Всё началось с заборов. А точнее, с их возведения. Мы с братом очень хорошо помним тот день. Отец пришел с работы и уселся ужинать. На нем была темная от пота клетчатая рубашка и синие брюки. Высокий, прямой и жилистый, он всегда вызывал в нас трепет и восхищённое: «Вырасту, буду как папа!». Брат обыкновенно добавлял при этом: «… или как мама!». И мы покатывались со смеху, представляя, как один из нас будет таким же маленьким, белокожим и сдобно-кругленьким. «И с таким же голосом!» - срываясь на сиплый писк и уже изнемогая от смеха, валился на землю брат. Я тоже не выдерживал и как подкошенный, с почти остановившимся от смеха сердцем, падал рядом. Фокус был в том, что голосок у нашей мамы был на редкость чистым и мелодичным, словно звуки флейты. Она рассказывала, будто у ее семьи грузинские корни – отсюда певучесть. Но откуда такая чистота и красота тембра? Когда мама заговаривала, было полное ощущение, что из уст ее лилась песня. Люди, не знавшие ее близко и не привыкшие к этой особенности, иной раз просто «выключались» из разговора, переставая воспринимать смысл слов. Вместо этого, они зачаровано вслушивались в гортанные переливы голоса и смеха нашей мамы. И дивились тому, как этот голос преображал пространство вокруг и делал прекрасной, в общем-то, ничем не примечательную женщину. Но представить, что такие же звуки будет издавать во взрослом возрасте кто-то из нас – было выше человеческих сил! И мы корежились, от хохота, втайне гордясь своими мальчишескими басками, которые взрослые уже именовали - «как из погреба». В тот вечер, отец был необычно замкнут и сух. Чувствовалась с его стороны даже не враждебность, а скорее какая-то отчужденность нашему миру. Он быстро ел, мало говорил за столом и старался не встречаться с ними взглядом. Мы с братом, привыкшие к его открытой улыбке и шуткам чувствовали себя неловко, так, словно что-то третье, не особенно грозное, но липкое и неотвязное, забрало его в сети, и мы вдруг увидели его… неприятным. Покончив с ужином, отец встал и, поблагодарив маму, он всегда целовал её в лоб, повернулся к нам, стараясь выглядеть воодушевленным. - Ну что, братцы, есть желание закатить стройку?! - Да! – воскликнули мы ему в тон и тут же почувствовали собственную фальшь. - Тогда вперед! На строительство забора! - Чего? – недоуменно уставились мы на него. - Чего-чего! Забора! - Ну зачем вы так?! – укоризненно запела мама – Через два дня вы с Юрой помиритесь, а этот уродец останется стоять! И я буду ходить к соседкам через калитку. Ты еще цепного пса заведи… Ага! …От соседей! Последние слова сопровождались искристым смехом. Мы с братом тоже захохотали – правда что! От соседей отгораживаться! От тех самых соседей, что в любую минуту готовы примчаться на помощь! И не важно, какая беда тебя постигла: взвыл от боли, упав с дерева; не может родить кошка или просто узнали, что родители отсутствуют и тебя идут кормить или забрать к себе с ночевой. Да и мало ли что еще. А тут забор! Понятно, что отец шутит. Но он не шутил. И не смеялся вместе с нами. Он стоял, отвернувшись к окну, и смотрел во двор. А когда наше веселье поутихло, обернулся и сказал, глядя поверх маминой головы: - А про пса ты это верно сказала. И мы посмотрели на него как на чужого. Однако, в тот вечер мы действительно вырубили и выкорчевали первые деревья, на месте которых вкопали первые столбы. А в течение недели построили аккуратный высокий, протяженностью в двести метров забор, с которого всё началось… и всё закончилось. Внешне ничего особенного в наших отношениях с соседями не изменилось. А только… Вскоре мы с братом заметили как в доме первыми ласточками грядущей розни, стали звучать фразы типа: «хитроумные хохлы», «бульбаши», «головастики», «чурки» и прочее. Мир раскололся на «до» и «за» забором. Удивительная метаморфоза произошла и с родителями – они стали меньше разговаривать друг с другом и меньше ходить в гости к тем, кто за