В это единственное включена вся сфера поведения и мужества, дабы человек усилием соединился со Вселенной; дабы соразмерил часть с целым, чтобы длиться наравне с ней, не выдергивая из целого малую свою толику и не впадая в узость или ничто, т.е. желая, чтобы вся Вселенная была подвластна ему - обрывку целого, как он есть, и - принял бы великую Необходимость (Дж.Донн)
РАЗМЫШЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
предмет медитации
это с трудом проделанная медитация, внутренним стержнем которой явилось преобразование себя, перерождение, или, как выражались древние: рождение нового человека в теле человека ветхого.
из наблюдающего и что-то прикидывающего никогда ничего не возникало. Возникало всегда иначе и совсем из другого.
Декарта интересовало прежде всего движение мысли. Установившееся движение
мы и можем наблюдать воочию удивительное пробуждение мысли в самом начале Нового времени, некий полет освобожденного человеческого ума.
Ухватить то, что мы называем обычно рождением нового мира, пережить то, что и впоследствии, и вечно, для каждого и для всех людей будет значительно.
Какие-то первые самые существенные для человека ощущения, сравнимые с непосредственностью и свежестью детского восприятия.
Это то же самое, что с замиранием сердца падать в некую блаженную пустоту, как бы растворяясь в ней.
нам нужно попробовать этот второй-первый раз.
Повторить второй раз, но повторить его именно как бы впервые
этот человек принимал из мира только то, что им через себя было пропущено и только в себе и на себе опробовано и испытано. Только то, что - я!
Это особое воодушевление, энтузиазм. Какое-то стояние в звенящей прозрачности одиночества, - одиночества, оживляющего все душевные силы, все, на что способен сам, из собственного разума и характера, без опоры на что-либо внешнее или на "чужого дядю", в полной отдаче всего себя этому особому состоянию в "момент истины"
тот, кто сможет в воодушевлении обнаженного момента истины, в этом стоянии один на один с миром хорошенько расспросить себя (что едва ли или почти невозможно), тот опишет всю Вселенную.
если ты сможешь что-то в себе выспросить до конца и у тебя хватит мужества, веря только этому, раскрутить это до последней ясности, то ты вытащишь и весь мир, как он есть на самом деле, и увидишь, какое место в его космическом целом действительно отведено предметам наших стремлений и восприятии.
для мысли самым страшным врагом является прошлое
то, что называется прошлым, складывается с такой скоростью, что мы не успеваем ни подумать, ни понять, а уже кажется, что поняли, подумали и пережили.
Прошлое обладает видимостью понятого и пережитого просто потому, что мы в каждую секунду, будучи конечными существами, не можем быть везде и не имеем времени – оно должно было бы быть бесконечным, - чтобы раскрутить то, что с нами происходит (что я в действительности чувствую, что увидел), ибо все уже отложилось, значения готовы, и мы лишь накладываем их на пережитое и воспринятое.
Но они - прошлое. То, что существует в языке в виде значений и смыслов, - это прошлое. И память только кажется хранилищем того, что якобы понято и пережито.
В неподвластном нам скрытом плане реальности весь мир завертелся и накрутился вокруг нас с чудовищной скоростью, накладывая одно впечатление на другое, один смысл на другой, одно событие на другое.
А нам кажется, что это мы смотрим на неподвижные предметы, что мы движемся вокруг них, а в действительности даже в акте взгляда – вот я бросаю на вас взгляд, а вы на меня, - уже в этом акте скорее не наши глаза движутся, а предметы и складываются в то прошлое, которое и является врагом мысли. То есть врагом понимания того, что есть на самом деле.
один на один с миром, вглядеться в себя, "обнажиться" в момент истины и, рассказывая о мире, как истории своей души, раскрутить этот мир.
если уж мир раскручивать (в обратную прошлому сторону!), то только так.
Была бы душа, было бы что собирать... Есть время бросать камни, и есть время их собирать.
всю жизнь искал - две, связанные между собой вещи, покой души и волю.
У всех нас есть пафосы, то есть то, что владеет нашей личностью, связывает ее в нечто более или менее целое и задает нашу судьбу впереди нас.
декартовский пафос жизни можно выразить и пушкинской строкой: "На свете счастья нет, но есть покой и воля".
За 20 лет он раз тридцать сменил место жительства. Рассудительные и благоразумные чехи говорят, что два переезда равны одному пожару. Декарт же тридцать раз совершал такой переезд... в поисках покоя души и воли.
о древнем метафизическом завете античной философии, связывавшем вместе истину, добро и красоту, - свернулась вся мысль Декарта.
Великодушие - это свобода и власть над самим собой, свобода и власть распоряжаться собой и своими намерениями, потому что ничто другое нам не принадлежит.
не в природе человека все знать. Все знать - не свойственно человеку и не нужно. Нет никакой необходимости, чтобы наш разум никогда не ошибался
достаточно, чтобы наше сознание свидетельствовало о том, что нам хватает решимости и силы выполнить то, что мы почитаем за лучшее. Лишь в силу великодушия человек может уважать себя.
