Публикации    |   

Тупик.Почему из психбольницы нельзя выйти здоровым

Рассказ сотрудницы одной из московских клиник: «Ей 11 лет, внучке моей. И она почти всю жизнь жаловалась на то, что у нее головка болит. Потом у нее появились голоса, она слышала. Но нам долго про это не говорила и только потом стала жаловаться. Рассказывала, что слышит мои и мамины голоса, будто мы на нее ругаемся. Месяца два лечились. Вот, а сейчас все слава Богу».

При лечении этой девочки я пользовался не психиатрическими препаратами, а абсолютно безвредными композициями, как бы кусочками молекулы белка, которые не имеют никакого отношения к психотропным препаратам. Как видите, этого оказалось достаточно, чтобы она вернулась к нормальной жизни. А теперь давайте попробуем пофантазировать, что стало бы с этим ребенком, если бы ее родители пошли обычным путем и отвели дочь к детскому психиатру.

Итак, ранняя детская шизофрения. Таков диагноз, который сразу же возникнет в голове у врачей. Это — госпитализация в психбольницу. Это — нейролептики. Нейролептики у ребенка десяти лет будут вызывать угнетение основных жизненных функций. Ей будет трудно думать, трудно говорить. Нарушится координация движений. Но при этом голоса, которые она слышала, тоже исчезнут. Придет бабушка, сама медработник, к врачу и скажет: «Да что ж это такое? Внучка-то у меня стала какая-то другая». Ей скажут: «А что вы хотели? Такое тяжелое заболевание». Девочку выпишут из психбольницы, оставив на тех же нейролептиках. Где-нибудь через полгода она не сможет учиться в школе, потому что у нее наступит беда с концентрацией сознания. Бабушка забьет тревогу, снова пойдет к психиатрам, они скажут: «Ах, какое тяжелое заболевание!» и поменяют нейролептик. В лучшем случае. В худшем — просто увеличат дозу. Ребенок немножко адаптируется, но станет странным. Очень возможно, что начнет заговариваться, ходить под себя. Через несколько месяцев бабушка опять придет к психиатру, тот снова покачает головой — тяжелая болезнь, бедная девочка! — и еще раз поменяет нейролептик. Или не поменяет, а увеличит дозу. Потом девочка подрастет, у нее начнется пубертатный криз. И не найдется ни одного врача, который решится отменить ей нейролептики во время пубертатного криза, поскольку считается, что психические заболевания в это время должны мучительно ухудшаться. Из-за постоянного приема нейролептиков девочка будет находиться в «зомбированном» состоянии. У нее будут притуплены эмоции, она будет туго соображать. Иногда она будет устраивать что-то вроде забастовок, пытаясь прервать лечение. Чтобы справиться с этим, ее снова на какое-то время положат в психбольницу и так далее. И так будет продолжаться всю жизнь. В этот замкнутый круг попадают 90 % людей, определенных на лечение в психиатрическую лечебницу. А все потому, что средний российский психиатр не умеет и не хочет делать ничего, кроме назначения нейролептиков. Они так и говорят обычно: «Я не психотерапевт, я психофармаколог».

Вообще, что такое российская психиатрия? На мой взгляд, ее историю следует отсчитывать с 1836 года. Это был год, когда в журнале «Телескоп» Петр Чаадаев опубликовал свое первое «Философическое письмо». Результатом этой публикации стало следующее: царь Николай I объявил русскому народу, что Чаадаев сумасшедший. И этот факт моментально и благополучно признали психиатры. Вот, собственно, самое главное, что можно сказать о российской психиатрии. Дальше все развивалось по тому же сценарию. Если в 1920-х годах рабочей силы было мало, государству было нужно мало психических больных, и тогда диагнозов ставили мало. В семидесятых, при декларированной всеобщей занятости населения, напротив, было выгодно прятать людей в больницы, чтобы они не портили статистику, и диагнозы ставились в чудовищно огромных количествах.
Казалось бы, как можно манипулировать диагностикой? Ведь болезнь либо есть, либо ее нет. Давайте в этом разберемся. В основе современной психиатрии лежит так называемая «немецкая школа», классиками которой считаются Эмиль Крепелин и Карл Ясперс. Систематический труд Ясперса по общей психопатологии, в котором он описал все известные психопатологические состояния, считается базовым. Но все забывают о том, что Ясперс имел в виду не только описание, но и некий метод. Он считал, что у человека есть один-единственный способ понять другого человека — надо найти аналогию в себе самом. Вот передо мной, допустим, сидит девушка и теребит бахрому своего платка. Я не знаю, что она при этом чувствует. Но могу накинуть себе на плечи платок и попробовать осознать, что чувствует человек — что Я чувствую! — когда делаю это.

