Серебряные нити

психологический и психоаналитический форум
Прямой эфир. Youtube
Чат переехал на ютуб

Текущее время: 28 мар 2024, 16:23

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Правила форума


Правила раздела:

1. К участию допускаются все зарегистрированные пользователи Форума.

2. Для открытия собственной рубрики необходимо подать заявку, отправив ЛС (личное сообщение) пользователю Афалина, с указанием:
- заголовка вашей рубрики
- основно....

Подробнее viewtopic.php?f=52&t=1555



Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 51 ]  Пред.  1, 2, 3, 4  След.
Автор Сообщение
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 05 ноя 2016, 16:11 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Моя осенняя депрессия.

Снова за окнами ноябрь. Стылый равнодушный ветер догрызает остатки бурой плоти деревьев и кустарников. Их летнее живое тело, ставшее ранней осенью царственной мантией, превратилось в мертвый сухой мусор. Но они еще изо всех сил хотят быть живыми. Пытаются говорить со мной, шуршат под ногами, рассказывают свои летние истории.
Листья сгребают в кучи и жгут. И этот огонь последняя судорога жизни. Буро-коричневые ломкие листья становятся серым пеплом. И этим пеплом покрывается душа.

Дни все короче и серее. Небо все ниже и безрадостней. Земля все пустее и каменистее. По ночам небольшой минус, днем небольшой плюс. Иногда выпадает снег, но держится недолго. Еще не его время. Ноябрь не любит даже этот холодный снежный цвет. Он его гасит, оставляя все в полумраке собственной серости и безжизненной окаменелости. Только скелеты деревьев на фоне серого неба. Только безликие дома и серые ленты дорог и тротуаров. Все краски мира слиняли, смылись, потухли. Все в нем безразлично и равнодушно и свет уже с трудом пробивается сквозь плотную пасмурность.

Все застыло в недоумении, в растерянности, в потерянности… Время межсезонья, время безвременья… Смыслы ускользают сквозь пальцы, выдуваются порывами жесткого колючего ветра.
Еще совсем недавно, еще живо помнится весенняя нежность мира, его зеленовато-голубоватая прозрачность и трепетность, его нежная растущая красота, ставшая вскоре буйным летним многоцветьем. Вся эта летняя знойная и жаркая красоты имела в себе цель: достичь полноты зрелости, выносить и разродиться плодами.
Золотая пора осени особенно восхищает своей красотой. В ее немногочисленных золотисто-красно-коричневых цветах такое бесконечное многообразие тонов и оттенков, что это компенсирует немногочисленность ее цветов. И еще осень традиционно утверждает себя сбором урожая. Она подводит итог. Она максимально результативна и щедра.
И вот сразу после этого медленное и глухое угасание.

В эту ноябрьскую пору у меня очень часто бывает подавленное настроение. Все самые мрачные вопросы поднимаются из глубин сознания и пристраиваются на его краешке, чтобы долбить его своей неотвратимой риторичностью.
Куда-то уходят смыслы. Выдуваются холодным ветром ироничного скепсиса.
Зачем я здесь?... зачем я что-то чувствую и что-то думаю?... Ведь всем вокруг нужны мои бытовые, социальные иногда профессиональные навыки. И все. А все остальное во мне ненужные излишки. И эти-то ненужные излишки зачем-то я и считаю собой. Странно все это.
Сейчас эти излишки догрызает осенняя депрессия. И во мне остается бытовой, социально-профессиональный скелет. Вот он какой. Неприглядный, кривоватый, крючковатый, местами гибкий, но в основной жесткий, как и положено скелету-каркасу.
В нем все без излишеств и особенной красоты. В нем все рационально, функционально и добротно. Он ведь тоже я, … но и не совсем я. Я в нем застывшая, онемевшая, обездвиженная.

За моим окном кривое наполовину спиленное дерево. Сейчас без листьев оно особенно неприглядно и жалко. Мимо него проходят, не обращая на него внимания. Не обращают до тех пор, пока оно не мешает. А когда начинает мешать, подпиливают, выпиливают, обрезают. И это судьба любой социально-бытовой сущности. Главное оставить то, что полезно и удобно для всех вокруг. А все остальное подлежит обрезанию и выпиливанию.
Но я не дерево. Я не могу безболезненно расстаться с чем-то, что считаю для себя важным и значимым, несмотря на всю неважность и незначимость этого для окружающих. И вот эти ветки растут не вовне, а внутрь. Растут, разрастаются, цветут. Для чего и зачем? …
… и однажды внутрь приходит ноябрь.

Все это не нужно. Холодное дыхание делает все внутри хрупким и ломким.
Зачем неосуществимые мечты?... Дзинь,… отвалилась веточка… Зачем излишняя чувствительность?... Дзинь,… еще одна… Вот видишь, все это иллюзия? … Бумс, … упало дерево… Живи реальностью, плотной, осязаемой, ощущаемой реальностью, а не химерами. С веток сыплется иней и смешивается с золой.
Почему-то хочется плакать и почему-то нет слез… совсем… Они замерзли, они стали кристалликами льда. Они царапают душу, но она не чувствует боли. Анестезия холодом и безразличием. Мне уже не жалко мой внутренний мир. Пусть рушится.

Ноябрьские дни – сплошные сумерки. Утренние сумерки, не успев развиться в полноценный день, скоро переходят в вечерние. Ночь отгрызает у дня минутки и уже нагрызла в свой резерв заметное количество часов. Но аппетит ее неостановим. Еще два месяца она будет поглощать день. А потом насытится и немного посопротивлявшись начнет возвращать ему его время.

Похоже моя депрессия – сестра ноябрьской ночи. Она все окутала серыми сумерками, оставив небольшие островки искусственного освещения для рассудочного прагматизма и здравого смысла.
И куда-то как сквозь решето в этот серый сумрак начинает проваливаться жизнь.
Сейчас мне ее не жалко. Только день ото дня все тяжелее и тяжелее тащить этот груз. И только эта тяжесть подтверждает, что душа еще живая. Она еще способна чувствовать бездарность и бесплодность такого бытия. И она не отводит пристального взгляда от этой вязкой сумеречности.

Однажды эта тяжесть прорвет вязкую сумеречность. Легче не станет, станет осмысленней. Придется наводить порядок, разгребать сумрак и выращивать цветы. У цветов очень ненадежный смысл. Они дарят красоту, эфемерную, быстро заканчивающую, но невероятно очаровательную и радостную. Снова очарование и восхищение будут захватывать душу, качать на своих волнах и выбрасывать на камни, оставляя после себя быстровысыхающую пену.

И опять… после весны и лета однажды придет ноябрь… Мне его не отменить…

Вложение:
DSC09357.JPG


У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 04 дек 2016, 17:11 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
На Патриарших прудах.


Изображение
Оксана Бегма, «Патриаршие пруды»

“Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина”.

В этом году я впервые побывала на Патриарших прудах. Ну да, вот так. Сколько раз была в Москве, не счесть. Иногда подолгу. Некоторые места знала очень хорошо. И вот … ни разу не попадала на Патриаршие пруды. Хотя очень люблю роман и этот жаркий майский вечер рисовала себе живо и подробно. Так подробно, что даже не возникало мысли, увидеть эти пруды в реальности. А впрочем, самые главные места и самые главные встречи случаются не благодаря, а вопреки нашим планам.
В этот раз я их тоже не планировала увидеть. Но вот…

… прохладным августовским вечером в последний час вечернего заката мы появились на Патриарших прудах.
Вход прямо в угол перпендикулярных оград, четко отгораживающих парк. Как потом выяснилось их четыре в каждом углу парка. Так через какой же заходили Берлиоз и Бездомный?
Под сенью деревьев вечерний сумрак стал гуще. Пошли направо по аллее и вышли на угол пруда.
Так вот он какой, Патриарший пруд. Оказывается “пруды” – это очень громко, на самом деле здесь всего лишь один почти квадратный искусственный водоем. Почему “пруды”, выяснила уже позже, когда, вернувшись домой, полезла в Интернет и прочитала, что в 17-ом веке было вырыто три пруда, но до нашего времени дошел только один. А тогда августовским вечером я была немного разочарована. Я представляла это место таинственно-мистическим, … ну не мог же Воланд появится в каком-нибудь простом обыденном месте. Но так оно и случилось. Перед нами был небольшой, простой и очень какой-то будничный сквер. Ни тебе таинственных укромных уголочков, ни романтических пейзажных изысков, ни мистической восторженной красоты. Все предельно конкретно, лаконично, расчетливо-рационально.

Итак, в центре этого небольшого парка квадратный пруд. Может быть и не совсем квадратный, может быть немного прямоугольный, но гуляя это не определишь, так что ощущение устойчивости и надежности приходит сразу. Квадрат – символ нашей физической земной реальности. Четыре прямые аллеи обрамляют этот пруд. За оградами этих аллей четыре неширокие улицы. И завершается этот квадрат надежными фасадами зданий.
Народу в этот вечер было много. Все скамейки были заняты. Свободную мы нашли только у входа, противоположного тому, через который вошли.
“… на Патриарших вечер.
Вода в пруде почернела, … “

... солнце заходило. В небе багровым цветом горели рваные остатки дождевых облаков. На бульваре зажглись фонари, в окнах домов зажигался свет. Это место было простым, слишком простым, вроде тихого двора, и ничего не было в нем мистического, такого, чтобы там появился Воланд со свитой.
Я сидела на скамейке, смотрела на догорающий закат и думала три вопроса: почему Булгаков встречу с Воландом поместил в такой простой земной интерьер? … на какой же скамейке сидели Берлиоз и Бездомный?... и по каким улицам здесь проходил трамвай, отрезавший Берлиозу голову?...

В общем, из всех четырех выходов роковым для Берлиоза мне тогда упорно чувствовался один: тот, через который мы вошли. Так оно и оказалась.
“Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную”.
Мы шли с Садового кольца по Малой Бронной, значит, чтобы войти в парк, пересекли Ермалаевскую, ту, по которой Булгаков пустил трамвай в своем романе (на самом деле оказывается никакой трамвай там никогда не ходил).
Сначала мне приглянулась одна скамейка на той аллейке, по которой мы прошли, отыскивая свободное место. Возвращались мы другой аллеей, той, что идет вдоль Малой Бронной и вот тут... тут пара скамеек привлекли мое внимание, хотя о них я уже не думала. И точно, перечитывая роман, обнаружила, что именно на этой аллее сидели его герои. Очень узнаваемо, узнаваемо именно чувственными ощущениями, описал это место Булгаков.
Но почему именно оно?...

