Панические атаки

Почему я решился заговорить о панических атаках? Ну, прежде всего потому, что как-то незаметно, следом за выходом нескольких диссертаций, ситуация паники из проблемы психологической почему-то стала переходить в группу шизофрении. Если доктора прямо не говорят и не ставят таких диагнозов, то все равно получается так, что лекарства молча назначают именно те, которые, вообще говоря, положено назначать при так называемых больших психозах и при шизофрении в частности.

Правда, я изначально должен предупредить всех, кто смотрит этот сюжет о том, вы сейчас смотрите точку зрения одного специалиста. И эта точка зрения не может служить основанием для того, чтобы вы без согласия своего лечащего врача отменяли те или иные таблетки. Разговоры в наших сюжетах – это повод задуматься. А задумываться надо, конечно же, о двух сторонах страхов вообще, фобий и панических атак в частности.

Раз я начал, скажем так, с фармакологического лечения, то наверное, именно с его проблемы и начну.
Далеко не всякий страх и не всякая фобия является панической атакой. Вообще, классически, традиционно, панической атакой называется состояние, которое развивается внезапно, независимо от воли человека, очень быстро захватывая его психическое целое и лишая способности контролировать себя. Проходит это состояние, на самом деле, тоже быстро. Может быть не с той скоростью, с которой начинается, но по крайней мере, оно должно проходить непосредственно после того, как тот фактор, который вызвал у человека панику перестал действовать.

Именно эта параксизмальность или судорожность течения паники заставляет меня говорить о том, что вы должны быть внимательны, когда вам назначают препараты из большой психиатрии.
Дело в том, что практически всегда, если человек сомневается в назначении препарата, он может пройти элементарное обследование. Например, сделать классическую электроэнцефалограмму. Как правило, у всех людей, которые переживают именно панические атаки, вот такие внезапно развивающиеся состояния, мы находим не тяжелые неврологические изменения центральной нервной системы. И вот как раз при них, при неврологических изменения центральной нервной системы, препараты той группы, о которой я говорю, в первую очередь нейролептики, могут не только быть неполезными, но и нанести вред. Поэтому первое, что нужно сделать в плане лечения – это обратить внимание, проведен ли вам весь объем исследований, который позволяют исключить, как говорят психиатры, органические расстройства нервной деятельности или, проще говоря, легкие неврологические расстройства.

Это очень важный момент, поскольку я считаю, что при назначении тяжелой артиллерии психиатрических препаратов должна действовать презумпция невиновности. Т.е., врач должен исключить наличие того или иного неврологического диагноза – это первая важная мысль. Второе… Вообще, надо сказать, что так, в принципе, существуют очень многие психические заболевания, в которых мы сталкиваемся с понятием мода. Модная болезнь кажется странным словосочетанием, но на самом деле, это именно так. И, скорее всего, если такими болезнями вдруг начинает страдать большое количество людей, чего раньше не наблюдалось, то это отражает какие-то общие для нас всех психические процессы.

Вообще говоря, мы говорили об этом в передаче, слово «паника» происходит от имени загадочного греческого бога Пана, который был богом природы. И человек не мог подглядывать за священным танцем Пана и нимф, которые танцевали в священных рощах Аркадии. А «паническими» тогда называли крики, источник которых человек определить не мог, т.е. которые раздавались откуда-то с Олимпа или из этих самых священных рощ, из неизвестного места. Из центра природы, из ее тайны. Я думаю, что мода на паники, вот такая своеобразная мода, распространилась потому, что мы перестали задумываться о тайнах природы, олицетворением которых, между прочим, и был этот бог.

Между прочим, его образ, по всей видимости, именно его образ, стал классическим рисунком черта из европейской традиции. И эта метаморфоза, когда бог красоты превратился в символ, воплощающий страх, наверное, произошла и в наших душах.

Мы сегодня снимаем этот маленький сюжет в нашем новом кабинете в «Обществе охраны здоровья» на Первомайской, где проходит наш Клуб. Это старый район, поэтому сегодня, когда я шел от метро у меня было наконец хотя бы пятнадцать минут на то, чтобы поднять глаза и посмотреть какая красивая осень вокруг и какие потрясающие деревья здесь в Москве, в наших старых дворах. Я вдруг задумался о тайне их цветов. Действительно, почему они принимают столь яркую расцветку именно осенью? Какой в этом смысл, какой знак они подают человеку? Мне вдруг захотелось поднять глаза в прекрасное небо, потому что тучи здесь сменяли солнце.

