Метафизика 8. Медитация

Метафизика 8. Медитация.

Наверное годах в 90-х у меня впервые появилась на приеме, на консультациях довольно большая группа людей, и наверное первая такая дама, вот когда я увидел это воочию, у меня появилась году в 95-ом. Это была такая, ну я не стану естественно рассказывать об ее проблемах, но это была такая милая во всех отношениях дама, которая ждала откровения. Смысл ее поведения был такой: она, несмотря на то, что имела образование, нигде не работала, а ждала того момента, когда ее призовет Бог. Она была абсолютно уверена, что это должно произойти. И ее гражданский муж был занят главным образом тем, что возил ее по всевозможным святым местам, как Ветхого так и Нового Завета. И она в этих святых местах бродила и ждала пока ее призовет Господь. Поскольку она чувствовала, что Господь предназначил ей великую функцию в этом мире. При этом, как вам сказать, разумеется вполне, что ни о каких чисто психиатрических симптомах, т.е. бреде, галлюцинации, речи не шло. Речь шла именно о такой подготовке.

Существует просто безумное количество молодых людей, которые считают; а) что им Господь или судьба предназначила великую функцию, великое предназначение и б) что родители, жены, матери, в общем все окружающие должны их как бы всунуть, ввести в какую-то среду, где они это предназначение выполнят. В том числе и бесконечное путешествие по, ( это же стало в общем прибыльной областью туризма есть люди, которые ездят по святым местам, потому что они хотят полюбоваться красотой и почувствовать,) Но на самом деле примерно половина, как мне говорили турагентства, которые заняты этим благородным видом деятельности, они мне говорили, что примерно половина ждет видения, находится в поиске видения. Так называется одна из моих книжек. Она совсем про другое, но, в общем, я вспоминаю там все ту же самую историю о том, что индейцы племени сиу, у них существует обычай, что в какой-то момент времени молодой человек слышит зов или что-то, что он считает зовом и уходит в уединенное место. Обычно эти места очерчены, иногда нет, где-то в пустыне, где-то в пещере, где-то в лесу. И там ждет своего видения.

Что такое христианская медитация? Или что такое христианский внутренний опыт? Это означает ответить: каким же все-таки образом с человеком разговаривает Бог. И в общем почему-то, надо отдать должное североамериканским индейцам они так к этому не относятся. Там все по-другому. А мы почему-то ждем воплощения. Ну т.е. для того, чтобы убедиться в существовании Бога, он должен с нами заговорить. Заговорить, по всей видимости, явно, громогласно, наверное каким-то нечеловеческим голосом.

Если у человека в голове образуется голос, который заставляет его совершать поступки, любые, может быть даже хорошие, поскольку хорошие поступки святого человека, вовсе не обязательно сочтет хорошими поступками святого человека его семья, родители или жена например. И таких случаев, между прочим, в историях про современную святость полным-полно. Ну полно. Ушел в монастырь, стал замечательным проповедником. Все хорошо. Оставил жену и шесть детей. Вон я недавно читал где-то. Ну не будем поминать имен, не важно.

Это очень важный вопрос, принципиальный, стержневой, потому что ровно это Блёйлер и называл шизофренией по одной простой причине: это раскол чревного разума. Вот есть человек, некая личность, индивидуальность, назовите это как хотите, и в нем внутри заводится некая сила, которая им руководит. И более того, я вам могу сказать, вы наверное просто невнимательно слушали то, о чем мы говорили, но ведь по сути своей существует и еще один радикальный момент. Мы с вами говорили: почему это невозможно? Или мы считаем, что базовым свойством человека является свобода. По сути, голос Бога в голове, который дает указания и руководит тем, как человеку поступать, становится чем-то вроде инстинкта у животных. Т.е. человек больше не отвечает за свои поступки. За его поступки автоматически отвечает Бог. Момент свободы тем самым преодолевается. Более того, и это сложная очень история, я недаром подчеркиваю про свою светскость, поскольку здесь есть собственно знаменитый категорический запрет, связанный с запретом на попытки изображения Бога. Вот помните, Книга Исход

“И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых.