Так, сижу, вспоминаю, для чего же сюда зашли Берлиоз и Бездомный. А обсуждали они здесь поэму Ивана Николаевича об Иисусе Христе.
“Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф”.
Простые выдумки, самый обыкновенный миф… Берлиоз гордился своими знаниями и рациональностью своего мышления. Квадрат Патриаршего пруда и есть тот кусок нашего чувствования, который ограничен внешней действительностью. И это для атеистов, Берлиоза и Бездомного, и есть единственная возможная реальность. На остальное не стоит обращать внимание, от остального следует отмахнуться, не придавать значения. И значит не осознавать и не задумываться над этим. Главная цель антирелигиозной пропаганды, с точки зрения Берлиоза, в том, чтобы убедить читателей, что есть огромная часть внутренней жизни, которую можно назвать “выдумкой” и “обыкновенным мифом” и над которой не стоит задумываться.

Вот она передо мной, предельно ощутимая и реальная действительность. Черная вода пруда, ограниченная с четырех сторон сначала деревьями, потом домами. Прохладный воздух, вечернее освещение, наверху стремительно темнеющий квадрат вечернего неба. Люди сидят, гуляют, разговаривают. И наверное многие, также как и Берлиоз, считают, что выдумка и миф это так, ерунда. Не стоят они того, чтобы над ними размышлять. А я сижу и думаю о Булгакове, Берлиозе и Воланде.

Документы, подтверждающие историческую реальность события, придают этому событию особый вес, особую значимость. Оно было в нашей реальной “квадратной” действительности и значит может как-то влиять и на сегодняшние события. А если объявить это все мифом, то можно считать, что никакого влияния это событие на сегодняшнюю реальность не оказывает.
Однако вот взгляд Лосева на миф…
“Миф – диалектически необходим в меру того, что он есть личностное и, стало быть, историческое бытие, а личность есть только дальнейшая необходимая диалектическая категория после смысла (идеи) и интеллигенции. Внутри же себя самого миф содержит диалектику первозданной, до-исторической, не перешедшей в становление личности и – личности исторической, становящейся, эмпирически случайной. Миф – неделимый синтез этих обеих сфер”.
Диалектика мифа. А.Ф. Лосев.
Т.е. с точки зрения диалектики, миф – это и есть личностное историческое бытие. И если этим бытием пренебрегать, то оно начинает уплотнять галлюцинации до вполне реальной действительности.

Еще одна цитата из Лосева…
“Реальное (материальное) есть нечто, и – нечто существующее. Это значит, что ему свойственны какие-нибудь признаки. Признаки – что-нибудь значат или ничего не значат? Если ничего не значат, то, стало быть, никаких признаков, в сущности, и нет. Если же они что-нибудь значат, то – или существенное или несущественное. Если – несущественное, их можно отбросить. Если – существенное, то это – те признаки, без которых реальное не может существовать. Но совокупность существенных признаков чего-нибудь мы как раз называем идеей чего-нибудь. Выбросим идею из реальной вещи: в ней не останется ни одного существенного для нее признака. Можно ли будет в таком случае утверждать, что эта вещь есть действительно реальная вещь? Итак: или вещь, реальность, материя – включают в себя несводимую на них идею, вне-вещественную, вне-реальную и вне-материальную; или не существует никакой вещи, никакой реальности, никакой материи”.
Диалектика мифа. А.Ф. Лосев.

Мир объективных вещей не может существовать без неких общих признаков, называемых идеей вещи. Тому же самому закону, думается мне, подчиняется и мир субъективных вещей. Надо выделить признаки, несущественные отбросить, а существенные объединить в идею внутренней сущности.
Воланда в романе видели все и … все видели его разным, ибо отмечали только внешнее, смотрели на него “квадратом реальности” из Патриарших прудов. Но Воланд – вещь из другой реальности, из реальности личностного мифа. И там он, как часть внутреннего мира, обладает общими для всех признаками, общей для всех идеей. Её-то, надеюсь, мы и будем отыскивать в начинающемся скоро тренинге по роману “Мастер и Маргарита” Булгакова. А также идею Мастера, Маргариты и всех остальных ее героев.

Мы ушли с Патриарших прудов, так и не встретив Воланда. Вновь я встретилась с ним дома, когда, вернувшись, начала перечитывать роман. Но оказывается этим встреча не закончилась, а только началась. Думаю, это он привел меня этим летом на Патриаршие пруды, чтобы что-то важное рассказать о себе. У меня теперь есть знание, ощущение реального места его появления в нашем сегодняшнем мире. И это мне должно помочь лучше понять его в этот раз.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 02 апр 2017, 20:27 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Фантазии и книга.

Апрель. А за окном второй день снег. Густой, влажный, падает огромными хлопьями. Снова все вокруг призрачно-романтично, волшебно-сказочно. Деревья и кустарники припорошены снегом словно прозрачной кисеей. Земля белая, крыши домов, заборы, все побелено.
Как легко в такие времена мечтается. На белом с проявленными контурами линий фантазии заводятся с пол-оборота. Их легко отправить в любую сторону, в любое место. Они находят себе любые цвета и формы. Рисуют причудливые пейзажи. Населяют их героями. И кажется, что вот вот и возникнет история, и зародится интрига, и начнет расти и развиваться причудливый фантазийный мир. Не обязательно фантастический или сказочный, такие сюжеты ко мне редко забредают, мир вполне реальный обыденный, просто разворачивающийся в другом пространстве, в пространстве воображения.
Кажется… ну, да, как там у Пушкина?...

И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.


Стихи, конечно, не моя стихия, но текст, почему бы и нет… Вот счас сяду и начну писать. Сажусь и … ничего не начинается. Может надо посидеть немного? Немного сижу. Одна фантазия, подумав, постояв в мозгах, начинает вяло колебаться и расползаться. Приходит другая. Рисует заманчивый большой балкон-террасу в старом доме. Там маленький круглый столик, рядом два плетеных кресла. На столике кофейник и чашка или нет… две чашки, или одна,… так одна или две?
– Ну что ты мне опять подсовываешь, – сетую я. – Надо же знать, что описывать.
– Определись сначала с сюжетом, – говорит фантазия и обиженно сворачивает картинку.
Сюжет. Это же самое сложное. Я ж не писатель, чтобы сюжеты придумывать. Моих фантазий хватает на очень короткие сюжеты. Я знаю, что произойдет на этом балконе и почему там то одна чашка, то две. Но, что делали мои герои до этого и что будут делать после, совсем не знаю, даже пунктиром не намечено, даже слабого контура нет.

Нет контура. А за окном есть. Контур деревьев, заваленных снегом. Апрель. Этот снег недолгий, совсем недолгий. День, два, три. Первый солнечный день сгонит его и контуры обретут реальную, конкретную плоть. А дальше… напоенные, напитанные, обласканные солнцем они начнут оживать и пускаться в рост, творить свою историю. Они ведь знают ее сами. Это их история. Им нужен только свет и тепло, чтобы рассказать ее всем, кто захочет ее услышать.
Так, ну хорошо. Свет у меня есть только разума. И вот я им начинаю освещать мой чудесный балкон-террасу. И что же получается? Да ничего. Обыденная сентиментальная банальность. Так не пойдет. Пусть сами без меня разбираются. Балкон исчез.

Огромный пустой зал или просто большая комната, да комната, скорее всего. Там все деревянное, полы, стены, потолок, деревянные рамы окон. Окна на одной стороне, их четыре и они очень большие. Два из них открыты. Сквозь них льется солнечный свет, вливается гомон птиц, шум сада и цветочные запахи. На полу солнечные квадраты. Комната пустая и вся наполнена солнцем. Пахнет деревом. Приятно ступать голыми ногами по деревянному полу. Прохладные половицы, там, где лежит солнечный свет – теплые. Снова прохладные, снова теплые. Эта комната мне снилась однажды. Потом как-то пригрезилась наяву и стала появляться в фантазиях. Зачем? зачем-то ведь появляется. Но нет у нее сюжета. Совсем нет. Что же мне делать с этими моими фантазиями? Книги из них все равно не получаются.
Как легко было Пушкину. – Минута — и стихи свободно потекут. Стихи текли свободно. Впрочем, а что до этого происходило с его мыслями, до того, как они стали волноваться? Не знаю я. Не знаешь, не завидуй.

Орхан Памук в одном из своих эссе писал о том, как трудно иногда заставить героя войти в нужную дверь. Вот не находится повода и все тут. А еще он пишет свои романы как-то вразброс, с середины, с конца, с начала. Это он говорил о романе “Меня зовут красный”. Может и другие так пишет. И ведь замечательно получается.
Может быть и правда герои и сюжеты, как и деревья, сами знают свою историю. И надо только ее записывать. И мучительно искать повод, заставить героя зайти в нужную дверь. И это не сюжетный повод, это повод словесный. И здесь второе сложнейшее препятствие переноса фантазии на бело-снежный лист.

Слова – это особая материя. Ими и должна быть обернута фантазия, чтобы и сюжеты, и герои получили право рассказывать свои истории. Так значит, свет и тепло фантазии получают от слова. Вот в чем моя беда. Мне лень это делать. Мне кажется, что плохо получается. Я не уверена, что хватит сил и интереса довести сюжетную линию до конца. И фантазии сворачиваются и тухнут. Они случайно забрели в не-писательскую голову.
И все-таки они более упорные, чем я. То ли надежду не оставляют, то ли визуальный простор их устаивает. Фиг знает. Может и удастся им однажды соблазнить меня чем-то ярким и значительным и я захочу мучительно подбирать слова, описывая историю двух кофейных чашек… или одной … или двух…

Изображение
http://i052.radikal.ru/1110/6a/d0d975e4a300.jpg


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 30 апр 2017, 21:42 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Меня зовут красный.
(книга, ни на что не похожая)

Сначала мне попалась книга эссе Орхана Памука “Другие цвета”.
Орхан Памук современный турецкий писатель, нобелевский лауреат, познакомиться с ним собиралась давно. Но купленная книга пролежала на полке до тех пор, пока мне не попалась другая его книга, роман “Меня зовут красный”.
Книга необычная. История, детективная, любовная, творческая, рассказана от первого лица, только не одного. Каждая глава – это рассказ кого-нибудь из героев. А их в романе немало. Герои – это не только люди, это и животные, предметы и даже цвет.
Меня зовут Кара, Я – Шекюре, Я – монета, Меня назовут убийцей, Меня зовут красный, Я – женщина,… – название глав романа.
Так о чем же книга? Если совсем коротко, то о столкновении двух художественных направлений в восточной миниатюре, если шире, то о столкновении культур Востока и Запада, если глубже, то о столкновении традиций и современности, если насущнее, то о противостоянии общего и индивидуального.

