоничным спокойствием и понимаем единства мира. Относительно личностных черт представляет собой способность приводить мысли в такое состояние, когда приоритетом является покой и ничто не может внести напряжение в существование и принятие решения.

Гармония и безмятежность являются близкими понятиями на том уровне, что абстрагированы от внешнего воздействия, когда сторонние внешние факторы могут повлиять на решения или эмоции человека. Безмятежные люди руководствуются исключительно сигналами о необходимости чего-то, исходящими из собственного внутреннего ощущения, при этом находясь в контакте с внешним миром. Это не социопаты или эгоцентрики, замечающие только свои потребности, а наоборот, личности, понимающие и учитывающие социальные процессы и потребности окружающих, но не позволяющие чужому мнению становиться руководящим, определяющим.

Что это такое

Значение слова безмятежность можно понимать так: отсутствие мятежности внутреннего состояния, спокойное состояние души, принятие внешнего мира в первоначальном состоянии без попыток его изменить или подстроить под собственное мировоззрение.

Чувство безмятежности переживается личностью, как сочетание уравновешенности в принятии решений и реакции на внешние происходящие события, невозмутимостью от внезапных или неприятных изменений. Кроме пребывания в текущем моменте характерно ещё полное его принятие, даже с тяготами и неприятностями – мир таков и принимается человеком полностью.

Это похоже на смирение, что даёт внутреннюю силу пережить тяжелые времена, лишения, страдания и не пасть духом, а продолжать радоваться каждой данной минуте.

Такое внутреннее глубокое спокойствие рождается из понимания объективных причин возникновения недовольства или неприятностей, способности увидеть их не только как следствие, но также как новые возможности. Это такое уникальное состояние ума, когда человек способен извлекать выгоду, опыт или возможности для развития даже, когда ситуация кажется критически негативной. Весь секрет в том, что мир воспринимается полностью, где негативные моменты являются частью больших целостных процессов.

Безмятежность исключает лишнее беспокойство, и человек может искренне и полностью радоваться жизни. Чувство безмятежности в отношениях дарит больше доверия и спокойствия, пара получает пространство для личностного развития каждого, при этом оставаясь вместе в гармоничных отношениях. Возможность радоваться не только каждому дню, но и любимому человеку больше доступна безмятежным людям, а высокий уровень принятия окружающих заставляет их меньше напрягаться в попытках изменить мир.

Люди, лишённые безмятежности постоянно ищут что-то негативное в окружающих или событиях, их мышление просто ориентировано на постоянное напряжённое выискивание вранья, подвохов, негативных последствий явных или не очень. Потребность в постоянном удовлетворении своих желаний не достижима при беспокойстве, поскольку, чем больше желаний возникает, тем больше находится проблем для их реализации. В действительности больше счастлив тот, кому меньше необходимо, кто не устраивает мятежи относительно чувств окружающих, их поведения и не нуждается в определённых тепличных условиях счастья.

Умение большую часть времени находиться в безмятежности приводит к тому, что это становится не только эмоциональным переживанием, но превращается в личностную черту. Из того, что описывают безмятежные люди о своём проживании жизни можно выделить основное – ощущение полноты, радости и благодарности, переходящей в состояние благости.

Изначальный уровень удовлетворённости напрямую влияет на то, как быстро и какого максимума человек может достичь в переживании счастья. Так вот из стартового состояния безмятежности до переживания инсайтов, захватывающих вдохновений и огромного счастья довольно близко, как по временным промежуткам, так и по энергетическим затратам. Именно поэтому с такими людьми приятно находиться и в них легче влюбляются, ведь лёгкость восприятия мира передаётся окружающим, а для того, чтобы порадовать иногда достаточно приветствия.

Безмятежность внутри позволяет расслабиться и людям вокруг, предоставляя им полное пространство для того, чтобы быть самими собой и ощущать принятие окружающих. https://psihomed.com/bezmyatezhnost/

_________________
представление всех членов людей,как единого организма,а себя как часть этого организма,то на душе становится спокойно и весело.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 265 ]  Пред.  1 ... 14, 15, 16, 17, 18  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 39


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
POWERED_BY
Русская поддержка phpBB
[ Time : 0.123s | 18 Queries | GZIP : On ]