И сказал Господь: вот место у Меня, стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо [тебе]”.

Не может человек видеть божественного лица. Если хотите это прямой запрет на окончательное воплощение.

Мы умеем, мы с вами все время это говорим, оперировать только внешним миром. Т.е. фактически мы используем в своей жизни только внешнего человека, если пользоваться терминологией Апостола Павла. Правда?… К чему это приводит? На самом деле к тому, что мы все сакральное, священное из себя выделяем. К нам это отношение не имеет. То бишь, на свете существуют люди, они могут быть разные. Мы на самом деле к ним можем относиться очень по-разному, потому что вот эти параметры внешнего вида сакрального в каждой культуре очень своеобразные. Ну несомненно для людей, скажем, 20-ых, 30-ых годов образы русских поэтов серебряного века были сакральными образами. Я сейчас не обсуждаю степень их святости, я сейчас пытаюсь обсудить отношение к сакральному.

Вообще для подавляющего большинства людей и в том числе тех, которые ходят в церковь, сакральное или священное – это нечто внешнее по отношению к ним. Ну есть какие-то люди, которых Бог осенил своей дланью. Они, их главная особенность заключается в том, что они – это не мы. Это другие люди. Мы даже толком не задаемся вопросом: что это за люди? Они, эти люди, безгрешные, проведшие 20 лет в молитве, это люди сумасшедшие, люди, которые находятся при церкви, сутану одел, все, уже святой. Это на самом деле, вот если вы прислушаетесь к себе, очень зависит от тех внешних признаков, которые вы используете. Ну, например, человек в белом халате всегда врач. Человек в сутане всегда имеет право говорить от имени Бога, как полицейский от имени государства. Мы используем священное в самом широком смысле. Я сейчас могу называть сакральным или священным то, что другие считают сатанизмом, гадалку какую-нибудь. На самом деле она, эта гадалка, сидит и создает священное пространство. Правда?… Ну там, свечки зажигает, благовония какие-нибудь, дизайн опять же. Вот люди, разные люди, я имею в виду, туда время от времени ходят, потому что она с этой самой метафизикой контакт имеет, а я: Боже меня упаси. Она там, ну не знаю, умная, одаренная Обязательно должна иметь всякие разные характеристики, доказывающие ее одаренность. Ну например, (я ржу все время,) у нас же, гадалки, астрологи теперь все потомственные. Такое впечатление, что советской власти просто не было, понимаете какая штука. Одни ведьмы потомственные, ужас, что делается. Причем все как на подбор с психологическими дипломами еще параллельно на всякий случай, чтобы уже совсем было священное пространство.

Я сейчас не об этом. но в сущности это такое мощное усилие по освобождению себя от того, чтобы копаться во всякой разной метафизике, думать о лекциях доктора Данилина Это все есть, но есть исключительно во внешнем мире. И вот эти вот от Иоанна в общем страшные для человека слова на Тайной Вечере:

“ истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам,

Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину: .

Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам”.

Если распахивать душу и говорить о том, почему я читаю такого типа лекции да по очень простой причине, потому что, к сожалению, кризис сорокалетних существует и это не физический кризис, не кризис болезней, а кризис духовный. Я только сегодня беседовал с юношей, который начал принимать наркотики в пятьдесят лет.

Да, но дело не в этом, дело в том, что он прекрасно понимает о чем я говорю, этот юноша, вполне состоятельный. Я смотрю на него с его гражданской супругой и говорю: Понимаете в чем дело?… дело в том, что когда ты в пятьдесят прекрасно понимаешь, что женщин можно купить и покупаешь их себе, то ты вдруг понимаешь, что это не твои женщины. Они тебя не любят. И когда ты можешь купить любой автомобиль из мыслимых, то ты понимаешь, что, в общем, они и как-то и нужны. Я не стану продолжать это бесконечное перечисление. И вот тут-то все и зависит ровно от одной простой вещи: ты умеешь слышать тайный голос, который все равно в тебе болит?… или нет?… Проблема в том, что независимо от того, хочешь ты этого или не хочешь и как ты вообще ко всей этой фигне относишься, он все равно в тебе присутствует, вот этот голос.