способность великой души вместить весь мир, как он есть, и быть недовольным в этом мире только собой.
Великая душа вмещает соседство – не убудет меня – с глупым, невежественным, преступным. Да и не там предмет ее борьбы. Предмет борьбы во мне самом.
великодушие предполагает, что мир таков, что в любой данный момент в нем может что-то случиться только с моим участием.
Я участвую как бы в непрерывном творении мира как воплощенная, почти что в христианском смысле слова, т.е. инкарнированная воля.
Я имею в виду воплощение Христово, или воплощение Бога в тело Христа. Я как воплощенная воля реально, телом своим участвую в том, что станет в мире; на это направлена моя воля.
Для Декарта не имела смысла борьба за свободу мысли против авторитета церкви.
делом философа является он сам, а не исправление других людей. Декарт вообще считал, что мир, или свет, как он устроен, его нравы и обычаи – они таковы, какие есть.
если каждый в своей жизни сделает что-то с собой сам, то и вокруг что-то сделается.
индуцируется среди десятка, сотни, миллиона людей, потому что каждый в отдельности для себя и на своем месте что-то сделал.
Шуметь - дело фата. Жалоба - дело дураково. Мужчина, когда обманут, Уходит и не говорит ни слова.
Он просто терпеть не мог меланхолическое состояние духа, в котором неизбежно присутствует самодовольство, что ты - один из немногих. Все остальные довольны, а вот ты испытываешь меланхолию.
лучше неправильно выбранной одной тропинки с решительностью придерживаться, чем проявлять нерешительность. По одной, пусть, может быть, не на основании знания выбранной тропинке, но мы еще можем выйти из леса.
Ибо и в "Дхаммападе" сказано: "Если идешь - иди; вялый путник больше пыли поднимает по дороге".
не нужно убегать от предметов страха, потому что, убегая, вы все равно страх с собой унесете.
А если пойдете на них с обнаженной шпагой, то убедитесь в том, что это лишь воздух и тени.
перед нами естественно свободный человек, который свободен не потому, что так надо, не потому, что он борется за свою свободу.
пример естественно свободного человека. Это Пушкин, который обладал несомненно аналогичным качеством, что и Декарт, - великодушием.
Феномен свободы Пушкина в нем самом свобода Пушкина - это не то, что он мог бы передать, скажем, своим ученикам неуловимый ореол личности и то, что я называю свободой, в высшей степени было свойственно Декарту в каждом движении его души и жизни
пробуждение себя, прорыв через пелену действительности, или "майи", как говорили древние индусы, прорыв к тому, что есть на самом деле, к реальности.
тема сна задана у него скорее как интеллектуальная дилемма: действительно ли существует мир и как отличить то, что мы видим во сне, от того, что есть в действительности?
во сне я иду по улице, что-то вижу и т.д. Реально или не реально? И чем мои реальные прогулки по улице отличаются от прогулок во сне?
нас сотрясают конвульсии ("животных духов", как он писал), в капкан которых попадают наши чувства или страсти.
в таком случае остается только одна возможность - контролировать себя. Конвульсии сотрясают, но вежливый человек контролирует свои жесты и тем более слова.
У Декарта нет конвульсий слов. В конвульсиях рождается мир, но он не мучает нас своими переживаниями. Не изматывает ими, как потом, в XIX и XX веках, многие философы будут это делать. Вежливость.
от страстей не убежишь, они сотрясают нас, тело наше и вместе с ним душу, но жесты хотя бы контролируйте, если вы вежливы и воспитаны. И тем более - слова.
есть образ мухи, которую выпускают из бутылки. Когда она выпущена, она летит и не тащит за собой бутылку, из которой вылетела.
сон - это проблема, как бы закупоренная в бутылке. Но проблема - твоей жизни, потому что и жизнь есть сон и нужно проснуться, чтобы полететь. А все время заниматься проблемами снов - невозможно. Нужно установиться. Раз, два... подумав.
Нужно хоть раз задуматься, проснуться и потом... повторять это, пытаться понять сон, но - как свою проблему. А в остальное время можно видеть сны.
философствовать, когда захочешь, потому что философствуем мы поневоле. Я могу перестать философствовать, когда захочу, и - жив. тот, кто будет жив, перестав философствовать, когда захочет, другой человек. хочу лежать в постели и размышлять, и размышляю. Ибо абсурдно все время серьезно чем-то заниматься. Это и не доступно человеку, да и характер портит.
все не так серьезно. Скука - это уже последствие серьезности. на свете счастья нет и не обязанность мужчины искать счастье и ставить его целью своей жизни - есть покой и воля.
И есть защитный барьер жизненных привычек, которые ты обязан выработать, ибо они защищают покой и волю, защищают твой независимый досуг – ценность самую высокую среди остальных жизненных ценностей.
мы в театре, а на сцене бушуют страсти, и, естественно, мы переживаем и можем даже плакать или негодовать, хотя в глубине, где-то в затылочной части нашего сознания прекрасно знаем, что все это нереально.