“Я с большой легкостью писал детективную часть «Меня зовут красный». Для меня она не составляла никакой трудности, хотя я не могу сказать, что я ею горжусь. Когда мы пишем книги и спрашиваем кого-нибудь: «Тебе понравилось?» — мне говорят: «Да, понравилось», но это не совсем то, что мы хотели, нам очень хочется, чтобы книгу любили еще и по определенной причине, причина вот какая: «Мне понравилась эта книга за то, что она изображает рисунки, о которых рассказывает, и мир миниатюры». Мне бы хотелось, чтобы читатель уловил некоторые мои соображения относительно стиля, личности и необходимости отличаться от других; я хотел, чтобы читатель заметил эту прекрасную живопись и странный, уникальный мир, который она создает. Я хотел, чтобы читатель заметил, как эти столь любимые мной понятия стали одним целым. И именно когда я описывал картины, стиль героев и их личность, и рассуждения о времени, я чувствовал себя сильнее…”
Орхан Памук. Другие цвета

Восточная миниатюра… Я о ней практически ничего не знала. Есть тоненькая книга “Рубаи” Омара Хайяма с очень изящными иллюстрациями в стиле восточной миниатюры. Но … как-то не вызвала они интереса к ней. И сейчас, разглядывая их, поняла почему. Эти миниатюры лишь копируют форму миниатюры восточной, но совсем далеки от внутреннего смысла ее. А он в восточной традиции претендовал на изображение идеальных форм, тех форм, которые видит Бог.
Орхан Памук сначала мечтал стать художником, много рисовал и особенно увлекался забытым сейчас искусством восточной миниатюры. Он понял ее душу, и эта душа стала главной связющей нитью его романа.

Восточная миниатюра – дорогое и драгоценное явление мусульманской культуры. Именно в ней, в этой культуре и рассматривает ее Орхан Памук. Хотя ореол ее распространения гораздо шире. Но именно здесь она особенно интересна, потому что … почти невозможна. Ведь ислам запрещает изображать животных и человека. И вот поди же ты, многовековая традиция со школами, стилями, направлениями, с почитаемыми авторитетами и особым кланом художников-живописцев-каллиграфов.
Как существовало это несочетаемое в душе человека? Что создавало оно там? С чем вело борьбу? Куда стремилось? Попытка отыскать ответы на эти вопросы – это, пожалуй, и есть главная детективная задача романа.

Идеальная форма, идеальная линия, идеальный цвет – это то, что есть только у Бога и чего нет и не может быть на земле. Идеальный конь не может быть похож ни на одну лошадь на земле, но должен отражать красоту всех живущих на ней лошадей. Идеальный падишах не должен быть похож на реального падишаха, но должен отражать величие всех падишахов, когда-либо живших и правящих и в то же время уникальные особенности правления именно этого конкретного падишаха. Уловить это идеальное, идеальное в предметах, объектах, событиях, и было главной задачей восточного художника. Научиться это передавать в рисунках из поколения в поколение – было главной задачей восточных художественных школ. Идеал – это всего лишь взгляд Бога на сотворенный им мир, это не есть попытка уподобиться Ему в творении. Так оправдывали себя художники, герои книги Памука.
Но вот в Османскую империю проникают традиции западноевропейской живописи. И … становятся искушением, прежде всего для художников. Не выдержавший его, идет на преступление.

В чем устоять? Что сохранить? Стоит ли совмещать два противоположных живописных взгляда на мир? … Как в рамках восточной традиции остаться собой и создать свой неповторимый и узнаваемый стиль? Эти вопросы мучают героев книги. И по большому счету всё бессознательно и страстно сводится к желанию: найти себя и сохранить в мире, где все предельно четко расписано и жестко регламентировано. Как это сделать, Орхан Памук не говорит, но он с разных сторон рассматривает попытки не раствориться в мире без форм и не затеряться в мире идеальных форм.
… и дальше в другой его книге, книге эссе “Другие цвета”, Орхан Памук пытается понять, как уживаются западноевропейские и восточные традиции в современной Турции. Пытается рассмотреть это на примере своей семьи, семьи состоятельной, интеллигентной и прочно укорененной в свой род, семьи, интеллектуальными ветвями склонившейся к западу, бессознательными корнями глубоко уходящей в древние национальные традиции.

В своей Нобелевской лекции Орхан Памук сказал:
“Литература же теперь освещает и исследует уже совсем другие проблемы: страх ощутить себя вне жизни, вне людей, осознать свою незначительность и ненужность в этом мире, а также связанное с этим чувство собственной ничтожности, возникающее из разбитых иллюзий по поводу своего величия и неповторимости, гнев из-за бесконечных унижений, неизбежно порождающих важничание и национальную похвальбу… При каждом взгляде в темноту, находящуюся внутри самого себя, я понимаю все эти чувства, которые фонтанируют наружу, выражаясь в большинстве случаев в безрассудстве и чрезмерных эмоциях. Мы становимся свидетелями того, что огромные массы людей, сообщества и народы в том мире, который находится вне западной цивилизации, в мире, к которому я и себя причисляю, поддаются мнительным, доходящим до абсурда страхам быть униженными. Я знаю, что и в западном мире, к которому я в принципе тоже легко могу себя причислить, народы и государства с преувеличенной гордостью, переполняющей их в связи с открытием ими Ренессанса, Просвещения и модернизма, временами поддаются чувствам самолюбования и самовлюбленности, доходящим до полного идиотизма”.

… и еще о своем писательском труде:
“Когда писатель, годами совершенствующий свое мастерство, закрывшись в комнате, повествует о своих тайных горестях, он осознанно или неосознанно доверяет читателю. Я всегда испытывал это доверие, признавая, что и другие ощущают похожую боль, и поэтому она им может быть понятна, что люди, в сущности, похожи друг на друга. Вся настоящая литература опирается на детскую, оптимистичную веру в нашу похожесть на других. Вот именно к такому человечеству, к такому миру без центра и хочет обратиться тот, кто, закрывшись, годами пишет”.
Чемодан моего отца – Нобелевская лекция.

Прежде всего мы похожи друг на друга и в состоянии друг друга понять. Эта детская вера в нашу похожесть и общность присуща всем. Обнаружив ее, мы тут же обнаруживаем и свою непохожесть. И с особой страстью пытаемся отстоять ее.
Я – собака, Я – Орхан, Меня называют Келебек, Я – шайтан, Я – мастер Осман, … Писатель стал множеством своих героев, чтобы отыскать похожее и понять непохожее. И нам всем предлагает сделать то же самое.
Похожий – ни на что не похожий мир Орхана Памука оказался мне близок и дорог.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 05 июн 2017, 22:53 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Дождь.

Дождь. Снова на улице дождь. Снова неделя дождя. Холодной, долгое время снежной, потом дождливой была весна. Но вот уже и лето начинается дождем. Тук-тук-тук… стучится по крышам, по зонту, в окно… Тук-тук-тук… стучится в душу. Стучится то сильно и властно, то робко и просящее, но настойчиво и упорно. Дождь интровертен, он погружает меня в себя.
Ндааа… Каких только оборотов не приходится терпеть русскому языку, чтобы мы хоть что-то смогли рассказать о загадочной русской душе.
Что оно такое это “я”, которое может быть в себе, и выходить из себя, и в себя возвращаться? И что такое “себя”, в котором может быть “я”, а может и не быть?

Дождь, дождь, дождь… Уныло, сыро, серо, монотонно. Промокли ноги, замерзают руки. “Ну и погода, – слышу рядом. – В такую погоду лучше из дома не выходить”. Да, лучше не выходить, но иногда выходить надо. Надо, чтобы добраться до другого дома. А потом сквозь сырость и слякоть возвращаться к себе домой. К себе,… туда, где можно обсохнуть и согреться, залезть с ногами на диван с чашкой кофе и смотреть на мокрую улицу через заплаканное окно.

Отсюда, из тепла, непогода вполне приятна. Дождь стучит монотонно и успокаивающе. Еще ярко-весенняя зелень листьев и трав радует глаз. Прибита пыль, помыты крыши и фасады домов. Ветер бросает пригоршнями дождь в окно, качает деревья, рвет из рук зонты. Прохожие спешат домой, к себе, в уют и тепло. Но если и у себя холодно и промозгло, то беда. Стынет душа, сжимается маленьким дрожащим комочком. И ищет теплый угол внутри, в себе. Туда спешит, там единственное надежное пристанище. Только путь к этому пристанищу часто тоже очень нелегок. И нелегкими зачастую оказываются не тернии и препятствия, которые надо преодолевать героическими усилиями, а все те же раскисшие от непогоды рутинные обыденные дороги. На этих путях не часты шквалы, бури и ураганы, на которые можно списать свою неспособность добраться к цели. Но зато здесь нередки бывают унылые и часто затяжные дожди разочарований, обид, тоски. И резкие порывы ветров сомнений и неверия в собственные силы. Все это и останавливает у обочины. Зачем идти куда-то? Всё везде одинаково, что здесь, что впереди, что сзади. А сверху серое небо. И только голубой зонт надежды немного защищает от непогоды. Лишь бы удержать его, не дать ветрам сломать, не забыть в пути. Тогда можно идти… в себя,… в себе,… к себе…

Дождь делает мир сумеречным, призрачным, размытым.
Дождь – слезы души. Он смывает ненужное, размывает засохшее, окаменевшее. Иногда случаются обвалы и очень серьезные. И тогда меняется внутренний ландшафт. И исчезают проторенные дороги, возведенные мосты и крепостные стены. Что-то новое всходит на политой земле. Его надо увидеть, разглядеть, сберечь.

Сегодня приснился тоскливый сон.
Я шла по знакомому-незнакомому городу. Шла куда-то к себе, хотя вроде бы это и не было моим домом. Но там меня ждали близкие люди. Шла по вроде бы знакомой дороге и все время попадала не туда. Я возвращалась немного назад и снова что-то вспоминала и шла иным путем, который должен был привести меня к тому дому, где меня ждали. И снова попадала не туда. Я бродила в вечерних сумерках, попадала в какие-то тихие, безлюдные и опасные кварталы. Выбиралась из них к людям. И никак не могла найти свой дом. Я решила вернуться к вокзалу, откуда начинался мой путь. И оттуда позвонить кому-нибудь из близких, чтобы меня встретили. Я понимала, что без провожатого мне не добраться до того, своего дома. Но когда я добралась до вокзала, то обнаружила, что телефон у меня тоже не мой, какой-то странный, чужой. Там нет телефонных номеров моих близких. А наизусть я не знала ни одного номера. И я снова стала вспоминать путь. И снова пустилась искать дом, где меня ждали.
Где-то здесь я и проснулась.