Знаменитый трансперсональный психолог Дональд Уолш,… однажды заперся у себя на даче, мы бы сказали “на даче”. Он начал задавать себе вопросы и прислушиваться к ответам, которые звучали тише других, но в которых он почему-то ощущал уверенность. Если были сомнения, он это дело отбрасывал. И вот, я уж не помню, что-то больше года он там сидел и вышла книжка, аж трехтомная под названием “Беседы с Богом”, которая стала очень популярна во всем мире.

Был еще Рене Декарт, знаменитый, уж простите меня, трусливый философ. Он как-то однажды услышал, что инквизиция делает, и решил, что явно ничего говорить не будет. Но самую знаменитую истину которого мы тем не менее знаем со школы: “я мыслю, следовательно существую”. На самом деле у Декарта это обозначает христианскую медитацию.

“Я мыслю”, — это я мыслю в строгом смысле свое отношение к Вечности, а не проблему покупки автомобиля или устройства на работу. Поскольку все остальное Декарт мыслью не считал.

Собственно говоря, то о чем мы говорим, и есть существование человека. Существование И не даром мы говорим о философии perennis, вечной философии(вот Валентина мне напомнила недавно, что parents отсюда английское – родители,) родительской философии, прафилософии, первичной, которая всегда во всех философских учениях присутствует.

И главный вопрос, например кризиса сорокалетних, я по разному многократно воспроизводил, это вопрос, по сути: чего ты сделал, намыслил, создал, кроме того, что ты купил? Поскольку “я купил”, это и есть система простейших отношений внешнего человека опять же с внешним миром.

Человек в кризисе приходит в сакральное пространство, в церковь, воцерковляется, становится членом, я конкретного человека имею в виду, опять же богатого Община собирает пожертвования, не помню для чего Этот вот мужчина дает, все дают ну двести рублей, пятьсот рублей, тысячу рублей, он дает сразу сорок тысяч. Из кармана достает и дает. Все. Со следующего собрания он сидит по правую руку от батюшки на правах советчика. Все к нему обращаются. Дядька бога купил. Недорого совсем, между прочим, за такое-то дело.

И каждый психолог вам скажет то же самое, что когда-то говорил Мераб Мамардашвили. Вот это любимое многими: Если человек выспросит себя до самого конца, до самого последнего донышка, (я боюсь, сейчас могу неточно это процитировать,) то он пожалуй и всю вселенную описать сможет. И это чистая правда, известная из эмпирического опыта. Просто не делает. Другой вопрос, что ему этому человеку, выспрашивающему себя, конечно советы нужны и конечно он сам себя выспросить без советов не сумеет может быть до того самого до донышка, чтобы всю вселенную открыть. Но самое-то ужасное, что он такой попытки не делает, а предпочитает, чтобы эту попытку за него делал кто-нибудь другой: священник, гадалка, не знаю, писатель.

Уолш, на мой взгляд, воспользовался методом, который я называю методом Блаженного АвгУстина. АвгУстина или АвгустИна? Как правильно? АвгУстина

Смотрите как замечательно.