Чтобы работать по этому методу, врачу нужно непрерывно расширять мир своих собственных ощущений и состояний. Это вполне возможно, но это, конечно, большой духовный труд. Чем-то похожим занимаются актеры. Но актеру не надо выносить суждений о степени патологичности того состояния, которое он играет, поэтому ему немного легче. А для психиатра тут начинается сложнейшая вещь, которая называется «психодинамический подход». Это такая модель вчувствования в пациента.

Какого-то похожего отношения ждут пациенты, идя к психиатру, и по сей день. Но ничего подобного не происходит. В российской психиатрии в основном используется более простой нозологический подход. И до сих пор в нашей стране для того, чтобы поставить психиатрический диагноз, не нужны никакие данные обследований, не нужно пытаться влезть в шкуру пациента. Я просто должен из картинок психопатологии подобрать какую-то подходящую. Для этого мне приходится выступить в роли журналиста. Я в истории болезни должен описать психический статус человека, который сидит напротив меня. Его эмоциональное состояние, мимику — в общем, все то, что я могу сказать про его сиюминутное состояние. Из этого описания, и только из него, вытекает диагноз. Так было в семидесятые, и до сих пор так. Под диагнозом должны стоять три подписи, то есть еще два врача должны со мной согласиться. При этом, скорее всего, эти врачи сами пациента смотреть не будут, они только прочтут мое описание. После этого диагноз будет окончательным, и оспорить его даже в судебном порядке будет невозможно. Я еще раз подчеркну: никаких электроэнцефалограмм, никаких психологических тестов, никаких анализов — ничего этого не нужно для выставления диагноза. Нужен только мой взгляд на вас. Очень грубо говоря, я должен увидеть в вас одно из двух психиатрических заболеваний. В одном случае это шизофрения, в другом случае — маниакально-депрессивный психоз. Ну, есть еще эпилепсия, но в московской психиатрической школе она практически не рассматривается. Увидеть признаки этих заболеваний очень легко.

Я не утверждаю, что на самом деле психически больных людей не существует. Здесь, на мой взгляд, действует правило трех процентов. Где-то 3 % людей, которые попадают на лечение с диагнозом «алкоголизм», на самом деле страдают алкоголизмом. Где-то 3 % людей, которые попадают на лечение с диагнозом «шизофрения», действительно страдают шизофренией. Все остальное — это состояния, которые обусловлены какими-то понятными органическими процессами в нервной системе или же теми или иными психологическими переживаниями. В том числе, между прочим, условной выгодой болезни. Ведь болезнь — это некоторое состояние, которое лишает человека ответственности. Можно жить годами в психбольнице — это не очень приятно, но гораздо проще, чем жить в реальной жизни. Что остается делать врачу в такой ситуации? Пытаться перевоспитать человека или выполнить то, чего он хочет, оставить ему его койку в больнице?

Я с годами стал специалистом по отмене нейролептиков. Это безумно неблагодарное занятие. Потому что люди мало того, что получают некие прямые изменения в нервной системе из-за многолетнего приема этих препаратов, они еще и выпадают из жизни на время лечения. Вот перед нами человек, у которого не было опыта подростковых переживаний, не было первой любви, не было ничего того, что мы называем «психологическим ростом». И если мы вдруг решили снять его с нейролептиков, происходят страшные вещи, потому что на протяжении нескольких лет этому человеку надо прожить все то, что мы проживаем десятилетиями. Психиатр ему в этом помогает, и это адский труд для обоих. И не каждый психиатр на него решится, и не каждый пациент.