Сон дождя. Что-то подобное мне выстукивал дождь всю эту неделю и весь этот месяц. О чем он? Может быть старые дороги размыты и не стоит их вспоминать, а стоит искать новые? Может быть…

Снова приближается ночь. Снова начинается дождь. Не потерять бы голубой зонт надежды.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 24 сен 2017, 17:58 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Таинственная и прекрасная Нарния.
(Хроники Нарнии. Клайв Стейплз Льюис)

Солнечный Лев ходил по пустой бездне и своим грозным и прекрасным рыком творил мир. Мир чудесный, мир необыкновенный, мир Нарнии. Каждому знаком этот мир, даже тому, кто не знает, что он зовется Нарнией. Это мир детского живого восприятия всего сущего, … детского, непосредственного, наивного, простодушного. Нарния – это не сказка, Нарния – это внутренний миф, это реальная конкретная личностная действительность. И только в детстве она так ярко образна и предельно конкретна.

Действительность эта живая и сущностная, и иначе быть не может, если жива и сущностна наша душа. Она, душа, не может иначе. Она живет в общении с живыми сущностями и наделяет сущностной сутью все, к чему с любопытством и интересом прикасается. Она оживляет и анимирует все, что ее окружает. И растет и ширится за счет этого окружения, создавая, творя, проявляя тем самым свой собственный внутренний мир, в котором совсем по-другому течет время и совсем другим оказывается пространство, и в котором царят истинные законы красоты и справедливости. Впрочем, законы эти не сразу открывают себя, а постепенно. Для этого и нужны походы в Нарнию. Походы непременно героические. Во всем нарнийском цикле герои попадают в Нарнию для того, чтобы спасти ее от очередной беды. И беда эта – всегда беда замутнения душевных истоков. Драконы и короли-предатели – это мы сами, забывшие про Нарнию.

Изображение

Клайв Льюис сначала пишет книги, рассказывающие о приключениях детей в Нарнии. И только предпоследней появляется книга о возникновении Нарнии. А последняя книга рассказывает о ее гибели. Таким образом, семь книг стали историей рождения, развития, роста, мужания, старения и смерти необыкновенного и чудесного мира, попасть в который можно только детьми, но при этом важно всю жизнь хранить ей верность.
Королева Сьюзен, одна из легендарных королев Нарнии, перестала быть другом Нарнии. "Что за чудесная у вас память. Удивительно, что вы еще думаете об этих смешных играх, в которые играли детьми", – отмахивалась она. Ах, это все детские сказки, Стоит ли об этом вспоминать? Стоит ли всерьез относиться к ярким, но давнишним наивным и простодушным детским переживаниям? Это ведь те самые вопросы, на которые большинство отвечает, что нет, не стоит.
Мы вырастаем и дорога в Нарнию через платяной шкаф или калитку заброшенного сада нам навсегда заказана. И вот тогда Нарнию становится очень легко предать и разрушить.

Нарнию предает обезьян Хитр. Он обряжает ослика Лопуха в львиную шкуру и выдает его за Аслана, за того самого солнечного Льва, сотворившего Нарнию. Нарнию предает ослик Лопух, который больше верит обезьяну Хитру, чем своим чувствам. Нарнию предают многие жители Нарнии, которые верят смутному образу льва, появляющемуся из хлева, от имени которого творятся чудовищные для Нарнии дела. Эта смесь детской доверчивости и взрослой предприимчивости и составляет суть предательства Нарнии. Ради сиюминутных выгод, ради упрощения личностных взаимоотношений, ради комфорта и удобства предаются идеалы юности, которые и лежали в основе всех наших детских походов в таинственную Нарнию. Предаются тихо, буднично и незаметно. Всего лишь внутренней убежденностью, что детское прикосновение к красоте и идеальной гармонии – это детские сказки, иллюзия.
И ведь … да, это так. Это действительно детская сказка, это действительно иллюзия. Нарния, куда можно попасть только детьми, всего лишь тень подлинной Нарнии. Поэтому и нет туда доступа взрослым. Взрослый осознает ее иллюзорность. Но тень Нарнии – это тень чего-то вечного, падающего в нашу временю и конечную реальность. Вот это что-то вечное и надо суметь почувствовать, разглядывая его тень. В этом вглядывании в тень Нарнии и состоит преданность ей.
Тени обманчивы. Их рисунок сложен. Никогда нельзя быть уверенным в окончательной интерпретации того, что же они означают. Тень – это очень искаженная проекция Истины. И все-таки пусть и искаженный, но это ее след, через который душа может прикоснуться к красоте и гармонии. Именно по ним, по звучащим в душе красоте и гармонии, и опознаются следы вечной Истины.

В Нарнии живут вместе говорящие звери, природные духи, мифологические существа. Но правят ими только люди, дети Адама и Евы. Нарния – это пространство нашего воображения. Пространство это нереально и реально одновременно. Оно реально, потому что воображаемые образы вызывают реальные чувства, эмоции, настроения. Оно нереально, потому что образов этих нет в действительности, как минимум в данный момент, если в нашем воображении появляются реальные образы близких или далеких людей или вещей, и как максимум их вообще не существует, если в воображении появляются мифологические, фантастические, сказочные персонажи. И то, и другое очень важно для нашей души.
В детстве человека и человечества нереальность воображения переплетается с реальной действительностью. Это переплетение рождает не только сказки и мифы. Оно рождает стиль и образ жизни, определяемый традициями, обрядами, обычаями, которые сначала родились в коллективном воображении, а затем стали нормой жизни. Но постепенно отрываясь от своих воображаемых истоков, эти обряды и традиции со временем всегда становятся пустой формой, которая еще определяет образ жизни, но давно уже не несет в себе живого сущностного глубинного переживания. И тогда Нарния умирает. Умирает миф, как Миф, как система образов, вызывающих архитипические переживания.

Что же это за сила, творящая прекрасную Нарнию? Кто он такой великий, грозный и прекрасный Лев Аслан Клайва Льюиса?
Лев всегда символ силы, могущества, власти, символ божественной, солнечной, огненной энергии. В христианстве лев – символ евангелиста Марка, один из четырех живых существ, которые являются стражами четырёх углов Трона Господа и четырёх пределов рая. У Клайва Льюиса Лев Аслан обладает божественной творческой силой. Он искра, отблеск Божественной творческой энергии.
“Чей-то голос начал петь, так далеко, что Дигори даже не мог разобрать, откуда он доносится. Порою казалось, что он струится со всех сторон. Порою Дигори мерещилось, что голос исходит из земли у них под ногами. Самые низкие ноты этого голоса были так глубоки, что их могла бы вызвать сама земля. Слов не было. Даже мелодии почти не было. Но Дигори никогда не слышал таких несравненных звуков”.
Это Аслан своей песней творил прекрасный и гармоничный мир, но мир этот не вечен, потому что он всего лишь тень Вечности. Он подвержен проникновению в него зла, потому что в сложном переплетении теней не так-то просто понять и опознать Истину. Она не столько распознается разумом, сколько чувствуется душой. И чувство это раскладывает ее на фрагменты, чтобы потом объяснить разумом. Затем разум все эти объяснения оформляет в виде заповедей, законов и правил. Усвоенные и заученные они становятся автоматической рациональной схемой, но не живым чувственным переживанием. Это они став, “большущими драконами, гигантскими ящерами и птицами с крыльями без оперения, как у летучих мышей”, истребили Нарнию.
“Драконы и гигантские ящеры были теперь в самой Нарнии. Они шли, рвали деревья когтями, грызли их, как будто это были стебли ревеня. Через несколько минут все деревья были уничтожены. Страна стала голой, и был виден весь ее рельеф, все бугорки и впадины, незаметные раньше. Трава умерла. Тириан обнаружил, что смотрит на мир из земли и голого камня. Трудно было поверить, что здесь было что-то живое. Сами чудовища состарились, упали и умерли, их плоть сморщилась и показались кости, и вскоре только огромные скелеты лежали тут и там на мертвых камнях. Они выглядели так, как будто умерли тысячи лет тому назад”. Но все живое оттуда успело уйти в Дверь, которую отрыл Лев Аслан.

За Дверью открывался путь в страну Аслана. Путь этот шел через … Нарнию, но другую, преображенную, через Англию, но другую, такую, которая особенно дорога. В общем, путешествие в Нарнию – это путешествие в … любовь, в ее суть, в ее структуру, в ее пространство. В любовь как в силу души, способную прозревать в любимых существах и вещах вечное, беречь это вечное и возвращать его своей душою в Вечность. Этой любовью спасается и сама душа. Ею она живет, через нее не умирает. Умрет все, что не было ею любимо. А то, что она любила, очистившись от ветхого, случайного, наносного, засияет новыми красками и гранями.
Нарния – пространство любви в наших душах. Не зря в Хрониках Нарнии Клайв Льюис с каждой книгой все расширяет и расширяет ее пределы. Это расширение заканчивается вместе со смертью ее героев, смертью внешней. Но любимая Нарния спасает их внутреннюю жизнь.

– Вы еще не такие счастливые, какими я хотел бы вас видеть.
– Мы боимся, что ты пошлешь нас назад, Аслан, – ответила Люси. – Ты так часто отсылал нас обратно в наш собственный мир.
– Не бойтесь, – промолвил Аслан, – разве вы не догадались?
Их сердца забились в отчаянной надежде.
– Это было настоящее крушение, – ответил Аслан мягко. – Ваши родители и вы, в том мире, Мире Теней – мертвы. Учебный год окончен, каникулы начались. Сон кончился, это утро.
И говоря так, Он больше уже не выглядел как Лев, и все, что случилось потом, было таким великим и прекрасным, что я не могу это описать. Для нас тут конец историй, и мы можем только сказать, что с тех пор они жили счастливо, и для них это было началом настоящей истории. Вся их жизнь в нашем мире и все приключения в Нарнии были только об ложкой и титульным листом, теперь, наконец, они открыли Первую Главу в Великой Истории, которую не читал никто в мире: истории, которая длится вечно, и в которой каждая глава лучше, чем предыдущая.


Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 12 окт 2017, 12:40 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Небо падает на землю.

