Внимание! Арт-занятие переносится с 15.05. на 16.05.
16.05. в 19:00 состоится занятие «Я и другие: путь к совместности», которое проведет психолог и арт-терапевт Виктор Ляшенко.
Одна из самых больших радостей в человеческой жизни — это радость быть вместе. И одновременно тема совместного бытия с другими людьми является причиной многих огорчений — иногда из-за того, что мы и сами не понимаем, что такое «быть вместе», иногда из-за того, что никак не можем найти путь к той форме отношений, о которой мечтаем.
Чего я хочу от отношений с другими людьми и что могу сделать для этих отношений?
Как оставаться собой и быть вместе с другими?
Как научиться сохранять свои границы и соблюдать границы другого человека?
Как научиться выражать свои желания и слышать желания партнера?
Как быть вместе?..
Попытаться ответить на эти вопросы и исследовать пути к совместности с помощью присутственной арт-терапии мы приглашаем вас на нашем занятии.
Стоимость занятия: 1000 руб. Записаться на занятие можно по телефону: 8 (967) 129-21-13.
Адрес проведения занятия: станция метро «Арбатская», Мерзляковский переулок, дом 10, первый подъезд.
Здравствуйте, Наталья.
Написав такое длинное письмо, возможно, вы хотели бы получить и какую-то обратную связь.
И, возможно, не только от других участников занятия, но и от ведущего?
На мой взгляд, вы задаётесь очень важными вопросами:
1. ««А оно ему (ей) нужно, вообще, чтобы я к нему (ней) тянулась?» Как это понять? Что хочет человек на самом деле? Для себя? Не уведут ли мои проявления этого человека от тех целей и желаний, которые у него есть? Не буду ли я его подавлять собой?»
— Во взаимоотношениях очень важно не столько что-то «показывать», «давать понять» партнёру (такое «активничанье» как раз и может сбить с толку), сколько честно и определённо проявлять себя, свои желания, свои намерения (а для этого важно сначала понимать свои желания). Эта личная определенность, определенность личного проявления очень важна: 1) для того, чтобы другой человек мог понять, кто перед ним, какой человек, с кем он имеет дело, 2) для того, чтобы другой мог определиться с тем, как себя проявлять во взаимоотношениях с ЭТИМ, с ТАКИМ человеком. Другими словами, важно жить не «для другого» (как будто он беспомощный, и сам о себе не может позаботиться), а свою жизнь, себя самого. А другой сам определится, как ЕМУ нужно жить, когда он рядом с нами. При этом честное проявление способствует и тому, что и для самого себя становишься понятнее, очевиднее, определеннее.
2. «Но в какой-то момент я вдруг испугалась этой идиллии. А действительна ли она? И не кроется ли под этими взаимными стараниями «раскрепостить» и услышать друг друга уход от соединения на каком-то более глубинном, смысловом, уровне? Не обманчива ли эта идиллия? И опять возник вопрос – а что нужно партнеру? И что интересно, моя партнерша, как выяснилось в последующей обсуждении в присутствии всех пар, испытывала похожие терзания, – а что делать-то после того, как отношения вроде как стали хорошими, — как быть, и кем быть в них, и нужны ли они вообще?».
— Когда два человека делают бесконечные реверансы и вежливо пятятся, стараясь угодить друг другу, произвести хорошее впечатление, какая совместность у них будет и в чем? Действительно, в таких «хороших отношениях», когда людей уже и вовсе нет, а есть лишь их представления о «хорошем», потеря себя неминуема.
3. «не умею выражать своих чувств на бумаге – эти выражения получаются всегда однообразно реализуемыми (с помощью одних и тех же линий). О чем это говорит? Что я просто не умею рисовать или по сути всегда скучна и однообразна для других?»
— Возможно, здесь стоило бы уточнить: однообразна не для других, а во взаимоотношениях с другими (по крайней мере, в тех отношениях, с той партнершей).
Возможно, для вас есть некоторая опасность в спонтанном и открытом проявлении себя?
И возможно, вы Наталья, 1) спешите заглянуть в другого и в его желания, и не заглядываете в себя и в свои желания, 2) не зная и не чувствуя этих желаний, не проявляете их (не чего проявить, так как не в контакте с чувствами), 3) позиция и отношение другого для вас важнее, чем собственная позиция и отношение, 4) в связи с чем это так (зачем, для чего вы так заботитесь о выяснении отношения, желаний, позиции другого вместо определения своей позиции и ее проявления?) — предлагаю вам поисследовать на следующем занятии.
4. «чтобы успокоить человека и дать ему понять, что я к нему расположена, начинаю за ним повторять, копировать его (например, цветочки или кружочки, что он рисует)».