Имеет ли Бог ту же природу, что и душа? – это я цитирую АвгУстина, АвгустИна, извините. – наш разум стремится — у врачей все ударения не так Вот, я прав

“Имеет ли Бог ту же природу, что и душа? наш разум стремится найти его. Он ищет истину, неподверженную изменению, сущность, неспособную ветшать. Сам разум иной природы, он расцветает и приходит в упадок, познает и пребывает в неведении, вспоминает и забывает. Богу такая изменчивость несвойственна— дальше вот смотрите, как замечательно — Я искал Бога в вещах видимых материальных, но не нашел. Я искал его в своей душе, но потерпел неудачу. Тогда я понял, что Бог выше моей души, за ней — что вы думаете, что он стал делать?.. чтобы добраться до Бога — Чтобы дотянуться до него — до того, что за душой, обратите внимание “за душой”, замечательное русское слово — Чтобы дотянуться до него, я думал обо всем этом и изливал душу свою. Если душа моя не изольется, не поднимется, то она не дотянется до того, что выше нее. Ибо, если она покоится в себе, то ничего не увидит выше себя, не увидит Бога. Я — это великая поэзия, честное слово — Я вылил душу свою и там не оказалось никого, кроме моего Бога. Он обитает выше моей души и оттуда глядит на меня, заботится обо мне, обращается ко мне, зовет меня, ведет меня по пути к концу моего пути”.

Прекрасно, мне тоже кажется, что прекрасно.

Сколько там, я не помню, боюсь сейчас ошибиться как ну почти он, АвгУстин, АвгустИн, он, оба (смех) он вылил столько своей души, наверное примерно столько же сколько Толстой. Кто из них больше души вылил, я уж даже не знаю. По объему творения, я имею в виду. По-хорошему самое главное в исповеди. Ведь это же древняя наука не столько о грехе, сколько о выливании своих чувств. Я вот должен кому-то вылить все то, что у меня накопилось.

Сан Хуан де ла Круус, у нас называют этого католического святого, Святой Иоанн Креста – правильно переводится его имя и звучит так в богословской литературе, из классических авторов больше всего писал о христианской медитации.

“Ищи Его, — цитирую, конечно, — ищи Его в вере и любви, не желая найти удовлетворение в чем-либо или вкусить и понять больше того, что тебе полезно знать. Ибо обе они,(вера и любовь,) поводыри слепых, которые поведут тебя путем, которого ты не знаешь, к месту, где скрывается Бог. Ибо вера, упомянутая нами, это Тайна, подобная ногам, на которых душа идет к Богу, а любовь – поводырь, который указывает ей дорогу. Итак, не останавливайся ни целиком, ни частично в том, что могут воспринять твои природные силы — это невероятно важно, учтите — Я хочу сказать, никогда не довольствуйся тем, что ты знаешь о Боге, а утешайся тем, чего ты о Нем не знаешь. Никогда не радуйся тому, что ты познал в Боге, ощутил в Нем. Не люби этого. А радуйся тому, чего ты не можешь в Нем понять, ощутить. Люби только это. Ибо это, как мы сказали, и значит искать Бога в вере. Поскольку Бог неприступен, сокрыт. Как бы хорошо на твой взгляд ты не познал Его, как бы много не ощутил в Нем всегда считай Бога сокрытым, — и это кстати очень важная деталь, — и служи Ему втайне, как Тот, который сокрыт”.

Это можно проследить в творениях ну например все того же Августина. Я думаю, что оба произношения имеют право на жизнь. Он нащупывает, казалось бы, одну Тайну, а потом говорит: “нет”, и двигается дальше. И Богом остается то, что он не понял. Суть-то этих слов очень простая: ты можешь создать о Боге какую угодно теорию и какую угодно модель, она все равно будет неверна. Больше всего на свете бойся истины, которую ты счел окончательной. Вот из нее-то и рождаются Антихристы. А Бога ты познаешь, двигаясь в Тайну все глубже и глубже. Если хотите это все та же самая апофатика, да?… т.е. отрицание. Ты даешь Богу определение, знай, что это неверно.

Слушатель: А что-то абсолютное есть?…

А.Г.: Да, конечно, есть.