забором, равно, как впрочем, и приглашать их к себе. Забор стал их оправданием. И только нам, детям, он чертовски мешал. Как бельмо на глазу! Однако, вскоре выход был найден, и с разрешения отца, мы пропилили в нём окно, и устроили шалаш «на два хозяина»: одна половина «дома» на нашем участке, другая – на соседском. День-деньской мы по принципу сообщающихся сосудов перемещались по этому «переходу», существуя параллельно миру взрослых. Да! И пса мы тогда тоже завели. Однако, рос он с нами, с детьми, и звали его «Мультик», наверное, поэтому был он самым доброжелательным псом в округе, который поистине был рад всем! С тех пор прошло чуть больше двадцати лет. Мы с братом давно выросли, завели собственные семьи и стали как папа. И все-таки как мама… Родителей и Мультика уже нет на свете. Тот дом с первым в нашей жизни забором тоже остался лишь воспоминанием детства. Однако, в наследство от поколения родителей нам с братом досталась страна заборов. Старательно отгороженные друг от друга, от соседей, друзей, детей, зверей, мы продолжаем быть несчастливыми людьми. Закон инерции? Привычка? Лень?! А ведь если разобраться, чего мы собственно такого прячем за двухметровыми заборами? Что за сокровища такие несметные таим? И есть ли они у нас, эти самые сокровища? И какого такого супостата опасаемся, возводя на территориях «усадеб» вышки с автоматчиками?! Или наша жизнь постепенно и неуклонно превращается в зону? Мы «радостно» выстраиваем себе тюрьму, где изнываем от одиночества и угрызений совести? Когда я все это вижу и на минуту задумываюсь, очень хочется закричать «Караул!» и повернуть оглобли назад, если еще не поздно. У меня двое сыновей: одному десять, другому семь лет. И сегодня я пришел домой с одной единственной мыслью. Не знаю как я буду убеждать жену… И надо ли! Я взрослый мужик, которому есть что терять и есть что беречь. Я не идиот. Но мне осточертели заборы! Поэтому сегодня я начну с того, что стану разбирать забор своего дома. Я постараюсь вернуться к точке исторического краха Императорской России и общности взрослых людей в нашем с братом детстве. Высокопарно?! Пожалуй, что да! Но вот что интересно: в дореволюционной России вокруг царских дворцов никогда не возводилось ограждений. Никогда! Любой человек мог заглянуть в парадные покои дворца и увидеть что там происходит. Государь и его семья все время были на виду. Сама жизнь их должна была служить примером для подданных. И служила… До императрицы Александры Федоровны. Она, будучи женщиной патологически тревожной, распорядилась о строительстве оград во всех императорских резиденциях. Иногда, мне кажется, что это в широком смысле, главное чего не смогли простить императорской семье. Так, сами того не ведая, Романовы сделали решительный шаг к дому Ипатьевых. Я наткнулся на эту информацию случайно и «заболел». Выходит все верно и простой, казалось бы, поступок может повернуть ход истории на сто восемьдесят градусов. Но, одновременно, это же означает, что противоположный выбор дает возможность возврата к нужному направлению. И попытка здесь действительно не пытка! А посему, сантиметр за сантиметром я буду открывать свою жизнь для других. И если меня обкрадут, пусть так – значит заслужил! Но зачем красть, если я ничего не прячу. Можно просто попросить и я отдам то, что могу отдать без вреда для своей семьи. Идеализм, наверное, все это, но мне так хочется верить, что все еще можно изменить! И еще очень хочется, чтобы через десять, двадцать, тридцать лет, мои «рокосовцы» написали на чистом листе бумаге: «Все началось с заборов. А точнее с их разрушения». Это будет означать, что нам хватило ума и любви передать детям страну свободных людей и открытых дверей. Такой, какой она была когда-то в нашем детстве. Хотя бы отчасти. А на месте забора, посадим деревья и вернем хоть что-то этой земле. Так мы с братом решили.
_________________ Легкий огонь над кудрями пляшущий: дуновение, вдохновение!
|