Изменить что-либо в сегодняшней психиатрии очень трудно. Для ЮНЕСКО состояние психиатрии — один из критериев культуры. По уровню отношения к психически больным судят об уровне культуры страны. У нас здесь ничего качественно не изменилось и вряд ли изменится в ближайшие десятилетия. Для того, чтобы что-то изменилось, никакие приказы и указы не помогут. Нам надо вырастить новую генерацию психиатров. Должны быть созданы новые школы. Должно радикально измениться отношение к преподаванию этой дисциплины. Должны, наконец, откуда-то взяться новые преподаватели, ведь человек, который 25 лет читал одну и ту же лекцию о шизофрении, не сможет прочитать лекцию по психодинамике. Конечно, появились какие-то прогрессивные вещи. Закон о психиатрической помощи, несомненно, — прогрессивная вещь. Но в действительности ничего не меняется. Потому что реальная перемена — это изменение отношения специалистов. А этого мы будем еще долго ждать. Вот мы приняли некую международную классификацию заболеваний, которая называется МКБ-9. В ней уже почти нет шизофрении, ее там те самые 3 %, и выставить ее по этой классификации представляется крайне затруднительным. Однако большинство советских психиатрических школ сообщило, что «мы придерживаемся других взглядов». И вот реально существующая классификация, которая резко ограничила постановку диагнозов, ничего не изменила.

Я вот точно не помню, в 1995 году, кажется, был принят закон. Замечательный закон о социальной защите инвалидов. И там был раздел о возможности составления для инвалида индивидуальной программы реабилитации. Ведь в больнице человек выздороветь не может. То состояние, в котором нас выписывают из больницы — это еще не выздоровление. Надо восстановить и свою социальную среду: выйти на работу, припасть к груди любимого, и так далее. А восстановление в реальности для инвалидов по психическому заболеванию — сложнейший комплекс. Эти люди должны где-то работать, у них должна быть возможность где-то общаться, где-то танцевать… И это все должно происходить вне стен больницы. Разумеется, ни в одной социальной службе денег на эти индивидуальные программы социальной реабилитации, предусмотренные законом, вы не найдете. Точно так же, как нигде в Москве вы не найдете места, где выставляют диагноз по принятой министерством действующей классификации. Он будет выставлен так, как угодно школе, в рамках которой действует больница. Психиатрия — это не наука, а такая система мнений. И люди тысячами падают жертвами этих мнений. Когда-то однажды введенное Андреем Владимировичем Снежневским, нашим академиком, которого я считаю политическим преступником, понятие «вялотекущая шизофрения» искалечило миллионы жизней.

Я приведу простую аналогию. Согласно государственной программе «Образование», в Москве активно реконструируют школы. Для них строят новые здания — светлые, комфортные, оснащенные по последнему слову техники. Каждому ученику выдают собственный компьютер. Во всех кабинетах есть прекрасные пособия. Но учителя при этом в школе остаются старые. Они на уроке бубнят текст по учебнику и задают колоссальные задания на дом, чтобы родители нанимали репетиторов (в первую очередь их самих). Какая разница, насколько современными будут кабинеты учителей, если дети, занимающиеся в них, так и не получат знаний? Никакая государственная программа не имеет смысла без учета личности работающего в ней человека. А человек слаб — он с большей вероятностью будет пользоваться недостатками привычной ему системы в своих шкурных интересах, чем попытается изменить самого себя — это очень тяжелая работа.

Все всегда упирается даже не в специалиста, а в того, кто его учит, и в ту систему требований, которые к этому специалисту предъявляются. И пока такая система не изменится, мы можем делать все, что угодно. Можем построить шикарные психбольницы с душем и туалетом в каждой палате. Но в них по-прежнему будут лежать люди с бессмысленными лицами, душой и психикой которых никто заниматься не будет.

Могут существовать только две цели госпитализации пациента в психиатрическую больницу: лечение больного и его изоляция от общества. Лечение в психиатрии — это попытка понять и помочь душе страдающего человека, именно это имел в виду Ясперс.

Но лечением отечественная психиатрия не занимается — врачи занимаются только изоляцией больного. У психиатрических стационаров есть одна задача: больной должен спокойно лежать в палате и «не мешать врачу работать» — т. е. писать истории болезни. Для того, чтобы «не мешать», он должен перестать говорить, и, желательно, думать, чего очень несложно добиться «тщательным» подбором нейролептиков. И это не стоит особого труда — представители фирм-производителей соответствующих препаратов стаями вьются вокруг больниц.