Слушатель: Вы отрицаете все абсолютное

А.Г.: Я вообще ничего не отрицаю по той простой причине, что есть одна страшная беда. То, что я знаю до конца, нельзя любить. Ну как только я пришел к выводу, что я знаю женщину, вот, я все про нее знаю. Во-первых, если я приду к выводу, что я имею окончательное знание обо всем, я умру, потому что мне больше будет незачем жить. Ну если я знаю все о людях, то жить мне просто скучно. Остается только пить. А если я знаю все о Боге, ну я всегда вспоминаю замечательного австрийского философа Отто Вейнингера, который сколько? я не помню, 23? ему было 24?, когда он написал замечательную книжку “Пол и характер”, было это в конце 19-го века. И покончил с собой, оставив записку, что, так как теперь он знает все о людях, то жить ему больше незачем.

Я думаю, что если человек пришел к выводу, что он знает все о Боге, то он умирает поскольку это, в общем, конец психической энергии. Вот в чем дело. Посему есть у меня тайное подозрение, я не могу быть ни в чем уверен, что вот это вот знание как раз и описано в Апокалипсисе. Вот как бы когда человек все спознаша, мир и заканчивается. На этом же ловит его, человека, Антихрист. Правда? на том, что он говорит: На. На Я вот такую книжечку написал, полную ругательств, “Анти-Дюринг” называется. Это окончательная истина, высшая философия, которая была на Земле. Все, конец. Или еще меньшая книжечка, под названием “Манифест коммунистической партии”. То же самое. Все знаем окончательно. Считай, льется большая кровь. Смерть подходит. Так было в человеческой истории всегда. И я думаю, что те фрагменты, которые я вам читал, они говорят об одной очень простой вещи и очень сложной, бесконечно сложной.

У каждого из нас, раз мы, как я пытаюсь это объяснить, согласно вечной философии органы Божественного сознания, то это значит, что в глубине каждого из нас есть частичка, искра в сердце с этим знанием. И каждый из нас может ее открыть. И для этого не остановка сексуальных отношений нужна, а всего-навсего отбрасывание тех мыслей, которые имеют отношение к миру, или тех мыслей, которые очень четко обозначил Эрих Фромм в своей знаменитой работе “Иметь или быть”. То, что мы с вами уже говорили. Это мысли о том, в чем смысл моей жизни, если исключить покупки и приобретения в самом широком метафорическом смысле.

Я хочу сказать, что эта простейшая операция и есть по сути своей христианское созерцание или христианская медитация. Она не может быть иной, потому что Бог, который отдает руководящие указания басистым голосом внутри головы, не любит. Более того, я грешен, но я светский человек, я имею право, я думаю, что судя по поведению Авраама и Иакова и у Моисея тоже не было никаких галлюцинаций. Он точно также обнаруживал мысли Бога среди своих мыслей, как часть своих мыслей. Это я так думаю.

Святой Иоанн Креста

“Когда вход во дворец (центр души) открыт, человек может видеть величие его обитателя и то, что он делает. Именно это, как я понимаю, происходит, когда душа полностью пробуждается и прозревает. Хотя сущностно, — обратите внимание, по сравнению с нашей схемой нет никакой разницы — хотя сущностно душа пребывает в Боге, как и всякое творение. Он снимает покровы, приоткрывает завесы, сквозь которые виден свет, чтобы душа видела, какова ее природа. А поскольку душа движет все своей силой, то вместе с ней появляется и то, что она делает. И кажется, что она движется в вещах, а вещи в ней непрерывным потоком. Именно поэтому душа верит, что Бог пробудил ее, привел в движение, когда в действительности она его часть и пришла в движение и пробудилась сама”.