Памяти Людмилы

Осень... Смерть Людмилы в самом разгаре последней осенней красоты, впрочем у нее, на Севере наверное в разгаре холодное предзимье,… разговор о Марине… Крылатость и проклятая нежность… Все сейчас тревожно связывается и переплетается в моей душе, перетекает одно в другое, тоскует, ищет ответа. Ответа на что?... вопросов то нет… или они есть, но громадно риторические… Зачем крылатость и проклятая нежность жизни, если есть смерть?

Как точно это у Цветаевой. Нежность проклятая. В ней всегда есть предчувствие смерти. В ней на самом донышке всегда есть тоска. Нет нежности без этого осадка. Это она, тоска, заставляет нежность торопиться и трепетать. Это она, тоска, заставляет бежать от нежности. Бежать от нежности в негу и удовольствия.

Дожди и снова солнце, и лужи на асфальте, и небо, уронившее в лужу свою пронзительную холодную синеву и край белого облака, и рядом ярко красный лист, последняя капля крови уходящей в небытие жизни. И сердце сжимается от нежности к этой потрясающей конечной смертной красоте. Все уйдет, закончится, рассыплется в прах. Стоит ли жалеть? Стоит ли пытаться удержать? Стоит ли окутывать нежностью бренное, тленное, конечное?
Живи сейчас, беги от боли, наслаждайся моментом, не думай о смерти – бодро предлагают сторонники позитивного мышления. Все мы там будем – утешают они. – Так стоит ли торопиться?
А нежность торопится. Она о смерти помнит. Она торопится обнять сейчас.

Ах, далеко до неба!
Губы — близки во мгле...
— Бог, не суди! — Ты не был
Женщиной на земле!


Нет, не осудит Бог эту торопливость, эту единственную достойную вечности спешку на земле.
Далеко до неба. Забываешь о нем во имя вот этого близкого и живого, прекрасно-трепетного и конечного. Стремишься запомнить вобрать в себя, удержать. Завтра не будет этого дня, завтра потухнет буйство красок, завтра еще кто-нибудь уйдет из тех, кого ты любишь, кто дарит тебе удовольствие и наслаждение. Помни об этом, помни о смерти. Люби сейчас, не откладывай на завтра. Не бойся нежности с ее тоской и болью. Это жизнь любви. Любовь не может жить без боли. Без боли от нее остается иллюзия, видимость любви.

Небо набухает серой туманной влагой, опускается все ниже и ниже. Ложится туманной вязью на крыши домов. Цепляется дождливой паутиной за кроны деревьев. В редкие облачные разрывы сыплет свою синеву в лужи на асфальте. Оно торопит. Все короче дни, все холоднее воздух, все пустее мир. Только нежность любви может запомнить и удержать любимое лицо, любимые глаза, любимый голос. Удержать и унести с собой. Унести куда бы то ни было. Не важно куда. Важно унести.
Проклятая нежность подгоняет разлитой в ее проклятье тоской и болью. Тяжело? Да. Носить с собой тяжело. Но проклятая нежность – это еще и крылья.
Крылья… они ведь тоже разные. Легкие нежные крылья бабочки осыпаются от прикосновения. Не стоит трогать их. Мощные крылья орла способны вознести его на неприступные вершины. Но и на них не стоит останавливаться.
Нежность, вырываясь из плена неги, обретает крылья, способные нести тяжесть любви. Не ослаблять ее, но нести. Чем больше она, тем большее они, тем большую ношу несет любовь.

Но … ноша эта земная, земная ноша. Способны ли крылья нежности перенести ее в Вечность. Не знаю. Есть еще крылья надежды. Они способны облегчить тяготы этой земной тяжести. Они способны дать этой тяжести смысл. Надежда – небесная синева неба, падающего на землю в эти осенние дни. Холодная синева неба затемняется серой стылостью асфальта. Земля примешивает к ней свою временность и конечность. Но надежда остается надежной, надежной на то, что все не напрасно, что временность и конечность можно перерасти, сохранив в нежности кратковременную красоту бренности.

Ах, далеко до неба!

Небо милосердно. Иногда оно спускается к нам. И поэтому …

– Послушайте! – Еще меня любите
За то, что я умру.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 08 фев 2018, 20:05 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Зимние праздники.

Зима начинается с какого-то смутного ожидания. Его приносит с собой первый большой, по-настоящему зимний снегопад. Он стеллит белое покрывало на умершее прошлое, засыпает следы, заметает очертания вчерашнего мира. И молча отходит в сторону, погружая мир в безмолвие, словно предлагая: “Вот тебе новый лист твоей сегодняшней жизни, начни все сначала. Напиши новые письмена своей истории. Только не торопись, подумай сначала, хорошенько подумай. Я тебе даю время и белый лист для творчества”. И … вот только что теперь со всем этим делать? Как использовать?
Но вот по белому снегу идет первая цепочка следов, потом вторая, третья. Через какое-то время снова все исчерчено, истоптано, примято. И следы эти, эти тексты, всё обычные, привычные, те же самые, что были скрыты снегом. Привычка – приобретенный инстинкт. Это она продолжает писать одни и те же тексты на вновь выпавшем белом листе. И все-таки смутное ожидание остается. Мы ждем чего-то … нового. И зимние праздники, так или иначе, крутятся вокруг этой новизны.

Новый Год, возможно и не совсем явно, но все-таки позиционируется как ожидание не просто очередного этапа жизни, а непременно такого этапа, который качественно изменит нашу жизнь и непременно к лучшему, наполнит ее любовью, богатством, успехом. Как это случится и кто это сделает, в праздники не думается. На то они и праздники, что отрывают душу от прагматичной реальности и отправляют в мечту. И очень хочется хотя бы одну ночь, хотя бы несколько минут одной ночи прожить так, словно с тобой, с твоей жизнью, и правда в ближайшем будущем случатся самые прекрасные метаморфозы.

За Новым Годом через неделю у нас следует другой важный праздник – Рождество. Праздник религиозный со своими обрядами и традициями, но обряды и традиции большинством давно забыты и празднуется он по сценарию всех остальных праздников: подарки, застолье, фейерверки. А ведь в нем сокрыта глубокая Тайна и живет человеческая надежда – воплощение Бога в беспомощного младенца, соединение божественного и человеческого ради … новой жизни, нового человека… и смутное ожидание, что это новое будет непременно лучше старого. Впрочем… если надежда на это и остается, то очень очень туманная и малозаметная.

И вновь через неделю праздник – Старый Новый Год. Уже в самом названии полный непереводимый на другие языки абсурд. Этот праздник – больше повод для шуток над собой, чем полноценный праздник. Впрочем, для дополнительных застолий и его используем иногда, почему бы и нет.
Но здесь в этом празднике, опять где-то глубоко не на поверхности, а под ней, под нашим смехом и весельем скользит грустная усмешка над нашими надеждами и ожиданиями. Все новое оборачивается старым, начинаем догадываться мы. Это только кажущееся новое, а на самом-то деле просто подновленное старое. Белые листы оказываются исчерчены теми же самыми письменами.

Впрочем, дальше следует еще один праздник – Крещение. Необыкновенный, водный, очищающий. И мы идем дружно в храм за крещенской водой. А самые смелые и отчаянные лезут в крещенскую прорубь – иордань. И этот экстремальный шаг – словно всплеск последней надежды на изменение. Морозная вода, она особенная. Да еще такая, как крещенская, которая освящена вековыми чудесными преданиями. А вдруг она что-то и правда сможет сделать с нами. Что-то и делает,… наверное,… возможно,… я не пробовала… Но сделанное ею надо ведь как-то сохранить и развить, куда-то продолжить… т.е. опять требуются наши усилия, от которых мы и хотим убежать в праздничную суету, надеясь, что пока мы празднуем, все случится само собой, чудесным образом. При этом упуская из вида, что тем самым сами торим для себя привычные дорожки и тропинки, а не ищем новых.

Под занавес зимы последний волшебный праздник – Масленица. Она может быть снежной, может быть капельной. Но в любом случае она будет шумной, раздольной. И снова гуляния, блины, карнавальная круговерть. И снова ожидание … только теперь уже весны. Зимние надежды сжигаются вместе с чучелом Масленицы. Всё, чему суждено сбыться-случится, уже зародилось где-то в темных глубинах судьбы. Остается ждать теплых весенних лучей, которые сгонят давно уже не белый снег и выманят наружу к солнцу, теплу и ветру ростки новой жизни.

Волшебные праздники закончатся. Бурными грязными ручьями утекут неясные ожидания, что томили душу в начале зимы. В жизнь войдет определенность работы и отпусков, встреч и расставаний. Мечты сменят планы, романтику урежут рамки прагматизма. Зимние украшения сложат в коробку и уберут куда подальше, до новой зимы, до новой смутной тоски по чему-то невероятному, несбыточному, волнующему, что будет еле заметной тенью танцевать в хлопьях первого, по-настоящему зимнего снегопада.

Вложение:
москва 003_1.jpg


У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 30 апр 2018, 00:03 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Тайна Книги.

Изображение

… Книга была большая. Не просто большая, огромная. “На что она опирается?” – мелькнул вопрос. Я попыталась заглянуть под нее. Но там была темнота. Темнота бездны. Темнота была вокруг, но я в ней как-то весела. На чем-то стояла, что невозможно было разглядеть, но что ощущалось ногами. Освещена была только Книга и немного пространство вокруг. Освещена была особым Светом. Свет тот не падал на книгу извне. Он был внутри нее. Книга была Светом.
Этот Свет был особый. Он не слепил, несмотря на то, что я на него смотрела. При этом в его пространстве четко и ясно виделись самые мелкие детали, что, несомненно, свидетельствовало о его невероятной мощности. Впрочем, возможно это был и не совсем Свет. Это было световое пространство, противоположное тому темному пространству, в котором я стояла. И в этом световом пространстве лежала огромная Книга. И конечно она лежала здесь не просто так. Она лежала здесь для того, чтобы я ее читала.
Она была раскрыта. Я стояла как раз посередине. Вправо и влево уходили ее огромные листы. Как же переворачивать страницы? Я осматривалась, прикидывая с какого места и как удобнее начать переворачивать листы Книги. И тут я увидела их…


Еще памятны времена, когда в городском транспорте можно было встретить человека, читающего книгу, газету, журнал. Люди с книгами сидели на скамейках в парках и скверах, читали на городских пляжах и в очередях. И это при том, что хороших книг было не достать. Книжные магазины в основном были завалены партийной и пропагандисткой литературой, немного учебно-развивающей, немого книг малопопулярных авторов, немного стихотворных сборников, отдел канцтоваров и … иногда очереди за каким-нибудь книжным дефицитом.
Литературные новинки можно было почитать в толстых журналах, но … и на них подписка была ограниченна и достать ее было сущей удачей. Еще один вариант достать дефицитную книгу – это сдача макулатуры. Однако ассортимент книг там был не слишком широк, поэтому даже собранные газеты, прочитанные журналы и оберточная бумага не могли сильно увеличить домашние библиотеки желанными книгами.
И все-таки люди читали. Возможно именно потому, что книги были дефицитом, хорошие книги. Их брали в библиотеке, у друзей, родных и знакомых. Она ходили по рукам. Иногда на них устанавливалась очередь и книга к тебе попадала на определенный, часто очень короткий, срок. Надо было успеть прочесть. Зачем? Только ли потому, что это читали все, ну если и не все, то, по крайней мере, большинство тех “всех”, что находились вокруг тебя?
Возможно отчасти и поэтому, но только отчасти.