Я хочу сказать, что по-моему, чем чаще мы отворачиваем глаза от этой красоты, тем больше мы ее боимся. Тем больше у нас возникает ощущение того, что из нее выйдет не стихийный бог, играющий загадочную мелодию на своей пан-флейте, а наш традиционный, хорошо знакомый черт. Чем больше мы перестаем задумываться о тайнах жизни и красоты, тем чаще мы страдаем страхом. В данном случае не важно каким страхом, внезапно развивающимся или присутствующем в нашей жизни постоянно. Однако, мне кажется, что когда человек забывает, что в его жизни кроме зарабатывания денег, кроме поиска брачного партнера или просто соблазнения мужчин и женщин, кроме приобретения автомобиля и обустройства комфортного дома, существует необходимость, жизненная необходимость думать о тайнах. Поскольку, если мы этого не делаем, то тайны преследуют нас, выпрыгивая как черт из того самого, что совсем недавно было красотой и гармонией.

Я говорил в радиопередаче, что с удивлением заметил, что паника и фобии очень часто являются изнанкой мечты. У нас на сайте есть сюжет, который называется «Любовь и страх», я там вспоминаю о пациентке, у которой паника возникала при виде беременных женщин. Точнее говоря при мысли о том, что она случайно может беременную женщину задеть и нанести, естественно, непоправимый урон ее плоду. Разумеется, ей было бесполезно объяснять, что на самом деле беременная женщина устроена, уж простите, гораздо прочнее, чем она думает и что, в общем, маловероятно, что хрупкая женщина своим неловким движением может нанести подобный вред. Эти рассуждения не работали. Зато, пусть и медленно, начали срабатывать другие утверждения. Утверждения о том, что он боится не беременную женщину, она боится себя, своей мысли. Страхи появились после того, как у нее распались личные отношения, на которые она возлагала большие надежды, с точки зрения построения своего собственного будущего.

Все банально. Мужчина оказался предателем и ушел. Вся ее жизнь была в этих надеждах, в том числе, конечно, и ее надежда родить ребенка.

Страх оказался чем-то вроде сновидения. Помните, Фрейд говорил, что ночной сон это инструмент удовлетворения дневных невыполненных желаний. Она совершила перенос. Любые наши паники являются изнанкой нашей мечты. И вот здесь начинаются трудности, которые заставили меня вспомнить о боге Пане.
Дело в том, что большая часть панических атак ни с какими конкретными образами, ощущениями не связана. Они очень часто случаются в транспорте, в Москве – в метро, они очень часто случаются в закрытых или открытых помещениях. Но об удовлетворении какой мечты тогда может говорить человек? Скорее, и это, кстати говоря, еще одно свидетельство в пользу нашего изначального разговора, т.е. разговора о медицине. Тоннель метро, открытое пространство или замкнутое пространство лифта, является скрытым воспоминанием о родах, которые пережил человек.

Во всяком случае, Станислав Гроф, в своих исследованиях, теперь достаточно широко известных, мне кажется, это достаточно подробно описал. Отнюдь не секрет, те исследования не только Грофа, но и еще более классические, скажем Вильгельма Райха, говорят о том, что у человека есть стереотип страха. Это самый первый страх, который младенец переживает, когда появляется в мир из матери. Огромное открывшееся пространство пугает его. И наоборот, замкнутое пространство внутри матки, при какой-то задержке движения по маточному каналу, тоже может вызвать этот же первичный страх. Значит, в строгом смысле слова, паники показывают, что они каким-то образом связаны с патологией в родах, т.е. с происхождением первичного страха. А патология в родах ни шизофрении, ни психозов вызывать не может. Она вызывает неврологические расстройства.

Просто мне кажется, что и лечение этих неврологических расстройств и вот эти идеи, о том, что паники являются воспоминаниями о «плохой» матке, о первичном страхе, который развился во время родового процесса, мне кажутся недостаточными. Они никак не объясняют ту моду на панические атаки, которая, в общем-то, охватила Россию.
Причина панических атак – в нашей попытке замкнуть мир, свернуть его, отказаться от тайны, как мы говорим, жить одним днем.

Вот что интересно, люди, у которых есть легкие неврологические расстройства, это люди, как правило, очень талантливые. Потому что, в сущности своей талант – это эмоциональная чувствительность. Это способность чувствовать необычные вещи, способность чувствовать новое, способность чувствовать другого человека. Нет способности чувствовать — и нечего будет передавать в любом творческом продукте: в музыке, на картине, в книге. Современный мир вот эту способность чувствовать отрицает, превращает ее в патологию, в безумие, в невроз. Он отрицает стремление чувствующего человека найти тайну бытия. Он восхищается прагматиками и издевается, боится философов, романтиков, поэтов, художников. Ценой отрицания тайны бытия становится страх бытия. Страх обостряется не от того что человек не может найти смысл жизни. Страх становится атакой из-за того, что человек этого самого смысла не ищет и не пытается его искать. Это запрещено культурой. Можно по мелочи обманывать других, перепродавая товары, можно манипулировать другими, обещая им невыполнимые вещи… На самом деле, в любом случае описать то, чем может заниматься человек современного мира очень просто.