— Зачем вам успокаивать другого человека и давать ему понять?
— Кто он для вас? Беспомощное и неразумное дитя?
— Кроме того, в этом случае, вы точно вводите его в заблуждение относительно себя. Ведь вы же не всегда такая «добрая, уступчивая, и вся для него»? Но при этом вы сама попадаете в силки своей уступчивости, и принуждены уже и дальше играть роль «хорошей», зажимая саму себя.
5. «И еще вопрос к Виктору: Вы говорите, что по ходу рисования нужно следить за своим дыханием и прислушиваться к ощущениям тела. Зачем?
Понимаю, зачем нужно делать дыхательные упражнения в начале занятия. А потом зачем? И что могут подсказать ощущения в теле?»
— Я не знаю, зачем в нашем занятии могут быть нужны предварительные дыхательные упражнения, но внимание на дыхание и на телесные ощущения действительно имеет важное значение. И то, и другое имеет прямое отношение к переживаниям. Дыхание во время напряженных переживания имеет свойство затаиваться, что сказывается на полноте проживания. Когда мы, позволяя себе переживать и при этом дышим полным циклом, то этим мы способствует тому, что чувства нами проживаются более полно.
— Ощущения в теле являются проявлением переживания. На них мы обращаем внимания в практике не столько для того, чтобы они что-то подсказали нам (хотя и для этого тоже), но главным образом, для того, чтобы позволить этим ощущениям проявить себя в нашей арт-терапевтической деятельности — чтобы дать возможность раскрыться тем внутренним движениям, которые сейчас существуют в виде ощущений-напряжений в теле.
Все эти вопросы подробно описаны в моей книге «Арт-терапия как практика самопознания».
Виктор, спасибо большое за Ваш ответ!
Кажется, я начинаю нащупывать свои ошибки.
Мне даже отчего-то легче стало…
Была на данном занятии. Нам предложили озвучить тот вопрос, с которым каждый из нас пришел на него. Вопрос в голове у меня был, но озвучивать его я не стала, так как обнаружила, пытаясь сформулировать его сначала «про себя», что четкой и лаконичной формулировки у меня не получается. Конечно, у меня есть проблемы с устной речью, и высказываться вслух страшновато, хотя атмосфера на занятиях доверительная, но, видимо, все же отсутствие четкой формулировки прежде всего говорит о неясности сущности самого вопроса. Виктор прав – сформулировать вопрос – это значительный шаг к познанию и возможности работы над собой.
Потом мы должны были выбрать себе пару, с кем нужно было впоследствии рисовать совместно. Это был интересный момент. Виктор нам предложили взглянуть в глаза друг друга и каждому попытаться почувствовать, кто из участников какую степень напряжения у него вызывает. И посоветовал выбрать себе в напарники именно того человека, который вызывал наибольшее напряжение, однако это было не обязательное условие. У меня совершенно четко из всех присутствующих выделился человек, что вызывал неприятно-опасливые чувства. Мне казалось, что она меня чем-то подавляет. Надо сказать, что эта девушка в чем-то была похожа на меня. Остальные вызывали примерно одинаковое отношение, и с двумя из них очень хотелось порисовать. Тем не менее, рисовала я не с той девушкой, которую опасалась: я струсила выбрать ее, к сожалению.
Далее партнеры каждой из пар сели друг напротив друга, и в течение примерно пяти минут нам нужно было под руководством Виктора попытаться почувствовать друг друга, какие ощущения друг у друга мы вызываем, в чем нуждаемся, чего опасаемся, чем можем друг другу помочь, как могли бы реагировать на помощь друг друга. И при этом прислушиваться к себе, пытаться понимать, почему я в данный момент смеюсь, почему переживаю и т.д.
Это был довольно сложный этап для меня. Я понимала, что передо мной – целый мир другого человека, почти мне незнакомого. Но я видела, что девушка чуть робеет и смущается, точно также как и я. И это придавало уверенности. Появилась знакомая мне проблема: я иногда боюсь, когда мне смотрят прямо в глаза, или наоборот, смущаюсь смотреть в глаза другого человека. Особенно это касается того человека, который мне небезразличен. Задала себе здесь вопрос: почему? И ответила, что, вероятно, когда в глаза смотрят мне, то я могу бояться, что меня увидят насквозь, разглядят что-нибудь нелицеприятное и не захотят иметь со мной дело. А неловкость посмотреть на другого исходит из предположения, что мой взгляд может смутить этого человека, заставить его «замкнуться», или выдать мою явную симпатию к нему. Я замечала, что поначалу моя партнерша действительно отводила глаза от моего взгляда, а я – от ее. Но потом мы потихоньку стали разрешать себе смотреть друг другу в глаза. Мне захотелось подумать, о чем думает она, и почему она, например, носит такую прическу, почему выбрала такой шарфик и др.