а разве к себе нельзя относиться точно так же?
умирает наше "я" или не умирает, и бояться нам в жизни смерти или не бояться? наша жизнь - последовательность проходимых нами персонажей, которые не менее ирреальны.
В том смысле, что к ним не применим термин "смерть". вот вам было 16 лет, и вас раздирали страсти. А что осталось от того "я", которое было носителем этих страстей?
А вы есть. Значит, вы - другое "я"! ваши прошлые "я" казались вам, что они самые важные, самые последние, а они сменились, даже не породив понятия смерти.
Они все умерли, а термин "смерть" даже не возник,
ваше "я" - сейчас - есть также воображаемый, воплощенный на несколько часов, на несколько дней или месяцев персонаж, который тоже сменится другим, как и все предшествующие персонажи.
Конечно же, мы бессмертны.
можешь только ты. мир, во-первых, всегда нов (в нем как бы ничего еще не случилось, а только случится вместе с тобой) в нем всегда есть для тебя место, и оно тебя ожидает. Ничто в мире не определено до конца, пока ты не занял пустующее место
(не забудем, что прошлое - враг мысли, борясь с ним, мы восстанавливаем себя) если в этом моем состоянии все зависит только от меня без меня в мире не будет порядка, истины, красоты.
"Бог невинен, а мы свободны". надо смотреть в себя, прийти к себе. "Бог невинен, а мы свободны". Бог не предшествует нам во времени.
на уровне жизненных символов; решительность, нелюбовь к меланхолии, поиск досуга, путешествия символы его жизни.
Воплощенные символические состояния понимания.
Это были явно символические путешествия, о которых можно что-то узнать только через состояние его духа.
стало называться редукцией. (редукция - это заключение в скобки натурального или объективного мира, вглядывание в феномен.)
мы должны читать это как символ. рассматривает какой-то голландский город, он смотрит на него, как на натюрморт, не зная значений изображенного или видимого, он - в редуцированном состоянии. он смотрит на все это как бы марсианским взглядом.
живет в Голландии, как в своего рода натюрморте с которым у него нет никаких внутренних связей и общей преемственной ткани появляются, то только такие, какие он творит и создает сам.
пример чтения индивидуальных символов жизни
духовная истина о "великом безразличии, которое в нас и в Боге" в виде естественной редукции на себе - срезания всего наросшего, всех идолов крови, почвы и страсти для достижения какого-то метафизического нулевого состояния.
Состояния … марсианским - первым! - взглядом смотрит на наши шевеления и когитации.
редукция к метафизической границе мира с ее конечным пунктом все факты и состояния равноправны и равно безразличны, все – равно случайны, как и их смысловая иерархия и субординация.
редукция - срезание всего, что вошло в тебя помимо тебя на правах не понятого требующего расшифровки - личного удивления.
такое срезание как бы освящено еще одним, но уже структурным символом (за которым стоит универсальная структура сознания) символом Бога. это как бы некая точка, непосредственно - поверх и поперек линейно протянутого мира замкнутая на индивида, личная его повязка на Бога, испытываемого и переживаемого через что-то, что есть одновременно в самом человеке, в каком-то его "внутреннем слове", "внутреннем образе", "внутреннем акте".
этим символом выявляется действительная индивидуализация позитивная, реальная сила человеческого самоопределения, включающая истинную бесконечность (а не просто безразличие в смысле свободы "от") Являющаяся добавлением к реальной природе каждого человека. То есть это отнюдь не "абстракция" и не "общее имя".
у древних греков символом перехода человека в зрелую жизнь происходит окончательное становление себя, своей "самости".
возраст "акмэ" (вершина, расцвет) … на 30 - 35 лет.
...Помнить о тебе? Да, бедный дух, пока есть память в шаре Разбитом этом. Помнить о тебе? Я с памятной доски сотру все знаки Чувствительности, все слова из книг, Все образы, всех былей отпечатки, Что с детства наблюденье занесло, И лишь твоим единственным веленьем Весь том, всю книгу мозга испишу Без низкой смеси. Да, как перед Богом!
каждый человек (подобно вашему художнику, для которого было бы гораздо лучше начать всю работу заново, предварительно проведя по картине губкой и стерев всю мазню, чем терять время на ее исправление)
каждый человек достигнет предела, именуемого возрастом познания, принял твердое решение освободить свое воображение от всех несовершенных идей, запечатленных в нем ранее, серьезно взялся за формирование новых идей, упорно употребляя на это все способности своего разума
установление существования когито, все, что будет потом, будет "написано заново", под знаком именно этой точки отсчета.
прошлое ("что с детства наблюденье занесло") - враг мысли.
хоть раз в жизни надо решиться убрать все это, стереть и заново, на полную катушку, начать думать самому, всерьез, но, повторяю, под знаком Бога.
Под этим знаком переписывать жизнь и "книгу мозга", ибо так и только так она переписывается.
|