Цитаты Вуди Аллена:
Будь у людей больше чувства юмора, мы бы жили в совсем другом мире.
В Лос-Анджелесе мусор уже не выбрасывают. Его перерабатывают в теле-шоу.[2] («Энни Холл»)
Вечное Ничто — штука неплохая, нужно только успеть одеться соответственно.
Вселенная есть просто идея, мелькнувшая в разуме Бога, — весьма неприятная мысль, особенно если вы только что внесли первый взнос за дом, купленный в рассрочку.
Единственный способ быть счастливым — это любить страдания.[1]
Если бы человек был бессмертен, вы себе представляете, сколько составили бы его счета за продукты?[1]
Если бы я сделал себе татуировку, это была бы надпись «Мама».
Если вы хотите, чтобы Бог рассмеялся, расскажите ему о своих планах.[1]
Единственная разница между трагедией и комедией состоит в том, что в комедии люди находят способ справиться с трагедией. Конечно, юмор не может быть ответом на все жизненные проблемы, но он служит чем-то вроде лейкопластыря. Это уж точно лучше, чем все время ходить разбитым.
Знаете, по-настоящему я умею играть только две роли — я очень ограниченный актер. Я могу играть либо интеллектуала, либо подонка.
Иногда я думаю о самоубийстве. Но я такой невезучий, что и это, наверно, было бы только временное решение.[1]
Когда до моих родителей наконец дошло, что меня похитили, они не медлили ни минуты и сразу же сдали внаем мою комнату.[1]
Когда я увидел, что этот парень помял мне крыло, я сказал ему: «Плодись и размножайся». Но только другими словами.[1]
Люди делятся на плохих и хороших. Хорошие спят лучше, зато плохие, похоже, получают больше удовольствия в часы, свободные ото сна.[1]
Маклер: человек, который перебрасывает ваши деньги из акции в акцию, пока они не исчезнут.[2]
Манифестация Вселенной, как сложной идеи в себе, противопоставляемой Бытию внутри или вовне истинного Бытия как такового, по существу своему является концептуальным ничто или Ничто в его отношении к любой отвлеченной форме существования, бытующей или бытовавшей в вечности, но не управляемой законами физикалистики, или движения, или идеями, трактующими о вневещественности либо отсутствии объективного Бытия субъективного несходства.
Между любовью и сексом большая разница: секс снимает чувство неловкости, любовь его порождает.[1]
Меня не взяли в команду по шахматам из-за моего веса.[1]
Меня почти никогда не приглашают сниматься в чужих фильмах. Странно! Кажется, что уж теперь-то, когда я стал старше, люди должны рассуждать так: «Кто у нас самый старый из комиков? Уолтер Маттау помер. Стало быть, Вуди Аллен!»
Меня считают интеллектуалом, потому что я ношу очки, и художником, потому что мои фильмы не приносят дохода. И то и другое неверно.[1]
Мне бы надо было почитать его до того, как жениться. Глядишь, желчный пузырь остался бы на месте… Вы знаете, он написал очень интересную книгу о человеческих взаимоотношениях. Он очень хорошо говорит о любви с первого взгляда.» -«Мы с бывшим мужем влюбились с первого взгляда. Может быть, не хватило второго…
Мне не нужно бессмертие в моих творениях. Мне нужно такое бессмертие, чтобы не умирать.[1]
Мне нравится позиция авторов «Догмы». Она по-настоящему спартанская. Думаю, сами принципы у них хорошие, но, как это обычно бывает, все упирается в личный талант режиссера, который их декларирует. Если он сделал хороший фильм — прекрасно. Но если фильм получился плохим, он ничуть не лучше любого другого плохого фильма.
Мозг — мой второй любимый орган.[2] («Спящий»)
Моя жена не желает взрослеть. Я принимаю ванну, а она топит мои кораблики.[1]
Наука победила множество болезней, разгадала генетический код и даже позволила человеку высадиться на Луне, но когда восемнадцатилетний мужчина остается в одном номере с двумя восемнадцатилетними барменшами, ничего не случается. Потому что настоящие проблемы всё те же из века в век.[1]
Не знаю, кем меня считают. Странным экземпляром, наверное.
Некомпетентность еще никогда не мешала мне браться за что-нибудь с энтузиазмом.
Не старость признак зрелости, а умение не растеряться проснувшись в нижнем белье посреди улицы.
Некоторое время мы решали, что делать: поехать на Багамские острова или развестись. И решили, что Багамы — удовольствие всего лишь на две недели, а развод — это вечная ценность.[1]
По-моему, в современном кино нет режиссеров, работающих под моим влиянием. Повсюду я вижу молодежь, на которую повлиял Фрэнсис Форд Коппола, очень сильно — Скорсезе и Оливер Стоун. Но я? Нет, таких я что-то не знаю.
Сам я практикующий гетеросексуал, но бисексуальность вдвое увеличивает ваши шансы на знакомство в субботу вечером.[1]
Секс между мужчиной и женщиной — нечто потрясающее, при условии, что вы окажетесь между подходящим мужчиной и подходящей женщиной.[1]
Секс — самое забавное из всего того, чем я мог заниматься без смеха.[2]
Счастье — это талант ценить то, что у тебя есть, а не то, чего нет.
Человек не может объективно переживать собственную смерть и при этом продолжать насвистывать.
Что если мир — иллюзия и ничего нет? Тогда я определённо переплатил за ковёр.
Чтобы играть в комедиях, надо от рождения обладать каким-то особенным свойством. Комики всегда умели играть драматические роли, но возьмите лучших драматических актеров — таких, как Марлон Брандо, — и вы убедитесь, что комедия дается им нелегко.
Это великолепные золотые часы на цепочке. Я горжусь ими. Их продал мне мой дедушка, когда лежал на смертном одре.[2]
Юмористы всегда сидят за детским столом.[1]
Я был воспитан в еврейской традиции, которая запрещает жениться на нееврейке, бриться в субботу вечером и, в особенности, брить женщину-нееврейку в субботу вечером.[1]
Я верю во всевидящее око, которое сверху наблюдает за нами. К сожалению, это правительство.[1]
Я люблю свою профессию, но если бы ее у меня отняли, я с удовольствием занялся бы чем-нибудь еще. Поработал бы в театре или сидел бы дома и писал. А может, просто бездельничал бы, и тоже с удовольствием. Вставал бы утром, гулял, шел в музей или в кино, потом возвращался бы к себе, общался с женой, смотрел бейсбол по телевизору. Не так уж плохо, верно?
Я не то чтобы боюсь умереть — я просто не хочу при этом присутствовать.
Я старомоден. Я верю, что люди должны сочетаться браком пожизненно, как голуби и католики.[1]
Я часто мечтаю о том, чтобы взять отпуск на целый год. Но меня всегда начинают мучить угрызения совести, поскольку вокруг стоят желающие дать мне денег на очередной фильм, и в результате я прихожу к выводу, что, пока дают, надо брать.
|