Ну, например, понятно, зачем человек выкидывает несколько миллионов рублей на автомобиль для того чтоб стоять в пробках в Москве. Это понятно всем. Но абсолютно не понятно, зачем человек читает толстенную книгу на древнем загадочном языке. Это блажь, ерунда. Вот из-за этого странного поворота, из-за того, что человек хочет искать смысл своей жизни, опасения, естественные человеческие страхи становятся атаками штыковыми, а не только из-за неврологии. Дело не в том, что человек не ищет смысл жизни, дело в том, что ему как бы запрещено его искать. Ну, по крайней мере, это смешно, нелепо, глупости. Тогда необходимость этого поиска догоняет его в виде страха. Нужно ли природе, богу Пану, чтобы мы подглядывали за его красотой, хотели увидеть запретные тайны? Наверное, нужно.

Иначе бы у нас в головах не раздавалось странных панических голосов и из нашей души не разливались бы странные панические эмоции. Мы чего-то невыполняем, какой-то функции, которую призван выполнять наш разум. И он подает сигналы страха. Ну, во-первых, если идти путем сначала, то, конечно же, выявлять неврологические расстройства и их лечить. Не психиатрические, обратите внимание, а неврологические. Для этого сейчас существует много разных подходов и препаратов, восстанавливающих кислородное дыхание нервной системы.

Что же делать психологически? Во-первых, я убежден, что если переводить на еще более простой язык то, что я говорил, то можно сказать следующее: давайте не будем придавать своих детских и юношеских мечтаний. Как только мы вспоминаем то, о чем мы мечтали, когда были еще детьми или подростками, и пытаемся делать что-то, что имеет отношение не к овладению, а к бытию, вновь пытаемся писать стихи, стать художниками или хотя бы зажигать свечи, брать томик поэзии и читать ее. Удивительная штука. Как только люди правда начинают это делать, искать точку покоя и красоты, я не могу сказать, что паники проходят, они начинают ослабевать и становиться менее атаками.

Можно сказать и так: почему возникает паника? Потому что жизнь состоит из одних страхов, и нет точки тайны, точки красоты. Кроме того, можно попробовать поискать символический смысл тех же самых детских мечтаний, игр или фантазий.

У меня был один пациент, который имел обычную детскую мечту. Его родители не могли его оттащить от игрушечного бульдозера. Он спал со своим игрушечным бульдозером. Игрушка как игрушка. Но ведь бульдозер, для человека моего поколения – само олицетворение силы, способности справиться со средой. Я всегда говорил, есть экономика пролетариата, а есть мистика пролетариата. Пролетарий – это тот человек, который из стихии или Хаоса строит Логос или Космос. Он вносит в стихию некоторую упорядоченность.
У этого мужчины не было денег на то, чтобы строить свой дом, но их было вполне достаточно для того, чтобы завести небольшой участочек земли, вскопать там огород и, вы удивитесь, начать по-своему заниматься скульптурой, преобразовывать Хаос в Космос. Как только он слепил свою первую странную скульптуру, паники прошли.

Все наши детские мечты имеют свой символический смысл, символический контекст. Что нужно сделать, чтобы его понять и воплотить во взрослой жизни? Нужно задуматься. Наверное, нужно почитать что-то о символах. Поскольку точка покоя всегда прячется в раздумье и любовании прекрасным, а без точки покоя человеческие эмоции начинают увеличивать размах параболы и переходят в паники. А найти точку покоя, хоть без какого-нибудь поиска смысла своего бытия, не представляется возможным.

Я всегда советую… впрочем, разговор о нашем стремлении к тайне бытия, наверное, разговор очень непростой. Мы, так или иначе, раз в две недели, в разных аспектах, но все время ведем его, как раз здесь, на нашем клубе. Но я всегда говорю, кроме любого лечения, попробуйте изготовить себе сами магическую таблетку, которая, возможно, окажется лучшим лечением панических атак или страхов. Из нее нужно сделать… собственно говоря, эта магическая таблетка и будет символом вашей точки покоя.

Что люди покупали на ярмарках, ну, скажем 500-600 лет тому назад? Ну, понятно, это были продукты, понятно, это были ткани, для того, чтобы можно было делать себе одежду. Но ведь этим никакие рынки, ярмарки древности, средних веков не ограничивались. На них всегда продавались украшения.
На самом деле, в жизни человеческой души они играют две роли. Одна из них… давайте сегодня назовем ее статусной – обозначение своей принадлежности к клану, культуре или вере. А вторая роль, ныне прочно забытая, — это роль украшения как талисмана.

Женщина идет покупать красивое кольцо, потому что эта вещь ее успокаивает. Вовсе не факт, что эта вещь будет притягивать взгляды других людей. Во всяком случае, это никогда не угадаешь. Мы говорим: «потому что нравится».

Лекарством здесь может оказаться вот эта самая красота, которая нравится, только чуть-чуть более осознанная.

На старинных рынках продавались талисманы. Это и сейчас главный товар какой-нибудь ярмарки в Китае, кроме все тех же тканей и продуктов питания. Поэтому я предлагаю выйти на поиск талисмана.

Записала Anya Seredina