Это.. не совсем из цикла "встреч"...
Так.. небольшой рассказ
Да знаете ли вы что такое амфибрахий? Шаровы - отец и сын сидели в коридоре детской стоматологии. Щуплый вихрастый Пашка слегка оттопыривал нижнюю губу, на внутренней поверхности которой виднелась язва. Увидев её утром , Павел Иванович, уверенно сказал: стоматит.На самом деле Шаров -старший не знал, как стоматит выглядит, от чего происходит, просто блеснул названием и всё. Отпроситься с работы летом несложно, а вот томиться в июльской очереди без кондиционера очень муторно.
Тяжёлая в складках шея и ранняя лысина конденсировали влагу, рубашка липла к телу, подхватывая округлые формы влажными пятнами, газета а-ля веер-вентилятор помогала слабо. А Пашке было всё нипочём. Он развернул кипучую деятельность: изрисовал игрушечную доску мелом, с шумом перелистал ободранные детские книжки, брошенные рядом , и,воссев за детский стол, принялся за конструктор. Детали разношёрстного лего плохо цеплялись друг за друга, башня с треском рассыпалась , но Пашка не унывал. Собирал детали в кучу и начинал стройку снова. В конце священнодейства, ставя башню на стол, Пашка стал пускать в дело подбородок и грудь.. Была бы возможность, он бы и ноги припряг , но мешала сидевшая рядом девчонка. Она была похожа на нарядную куклу, гладко причёсанную, с розовыми бантами по бокам белокурых косичек-баранок. Кожа её, отмытая до глянцевого блеска, сияла не по-человечески ярко. Но в отличии от куклы, которую можно тихо засунуть в шкаф, девчонка говорила гнусавым голосом и таскала со стола лучшие детали конструктора. Она видите-ли «готовила обед» бабушке! Та подыгрывала внучке как могла: цокала в восхищении языком, протяжно благодарила , и совсем не ворчала на то, что «обед» жёстко тыкался ей в щёки, губы и подбородок.
Павел Иванович решил размять ноги и посмотреть, что за кабинеты рядом.
- Пойду, пройдусь, - бросил он сыну.
- Я с тобой, - подхватился Пашка. Не найдя поблизости ничего интересно и перечитав все таблички, Шаровы наткнулись за поворотом на лестницу.
- Отец приложил палец к губам:
- Тс-с-с-с…
Глаза мальчика зажглись: приключение! В смутных ожиданиях отца забрезжил пыльный чердак с древними фолиантами, сундуками, картами и штурвалом пиратского галиона. Пашка отчётливо представил скелет и череп. Вот это было б классно! Надев череп на руку, можно было б предъявить его очереди и немного повыть: у-у-у!. Пашка даже зажмурился от радостного предвкушения визга, писка и позорного бегства бабки , внучки с розовыми бантами и других девчонок с их мамашами. Деревянная лестница привела следопытов к кабинету заведующей.
В распахнутую дверь приёмной был виден профиль секретарши, бойко стучавшей по клавишам. Перед ней на столе советского образца пыжился допотопный монитор, а рядом в углу роботом –полицейским громоздился железный сейф.
-Ну-у-у, - разочарованно протянул Пашка..
Спускались в тишине. Павел Иванович вспомнил, как десять лет назад он с Веткой (мамой Пашки) забрался на чердак старинного дома, в котором шёл ремонт. Там они , сидя на широком подоконнике, кормили друг друга орехами, шоколадом, пили вино и целовались.
Лунные блики, фары проезжающих машин, бархатная чернота пустой гулкой комнаты будили воображение.
- Пашк, а представь, что мы с тобой летим на звездолёте. Вокруг нас чёрный космос, ледяные и каменные астероиды, далёкие звёзды и мы с тобой… Одни-одинёшеньки…
- Угу.. Ты умеешь управлять звездолётом? Нет? Тогда разреши я тебя немного поучу.
Шаров, встав сзади , взял Веткины руки в свои и они вместе стали крутить воображаемый штурвал…
Русые волосы Веты, рассыпанные по плечам, пахли цветущим лугом. Они вздымались перед глазами Шарова упругими волнами, в которых переливался лунный свет и казалось, что все звёзды с небосвода запутались в причёске любимой...
- Шаров Павел! Зову-зову! Есть тут такой? – в коридор выглянула худощавая женщина в медицинской маске.
- Есть- есть, мы здесь! –встрепенулся Павел Иванович.
- Па! Ты стихами заговорил! – обрадовался Пашка.