При такой задаче терапии врачу собственную душу развивать незачем — все просто, а отпуск большой, да и проценты за вредность платят. Так называемый «нозологический» подход в московской психиатрической школе, созданной А. В. Снежневским, сводится к умению ставить один диагноз — шизофрению, что, согласитесь, тоже особого ума и напряжения души не требует. Диагноз в психиатрии из реальной медицинской задачи давным-давно превратился в мифологему, позволяющую врачу не задумываться о внутреннем содержании души больного. Зато мифологема эта позволяет врачу, после получения весьма поверхностного образования, испытывать чувство власти и превосходства над больным.

Я расскажу историю про одного моего друга. У него заболела жена. Когда он пришел с этой проблемой к психиатру, заведующей отделением одной очень известной клиники, та сказала, что его жену можно, конечно, положить полечиться. Но это не будет иметь никакого смысла, потому что на самом деле его жена одержима бесами. И тысячи за три, кажется, долларов можно этих бесов изгнать. Это слова заведующей отделением одной из самых известных клиник Москвы. Тогда мой приятель обратился к другому психиатру, тоже вполне именитому. Тот сказал, что нужно заплатить пару тысяч долларов, и он вместе с этой пациенткой двое суток проведет на дежурствах «Скорой помощи». Тогда она увидит реальные страдания, и «вся блажь» у нее пройдет. Со стороны это выглядит сумасшествием психиатров, но в действительности — это тупик. Просто люди начинают понимать, что за привычное назначение таблеток, текущие слюни и бессмысленный взгляд никто платить уже не хочет. Но найти какое-то другое базовое мировоззрение, пользоваться психодинамическими подходами к лечению они не могут. Их краткое образование изначально не приучило тратить душевные силы. Вот они и пытаются продавать то, что поближе лежит — экзорцизм или стрессовые нагрузки. Всему остальному надо учиться, что сложно, а врачи не привыкли думать. Это и есть главная беда нашей психиатрии.

Записала Мария Бахарева

http://www.rulife.ru/mode/article/613/

 

 

Просмотров: 9867

Комментарии к записи (28)

  1. Анастасия #

    Здравствуйте! Спасибо за статью. Мой отец попал в психиатрическую больницу после злоупотребления алкоголем. Была агрессия, соседи вызвали полиуию, а те уже бригаду. После трёх месяцев лечения, вернулся с сильнейшей депрессией , попытка суицида. Опять на три месяца в психбольницу. Выписали, реально видим, что ему лучше, но через несколько дней ухудшение — постоянное беспокойство, бессонница и утомление. Пролечили — после выписки даже устроился наработу, но стал очень сильно уставать, опять беспокойство, бессоница, утомление (не может сидеть, лежать, топчется на месте) — увеличили дозу лекарств, запор и проблема мочеиспускания. Опять в больницу — через месяц здоровый человек, активный, все хорошо, пытается найти работу. Через две недели все повторяется — депрессия и т.п писала выше. Прочитали аннотации к лекарствам — они усиливают утомляемость и все то, от чего лечат ( зачем такие таблетки тогда прописываю?). Если не помогает — увеличивают дозу? Для чего? На дневной стационар не берут по причине — попытка суицида. Как его вытащить? Может не давать лекарства после выписки? Прокапать 10 дней? Врачи говорят что-то! Это что-то никому не понятно. Инвалида из него делать? Его можно вылечить, но как? Хотелось бы лечить дома. Спасибо