… Они стояли по обеим сторонам Книги. В светлых, белых, серых, серебристых и черных цветов, одеждах. Уже тогда мне показалось странным, что и черный цвет я восприняла как светлый. И все потому, что они находились в пространстве Книги, в пространстве Света, в пространстве, в котором Свет был внутри всего и черного цвета в том числе.
Это были два молодых человека, скорее всего. Но точно утверждать не могу, потому что лиц их я не видела. Почему-то не решалась взглянуть на них прямо. Смотрела искоса, боковым зрением, как-то украдкой. Мельком бросала взгляд и тут же переводила его на Книгу. Их одежды напоминали священнические одеяния, но, с одной стороны, были проще, с другой, изысканнее, изящнее, естественнее.
Они стояли по двум концам развернутой Книги у края страниц. При них я не решалась коснуться Книги и тоже молча стояла возле нее. “Читай”, – услышала я Голос.
Этот Голос не принадлежал ни одному из служителей Книги. Он исходил откуда-то сверху и чуть сзади меня. Но … хотя я не и не видела, откуда он раздается, но чувствовала, как-то чувствовала, что он принадлежит тому же пространству Света, в котором находилась Книга и ее служители.
И я наклонилась над ней…


Книга,… набор символов. Не знаешь, как звучат эти символы, книга не заговорит. Не знаешь, что обозначают зазвучавшие слова, книга не раскроет тебе своего мира.
Буквы – замершие, заснувшие, остановившиеся звуки, заколдованные, переставшие звучать, но не утратившие сути звука, не потерявшие его, просто притаившиеся, спрятавшиеся в своем начертании. Нужно усилие, чтобы научиться извлекать звук из буквенного начертания и собирать их в слова. Только после этого книга открывает дверь. И что же за ней?
А за ней тайна еще интересней и сложнее…

… Я стала рассматривать текст. Буквы показались мне вроде бы знакомыми, но я их не узнавала. Сначала я долго и с разочарованием смотрела на него. Глаза скользили по строкам, но я не понимала прочитанного. В душе, в мозгу какофония звуков, обрывки слов, концы фраз вперемешку с началом каких-то других. Так настраивается оркестр перед большим и сложным концертом. Чтобы началась музыка, должен прийти дирижер. И перед ней обязательная будет пауза тишины.
Кто-то внутри меня отодвинул меня, растерянную, разочарованную, метущуюся. “Ты же знаешь этот алфавит. Смотри внимательно и перестань дергаться глазами по всему тексту”.
Я замерла, остановилась. Вернее замер и остановился взгляд, ибо я была взглядом. И я поняла: ну конечно я знаю этот буквенный шифр. Надо только сделать усилие и вспомнить его.
Все вокруг останавливалось и замирало. Должны закончиться и замереть все звуки. Должна быть тишина, пауза абсолютной тишины. Только после нее расколдуются и зазвучат буквы Книги. Я собирала усилия, я останавливала все шорохи, шуршания, скрипы. Чем больше усилий, тем тише вокруг. На пике моих сил, когда я поняла, что больше мне не удержать лавину звуков, наступила тишина. И я вспомнила, все вспомнила…
Взгляд оживился. Скользнул к началу абзаца и я начала читать…

Что же мы читаем и для чего?... ради знаний? … информации? … чтобы развлечься? … отвлечься? … Наверное в каждом конкретном случае своя задача и своя книга. Но в любом случае у чтения всегда есть цель. Даже когда это бегство от реальности, спасение от скуки, убийство времени… Не всегда истинная цель нам видна. Иногда мы ее маскируем какими-то другими, более для нас приемлемыми и значимыми. Но цель есть всегда, сиюминутная или длительная, мелко-эгоистическая или глобально-значимая, всякая-разная, но она есть. И читая книгу, важно добраться до истинной цели.

… Я прочитала один абзац, второй, перескочила несколько предложений, еще один. Это знакомо, дальше. Лист медленно перевернулся справа налево. Служители Книги осторожно и бережно перевернули его. Дальше, … выхватываю абзацы с одной страницы, с другой. Вот оно. Захватило дух, в душе зазвенела и запела серебряная струна. Это же ответ на мой вопрос, который мучает меня давно и на который никак не удавалось найти ответ. Вот он, простой, понятный и очень нужный.
Читаю дальше. А это о чем? Задумалась. Лист медленно переворачивается. Как! Подождите! Я еще не все прочитала! Торопливо пытаюсь перевернуть лист. Меня останавливает служитель Книги, который слева. Молча, жестом: Не стоит. Читай дальше.
Внутренне напрягаюсь, готовая протестовать, но смиряюсь. Читаю дальше. Совсем другой кусок, но тоже интересно. Страница переворачивается. Спешу успеть прочесть что дальше….


Чтение – перевод символов в образы и мысли. Ими и полнится наш внутренний мир. И важно заполнить его не мусором, а вечными ценностями. Правда есть здесь трудность и достаточно большая.
Наш тленный временный мир лишь прикасается к Вечности, заваливая ее тем самым мусором, что в избытке производит. Так что вечные ценности оказываются погребенными под толстым слоем культурных слоев, временных напластований различных эпох. Новые эпохи очень часто стремятся отменить законы прежних эпох…
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой.
… забывая зачастую разобраться, где законы временные, где вечные, какие можно заменить другими временными законами, а какие нельзя забывать, ради того, чтобы остаться человеком. И чтобы докопаться до истинной сути, надо запастись навыками археологов: осторожностью, терпением, кропотливостью, внимательностью к деталям, интуицией, чутьем, умением копать вглубь в нужном месте. И когда в груде безликих камней и песка мелькнет неровный черепок со странным узором, и в тот же миг сердце кольнет серебряная игла и в душе зазвучит серебряная струна. Вот она, весть, пережившая время, и значит говорящая о самом важном и ценном.
Словесная руда, … тот еще труд, чтобы отыскать в ней подлинно ценное, и именно для тебя, и непременно в данный момент. И здесь очень важно чтение медленное и неторопливое, с остановкой внутреннего взгляда, с прислушиванием к себе. Слышишь внутренний звон? Слышишь? Нет? попробуй еще. Не торопись, двигайся медленно и осторожно. Может быть стоит вернуться назад? может быть ты поспешил и что-то пропустил?

… Читаю дальше и все больше наполняюсь энергией и восторгом. Здесь, в этой Книге, так много нового, неожиданного, незнакомого, но узнаваемого. И это чувство узнавания больше всего потрясает меня. Как же так, я же это не знаю и никогда не знала, но откуда-то появляется уверенность: да, да, это так, это точно так и не может быть иначе. Откуда берется эта уверенность? На что она похожа?
Я читаю и волнуется душа, или разум, или сердце. Куда вливаются те знания? Какие чаши наполняют они? … и вдруг понимаю: какая разница “куда”, когда и душа, и сердце, и разум имеют одинаковую структуру, и ритм, и мелодию. Они со-настроены. И тексты этой Книги со-настроены мне. Поэтому и узнаю то, что не знаю. Принимаю как свое, потому что знаки текста составляют структуру подобную структуре того, что есть я.
Узнается не все. Но все задевает мое любопытство.
Натыкаюсь на абзац, который вроде бы продолжает то, что прочла несколькими страницами раньше. Надо бы вернуться, перечитать. Ведь много всего уже прочитано. Не все подробности помнятся. Тем более там, я помню, были вопросы, недоумения. А здесь, начинаю понимать, они чуть-чуть развеиваются.
Тянусь к страницам слева, пытаюсь перевернуть их. Нельзя – молчаливый жест, отодвигающий меня от Книги. Как нельзя! почему?! – протест рвется наружу возмущенными вопросами.
Служители молча склонили головы. В их позе непреклонность. Я понимаю, мне не дадут самой распоряжаться пространством Книги. Понимаю, но возмущение и протест не утихают.
И снова раздается Голос, тот, что велел мне читать.
“Нельзя возвращаться. Просто читай. Всё, чему суждено соединиться, всё, что должно быть понято, соединится и поймётся в свое время. А сейчас просто читай и запоминай, чувствуя прочитанное. Только по этому чувству ты потом отыщешь то, что тебе надо” …


Тайна книги – всегда тайна твоей души. Внимательное и осторожное погружение в нее – это узнавание себя. Себя всякого, и плохого, и хорошего. Только не надо торопиться на пути этого познания. Подлинное чтение сродни медитации. Ненужный поток образов и мыслей пройдет сквозь тебя как поток нейтрино сквозь толщу земли. И только отдельные частицы-мысли-образы окажутся пойманными в искусные ловушки, те самые, которые ты почувствуешь как свои.
Так книга для тебя станет дверью в тебя самого.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 17 мар 2019, 20:31 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Печальное очарование вещей.

Уже в конце февраля, когда еще сильны морозы, часты снегопады и метели, бывает что быстро и чуть уловимо пахнёт весной. Запах этот мимолетный, короткий, на один вдох, но такой резкий и отчетливый, что пьянит своей насыщенной явленностью. Его улавливаешь скорее душой, чем сознанием. Сознание встрепенется вдогонку, оглядывается: о, что это было? Начнёт выискивать приметы скорой весны: сосульки, капель, наледь, солнечные лучи, прессующие снег в твердый наст, и оседающие сугробы. Это все еще не весна. Но она скоро. Это видят глаза, это знает ум. Но … запах весны совсем не об этом. Так о чем же?

