К сожалению, в нашей сложной, многогранной жизни сентиментальный оптимизм в духе Руссо может оправдать только бесхарактерность и самопредательство. Иногда человек совершает злой поступок не только потому, что имеет намерение совершить зло, но и потому, что общество своим безволием позволяет совершить это. Человек разнуздан не только самим собою, но и общественною средою, позволившею ему разнуздать себя. Конечно, первым и основным оружием христианина является слово, сила убеждения, однако, иной раз, мы вынуждены признать, что сила ярости и градус разнузданности настолько опьяняет человека, что он превращается в зверя и язык слова, язык убеждения, увы, не доступен его сознанию. Душа, в корне извращенная и ожесточенная, может не отозваться в своей одержимости ни на какие слова и убеждения. Зверь понимает только язык силы, язык пресечения, язык принуждения. И мы вынуждены отрезвить человека языком силы и только тогда перейти к «оружию» слова.Ибо, пока человек одержим яростью, он не способен внимать убеждающему голосу и слова чужой любви порой способны только ослепить и раздразнить его неистовство. В этом случае обуздать волевым усилием свою одержимость он не сможет и «не захочет» без чужого помогающего понуждения и пресечения. Там, где слово падает на бесплодный камень, и изливаемая доброта попирается свирепыми животными (Мф.7:6) там по-прежнему необходима гроза, посылающая «страх и страдание». Силовое пресечение зла имеет три цели: оградить самого преступника от его поступка, не допустить причинение вреда иному лицу, удержать от пути злодейства всех людей, способных соблазниться или увлечься им. Настоящий воспитатель должен уметь не только уговаривать, но, когда надо, - уговаривать понуждая и, когда необходимо, - понуждать не уговаривая.
В этом отношении оправдано употребление силы тем, кто оттолкнет от ямы пьяного, кто вырвет пузырек яда из рук самоубийцы, кто ударит по руке прицелившегося террориста, кто собьет с ног поджигателя, кто выгонит из храма кощунников, кто бросится с оружием в руках на толпу подонков, насилующих девочку. Можем ли мы назвать сии пресекающие действия проявлением зла и попранием духовного начала в человеке? Наоборот, действия по недопущению зла будут волевым утверждением духовного начала в пресекающем человеке и призывом к этому духовному началу пресекаемого. В данном случае пресекающие действия будут актом разъединяющим зло и добро, что по своей сути является верным и самоотверженным служением Богу. Более того, пресекающие действия не будут унизительными в отношении совершающего зло, ибо понуждают в нем отречение от низости скверных поступков и раскрывают глаза на его обезумившую ненависть! В этом отношении сопротивление злу силой и пресечением, является делом именно любви и самой любви
Осудить такого рода физическое пресечение насильственного акта злодея означает проявить полное невнимание к нравственной сущности данного поступка (пресечения). В данном случае, употребление силы в отношении злодея не есть проявление злобы, но есть проявление духовной требовательности, волевой строгости и твердости, т. е. качеств по-сути своей евангельских! Употребление силы в подобных случаях имеет своей целью не насаждение вражды и ненависти, а, наоборот, пресечение ненависти и вражды, которые стремятся вырваться во внешнее пространство и закрепить себя в непоправимых поступках. Ограждать нравственный базис человечества невозможно без общественной организации, без закона и суда, которые имеют в своих арсеналах средства принуждения. Борьба со злом не есть просто некое отвлеченное понятие! Побеждает зло тот, кто превращает его в добро. В иных случаях физическое воздействие может явиться единственным способом дать первый толчок к такой перемене. Естественно, действия понуждения не рассматривается, как единственные и самодостаточные, напротив вынужденное насилие является вторичным и подчиненным, однако в сложившейся ситуации начальным и крайне необходимым средством в общей системе духовного воздействия и воспитания. Конечно, государственное дело совершенно несводимо к мечу, но меч есть его последняя и необходимая опора.
В отношении этого необходимо отметить и некоторое лицемерие последователей философии Толстого: они настаивают на непротивлении злу силой, осуждают тех, кто это противление осуществляют, но при этом без зазрения совести пользуются теми благами, которые дает им общество в лице, в том числе и тех государственных институтов, чья деятельность построена на принципе принуждения и идеологии меча. Отвергающие меч настаивают на том, что путь меча есть неправедный путь. Это верно - в смысле абсолютной нравственной оценки; это неверно - в смысле указания практического исхода. Тот, кто не в качестве декларации, не с целью своего личного самопиара, а действительно отвергает мир, тот не имеет никаких оснований оставлять свою личность в его составе. Ибо до тех пор, пока человек соглашается жить в этом мире, он тем самым принимает его общественные законы уже самым фактом своего пользования ими, пользования его благами и его возможностями. Никакое уединение, никакое пустынножительство, никакое «сокращение потребностей» не осуществляет всеобъемлющего и последовательного мироотвержения; напротив - все это остается особым видом мироприятия, но не отвержения его институции.
http://ruskline.ru/monitoring_smi/2014/ ... olstovstva