  2. Ольга #

    Муж прошел курс лечения в бывшей 19 больнице. Сначала в 11 отделении две недели, затем в 15 месяц. Там нарушали все нормы общения с близкими. Он мог общаться с дочкой и со мной, женой. Однако телефон не давали, к аппарату не звали. Мне отвечали, что ,,нельзя ему общаться со злоупотребителями. На возражения, что он не позвонит мне за рубеж, роуминг, на просьбы — ничего. Давали таблетки. В 11 отделении заторможенный, еле говорил, не помнит, что там было. Ничего не соображал. В 15 тоже давали таблетки дней 20. Перед выпиской отменили. Кроме того, там ,,мозгоправы,, внушали, что у него неизлечимая болезнь. Заставляли повотрять, что он алкоголик, никогда не излечится. Только в кругу своих таких же алкоголиков он будет в безопасности. Только посещать общества анонимных алкоголиков. Заставляли в кругах малых и больших вставать и называть себя алкоголиком. Записывать их болтологию в свою тетрадь. Против медитации с молитвами ничего не имею против. Но разборки чуств с посторонними мужчинами и женщинами — зачем? К чему эти дебильный разборы под руководством бывших алкоголиков и наркоманов? Как же они излечились? Если это не излечивается.Ужин в 17 , голодные до 9 утра. Питание плохое. Похудел на 7 кг. Не это главное. Главное, что внушали. Друзья те , кто в кругах, надо заново влюбляться в жизнь, а все старые стереотипы разрушать. Притом, не уточняя, какие именно. Все остальные люди — не такие, не надо их слушать. Я 5 лет пыталась найти подход и объяснить пагубное влияние. Выходит, если я не бывший алкоголик, не консультант в отделении, то вес мои слов не имеют. Надо только консультантом слушать. Тогда как на встрече с лечащим психологом ,, Алексеем,, тот сказал ,,вы ничего не сможете…В итоге, психика нарушена. Как зомби. На замечания реагирует как болван. Агрессия и нетерпимость. Прав наш замечательный доктор — это неправильное лечение алкогольной зависимости. Психику нарушили основательно.

  3. Василёк #

    Согласна, что рядовой психиатр, кроме таблеток, мало что может дать человеку. Надежда только на самого человека и его окружение. Когда у меня случился дебют, мне повезло, я попала к чудесному врачу, которая кроме таблеток, помогла мне найти смысл жизни, плюс мама, которая не дала мне уйти в себя и постоянно подпинывала что-то делать по дому, общаться, а не сидеть дома со своими мыслями. В итоге я успешно закончила вуз, инвалидности не было, вполне социализировалась, и даже внешне не заметно, что у меня. Хотя постоянно на нейролептиках. И я понимаю, что без них не смогу. Однако замечаю, что многие мои собратья по несчастью жалятся, ничего не хотят делать, чтобы стало лучше. Не знаю, может мне так повезло с типом заболевания, но точно мне повезло с мамой.

  4. Milch #

    Ненавижу мозгоправов и все эти адские пилюльки. Они этими препаратами из нормальных людей психов делают. Никогда не забуду, как в меня их пихали. Напихают в тебя таблеток и становишься как дебил пластамассовый: ни чувств, ни эмоций, ни эмпатии, ни интеллекта, ни желания жить. Опускаешься до уровня собачки. Я пыталась их не пить, стала выплевывать, так эти стали уколами вкалывать. Само ощущение, что ты тупой манекен, и себе не принадлежишь, а принадлежишь какому-то мозгоправу, который в тебя что угодно засунет или вколет, и останется безнаказанным, угнетает похлеще любой депрессии. Да лучше десять депрессий, чем это чувство. Лечат? Да сдалось мне такое ваше лечение, от которого в окошко хочется выйти. После такого «лечения» еще годами отходить будешь, как от психотравмы. Они сами все психические, эти мозгоправы.

    1. Kolon #

      Это пиздец! Тоже самое никакой нормальной жизни после больницы не друзей не работы не отношений все отвернулись и не понятно как себя восстанавливать после этого дерьма.. как личность тебя просто заморозили ..может кому то удавалось вернуться в свой прежний образ жизни после этого ада ?

  5. ольга #

    Спасибо большое за статью. Моей младшей сестре в Америке, после ряда депрессий, врач сказал, что ей, вероятно, придется сесть на таблетки и принимать их до конца жизни. Сестра пошла и повесилась. Жалко, что я так поздно стала читать и слушать доктора.

  6. Ольга #

    Есть в Кащенко такая Мразотина как Ипатов Иван Андреевич,эта МРАААААЗЬ тупо вымогает деньги за досрочную выписку из этог Ада,напару со своим главным врачом отделения Тэрц-Гаспорянцем.

