Упражнение 4 февраля.
Док предложил сразу после программы записать результат этого упражнение, а потом подумать над ним. Подумала. Получился очень динамичный переход с уровня на уровень, который я нащупала в себе.
Первое, что обнаружила, когда начала размышлять о связи предложенных сюжетов, это то, что во всех фрагментах есть символ смерти. И обозначает он то, что должно умереть во мне, чтобы совершился переход на уровень следующей чакры, к следующему уровню личности. Значит надо понять, что является ценностью того состояния личности, для которого предложено упражнение, которая должна быть убрана, разрушена при переходе к следующему состоянию.
1. Итак, в первом фрагменте огромный крокодил шел по узенькой улочке сплошь заставленной машинами, какими-то киосками, мусорными баками. Короче, идти было можно, но очень неудобно. Крокодил просто-напросто сметал с дороги все, что ему мешало. Я шла сзади. Я понимала, что он сожрет, раздавит, разрушит все, что ему помешает двигаться, но страха не было. Я же была сзади его, а улица была узкая… для крокодила. Ну в общем как-то интуитивно понимала, что разворачиваться он не будет. Причем первоначально у меня было вообще желание остановиться и просто наблюдать, но я почему-то шла и шла за своим крокодилом. Зачем? уже потом, размышляя над упражнением, поняла, что боялась, что он сожрет что-нибудь живое, что ему повстречается по пути, и мне надо будет предупредить тех, кто не заметит крокодила, чтобы они вовремя куда-нибудь скрылись. Но все благополучно исчезали, завидев этого монстра.
Крокодил – символ смерти. Об этом как-то говорилось в СН при обсуждении образа крокодила в детских стихах-сказках Чуковского. Узкая улица, забитая конкретными вещами и предметами. Они мешали выйти с нее. И хотя я в своем видении ничего за пределами этой улицы не представляла, но с нее надо было выйти. Это я чувствовала. И выход был один: убрать ненужное, лишнее, но главное неживое.
Размышляя над дальнейшими сюжетами и вспоминая собственные детство и юность (именно с теми периодами я ассоциирую состояния своей личности, соответствующие первой-второй чакре), я поняла, что главная ценность того периода – это упование на какую-то примитивную конкретность, которая и вела к созданию жестких, пусть и очень подвижных и мобильных схем восприятия себя и мира. Они и должны были быть разрушены смертью-крокодилом.
2. Следующее часть упражнения и следующая смерть – зеркало.
Зеркало было пустым. Себя я в нем не увидела, так же как однажды во сне. И это была смерть иллюзий о себе самой, которые возникали во мне, как реакция на внешнее отношение ко мне окружающих меня людей. Войти туда оказалось несложно. Это было вязкое темно-серое пространство. Там была темно-серая пустота. Немного инертная. Двигаться было трудновато, но главное: не ясно куда. Все направления были равнозначны. Когда перестала двигаться, оказалась на берегу моря. Этот берег был очень знаком по Волшебному Острову. Там я оказывалась каждый раз, когда начинала двигаться к Волшебному острову и таинственному замку.
Я не помню, какому уровню чакры соответствовал фрагмент с зеркалом, но этот уровень по-прежнему какая-то часть моего характера. Здесь очень ценна и важна способность к адаптации в социуме, способность к внешней гармонии с внешним миром. Я более или менее принимаю тот вид, который он мне предлагает. Но… это означает застревание на этом уровне. И все негативные проявления этой чакры, этого типа характера и есть следствие этого застревания. Здесь должны умереть мои иллюзии о самой себе, причем любые, как плохие, так и хорошие. Пустота в зеркале и в этот раз не испугала. Я ее приняла и пошла в эту вязкую пустоту. Там за ней оказывается непростой путь к внутренней целостности, к собственной подлинности.
3. В третьей части упражнения смерть была в явном для нашей культуры образе, в виде скелета. Когда я услышала сзади себя топот коня, то сразу поняла, что на нем смерть (вероятно только в этот момент вспомнила про предыдущее прослушивание этого тренинга), но почему-то она мне сразу представилась в образе прекрасной девушки в темно-сиреневой накидке. Док предложил благородный образ скелета. Ну скелет, так скелет.
Я обернулась и посмотрела на него. Он был в латах, покрыт черным бархатным плащом. А вместо головы потрясающий хрустальный череп, не совсем прозрачный, немного серовато-серебристый. Когда он мне давал золотой крест, рука его тоже была хрустальной серовато-серебристой рукой скелета. Он спокойно поехал дальше, а я осталась на тропинке. Что делать дальше я сначала не очень понимала, но потом медленно пошла, держа перед собой крест. Он мягко светился каким-то иным светом. И через этот свет все вокруг плавно менялось, все начинало светиться изнутри, исчезали тени и словно бы подлинная суть мира выходила наружу. И я вспомнила несколько своих снов с таким вот Светом. Только он был не желтым, он был прозрачным. В бодрствующем сознании, даже при более-менее четкой визуализации совсем прозрачным тот Свет мне увидеть не удается. У него всегда есть некий отсвет золота. Впрочем, в бодрствующем сознании я его еще реже видела, чем во сне. В общем-то, всего три раза. Все эти случаи связаны с тренинговыми упражнениями в радиотеатре фантазий СН (третий был в прошедший вторник).