Чувства растревожены. Бегут друг за другом, мечутся, сменяют друг друга, … радость, … уныние, … надежда, … разочарование, … на чем остановится?
От минуса к плюсу скачет температура, от яркого солнца к серому небу, от пушистого снега к холодному дождю,… а внутри затаился и живет запах весны. Он изредка выпускает малую толику своих флюидов, пробуждая припорошенное зимними вьюгами восприятие. Он напоминает: будь начеку, не пропусти, время быстротечно.
После долгого периода межсезонья с тающим снегом, с короткими возвратами небольших морозов, с холодной снежно-водяной кашей под ногами, нередко пасмурным с мокрым снегом и дождем небом наступит короткое время цветения плодовых деревьев и кустарников. Вообще-то еще раньше зацветают цветы. И сменяя друг друга будут цвести все лето, а затем и осень. А вот деревья цветут один раз в год. Но, пожалуй, только японцы додумались сделать из этого национальную традицию: любование цветущей сакурой. Хотя любование цветущими яблонями или вишнями могло бы стать традицией для любой страны, в которой есть этот короткий скачок от долгого холодного периода к теплому, если яблони или вишни высадить вдоль дорог, в скверах, парках, дворах, как это делали на протяжении столетий японцы.

Запах весны ведет тебя к этому короткому и трепетному периоду цветения. Цветущие весенние деревья – бело-розовые облака, спустившиеся с небес на землю и ненадолго зацепившиеся за почти еще голые ветки деревьев. Эфемерная мимолетная красота, заставляющая душу трепетать и грустить. Несколько дней и цвет облетел. Не удержать его. Красота хрупка и недолговечна. Надо успеть ее заметить. Успеваем ли?
Печальное очарование вещей – Моно-но аварэ – это эстетический принцип, тоже японский. Успеть увидеть и красоту, и быстротечность. Восхититься и опечалиться и вплести все это в свою душу. И тогда субъективное чувство сольется с сутью вещи, чем бы эта вещь не была: предметом, пейзажем, музыкой, разговором, отношениями…
Печальное очарование вещей – это запах весны. Даже если это очарование настигает тебя осенью. Любое начало содержит в себе конец. И всякий конец становится началом иного, если ты успеешь очароваться промелькнувшим мгновением.

Сейчас красота, как и все в нашем мире, стандартизируется. Она по-прежнему мимолетна, но из нее уходит печальное очарование. Все красивое должно быть ново и неувядающе. Старое выкидывается и без сожаления заменяется новым. Из красоты уходит весна. Но неожиданный и короткий ее запах в конце зимы – начале весны время от времени напоминает о подлинной сути красоты.


У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 04 май 2019, 22:59 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Весенний этюд.
Пасмурный одуванчиковый день.

Дождь с перерывами лил вчера весь день и всю ночь. Сегодня пасмурно, тепло и влажно. Изредка, слегка, совсем чуть-чуть моросит. После вчерашних ураганных порывов ветра сегодня почти абсолютное безветрие. Пахнет мокрой землей, недавно лопнувшими почками и маленькими еще клейкими новорожденными листочками. Вылезли из земли первые городские цветы – одуванчики. Они живучи и неприхотливы. Им все равно, ухоженный ли это газон перед домом, залепленная грязью обочина дороги или каменистое в мазуте межрельсовое пространство трамвайных путей, они растут везде. Маленькие пушистые капли солнца на земле. Они особенно чисты и привлекательны вот в такую теплую безветренную пасмурную погоду. Они желтые точки тишины и покоя.
Забываешь про городскую суету и спешку, не обращаешь внимания на шум города. Сквозь щель в асфальте в мир вылез цветок. Сорняк. На клумбе ему нет места. Выкорчуют, когда придет время высаживать тепличную рассаду. А здесь, на обочине тротуара, замечает ли кто-нибудь его радостный солнечный цвет? Вряд ли. Скорее всего однажды кто-нибудь провезет по нему коляску, или проедет на велосипеде, или наступит ногой. И хрупкий стебель сломается. И кроткой красоты станет меньше.
Но сейчас в этот самый день эта красота делает уютным сегодняшний мир. Ненадолго. Как раз на то самое время, которого достаточно, чтобы понять, как хрупка и коротка жизнь и надо успеть сделать то важное и нужное, ради чего ты в ней появился. Успеть сделать свой тонкий неповторимый микс, как то … вино из одуванчиков, в котором собираются самые ценные вкусы, запахи, цвета.

“Вино из одуванчиков. Сами эти слова — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылке лето”… или быстротечная первая красота весны.
Вино из одуванчиков – вовсе не выдумка великого фантазера Брэдбери. Существуют разные рецепты его приготовления. Но огромное большинство пили его из книги Рэя Брэдбери. И поэтическая магия, закупоренная в тексте, до сих пор витает над этим цветком. Для меня. Не могу отделаться, да и не хочу.

Все в гармонии в этом дне. Серое небо не давит. Оно легкое и прозрачное. Облачность сплошная, но не тяжелая. Местами высветляется до светлых почти белых оттенков. На общем фоне отчетливо различимы то очень светлые, практически белые, то темно-серые облака. Мимолетно красиво. И какая же радость успеть это заметить.
Деревья в легкой светло-зеленоватой дымке. Еще видна вся сложно-переплетенная вязь веток. Но теперь она смягчена, растушевана проклюнувшими листочками. Несколько дней и подросшие листья более явно оформят крону деревьев. Акцент с веток сместится на общий вид. Весна вплотную приблизится к лету.

Но у нас еще несколько дней чудесной короткой поры…
Вылезают бутоны ранних тюльпанов. Скоро зацветет черемуха, за ней сирень… Весна настаивает свое особое цветочное вино…

Вложение:
IMG_20190503_144217.jpg


У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 23 июн 2019, 20:27 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Пишу гениальную книгу? … ! …

Хм, писатель я или нет?
Да какой же я писатель, твержу себе. Даже то, что иногда печатают, вовсе не подтверждение тому, что я писатель. Журналы ведь либо электронные, либо тот, в котором печатают всех, кто пишет хотя бы приблизительно адекватные литературные тексты. Печатают в порядке очереди и очередь эта немалая. Да, льстит самолюбию, что мои рассказы печатают (иногда) в обход этой очереди, выискивая место в номере, готовящемся к печати. Но, потешив свое тщеславие, продолжаю твердить себе: это так, случайность. Просто написанное по-видимому совпало с настроением редактора.
А вот повесть, которая задумана давно, пишется медленно. И не забрасывается, но и не спешит раскрывать свой сюжет. Я просто пишу, уверяю я себя, садясь к компьютеру и доставая из папки начало рукописи. Просто пишу, фантазирую, вглядываюсь в героев. А они не обращают на меня внимания. Иногда мне удается увидеть их действия и поступки. Но … перевожу все это в слова и жутко торможу. И бывает не успеваю отследить за их дальнейшими действиями, пока облекаю в фразы и абзацы предыдущие. И описав небольшой кусочек, заканчиваю, надеясь в следующий раз написать побольше. Но следующий раз случается не скоро. Это меня немного огорчает, но … я же не писатель. Я глубоко уверена в этом и … это оказывается негативной защитной реакцией.

Очень плодотворным и интересным оказался вчерашний тренинговый вебинар. Док отвечал на наши вопросы, вернее рассуждал вокруг наших вопросов.
Почему желания не исполняются? … почему мы не можем сформулировать подлинную задачу? … почему мы боимся смело мечтать, не говоря уж о том, чтобы рассказывать о своих замыслах и идеях? …
Чтоб не сглазить – традиционный ответ. И в ответе этом не столько наша неуверенность в успехе, сколько наша уверенность в неуспехе. Вроде бы и то, и другое об одном и том же. Но нет, вовсе нет.
Неуверенность – позиция зыбкая и ненадежная. На нее нельзя опереться. Она возникает изредка или часто, но не может длиться долго. Качаясь на этом чувстве, ты рано или поздно куда-нибудь скатишься. И это всегда будет уверенность … в данном случае в неуспехе.
И мое… я не писатель, успех мой случаен, … всего лишь удобная защитная реакция, ограждающая от излишних переживаний и … от излишнего вдохновения.
– Нужно не бояться ставить себе сверхзадачи, – говорит Док.
– Я должна говорить себе, что пишу гениальную повесть? – спрашиваю я.
– Нельзя начинать писать, не чувствуя, что пишешь гениальную повесть. Мы тогда просто не сядем писать. Не будет в этом необходимости, – как-то примерно так отвечает мне Док.
Нельзя? … я задумываюсь. Я погружаюсь в свое чувство. Идея книги, смутная, но целостная. Я уверена, что она прекрасна, захватывающа, великолепна. Уверена ли я, что она гениальна? Несомненно. Я с этим чувством прикасаюсь к ней. Это ведь не моя идея. Я не чувствую ее своей. Я смотрю на нее со стороны. И только благодаря этому я чувствую гениальную тайну, которую хочу открыть и описать. А дальше идет текст, такой, какой получается, такой, насколько хватает таланта. И вот этому тексту я говорю: я не писатель, я просто пишу. Я не могу оценить его и никогда не смогу. В моем восприятии и детали сюжета, и образы героев будут всегда больше, чем то, что я описываю. Где-то что-то я упускаю, считая ненужными подробностями, затягивающими и утяжеляющими описание. Где-то наоборот становлюсь излишне подробна, иногда во вред тексту, иногда… а иногда благодаря этим подробностям открываются новые лабиринты сюжета.
Нерешительный и неуверенный текст сомневается в своем праве на существование. Я в своей уверенности его ненужности закрываю ему дорогу. Вчера по-настоящему задумалась об этом. А сегодня под утро приснился сон.
Приснился он даже не под утро, практически утром. Я проснулась, вспомнила, что воскресенье, решила не торопиться и еще поспать, и вот тут-то он и приснился.

От соседнего дома через улицу шел мощный поток воды к моему дому, прямо на его угол. Я с возмущением и страхом думаю, что за безобразие, этот поток может подмыть фундамент моего дома и повредить его. Выхожу на улицу, чтобы выяснить, почему такой мощный поток воды и никто ничего не делает. Смотрю угол дома уже подмыло и он осел. Я в панике, не могу перейти этот поток, никого не вижу из людей, а дом оседает. Думаю, сейчас зайду в дом, телефон там остался, позвоню соседям и все выясню. Когда зашла, выясняется, что полдома уже ушло как-то вниз под землю (часть его, с той стороны, где на угол хлестала вода). Я снова выбегаю (про телефон забыла). Около дома ходит какой-то человек и везде все сухо. Даже следов потопа нет. На противоположной стороне улице стоят люди. Хорошо их лица я не вижу, но думаю, даже если там есть соседи, от которых ко мне лилась вода, я уже ничего им предъявить не смогу, т.к. нет ни одного следа потока. А дом тем не менее оседает все больше и больше. Я его обхожу по какой-то узкой дорожке. Остатки дома слева от меня. На уровне меня верхние куски стен и поломанная крыша. Подхожу со стороны двери. Каким-то образом спуститься к двери можно. Дом в карстовой яме. Я стою и думаю, надо хоть что-то оттуда забрать, но там темно, т.к. окна все ниже уровня земли, и опасно. Придется мне новое жилье искать. И тут же где-то мысль возникает, что за чушь, это же сон.
Здесь, я проснулась. И очень хорошо помню, что с одной стороны было сожаление, немного паники и страха, но и … не то чтоб облегчение, но принятие того, что надо что-то заново решать с жильем, которое вроде бы уже давно хотелось покинуть, но и жалко было и страшила неизвестность, а тут вот судьба поставила перед фактом.
Думаю я, что вчерашний вебинар сломал-таки во мне какие-то защиты (дом – наши психологические защиты). Придется возводить новые, учитывая мои желания.