    1. Валерий #

      Вот видите, какими «правильными» врачами насыщается психиатрия.Терцы, Герцли, Гаспарянцы… Только еврейско-армянская хитрость способна существовать на этих должностях, да еще и извлекать выгоду. А русские по-идее должны из дурдомов исчезать. Сама фамилия Ипатов (или Ипатьев) говорит о том, что что-то в доме Ипатьева движется к концу.

  7. Елена Март #

    Да, врачи не привыкли думать. Вряд ли они успеют привыкнуть, уже став врачами. Для привычки нужно время и постоянное упражнение в думании. Надо было привыкать ещё будучи школьниками. А мы приучаем детей не думать, а подбирать «правильные» ответы. Нацеливайте детей доверять собственному мнению, проверять его, применять в дело. Вчера я записывала новичков в свой драмкружок и предложила вопрос:
    — На репетициях надо будет говорить и молчать одновременно. Как это может быть?
    — Ну… Как говорят немые. Жестами. — сказала девочка.
    — А можно говорить про себя. — сказал мальчик.

    1. ^_^ #

      А вот эта статья наоборот вызвала во мне чувство уважения к автору. Все четко, по теме, без лишних слов и контекста.

  8. Set #

    Все правильно, жаль что это глас вопиющего в пустыне!

    1. Валерий #

      Ситуация изменится, но только параллельно с изменением всей страны. А пока что жесткие тиски социализма сменились не менее жесткими тисками капитализма. А в психушках все по-старому: «Палата номер 6». Влезают бесцеремонно в личную жизнь людей, дают болезнетворные препараты чтобы запугать. В семейных конфликтах многие жены этим пользуются, не понимая, что посеянный ими страх когда-нибудь выйдет им страшным боком. Кругом сплошное насилие. А сколько из-за этих козлов-психиатров людей покончило жизнь самоубийством! И никому нет дела!

      1. Елена Март #

        Никому нет дела? Но, вот, Вам же есть дело. И мне есть дело. Будем ждать, когда проснутся ВЛАСТЬимеющие? А они ждут, когда проснутся смелые и ЛЮБОВЬимеющие. Неосознанно ждут. Делайте, что считаете нужным. Кто Вам мешает? Власть? Да, ладно! Этот камень на пути — не преграда, а возможность стать сильнее.

        1. Валерий #

          Елена, мне не по-зубам менять СИСТЕМУ психиатрии в нашей стране. В эту систему входят НИИ (Болванологии), подготовка специалистов психиатров-болванологов, судебно-психитрические учреждения по оболваниванию, психиатрические больницы (по лечению болванов). И если какой-нибудь болван думает, что ему там помогут справиться с психическими и душевными проблемами, то болванологи очень быстро это поймут, и он будет быстро оболванен. Вот что представляет собой современная психиатрия в нашей стране, весьма далекая от истинного своего названия и предназначения.
          Давайте скажем прямо и честно: Вся современная психиатрия давно переродилась в болванологию.
          И вот это и есть истинная правда, которую я желаю донести до сознания болванов с тем, чтобы они перестали быть болванами. Это — единственный путь борьбы с Болванизмом. Чем меньше будет болванов, тем эта борьба будет успешнее.

          1. Елена Март #

            А, если б Вам было по зубам менять СИСТЕМУ, чтоб Вы сделали? Правильную СИСТЕМУ? А, как определить, что правильно, а что нет? Как определить кто болван, а кто нет? На первый взгляд вроде болван, а поговоришь с ним и видишь человека, запутавшегося в предрассудках. Он ждёт помощи извне, а она может придти только из внутреннего мира. Но, ведь, легче ждать, чем отправляться в странный поход в неизвестное. Да ещё «друзья» стоят у начала пути и орут: Куда? Идиот!Нету там ничего! Давай назад! Выпьем и тогда увидим куда идти.» Куда, куда… По кругу! Ходить, ныть, ждать болезней, чтоб хоть они столкнули с круга. Собственно, и Вы тоже ждёте изменений извне. Вот, когда страна призовёт нас в «правильные» ряды, вот тогда-а-а…Начну действовать, когда увижу возможность изменений в масштабе страны, а пока буду объяснять болванам, что они болваны. А они не поверят!!! И хорошо, а то вправду станут болванами.