Это состояние для меня очень сложно и трудноуловимо. Это точка перехода на ленте Мебиуса. Та самая точка, где обе, прямая и обратная сторона поверхности, встречаются. Это миг одновременно присутствия и внешнего, и внутреннего, одновременного и нераздельного. Чуть перешел, погружаешься во внутренний анализ, чуть не дошел, созерцаешь внешние формы (внешние формы не обязательно внешний мир, в данном случае, внешние формы – это могут быть внутренние образы, символы, знаки с закрытой внутренней сутью). Эта точка перехода, когда сознание ее вдруг неожиданно улавливает, и есть то невероятное чувство неслиянного единства меня со всеми и всего со мной.
Я долго думало, что же в этот миг умерло во мне, почему опять появился,… хотела написать Свет,… нет, не Свет, тень того Света, что видела во сне? Крест… Я смотрела на мир как бы сквозь него, сквозь точку пересечения горизонтали и вертикали. Золотой крест мне не мешал. Он убрал мои собственные границы, границы моего восприятия, и разомкнул их в вертикальную и горизонтальную бесконечность. С исчезновением границ я не исчезла, я осталась (не знаю как, ведь даже лотосы мы рассматриваем как кристаллы, т.е. как некоторую ограниченность) и мир остался. Едины мы были только в какой-то своей подлинности, в которой, тем не менее, не исчезают различия.
В общем, сложное состояние, редко случающееся со мной, поэтому трудно подобрать слова и метафоры. Но вот третья часть упражнения (динамическая его структура) очень точно в него легла. Буду его вспоминать. Топот коня и ощущение напряжения за спиной, а затем медленный поворот, это все я очень хорошо в этот раз запомнила. Все было как на замедленной кинопленке, когда можно более подробно рассмотреть то мгновение чувства, которое столь мимолетно, что не удается его сознательно рассмотреть. Осознавание и преодоление личной ограниченности. Разворачивание замкнутого контура в лучи креста, выходящего из центра, который ощущается как точка.
4. Последний сюжет по внутренним ощущениям оказался самым сложным.
Выходить из города я не хотела. Зачем это? - думалось мне. - Я приехала, чтобы пройти по святым местам Иерусалима. А они все в городе. Ну что там за городом я увижу? Да и не раздражают меня ни суета, ни крики. Я готова с ними смириться, - возражала я голосу Ведущего, но все равно шла за город. Что я там увидела? Да ничего особенного. Выжженный солнцем пейзаж со скудной растительностью, каменно-холмистой местностью, кое-где бедные селения, кое-где древние руины. Впереди рядом с дорогой пещера. Вход закрыт камнем. Ну да, я знала, куда нас ведет Ведущий, и сопротивлялась этому. Я недостойна видеть это, - возражала я. И внутреннее напряжение накапливалось и накапливалось.
Камень к моему удивлению очень легко отодвинулся и образовал щель, в которую я смогла пройти. На каменном ложе лежало завернутое в саван тело. Я опустилась на колени у Его ног и заплакала. Потом я поняла, что что-то изменилось. Я подняла голову. Он сидел на каменном ложе. На Нем был темно-фиолетовый (какого-то невероятно глубокого и красивого цвета) плащ. Я прижалась щекой к Его колену. Чувствовала мягкую тонкую ткань плаща на своей щеке и его руку на своей голове. В лицо смотреть не могла. Понимала: не имею права. Сейчас нельзя. Пыталась нарисовать в воображении Его лик, как на иконах, и тогда посмотреть. Не получалось. Все равно знала, что это не так.
Посмотрела на выход из пещеры. Камня не было. Огромный проем был залит солнцем. Мы встали и пошли. Рядом. Он был огромный, но Его рука как-то очень легко чуть-чуть касалась моей головы. Мы пошли по той же дороге, рядом с которой была эта пещера. И я не знала чье это было желание, чья воля, потом что я чувствовала свою волю и она сейчас совпадала с Его волей. Хотя внутри была одна фраза: Не как я хочу, но как Ты.
И опять очень редкое переживание, когда чувствуешь, что смиряешь что-то свое и подчиняешься не обстоятельствам, не чужому давлению, не чему-то внешнему, а Тому, что во мне и что больше меня. Но для этого должен умереть или утихнуть внутренний бунт, или внутреннее бремя сомнений, или внутренняя самоуверенность. Смириться перед Той, большей волей во мне, может только моя собственная воля. Но сначала я ее должна очень четко и точно обнаружить.
Вот такой большой отчет об одном упражнении и о моих размышлениях о его результатах.
_________________ Всем! Всем! Всем! Здравствуйте!
|