Я достаю свою рукопись, я перечитываю написанное, я вспоминаю героев, я смотрю на них со стороны и жду. Они должны мне довериться и постепенно раскрывать свои тайны. Я просто пишу … гениальную книгу.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 17 авг 2019, 23:40 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Выход не там, где вход.

“Капли дождя молотили в окна мелкой унылой дробью. Время, все больше сгущаясь, перемешивалось с зябкими сумерками и затапливало комнату, как какой-то вязкий мазут. Желтый свет лампы рассыпался мелкой пыльцой и растворялся в черном воздухе без следа”.
В мое окно тоже молотят капли дождя, мелкие, почти осенние. Сумеречный вечер. Воздух пока не черен, но очень плотно сер. И мелкая желтая пыльца света лампы также без следа растворяется в плотной серости вечера. Останавливается время. Я читаю Мураками *.

Мир далекий, нездешний. Самый что ни на есть восток. Место, где, для наших огромных просторов, раньше всех начинается день, начинается время. Здесь же оно заканчивается, в горах Хоккайдо, поздней осенью, стремительно провалившейся в зиму, окончательно завязнув в липком снегопаде. Одновременно оно заканчивалось и в моем похолодевшем посреди жаркого лета мире. И начинался детективный и мистический поиск Овцы, поиск таинственного, загадочного, непонятного.

Овца долгое время для Японии была таким же невиданным животным, как и дракон. В буквальном смысле невиданным, т.е. не видели японцы овцу до 19 века. Не было их там. А небесный астрологический символ был. В японской коллективной душе овца жила задолго до того, как появилась на их скудных суровых пастбищах. И легенда об овце, реальная или выдуманная Мураками, как раз об этом вселении овцы в душу человека для проведения в жизнь какой-то своей только ей ведомой идеи.
Мистико-детективный сюжет сам по себе интересен, но особенно интересны неожиданные метафоры. Неожиданные, поэтому тормозят внимание, замедляют действие, останавливают время. И ты не столько уже в сюжете, сколько во внутреннем мире героя.

Дождь, снег, сумерки, темнота, тишина, … – частый фон, на котором разворачиваются события романа. Сами по себе эти явления нейтральны. Но когда сумерки зябкие и вязкие, а свет рассыпается мелкой пыльцой и растворятся без следа, можно уже не уточнять, что речь идет о депрессии, о тоскливом холодном одиночестве, о душевной неприкаянности. В огромном городе среди множества людей человек одинок. Люди входят в его душу, но рано или поздно выходят из нее. И выходят всегда не там, где вошли. И здесь Мураками очень часто даже не уточняет причину расставания. Зачем? И так понятно, что расставания случаются тогда, когда забываются встречи. И пока это не осознается, так и будут углубляться темнота и тишина, в которой давно поселилось и живет неведомое животное. У каждого оно свое.
Овца Мураками – это тень героя. Тень, возникающая из-за того, что выход не там, где вход. И хочешь, не хочешь, но ты должен ее отыскать.

* Охота на овец. Харуки Мураками.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 07 фев 2020, 18:19 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Новая книга Дока.
А. Данилин. Миф о шизофрении.


Изображение

Вот она. Держу в руке. Чуть заметный запах типографской краски, черный, маслянистый. Запах нетерпения и тайны. Хочется открыть, полистать, почитать кусочками из разных глав, прежде чем начать читать ее с начала, основательно и внимательно. Но я не тороплюсь. Держу в руке, чувствую ее плотность, вес, гладкую обложку. Немного и я имела отношение к выходу этой книги. Есть здесь чуть-чуть и моей работы. И вот, да, всегда приятно чувствовать ее вес, реальный физический вес.

Эта книга о психиатрии, о ее главном диагнозе – шизофрении. Кажется, на первый взгляд, что она для профессионалов, для коллег, врачей-психиатров. Однако рабочее название ее было: “Настольная книга для начинающего психа”. И предназначена она в первую и основную очередь тем, кто никак не может справиться с собой или обеспокоен состоянием своих детей или близких.
И все-таки, несмотря на то, что она рассчитана на непрофессионалов, книга непростая. К этому надо быть готовым. Для ее чтения нужно желание понять и разобраться в непростых вопросах, сложившихся вокруг современной психиатрии.
Да, в книге много специальных терминов и понятий. Док обращается к самым истокам их возникновения и прослеживает их эволюцию, трансформацию, деградацию. Рассматривает, что же происходит в наших душах при нейрофизиологических особенностях, органических изменениях или повреждениях. Предупреждает о том, что на самом деле лечат антипсихотики и антидепрессанты. Хотите во всем этом разобраться? Вам сюда!

Психиатрические, психотерапевтические, психоаналитические термины давно вошли в массовый понятийный обиход. Мы пользуемся этими терминами, даже не пытаясь в них разобраться. Наполняем их своим смыслом и содержанием. А если и пытаемся понять, то останавливаемся как правило на первом попавшемся авторитетном, как нам кажется, мнении профессионала. Описание это, довольно часто, упрощенное и сводится к нескольким вполне понятным фразам, которые мы принимаем на веру, не задумываясь, почему это так, а не иначе.
А как же врачи? А что врачи. Помнится, Женя Лукашин из “Иронии судьбы” говорил, что профессия врача – самая консервативная. Врачу не положено иметь собственное мнение. Иначе он может навредить пациенту. Так врачи и лечат нас то по древним рецептам, передающимся из поколения в поколение, лягушечьими отварами или настоями из рогов маралов, то по инструкциям, выпущенными Минздравом, лечебными препаратами. Результатом эффективности разных методов лечения является наше выздоровление. Тогда мы облегчённо вздыхаем и перестаем пить всю эту несущую с собой побочные эффекты химию. Но с психическими заболеваниями все не так. Они почему-то становятся пожизненными и пожизненная высокотоксичная химия разрушает тело и душу. Нет, это болезнь разрушает, – говорят врачи-консерваторы. А если это не консерватизм, а просто привычка к нему? И никому на самом деле не хочется со всем этим разбираться?
А вот Доку захотелось. И получилось серьезное, глубокое, вполне консервативное, если говорить о традициях мышления, но очень новаторское, если смотреть на сегодняшнюю ситуацию, научное исследование.

Что такое душа – эпифеномен материи или нечто инородное ей? Нет точных знаний по этому вопросу, только аксиоматические.
“О, Боже мой, а говорят, что нет души! А что у меня сейчас болит? – Не зуб, не голова, не рука, не грудь, – нет, грудь, в груди, там, где дышишь, – дышу глубоко: не болит, но всё время болит, всё время ноет, нестерпимо!”
Марина И. Цветаева.
Но душа есть. Знаем мы об этом по тому, что она болит, ноет нестерпимо. Вылечить надо, боль убрать. Идем мы к доктору, а он лечит нас … от самих себя. За этим ли мы к нему пришли? Может и за этим.

Кто он такой – это самый “сам Я”?
Разные ответы. Нет и не найти точного определения. И у меня только одно из них, неточное, частичное: Это тот, кто чувствует внутреннюю свободу как данность, как великую пустоту, которую надо заполнять, иначе тревога, оборотная сторона свободы, все время будет гоняться за тобой.
Но заполнение пустоты – это усилия, это действия, это решения, это инициатива, за которой следует ответственность и связанные с ней возможные тяготы и неприятности. Тяжек крест. Хоть и по силам дан, но нести его тяжко. Все время сбросить хочется, отказаться от ноши, облегчить жизнь. Только вот в результате все это оказывается отказом от самого себя. И уходят люди в разного рода зависимости: любовные, алкогольные, наркотические. Придаются бесплодным мечтаниям, прикрываются сухой рационализацией, живут иллюзиями. А если еще присутствуют минимальные органические повреждения головного мозга, то на фоне разных стрессов, психика защищается, создавая слуховые и визуальные галлюцинации, множественных личностей и сущностей (одержимость).
Все это простые защитные механизмы. Высшие защитные механизмы – это творчество. Но их реализация требует усилий, изучения и никогда не гарантирует самодостаточного успокоения. И человек создает свой мир, где он самодостаточен и велик. С “+” или “–“ это величие – не имеет значения. Главное, удовлетворено чувство собственной значимости. От этой значимости его и начинают лечить спохватившиеся родственники. Только вот химическое лечение, уничтожая простые защитные механизмы, приводит не к излечению, а к деградации личности.

Что делать? Док подсказывает: искать физиологические, органические, нейрофизиологические нарушения и помогать организму с ними справиться. А параллельно непременно решать проблемы души психотерапевтическими методами. Помогать человеку идти к себе, а не от себя.
Думаю, что книга эта будет интересна всем, кому интересен этот путь.

Заключительные напутствия Дока:
Не отказывайтесь от радости мыслить!
Учитесь властвовать собой!

И мое пожелание: Всем полезного и ценного чтения.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Непрочитанное сообщениеДобавлено: 10 июн 2020, 16:33 
Не в сети
народный корреспондент
народный корреспондент
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 26 фев 2010, 20:07
Сообщения: 3756
Откуда: Ульяновск
Открыла свой канал на Youtube

https://www.youtube.com/channel/UCT4-y6 ... tSRhwWLmPA

Жду всех в гости )))

Анонс канала https://www.youtube.com/watch?v=ONcMXA3C3-0
Неправильная сказка https://www.youtube.com/watch?v=uOvLE6jTR0Q
О фильме “Паразиты” https://www.youtube.com/watch?v=-ijapwRfWDc


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 51 ]  Пред.  1, 2, 3, 4  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 6


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
POWERED_BY
Русская поддержка phpBB
[ Time : 0.104s | 20 Queries | GZIP : On ]