            1. Валерий #

              Если бы мне было по-зубам менять СИСТЕМУ, я бы ее попросту разогнал, как это в свое время сделали с ГУЛАГОМ. Значительную часть психиатров отдал бы под суд. Вы только задумайтесь — ведь большинство из них понимают (прекрасно понимают), что их «методы» не только не дают никакого результата, но и наносят еще больший вред. Любой порядочный человек из такой системы уйдет. А кто останется? — Останутся шарлатаны. Под суд! За мошенничество и шарлатанство. Ведь эта система, как раковая опухоль, как ГУЛАГ, существует только для себя. Гулаг же в свое время смогли разогнать. Вот и эту шайку тоже когда-нибудь разгонят. Но для этого надо объяснить «болванам», как это сделал в свое время Никита Сергеевич Хрущев, что не может быть в стране каждый пятый врагом народа!

              1. Елена Март #

                «Болваны» с удовольствием пойдут с Вами разгонять психиатров. Потом потребуют назначения «правильных» психиатров с «правильными» таблетками. Вот Вам и новые шарлатаны. Они прекрасно говорят с болванами на их языке. И болваны будут им верить и «лечиться», не задумываясь. Только ГОРЕ заставит их задуматься. Но, может быть, поздно.

                1. Валерий #

                  Тогда получается, что болваны и шарлатаны не исезнут никогда, меняются только обличья. Что в общем-то верно. Остается одна надежда — что качество и болванов и шарлатанов несколько повысится. А для этого нужно время и качественное изменение общества в целом.

                  1. Валерий #

                    Точнее сказать — нужна гуманизация и гармонизация отношейний между болванами и шарлатанами.

                  2. Елена Март #

                    У Вас есть знакомый шарлатан? Вы можете сказать ему: «Шарлатан! Друг! Не будь шарлатаном. Это же и тебе вредно и другим. Ваше шарлатанское качество повышается. Вас трудно вычислить. Люди путаются. Вы придумали отмазку «Хороший человек — не профессия». Люди повелись на эту фразочку. Шарлатаны! Да, вы — змеи!»

                    1. Валерий #

                      Елена, не понимаю о чем Вы?
                      Есть очевидные вещи, есть простой и ясный закон. Россия подписала международную конвенцию, согласно которой все учреждения закрытого типа должны иметь туалеты, в которых человек справлял бы свои естественные надобности в полном уединении. Не смотря на эту конвенцию наши туалеты называются «сральни», в которых уважаемый ветеран войны вынужден, извините, срать в присутствии наркомана-тюремщика. Ясно, что ни о какой душе в таких учреждениях и речи быть не может. Кроме того, заведующего больницей за это надо привлекать к суду. По закону. Пусть сделают хотя бы это.

  9. Бабушка #

    Спасибо вам огромное за вашу правду. Мою 12-летнюю внучку уже сгубили. За год лечения нейролептиками из отличницы, которая бегло читала уже в 5 лет, а в первом классе скорость чтения была 125 знаков в минуту, она превратилась в инвалида, читающего по слогам, который занимается с учителем индивидуально, не может сосредоточиться, плохо говорит, не может пересказывать (А ведь еще в 4 -м классе ее ответами на уроках можно было заслушаться), вес у нее увеличился в 2 раза!!! Она трясет головой, раскачивается и размахивает руками. Выглядит явно ненормальной! А как ее восстановить мы не знаем!!!!

    1. алиса #

      попробуйте сыроедение

      1. Сергей #

        По поводу сыроедения
        http://p0q.ru/link/open/inna_blog.html

  10. Инна #

    Спасибо Вам. Вы открываете людям глаза на многие вещи.

  11. Спасибо Вам за правду.

  12. Lika #

    Это гениально.. Ваши выводы могут спасти многие судьбы.

    1. бабушка #

      Большое спасибо ! Если бы мы прочитали эту статью раньше, То с нашей 12-летней внучкой, которую лечили психиатры в течение года, было бы все в порядке! Из отличницы и умницы она превратилась в инвалида, который даже читает по слогам

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

«Серебряные нити»