Помните мы… все же очень просто на самом деле. Какую бы мы модель не рисовали центр или юнговская самость все равно где-то здесь, в этом красивом магнитике Наташи. Я их не буду рисовать, но лучи исходят от нее. Недаром солнце всегда было как бы первым и главным божеством древнего человека. Нужно некоторое усилие, чтобы увидеть этот свет. Оно нужно почему?… это усилие. Мы с вами говорили об этом. Потому что если человек непрестанно живет в этом свете, он становится животным. В смысле, он лишается самостоятельного сознания. Он управляем Богом. А зачем нужно самостоятельное сознание? Об этом мы тоже говорили. Повторение – мать учения. Это ведь важно, на самом деле очень важно запомнить и понять и поэтому я все время, непрестанно и занудно повторяюсь. Без свободы невозможна любовь. Существо не может любить своего создателя, если не является свободным и независимым от создателя. Оно может испытывать покорность, преданность, в строгом смысле этого слова, даже этого нельзя сказать. Любят ли олени свой инстинкт? Ну в общем нет. По той простой причине, что некому любить. Олень и есть субъективно он и есть инстинкт и ничего больше. Должна возникнуть отдельность, свобода выбора для того, чтобы человек мог любить. И вы все знаете это со школьной скамьи. Я все время знаете такой любимый парадокс: как только чего-то делать надо, так этого делать не хочется. Правда

Слушатель: Почему?…

А.Г.: Как почему?… потому что “надо” – это принуждение. А в принуждении невозможно любви. Да, мы вот сегодня разговаривали о музыканте, об одном знакомом нашем общем, который страшно мучается, потому что ему в оркестре надо играть, ну я не знаю, допустим Грига. А как только он садится играть блюз, джаз, оперетку какую-нибудь все замечательно. Я все время пытаюсь утверждать, что как только он станет профессиональным исполнителем джаза и блюза, он с радостью он будет играть Грига просто с удовольствием. А джаз и блюз он очень мучительно будет играть.

И это неминуемый совершено процесс. Нас принудили, нас принудили, значит мы не любим.

Слушатель: А долг?…

А.Г.: Долг – это немножко другое чувство. Точнее говоря, почему же?… чем же долг не является любовью? Долг, к сожалению – это то, что человек принимает на себя сам, ибо это долг. Долг. Я должен. Не знаю, воинской чести, Родине,… я должен. Это не Родина берет меня за горло и говорит: ты должен, сволочь, отдай. Это я должен, это мой выбор. Иначе никакого чувства долга, поскольку он весь целиком базируется на любви.

Я люблю женщину, значит беречь ее, охранять – это мой долг. Я его добровольно на себя принял. Правда А нет у меня такого долга, значит не люблю, делаю вид, валенком прикидываюсь. Это тоже что-то такое необыкновенно важное, потому что препятствия есть. Всегда наше призвание в том, что мы правда любим. Это же часть христианского созерцания

Но есть страшная беда. И эта беда, мы с вами об этом тоже говорили, правда?… или еще не говорили?… и есть первородный грех. Пока я стану великим художником, мне надо 20 лет учиться. Всей этой скучной чуши, как правильно линию проводить. Нет, я хочу сразу быть Пикассо’м. Вот сразу хочу, потому что нет, я понимаю учиться надо, но не хочется. Уж раз надо учиться, значит на фиг, я не буду любить рисовать. Я буду, что можно сразу?… скажите, я это полюблю. Понимаете, какая штука. И это беда, потому что вообще, когда ты начинаешь делать, то ты вдруг выясняешь, что в огромном количестве того, что ты не любишь, в процессе учебы существует, сокрыто огромное количество того, что ты любишь. Этого всегда 50 на 50, свободы и необходимости. Это всегда надо расплести. И вот это расплетание материального и нематериального по сути своей и есть христианское миросозерцание, потому что невозможно это расплетать, если ты эту самую метафизику и это нематериальное не любишь. Начинаешь расплетать, начинаешь любить, понимаешь, что любишь. Не тратишь усилий, начинаешь тихо сходить с ума, потому что тебе в материальных хитросплетениях постоянно чего-то не хватает.

Зачем Утешитель-то нужен? Зачем к Святому Духу люди молитвы обращают? Да очень же просто все. Находишь в себе, дела, которых ты смертельно боялся, как-то по другому поворачиваются. Не находишь, и все это знают по себе, начинаешь путаться в бесконечных количествах концепций, вариантов и возможностей.

