Не думаю, что все мелодии уже написаны и все слова уже сказаны. Они создаются, и в этом проявление творческого
таланта авторов.
Есть внутренние (или глобальные, если хотите)
мотивы – старые, новые, вечные.
Их слышат авторы, каждый – своё, и пытаются выразить – опять же по-своему, как способны. В нотах, в словах, в красках.
Ноты, слова и краски автор подбирает, как средства настройки на бесплотный мотив, который ему слышен.
Талант же слушателя, который воспринимает произведение, – слышать "за нотами" цельное нечто.
Кто-то слышит, и знает о том, что слышит. А кто-то не уверен, поскольку не получает чувства знания. (Разумеется, это крайние случаи, между которыми мы находимся.)
Великое произведение велико именно тем, что оказалось удачным средством настройки на некую "большую Истину".
Правда, оно лишь средство доступа, а не источник некой истины. В произведениях не написано чего-то такого. Можно смотреть на буквы и видеть всего лишь буквы. А можно и настроиться на что-то, просто прочитав их.
Настраиваясь, Слушатель входит в некий чувственный мотив, может "идти" по нему дальше и "выйти"
в совсем другом месте – например, уловить какие-то идеи на основе данного мотива.
Критерием достоверности является чувство цельности.
Встречая вдруг ноту, нарушающую чувство цельности, "ушастик" замечает фальшь.
Мне представляется телевизор, который мы купили в магазине. Можно купить большой или маленький, цветной или чёрно-белый телевизор. Поддерживающий одни каналы или другие (добавим сюда особенности антенны).
Мы не думаем, что говорящие головы "сидят" прямо в телевизоре, а знаем, что они вне его и глобально доступны всем, теоретически.
Если на экране рябь, квадратики, – мы понимаем, что это помехи (фальшь). Как мы об этом догадались? Подобные артефакты нарушают цельную ровную картинку.
Кстати, в свете телевизора, творческий талант автора будет в способности изготовить данный телевизор.
Талант же зрителя – в способности различить, что телевизор – больше, чем просто предмет с картинкой спереди.