-Так! У меня очередь в целый коридор! –строго оборвала врач. И, когда отец с сыном вошли,набросилась:
- Почему вы вообще ко мне пришли? Нет! Ну почему именно ко мне? Вот все сегодня идут ко мне на осмотр, а я - доктор по слизистым! Последнюю фразу доктор произнесла с капризной гордецой.
Огромные окна кабинета вбирали в себя так много солнца, что оно резало глаза, привыкшие к искусственному освещению коридора. Уличный гул то и дело прерывался автомобильными клаксонами, криками нищих и мороженщиков.
- Так мы, собственно, и пришли лечить слизистую, - стараясь говорить мягко и спокойно, отозвался Павел Иванович, -
- Болячку, Паш, покажи.
Мальчик быстро оттянул обеими руками губу и замер напротив доктора.
- Нет! Вы, мужчина, чему учите ребёнка? –пронзила холодом врач. Но почему-то Шарову показалось, что она немного довольна тем, что пришли именно её пациенты, а не «какие-ниубдь там», что она как-то приосанилась, приободрилась вся.
- Садись в кресло, Павел, ноги на клеёнку, голову сюда, вот так. Я сейчас перчатки надену..
Направив лампу в рот и осмотрев его ,продолжила командование:
- Можешь слезать.
Снимая перчатки,она со смешанным чувством заискивания, укоризны и ехидства обратилась к мальчику:
- А то папа твой – руками грязными учит брать, да? Вот вам и стоматит! Мама , наверное, уж так бы делать не стала!
Последние две фразы были сказаны с повором головы к Шарову –старшему и с нажимом.
Отец и сын съёжились.
Мама не жила с ними уже пять лет. Ушла.
…Вета- Света … от тебя нам нет привета…
У Пашки тогда совсем разладился сон. Он отказывался спать отдельно от отца, просил петь песни, к которым приучила его Ветка и засыпал, вцепившись в отцовскую руку. Иногда малыш звал во сне маму и дрыгал ногами. Однажды , присев под утро на горшок, он встрепенулся и помчался догонять удаляющийся призрак. Острый угол стола, выплыв из сумрака, больно воткнулся в рот. Разлипая солёные от крови губы, Пашка вопил, а Павел Иванович, собирая кровь носовым платком , тряс в предрассветное марево кулаком:
- У-у-у! Я тебе! У-у-ух! У-у-у!
Не было понятно, кому грозил кулаком отец, но Пашка понемногу успокоился: виновник будет найден и наказан, и больше никто не будет совать ему в рот острые и твёрдые углы. Когда кровотечение прекратилось, Павел Иванович разглядел, что один передний молочный зуб выбит, а другой неестественно подпрыгнул вверх и, похоже прирос там. Хирург из детской стоматологии объявил, что выдёргивать подпрыгнувший зуб нельзя, можно задеть основной. Ничего-мол-де страшного, - успокоил он их, но когда молочный отпадёт, основной будет расти криво и нужно будет носить скобки.
Скобки Пашка терпеть не мог, жаловался на боль,канючил, вытаскивал скобки, заявляя, что он не девчонка и что с кривым зубом ему жить интереснее.
По этой причине скобки то ломались,то терялись. Павлу Ивановичу приходилось заказывать новые скобки и вести перманентную войну с сыном за их присутствие в пашкином рту. А недавно знакомая врач - приятельница сестры Павла Ивановича сняла с них этот страшный груз, заявив, что от скобок у детей начинаются риниты, синуситы и прочие недоразумения и всё оттого, что железо во рту, которое давит и сжимает зубы, «не есть хорошо» Отец и сын радостно прекратили сражение друг с другом из-за скобок и торжественно их выкинули в мусорный бак.
Врач строчила что-то в медицинской карточке.
- Вы запомнили продукты, которые есть нельзя, а которые рекомендуется?
- Честно говоря – нет, - виновато хлопая глазами, признался Павел Иванович. – Опять провалился в воспоминания! Как старый маразматик! – подумал с досадой он.
- Ладно. Повторю вам ещё раз: чистить зубы без пасты, смачивая щётку отваром шалфея или ромашки. Ими же полоскать рот, болячку смазывать вифероном. Диета белковая..
Шаров смотрел, как двигались оранжевые губы и воспоминания вновь вошли в него острой иглой..
…Он сидел теперь на диване, обхватив голову руками и ему казалось, что под ногами нет пола, а по бокам стен.. Он летел вниз, а то, что его окружало, было живым, вибрирующим и всасывающим внутрь. И это всё длилось, длилось. Его тошнило, саднило под ложечкой, стены и потолок кружились перед глазами под звук веткиных каблучков… Она что-то искала-искала и не могла найти.. перед тем как уйти.. навсегда..