Потом мы стали рисовать на едином на двоих партнеров каждой пары листе бумаги.
Самое интересное было то, что нам нельзя было разговаривать друг с другом и только через рисунок пытаться выразить свои чувства и то, что мы хотим друг другу сказать. Девушка сомневалась, хочу ли я, чтобы она «залезала» на «мою» часть листа (хотя границ в общем-то, не было, по крайней мере, тот намек на границу, которую она нарисовала, как я поняла, моя партнерша сама же почти сразу после ее появления пыталась убрать). Как могла, стала показывать ей, что пусть приходит ко мне, я рада:) Пыталась рисовать поближе к «границе» тянущиеся к ней ветви деревьев, мол, распахиваю руки. Но девушку это озадачило, — я это видела. Тогда я с ужасом заметила, что я, конечно, тянусь к своей партнерше, но эти своими «потягусями» занимаю бОльшую часть листа, — хотя эта граница (мне бОльшая часть, ей – меньшая) в принципе была уже изначально обозначено моей визави. И тем самым (своими ветвями) я могу ее «загнать в угол».
Возник вопрос, принципиальный в отношениях: «А оно ему (ей) нужно, вообще, чтобы я к нему (ней) тянулась?» Как это понять? Что хочет человек на самом деле? Для себя? Не уведут ли мои проявления этого человека от тех целей и желаний, которые у него есть? Не буду ли я его подавлять собой?
Девушка стала рисовать серые волны… Меня это расстроило. Она была одинока в этих волнах, как мне показалось. Это был побег. Тем не менее, в них она чувствовала свою уверенность. И одноцветность, как я предположила, отражала конкретность вопросу, на который она пыталась ответить.
Потом партнерам разрешили несколько минут поговорить друг с другом. И оказалось, что мы с моей визави мучаемся очень похожими вопросами, и в отношениях в жизни перед нами стоят похожие проблемы. И что мы обе пытаемся помочь друг другу двигаться навстречу на данном конкретном занятии.
Вспомнив о вопросе, с которым я пришла на занятие, я обнаружила, что моя партнерша – это будто я сама-мучающаяся моим вопросом, и я-на-занятии – мой абстрактный «партнер» в жизни.
Далее мы должны были вновь молча рисовать. На этот раз мы нарисовали рисунок с единой композицией. Конечно, понять друг друга было легко, т.к. композиция была незамысловатая, но было радостно дополнять мысли друг друга на рисунке и рисовать одну девочку на двоих.
Но в какой-то момент я вдруг испугалась этой идиллии. А действительна ли она? И не кроется ли под этими взаимными стараниями «раскрепостить» и услышать друг друга уход от соединения на каком-то более глубинном, смысловом, уровне? Не обманчива ли эта идиллия?
И опять возник вопрос – а что нужно партнеру? Этот вопрос заставил меня положить карандаш и уставиться на все линии, которые нарисовала моя визави. Произошла почти блокировка моей физической активности. Больше я ничего не нарисовала.
И что интересно, моя партнерша, как выяснилось в последующей обсуждении в присутствии всех пар, испытывала похожие терзания, – а что делать-то после того, как отношения вроде как стали хорошими, — как быть, и кем быть в них, и нужны ли они вообще?
На следующем занятии будет, наверное, еще интереснее – участникам будет предложено рисовать в группе.
Что я еще приметила по ходу дела:
— наше рисование – это модель взаимоотношений в жизни, которые есть сейчас, и которые могу быть, — и которые мы в любом случае недоосознаем, и можем попытаться «проявить» и осознать на занятии,
— не умею выражать своих чувств на бумаге – эти выражения получаются всегда однообразно реализуемыми (с помощью одних и тех же линий). О чем это говорит? Что я просто не умею рисовать или по сути всегда скучна и однообразна для других?
— чтобы успокоить человека и дать ему понять, что я к нему расположена, начинаю за ним повторять, копировать его (например, цветочки или кружочки, что он рисует). Мне кажется это слишком простым. Похоже на «обезьянничанье».
И еще вопрос к Виктору: Вы говорите, что по ходу рисования нужно следить за своим дыханием и прислушиваться к ощущениям тела. Зачем?
Понимаю, зачем нужно делать дыхательные упражнения в начале занятия. А потом зачем? И что могут подсказать ощущения в теле?