В чем главная проблема, я всегда говорю, буриданова осла? Он запрограммирован двумя охапками сена. На то он и осел. У него охапки сена, вот не знаю, Renault (Рено) или Volkswagen (Фольксваген)?.. умереть можно от этого. Что люди делают? Как вариант, да, на самом деле там же еще по деньгам считают. Поэтому, что люди делают? идут, выпивают пол-литра и что первое какую охапку съест, ту и съест Почему буриданов осел – осел? Ну потому что у него больше ничего кроме этих двух охапок нет. Ему кажется, что в мире больше ничего нет. он не знает, что такое христианская медитация. Да (смех) Поэтому между охапками у него в середине бутылка появляется. Как вариант подмены. Мы только что Мертона с вами читали. Как средство выбора, отключился, понял: все, хочу Фольксваген.

Собственно говоря, мы же с вами, ну в общем, довольно давно занимаемся довольно сложными абстрактными вещами. Но если кто вот просто на эту тему задумывался, то наверное обращал внимание, что-то в жизни начинает идти лучше. Вот это вот и есть Утешитель в действии. Просто все начинается не с грешен буду, не с Христа даже, а с желания спросить себя: чего у меня в этом мире есть еще, кроме моих забот, хлопот и нехватки денег на что-нибудь. Как только я сажусь и думаю: что у меня и пытаюсь очистить поле от этого самого “иметь”, временно, не то, чтобы это во внешнем мире было не нужно, а вот сейчас в размышлениях, я занят христианской медитацией. И по большей части к сожалению без этого невозможно, возвращаясь к нашим предыдущим разговорам, никакое творчество вообще. Потому что без этого ни картину не напишешь, ни книгу, я уж про музыку и вообще не говорю. Поскольку нету ни одного, уверен: ни одного писателя и сколько-нибудь заслуживающих того, чтобы о них говорить как о писателях, который бы сказал: я это написал сам, это вот я, один и никто не помогал. Хотя бы муза, муза. Правда. Обращались к музе, и муза приходила, и муза эта была и, как вы знаете, в науке на равных правах с искусством. Не хватает ограниченности человека на то, чтобы написать великую картину или великий роман. Что-то должно быть еще. Что-то больше, то, что за душой.

В чем разница между например, она очень относительна, между скажем дзен-медитацией и христианской медитацией.

В классической йоговской медитации или медитации дзен собственно техники больше чем любви, а христианство утверждает: любви достаточно. Если я чувствую любовь, я почувствую и свет. Если я начну выливать те мысли, которые мне мешают, я этот свет в себе обнаружу. Поскольку он и есть психическая энергия. Это, для меня, тайная суть любого аскетизма, потому что в сущности вот то, что я сегодня описывал как кризис сорокалетних и даже немножко побаиваюсь говорить, потому что я говорю ну, в общем, о конкретных живых больных, пациентах это ведь, в сущности, потребность в аскетизме. Да… только даже не в отказе от того, что ты имеешь Ну что такое: то, что я имею потеряло смысл?… это же аскетическая потребность по сути своей. Т.е. я если даже не юридически, то морально уже от этого отказался, как от ненужного. Это страдание. И это отчасти боль, потому что я сейчас не о практиках христианской медитации со специальными приспособлениями для принесения хронической боли, это отдельная тема для разговора. Я сейчас про то, что в любом случае эта боль присутствует и это некоторый разрыв, потому что мы слишком сильно сделаны из этих самых моделей внешнего мира. Нам очень трудно себя от них оторвать, даже в мыслях. Мы слишком сильно обозначаем, не знаю, свой дом, свою одежду, свое образование, то, что имеем, свою профессию, свой пол, в конце концов. Поэтому не думайте, что это очень простая операция. Но даже ее самое начало, ясное сознание того, что кроме того, что мы имеем, нужно что-то еще, как ни странно приносит успокоение. Когда начинаешь искать и задавать себе вопросы: что же такое это еще?.. или когда начинаешь, как Августин, выплескивать это на бумагу.

Записала Селена