Он случайно тогда оказался дома- забыл переводы и вернулся из издательства назад. Переступив порог квартиры, увидел в коридоре чьи-то огромные чемоданы, разбросанные веткины туфли, шарфы, перчатки. Жена резко и как-то щемяще изменилась: стрижка выхватила и подчеркнула острый подбородок, чёлка густой волной занавесила лоб. Новый каштановый цвет волос сделал лицо ярким и остро чужим. Чужими были и ярко-оранжевые губы. Ветка порхала, звонко стучали каблучки, и этот стук что-то раз и навсегда разделял в их жизни.
- А! Шаров! Кстати! Прости, очень спешу. Там, на холодильнике, под магнитами ...прочтёшь, ладно? У меня самолёт!
Он ничего не понял, но решил быть тихим и не мешать. Скользнул в спальню, сгрёб со стола забытую папку, сунул в портфель и решил-таки узнать – куда это Ветка направилась?
Командировка? Слёт? В последнее время они оба много работали, учились (сессия), даже сына на время подбросили бабушке – маме Павла Ивановича.
- Какая ты сегодня… неузнаваемая.. – Он расставил руки и хотел её обнять, Ветка ловко выскользнула.
- Спешу! Сам-сам. В холодильнике борщ, на холодильнике моё письмо... к тебе
Шаров усмехнулся и отправился на кухню. Через 2 минуты он ожесточённо рвал письмо, рвал и сеял его по полу, как Ветка сеяла шарфы и туфли…
Скрипела распахнутая дверь, ускользал из-под тела диван, стены и пол кружились, в ушах стоял стук каблучков.
Так Ветки тогда уже не было? Или ещё была, когда он сидел на диване?
- И вообще! Мужчина, у вашего ребёнка сильная патология: передние верхние зубы растут криво, под углом тридцать градусов друг к другу! Челюсти смыкаются неверно. Вы что – этого не видите? Вам надо срочно идти к ортодонту! – выговаривали оранжевые губы доктора.
- Дык были мы у ортодонта. Скобки носили. Но вреда от них, если честно, больше, чем пользы.
- Кто вам это сказал?
- Врач, - и Павел Иванович изложил всё, что услышал от приятельницы сестры.
- Вот слушаете не специалистов, а неизвестно кого! А то, что у вашего ребёнка рот не закрывается, что он дышит не носом, а ртом, вам это в голову не приходило? Срочно идите к ортодонту! Срочно! Нет! Ну я больше не могу!
Она даже ручку бросила на стол от возмущения:
- Какого врача вы слушали? Астролога? Шамана? Что вы вообще о себе думаете?
- А что вы о себе думаете? Вот вы знаете что такое амфибрахий, к примеру? Знаете или нет, спрашиваю я вас? – пошёл неожиданно в наступление Шаров. Вы хоть представляете из какой это области?
Доктор сложила руки на груди, откинулась назад и посмотрела на него с язвительным любопытством.
- Знаете, я охотно поговорила бы с вами ЕЩЁ, но у меня целый коридор народа! Последние слова она почти выкрикнула.Но, повинуясь, профессиональной этике, взяла себя в руки и сухо попрощалась.
Шаровы выкатились наконец на улицу.. Июльский день обнял их птичьим гулом, звонкими голосами детей и освежил лёгким ветерком.
Какое-то время шли молча. Сын искоса поглядывал на отца и ему хотелось сказать ему что-нибудь хорошее:
- Па! А эт ты здорово – про амтибрахий вставил, –сообщил Пашка.
- Амфибрахий, - улыбнувшись, поправил отец, - А скобки опять надо будет носить…и, встретив недовольную мину сына, добавил:
- Ну надо, сын, надо…Их ещё, правда, придётся вновь заказывать, а до этого болячку твою лечить..
- А! Ну это ещё нескоро! – уточнил сын. - Па! А давай кто быстрее на самолёте, а?
И Пашка, расставив руки-крылья помчался вниз по улице, обгоняя прохожих.
-Э-у-у-у! - изображая рёв самолёта, кричал Пашка.
Павел Иванович, неожиданно для себя стартовал и, несмотря на отяжелевшую фигуру,довольно скоро « полетел» рядом с сыном.
- Я тебя быстрее! – кричал ему сын
- Нет! Это я тебя быстрее! – подначивал отец.
Прохожие с улыбками расступались…